-нибудь придумать, поскольку того, что творится
в моей голове, вы тоже не знаете. Но я, как вам  известно, на вашей стороне.
Хотя  уверена, что никто из присутствующих Броделла не убивал.  Мое мнение о
нем... Понимаете,  мы знали  о его приезде  заранее и знали, что  он -  отец
ребенка этой девушки, так что можете себе  представить,  что я о нем думала.
Сами знаете, как устроен женский ум.
     - Нет. Никто не знает. А почему вы на моей стороне?
     -  Уж слишком  они  все  уверены в  своей  правоте. Оскорбленный  отец,
поруганная честь дочери и  - вперед, ура! Что касается Филипа Броделла, то я
была настолько поглощена тем, чтобы попытаться понять, как он мог соблазнить
эту девушку, - она же из тех девушек, каких называют порядочными, - что даже
не успела составить о нем твердого мнения. Потом, к чему это сейчас.
     - Кто знает, возможно, оно помогло бы мне. Одна из версий, предложенных
мистеру Гудвину,  заключалась в том, что мистер Броделл соблазнил вас, а ваш
муж,  прознав об этом, устранил его. Привлекательность этой гипотезы еще и в
том, что у вашего мужа нет алиби.
     Муж  и  жена  открыли  рот  одновременно.  Мистер  Эймори  презрительно
хрюкнул, а миссис Эймори изумленно фыркнула.
     - Такое  могла  предположить  только  дочка  Грива, -  сказала  она,  -
Конечно. Да ему и за три года не соблазнить меня,  не то что за  три дня.  -
Она посмотрела на меня. - А почему вы меня не спросили?
     -  Я пытался решить, как это преподнести, - ответил я. - Кстати, версию
высказала вовсе не мисс Грив.
     - Я  знаю,  - заговорил  Эймори,  - что  при расследовании  убийства на
подозреваемых льется поток оскорблений и нелепостей, но мы вовсе не  обязаны
поощрять это. Так вот, в тот день я прошел миль десять вдоль  речки, и ружья
у  меня  не было, а моя  жена,  как  вам  известно, была  вместе  с мистером
Фарнэмом. Ни один из нас  не знает ничего,  что  имело бы отношение к вашему
расследованию. Я живу в другом штате, но законы у нас, в основном, одни, и я
хочу  узнать,  насколько вы правомочны вмешиваться. Если  полицейский задает
нелепые вопросы, то гражданин вправе, ответив на них, избавиться от него, но
при  чем  тут вы? Если  вы  сказали окружному  прокурору что-то  такое,  что
заставило  его  усомниться в  виновности Грива, то скажите это  и нам,  если
хотите,  чтобы  к  вам  относились с уважением.  Почему прокурор наделил вас
особыми полномочиями?
     - Чтобы застраховаться, - ответил Вулф.
     - Застраховаться? От чего?
     -  От возможности провала  в случае,  если я  докажу, что моя репутация
вполне заслужена. Вы, конечно, знаете, доктор Эймори, что ценность репутации
определяется ее статусом. Слава  чемпиона по бегу  или  метателя диска носит
объективный  характер,  поскольку определяется  показаниями секундомера  или
измерительных приборов. А в  вашей профессии? Слава практикующего врача тоже
частично объективна - столько-то пациентов выздоровело, а столько-то умерло,
но она зависит так же от  факторов, которые не поддаются объективной оценке.
Например,  коллеги  могут  считать  врача,  которого высоко  ценят  больные,
шарлатаном. А  репутацию  профессионального сыщика и  вовсе  трудно  оценить
объективно, а то и невозможно;  в основе  его подвигов, которыми восхищается
публика, может быть, например, чистое везение. Возьмите меня.  Меньше дюжины
человек достаточно компетентны, чтобы подтвердить, что моя  репутация вполне
заслужена.
     - Один из них - Арчи Гудвин, - подсказал Дюбуа.
     -  Вы  правы,  но он  необъективен. Мнение  ex parte*  всегда  вызывает
подозрение.

     * Ex parte (лат.) -  в данном  случае  -  со  стороны заинтересованного
лица.

     Вулф обвел взглядом присутствующих.
     - Мистер Джессап узнал достаточно, чтобы осознать, что в интересах дела
следует предоставить мне  особые полномочия. Он был достаточно благоразумен,
чтобы не  выяснять у  меня, почему мы с мистером Гудвином отвергаем всеобщую
убежденность  в  виновности мистера Грива; он  знал,  что мы будем стоять на
своем, пока не раздобудем убедительных доказательств. Что же касается нашего
приезда сюда, то мы не настолько наивны, чтобы рассчитывать хоть на какой-то
успех  от  банальных  вопросов.  Взаимные   алиби  возможных   подозреваемых
компетентный следователь в расчет не принимает. Мистер Дюбуа. Вы предложили,
чтобы я подверг вас допросу. Поверьте, в этом случае я уже не буду  задавать
вам нелепые вопросы.
     Он вновь обвел всех глазами.
     - Я надеялся, что, встретившись  с вами, смогу получить представление о
возможных разногласиях,  которое  может оказаться полезным в  расследовании.
Трудно  ожидать,  чтобы пять человек  прожили вместе  под одной  крышей  без
сучка,  без задоринки целых три  дня. Я должен был решить,  стоит ли тратить
время и силы на то, чтобы расспрашивать каждого из  вас поодиночке обо всем,
что  говорилось  и делалось  каждую  минуту  из трех дней  пребывания  здесь
мистера  Броделла.  Так вот,  я решил, что  не стоит. Я  не заметил  никаких
признаков враждебности или  разногласии, которые позволили  бы мне надеяться
на то, что кто-то из  вас поделится со мной своими подозрениями относительно
контактов любого  другого члена вашего  коллектива с мистером Броделлом. Так
что, если кто-то из вас и знал мистера Броделла раньше, здесь  я об  этом не
узнаю. Возможно, придется поехать в Сент-Луис, его родной город, или послать
туда кого-нибудь. Но я надеюсь, что это не понадобится.
     - Я бы все  равно не  возражал против того, чтобы меня  допросили, - не
унимался Дюбуа. - Когда хотите.
     - Я тоже, - заявила миссии Эймори. - Если...
     - А я  против,  черт  побери! - выпалил Фарнэм. - По-моему,  вы  просто
пустобрех. И  чем быстрее вы  отправитесь в Сент-Луис, тем  лучше. С нами вы
уже поговорили. Дверь позади вас.
     Вулф кивнул.
     -  Возможно, у вас и в самом деле скверный характер, либо вы опасаетесь
чего-то, что может выплыть  в ходе расследования. Прежде чем уйти,  я должен
побеседовать еще с одним человеком, который может знать кое-что полезное для
меня. Но сначала, мистер Мейджи, вопрос к вам. В тот четверг вы сопровождали
мистера Дюбуа и мистера Колихана в горы по ту сторону речки. Так?
     - Да, - кивнул Берт Мейджи.
     - Это заняло у вас весь день?
     - Ага.
     - В котором часу вы вернулись?
     - Около шести.
     -  Вы знаете,  что я  ищу:  любые  сведения,  догадки, намеки,  которые
подтвердят мою гипотезу о невиновности мистера Грива. Вы можете мне помочь?
     - Нет.  Ясно,  что Харвей застрелил  его; это проще  пареной репы, но я
надеюсь, что его оправдают.
     - Это было бы гуманно, но противозаконно.  Мистер  Пикок. У меня к  вам
много  вопросов,  в  основном,  по  мелочам  Вы  часто общались  с  мистером
Броделлом в течение тех трех дней?
     Сидя между двумя здоровяками, Фарнэмом и Мейджи, Сэм Пикок  казался еще
тщедушнее,  чем был на самом деле. Красно-белый шейный платок  вместо  того,
чтобы скрывать его тонкую шею, наоборот, привлекал к  ней внимание. Бегающие
серые глазки, прежде чем посмотреть на Вулфа, метнулись к лицу Фарнэма.
     - Угу,  -  пробормотал он. - Можно сказать, что часто. В прошлом году я
дал ему блесну, на которую он поймал радужную форель весом в шесть фунтов. С
тех пор он ко мне проникся. А в этот раз, когда Броделл приехал, Билл послал
меня в Тимбербург встретить его. Так первым делом Броделл спросил, есть ли у
меня еще такая блесна.
     - В котором часу он приехал?
     - В  Тимбербург  его  доставил  полуденный  автобус,  но он  еще  долго
копался,  собирая всякое барахло. Так  что сюда мы  приехали уже... когда мы
приехали, Билл?
     - Часов и пять, - ответил Фарнэм.
     - Да, наверное. Или даже немного позже.
     -  Вы  присутствовали,  когда  мистер Броделл  встретился с  остальными
постояльцами?  С  доктором  и  миссис  Эймори,  мистером  Дюбуа  и  мистером
Колиханом?
     -  Нет,  сэр.  Я, должно быть, ужинал на кухне  с  Бертом.  А потом Фил
попросил меня пойти с ним на  речку, и я согласился,  хотя в мои обязанности
это не входило.
     - Вы обращались к нему по имени?
     - Угу. Он сам так предложил еще до того, как изловил ту форель.
     - А во вторник вы с ним общались?
     - Да,  сэр.  - Пикок метнул взгляд  на Колихана. Глаза у него двигались
быстрее,  чем язык. - Как  раз  тем утром и вышла заваруха из-за  Монти. Фил
велел,  чтобы я надел  на  него упряжь, и я  так и сделал.  А потом  подошел
мистер Колихан и...  он  сам вам про это рассказал.  Тогда  я  отправился на
конюшню и вывел Тибага для Фила.  Мы поехали верхом вниз по реке и вернулись
только  к  ужину.  Фил  и  Тибаг  не больно  поладили, но  вам  это вряд  ли
интересно, хотя Арчи я все это рассказал.
     Вулф кивнул.
     - Порой  он бывает невнимателен к мелочам. Для  меня  важно все, что вы
мне можете рассказать. А после ужина вы еще видели мистера Броделла?
     - Нет, сэр. Он очень устал, да и я уже не заходил в дом.
     - А на следующий день? В среду?
     - Да,  это  было  уже лучше. Мы с  Филом встали  рано  поутру  и пешком
отправились вверх  по речке. Такую гигантскую форель он в тот раз не поймал,
но корзину заполнил доверху. Так что день выдался удачный. Возле водопада он
поскользнулся на мокром камне и свалился в воду, но ничего не сломал и обсох
на  солнце. Правда, к тому времени, как мы подходили к дому, он едва волочил
ноги, да и после целого дня езды на Тибаге все кости у него болели, так что,
когда я его спросил, какие у нас  планы на  следующий день,  он  сказал, что
настолько разбит,  что  не  встанет с  постели  даже  чтобы поесть.  Но, как
выяснилось, он все же вставал.  Конни сказала, что  на  завтрак он уплел три
рыбины и целую стопку замазки для брюха.
     - Кто такая Конни?
     - Кухарка.
     - А в четверг утром он тоже был с вами?
     -  Нет, сэр. Он сказал,  что хочет  просто пошататься по окрестностям и
полюбоваться на Ягодный ручей, а я хожу слишком быстро для него. Потом после
обеда он сказал...
     - Подождите, пожалуйста. Как долго он отсутствовал утром?
     - Часа два. Может, чуть больше. А после...
     - Куда он ходил, вверх или вниз по течению?
     -  Не знаю. Отсюда  тянется  прямая  тропинка до  излучины, а  там сами
выбирайте, куда идти. Думаю, что к заводи он не ходил, потому что не брал ни
одной удочки.
     - Он не говорил, что собирается с кем-нибудь встретиться?
     - Нет, сэр - Пикок  принялся теребить  кончик шейного платка. - У вас и
впрямь много вопросов.
     - Как-то раз мне довелось задать одной женщине десять тысяч вопросов. А
то утро особенно интересует меня, поскольку, судя  по всему, мистер  Броделл
впервые уходил в одиночку... А тропинка до излучины, о которой вы упомянули,
нигде не проходит вблизи от дороги, по которой мы приехали?
     - Проходит. В том месте, где огибает холм.
     -  Значит, мистер Броделл мог вовсе не идти на речку,  если,  допустим,
договорился  встретиться  с  кем-нибудь на  дороге.  Вы  говорили  с ним  по
возвращении?
     - Нет. Только после обеда.
     - И что он сказал?
     - Что собирается  на гряду пособирать чернику.  Это было  в пять  минут
четвертого. Конни сказала, что в пять минут четвертого он уже вышел из дома,
но у меня часы точнее.  -  Он посмотрел на запястье. - Сейчас, например, без
девяти десять.
     - И с тех пор вы его не видели... живым?
     - Да, сэр.
     - Где вы были в течение последующих пяти часов?
     - Трудно сказать. То тут, то там. Сперва вкапывал столб в загоне, потом
ковырялся с подковой, потом чинил подпругу и так далее.
     - Но вы не покидали территорию?
     - Смотря что  вы понимаете под  территорией.  Если вас  интересует,  не
ходил ли я на гряду с  ружьем  и не подстрелил ли там Била, то нет, сэр. Это
не входило в программу. Каждый раз,  как Конни высовывалась и  звала меня, я
был на подхвате.
     - И вы не видели никого с ружьем?
     - Нет, сэр. Первым я увидел Билла, который вернулся с прогулки с миссис
Эймори.  Я принял  у них  лошадей.  Когда вернулся  Берт с мистером Дюбуа  и
мистером  Колиханом,  я  умывался у себя в комнате. Сразу  после  ужина Билл
снова спросил  меня,  не знаю ли я, где  Фил,  но добавить  мне было нечего.
Потом,  когда зашло солнце, мы  с Биллом и  Бертом решили, что пора заняться
поисками и отправились на гряду.  Я  лучше знаю излюбленные  места Фила, так
что немудрено, что я его и нашел.
     Вулф повернул голову и посмотрел на меня. Я понял его немой вопрос: "Не
отличаются ли показания Пикока от сказанного им раньше?"
     Я потряс головой и сказал:
     - Все верно. Ни к чему даже пускать в ход наши полномочия.
     Вулф снова обвел всех глазами и вдруг совершенно нагло соврал:
     - Пожалуй, мне пора вмешаться. Прежде чем продвигаться дальше, я должен
посоветоваться   с   мистером  Джессапом,  поскольку  он  контролирует   ход
расследования. Мне представляется вполне  вероятным что по меньшей мере один
из вас утаивает важные для нас сведения, но вряд ли нам удастся доказать это
сейчас. Очевидный  вопрос:  можно считать  относительно  установленным,  где
каждый  из вас был в четверг днем,  но вот  где вы были  утром в течение тех
двух часов, когда мистер Броделл отсутствовал?
     Вулф покачал головой.
     - Мне не хотелось бы посылать мистера Гудвина в Сент-Луис, он нужен мне
здесь, но я подумаю на сей счет. - Он встал. - Поразительно, насколько часто
взрослые  люди  в  здравом  уме  полагают,  что  им  удастся  скрыть  факты,
установить  которые  совсем не сложно.  Я не забыл,  мистер  Дюбуа, о  вашем
желании подвергнуться допросу. Возможно, я этим воспользуюсь.
     Вулф  решительно  зашагал  к  нише,  где  стояла  вешалка,  на  которой
оставались  наши   пончо  и  фонари.  Я  последовал  за  ним.  Остальные  не
шелохнулись.  Лишь  когда  я  надвинул  капюшон, из комнаты появился Фарнэм,
набросил плащ и открыл дверь. Я  усомнился, что Фарнэм вдруг стал вежливым и
решил, что ему просто понадобилось выйти по своим делам.
     Он заговорил:
     - Я не  хочу, чтобы вы думали, будто я  пытаюсь  что-то  скрыть. Просто
кое-какие факты совершенно  не обязательно знать посторонним.  Не думаю, что
кому-нибудь здесь  известно, что у отца  Фила Броделла имеется  закладная на
мое ранчо, но если Гудвин поедет  в Сент-Луис,  то, безусловно, это выяснит,
так что я решил, что лучше будет, если вы узнаете это от меня самого.
     Вулф хрюкнул.
     - Закладная на большую сумму?
     - Да, черт побери!
     Фарнэм захлопнул за нами дверь - гораздо сильнее, чем требовалось.


Глава 7

     В субботу  утром  в четверть одиннадцатого я  вошел  в дверь  на первом
этаже  здания суда округа Монро,  на которой  крупными черными  буквами было
выведено:

     МОРЛИ ХЕЙТ

     ШЕРИФ

     Войдя,  я, даже не  удостоив взглядом блюстителя порядка,  сидевшего за
столом,  пересек  комнату,  прошагал  к  прорезанной  в  левой  стене двери,
распахнул ее и вошел.
     Сказать  по правде, я с  некоторым злорадством предвкушал, как утру нос
шерифу,  рассчитывая  с  его  помощью  привлечь к  ответу  одного нарушителя
правопорядка. А  случилось вот что. Двадцать  минут назад, без пяти десять я
прикатил   на   бензозаправочную   станцию,   вышел   из   машины,   вежливо
поинтересовался  у механика,  где  могу  найти Гила  Хейта, и проследовал  в
указанном направлении с яркого солнечного  света в  полумрак гаража. Гилберт
Хейт, который ковырялся слева у стеллажа, переставляя банки с маслом, выгнул
длинную шею,  чтобы посмотреть  на  меня,  потом вернулся  к своему занятию,
аккуратно установил  друг  на  друга еще  пару банок и,  наконец,  соизволил
поздороваться:
     - Добрутро.
     Будь это  вчера, а  не сегодня, и я бы  возвращался  из  прокуратуры  с
мандатом,  подписанным Джессапом,  я бы, конечно, порезвился, но сегодня мне
было не до шуток.
     - Добрутро, - откликнулся я. - Не то, что вчера.
     - Точно.
     - Посидим немного, потолкуем?
     Он кивнул.
     - Я знал, что вы приедете.
     - Конечно. Но если ваш отец по-прежнему запрещает  вам разговаривать со
мной, то я могу сперва заскочить к нему. Труда мне это не составит.
     - Пожалуй,  да. Нет, сейчас он уже так не говорит. Он сказал, что закон
есть  закон. А закон он знает.  Только вот  разговаривать  здесь  не удобно.
Слишком много людей. У вас есть бумага, подписанная окружным прокурором?
     Я извлек  из  кармана  конверт, достал  из  него  подписанный Джессапом
бланк, развернул и протянул Хейту-младшему.
     Тот дважды перечел бумагу, возвратил мне и сказал:
     -  Вроде все нормально. Но говорить  лучше  всего нам в  его  кабинете,
чтобы  соблюсти  законность.  Сестра забрала  мою машину, так  что  поедем в
вашей. Вернее, в машине мисс Роуэн.
     Я  мог бы съязвить насчет того, что "папочке лучше  знать", но смолчал.
Гилберт расставил  по  местам  еще  несколько  банок,  потом вышел,  сообщил
товарищам,  что  на  некоторое  время  отлучится,  -  его  отпустили,  благо
бензозаправкой владел его  отец, - и,  наконец, присоединился ко мне и залез
рядом на  переднее сиденье  фургончика Лили. До здания суда ехать было около
полумили.  Как и в любое субботнее  утро,  оставить машину было негде, но  я
свернул,  обогнул  здание  и въехал во двор  мимо  щита с надписью  "Стоянка
только  для  служебных  машин". Во-первых,  потому что  я  теперь состоял на
службе, во-вторых, потому что рядом со  мной  сидел  Хейт.  Дверь служебного
входа была  открыта,  так что мы вошли  и  прошагали по длинному  коридору к
центральной  лестнице.  Я  возглавлял  шествие,  а  Гилберт  шел  следом. Мы
миновали несколько дверей, три из которых по левую сторону были зарешечены -
раньше  здесь  располагалась  окружная   тюрьма.  Подойдя  к  ступенькам,  я
оглянулся и остолбенел. Незаметно поотставший сынок шерифа шмыгнул в боковой
проход. Желания гнаться за ним у меня не было,  но я решил хотя бы выяснить,
куда он спрятался, поэтому быстро прошагал по коридору и завернул за угол. Я
подоспел как раз вовремя, чтобы заметить, в какую дверь он проскользнул.
     Вот на этой-то двери и красовалась табличка, свидетельствовавшая о том,
что за дверью находится сам шериф Морли Хейт.
     Вы  еще  с  ним  не  встречались,  а вот  нам с Лили такое счастье  уже
выпадало.  Одевался  он в манере шерифов  Дикого Запада  и револьвер носил в
кобуре,  подвешенной  к  ремню.  Трудность  представляло  то,  что   он  был
прирожденным грубияном.
     Поскольку он, безусловно, знал,  чего следует от  меня  ожидать,  с той
минуты, как прослышал о наших  новых полномочиях, мое появление не стало для
него сюрпризом. Он даже не попытался прикинуться удивленным. Вместо этого он
прищурился и спросил:
     - Почему вы так долго не приходили?
     У края его стола  одиноко торчал простой  деревянный стул. Я прошагал к
нему и уселся.
     - Мистер Вулф  посчитал, что вчера  у  нас  были более  важные дела,  -
вежливо   ответил   я.   -   Пожалуй,   впервые  мне  придется   допрашивать
подозреваемого  в   убийстве   в   присутствии   шерифа.   Нам   понадобится
стенографистка?
     - Нет, - отрезал Хейт.
     Открыв ящик стола,  он пошарил в нем, достал несколько бумаг  и  выбрал
одну.
     -   Вот  дополнительный  экземпляр  подписанного  протокола  о  допросе
подозреваемого,  которого допрашивал я.  - Он протянул бумагу мне. - Читать,
надеюсь, умеете?
     Я взял  бумагу, не моргнув и  глазом. На стандартном листе  с  широкими
полями через один интервал шел плотно напечатанный текст:
     "Тимбербург, Монтана
     27 июля 1968 г.
     Я,  Гилберт  Хейт, проживающий  в  доме  218 на  Джеферсон-стрит  в  г.
Тимбербурге, штат Монтана, настоящим  заверяй,  что  в четверг 25 июля  сего
года я находился на бензозаправочной  станции "Престо" на Мейн-стрит с 12.50
до 14.25. Далее график моих передвижений таков, с точностью до пяти минут: с
14.35 до 16.25 я был в  гостях  у мисс Бесси