внезапно воскликнул молодой человек и исчез за
дверью, ведущей во внутренние помещения редакции. Он действительно был точен
и, вернувшись, сообщил:
     -  Мистер  Элиот  утверждает,  что  доктор  Брэдфорд не  только  был на
заседании, но даже читал там доклад.
     Мистер  Элиот,  как  сообщил  мне  юноша,  это  редактор  "Вестника". Я
спросил, не мог бы я поговорить с ним. Молодой человек тут же снова исчез за
дверью,  а  через минуту в  приемную вошел  крупный  краснолицый  мужчина  в
жилетке.
     - В чем дело? О чем идет речь? - поинтересовался он.
     Я объяснил  ему.  Он  вытер  лоб  носовым  платком  и рассказал  мне  о
конференции и о  том, как доктор Брэдфорд прочитал им чрезвычайно интересный
доклад, неоднократно прерывавшийся аплодисментами. Сейчас он пишет  об  этом
статью для августовского номера "Вестника".  На  мои уточняющие  вопросы  он
ответил,  что  действительно  имеет  в  виду  доктора  Натаниэля  Брэдфорда,
имеющего на Шестьдесят  девятой улице  свой  кабинет. Он знает доктора много
лет. Разумеется, он не может  сказать мне точно, в котором часу он приехал в
отель, но обед  и  конференция  состоялись  во  второй половине дня. В  семь
вечера  он  видел  доктора  в  ресторане,  а в  десять тридцать на  трибуне,
конференц-зала.
     Кажется,  я  ушел,  не  попрощавшись.  Возвращаясь,  я,  как  последний
мальчишка, испытывал  злость от неудачи. Какого черта  Брэдфорд  оказался на
этом заседании, да еще читал  там какой-то доклад,  когда, по моим расчетам,
он  должен был  в  это  время  всадить  нож в спину  Карло  Маффеи в  округе
Вестчестер!
     Я думаю,  не будь я так зол, я бы еще год добивался встречи с  доктором
Брэдфордом.  Но злость  мне помогла.  Когда я вновь появился в его приемной,
там было всего два пациента. Доктор был в кабинете и вел прием. Я попросил у
сестры  листок  бумаги, сел,  подложил  под  него какой-то журнал  и  быстро
набросал  записку  следующего  содержания:  "Доктору  Брэдфорду.  В  течение
последних  нескольких  дней я считал вас убийцей, а теперь оказалось, что вы
просто  старый олух. Такой же комплимент хочется  сделать миссис Барстоу, ее
сыну  и ее дочери.  Мне понадобится всего  три минуты, чтобы объяснить  вам,
почему я так думаю. Арчи Гудвин по поручению Ниро Вулфа".
     Доктор Брэдфорд уже принял  первых  двух  пациентов, но за  это время в
приемной появились  новые. Я предупредил сестру, что сейчас моя очередь. Она
рассердилась и принялась мне объяснять, что такое предварительная запись, но
я бесцеремонно прервал ее.
     - Никакого землетрясения не произойдет, если  вы передадите доктору эту
записку. Поверьте, я очень спешу,  дома  меня ждет маленькая  сестричка.  Не
вздумайте читать записку, там есть неприличные слова.
     Сестра с отвращением посмотрела на меня, но записку взяла и скрылась за
дверью  кабинета. Через  минуту она уже стояла  на  пороге  и  называла  мою
фамилию. Я не  оставил в приемной свою шляпу, а прихватил ее с собой, на тот
случай, если вызовут полицию.
     Одного взгляда  на доктора  Брэдфорда  было  достаточно,  чтобы понять,
насколько нелепы и смехотворны  были  мои подозрения. Жаль, что я  не увидел
его раньше,  тогда бы мне в голову не полез этот дурацкий бред. Он был высок
ростом,  очень  серьезен и необычайно вежлив.  Настоящий  джентльмен старого
закала, и  к  тому  же  носил  бакенбарды.  В  прошлом  веке  случалось, что
джентльмены с бакенбардами убивали ножом наповал свою жертву.  Но  это  было
так давно. Сейчас представить такое невозможно. Ко всему доктор Брэдфорд был
сед,  как  лунь.  Сказать  по  правде,  каким бы бесспорным после  посещения
редакции "Медицинского вестника" мне ни  казалось его алиби на пятое июня, я
по-прежнему был  склонен  искать в нем уязвимые  места, чтобы хоть за что-то
зацепиться.
     Я подошел к его столу, а он молча смотрел на меня и ждал, когда  сестра
закроет за собой дверь.
     - Вы Гудвин, и тоже гений?
     -  Да, сэр, - ухмыльнулся  я.  -  Перешло  на меня от Ниро Вулфа.  А-а,
вспомнил.  Вулф  похвастался  перед мисс  Барстоу,  что  он  гений,  и  она,
разумеется, рассказала вам. А вы, конечно, решили, что это шутка?
     - Нет.  Я человек  широких  взглядов. Но кем бы вы ни были, гением  или
упрямым ослом, я не  могу  из-за вас  заставить  моих  пациентов  ждать. Что
означает ваша записка? Приманка? Даю вам три минуты на объяснение.
     - Вполне  достаточно.  Скажем,  например, так:  Ниро  Вулф  располагает
фактами. На основании этих фактов он  пришел к определенному заключению, как
и почему умер  Барстоу. Вскрытие подтвердило правильность его заключения,  и
таким  образом подтвердило правильность  фактов.  Следовательно,  они  стали
неотъемлемой  частью  общей  картины,  и  тот,   кто  убил  Барстоу,  должен
соответствовать  подтвержденным  фактам. Никто  из семейства Барстоу  им  не
соответствует. Не соответствуете и вы. Просто для этого не годитесь.
     - Продолжайте.
     - Продолжать?
     -  Это  всего  лишь общие  слова. Они  требуют подтверждения.  Уточните
конкретно.
     - Нет, увольте. - Я решительно тряхнул головой - Гении так не работают.
Вам не  удастся вытряхнуть нас, как мешок с земляными орехами. Во-первых, на
конкретное  подтверждение трех минут  мало. На  это  потребуется куда больше
времени.  Во-вторых,  ничто не  делается просто за  так.  Нахальства вам  не
занимать. Что вас заставило перепутать тромбоз коронарных сосудов, скажем, с
эпилепсией, а после этого бояться подходить к  телефону в течение нескольких
дней?  Или вы считаете само собой  разумеющимся, что  Ниро  Вулф тратит свое
время и деньги на то, чтобы разогнать тучи, сгустившиеся  над вашей головой.
Не  думайте,  что  он  согласится,  чтобы  ваши неприятности  ему досаждали.
Считаете, что я написал вам эту записку лишь для того, чтобы полюбоваться на
ваши бакенбарды? Нет, вы порядочный нахал.
     -  Черт  побери!  -  не  выдержал старикан.  -  Ваше негодование  очень
эффектно  и  впечатляет,  но  это одни слова. -  Доктор посмотрел на часы. -
Думаю, мне не надо говорить вам, мистер Гудвин, как вы меня заинтриговали. И
хотя я по-прежнему считаю извлечение скандалов из могил недостойным способом
зарабатывать себе на жизнь, я буду признателен  вам и Ниро Вулфу,  если ваше
заявление  будет подкреплено доказательствами. Вы могли  бы  прийти  сюда  в
половине седьмого?
     Я покачал головой.
     - Я  всего  лишь  посыльный.  Ниро  Вулф обедает  в семь.  Он  живет на
Западной Тридцать пятой улице и приглашает вас отобедать с ним  сегодня.  Вы
согласны?
     - Разумеется, нет!
     - Хорошо, тогда все.  - Мне уже порядком надоел  этот  старый  замшелый
столп общества. - Если  вас  будет мучить чесотка от любопытства,  не вините
нас. Особой нужды в ваших секретах у нас  нет, просто хотелось по  ходу дела
со всем разобраться. Мои три минуты истекли.
     Я повернулся, чтобы уйти, но не спешил. Когда я коснулся дверной ручки,
за спиной я услышал голос:
     - Мистер Гудвин.
     Не отпуская дверную ручку, я обернулся.
     - Я принимаю приглашение мистера Вулфа. Буду у вас в семь.
     - О'кэй. Я дам адрес вашей секретарше.
     С этими словами я вышел.



        12

     Я часто гадал, сколько в Нью-Йорке найдется  людей, готовых  дать Вулфу
деньги взаймы. Я насчитал чуть больше  тысячи, потом, подумав, ужал до одной
тысячи. Конечно, тех, кто остался  ему благодарен, гораздо больше, не есть и
такие,  у кого  много  причин ненавидеть его.  Я понимал,  что  надо  быть в
определенных отношениях с  человеком,  прежде чем захочешь попросить у  него
денег,  и, к тому  же, надо быть  уверенным, что в ответ  получишь их, а  не
недовольную гримасу или смущенное бормотание. Для этого должны быть взаимное
доверие,   доброжелательность,  благодарность,   не   омраченная   сознанием
обязательства, что всегда  тяготят и  оставляет чертовски неприятный осадок.
Да,  пожалуй,  не  более  тысячи.  Я  не  скажу,  чтобы  Ниро   когда-нибудь
злоупотреблял  этим.  Помню,   пару  лет  назад,  когда  нам   действительно
понадобились деньги, я  предложил обратиться к мультимиллионеру, который был
обязан моему хозяину всего лишь  такой безделицей, как собственная жизнь. Но
Вулф, не задумываясь, отверг мою идею. "Нет,  Арчи, - сказал он. - В природе
есть закон: преодолев инерцию,  движущая сила возрастает. Начав брать деньги
в долг, я кончу тем, что  уговорю министра финансов отдать мне весь  золотой
запас страны". На что  я ему тогда  ответил, что судя по состоянию наших дел
мы нашли бы  ему применение, и не только ему. Однако  Вулф наотрез отказался
брать деньги в долг.
     Следует  заметить, что после обеда в  среду в  мой список безоговорочно
был внесен  доктор Натаниэль Брэдфорд. Вулф  буквально очаровал его, как  он
это умеет, если захочет. До прихода доктора, между шестью и семью, я коротко
информировал  Вулфа  о  событиях  дня.  За столом я  сразу заметил, что Вулф
разделяет  мое  мнение,  что  доктор  Брэдфорд  вне  подозрений.  Мой хозяин
держался на  редкость  непринужденно. Обычно от  моего  наметанного  взгляда
никогда не  ускользал тот  момент, когда в  беседе  Вулф  вдруг переходил на
официальный  тон, означавший всегда  одно -  у его  собеседника  прибавилось
шансов угодить за решетку, и не без его, Вулфа, помощи.
     На этот раз хозяин и гость  беседовали об альпийских садиках, экономике
страны  и политиках  из  Таммани  Холла[1].  Вулф  выпил три  бутылки  пива,
Брэдфорд - бутылку  вина. Я пил молоко, правда, до обеда у себя  в спальне я
подкрепился  рюмочкой  хлебной  водки.  Разумеется,  я рассказал  Вулфу, что
думает старый доктор о профессии сыщика, и добавил от себя, как я расцениваю
подобный выпад. На что Вулф ответил:

     1 Штаб-квартира демократической партии в Нью-Йорке.

     -  Не  принимай  близко  к  сердцу,  Арчи,  это  всего  лишь  пережиток
фетишизации варварских предрассудков.
     - Еще одно ваше эффектное изречение, без всякого смысла.
     - Ошибаешься, Арчи. Я не терплю дешевых эффектов, пора бы знать. Создав
манекен по своему образу и подобию и дав ему в нос,  не будешь же  ты ждать,
что у тебя пойдет кровь из носа.
     -  У  меня  -  нет,  а  вот  ему, когда  все  это  закончится,  я бы  с
удовольствием врезал.
     Глядя на мою нехорошую ухмылку, Вулф скорбно вздохнул.
     - Вот видишь, мое изречение не так уж лишено смысла.
     После обеда, в кабинете, Вулф предупредил старого  доктора, что, хотя у
него  есть к нему вопросы, он все же начнет не с них, и рассказал ему все: о
Карло Маффеи,  газетных вырезках, об  испуге Анны Фиоре, когда  он спросил о
клюшке,   о  его,  Вулфа,  попытке  заключить  пари  с  окружным  прокурором
Андерсоном, о письме  и ста долларах, которые получила Анна.  Рассказал все,
что было, и закончил словами:
     - Начав свой рассказ, я не взял с вас обещания, что все останется между
нами, но теперь я прошу вас об этом, ибо здесь затрагиваются и мои интересы.
Я хочу получить пятьдесят тысяч долларов.
     Брэдфорд успокоился и  размяк.  Он все еще не понимал Вулфа,  но уже не
питал к нему  недоверия  и обиды, а от доброго вина он вообще  стал видеть в
нем своего друга.
     - Удивительная  история,  - заметил  он. - Удивительная.  Разумеется, я
никому не  расскажу, я ценю  ваше доверие. Но я  не  совсем понял  отдельные
детали и  еще кое-что,  но прекрасно понял  одно  - правда о  смерти Барстоу
необходима вам для поисков убийцы Карло Маффеи. И, как я понимаю, вы сняли с
Сары и Ларри  груз гнетущего страха,  а меня  освободили от ответственности,
которая оказалась большей, чем я вправе был на себя брать. Я благодарен вам,
поверьте.
     Вулф снисходительно кивнул.
     -  Разумеется, есть  кое-какие  нюансы, которые ускользнули от вас.  Но
главное  мы установили: ни миссис Барстоу, ни ее сын и дочь,  а также ни вы,
доктор  Брэдфорд,  не  убивали Карло Маффеи, а роковая клюшка никак не могла
попасть в  сумку  Барстоу.  Правда, остается теоретическая возможность того,
что кто-то из вас, или вы  все вместе, сговорившись, убили Барстоу. В  таком
случае также  теоретически можно предположить наличие соучастника,  которому
поручалось убрать Карло Маффеи.
     Брэдфорд насторожился и уставился на Вулфа, но потом успокоился.
     - Ерунда.  Вы сами  в это  не верите. - Он все же  не отрывал  от Вулфа
настороженного взгляда. - Действительно, ведь не верите? А почему?
     - Мы еще  придем  к  этому.  А теперь  ответьте  мне: моя откровенность
заслуживает ответной откровенности с вашей стороны?
     - Я с вами откровенен.
     -  Раз так, тогда  скажите,  когда и как миссис  Барстоу покушалась  на
своего мужа?
     Было  интересно наблюдать за Брэдфордом.  Сначала он  испугался,  затем
собрался  и как бы застыл,  но потом, сообразив, что выдает  себя, изобразил
искреннее удивление.
     - О чем вы? Это просто смешно!
     Вулф по своему обыкновению погрозил ему пальцем.
     -  Спокойно, доктор. Прошу не подозревать  меня в  какой-либо хитрости.
Просто  я ищу факты,  которые подтвердили бы мой вывод.  Но, кажется, прежде
мне следует объяснить, почему  я  отказался от подозрений  в отношении вас и
семьи Барстоу.  Знаете,  я  не чувствую, что вы виноваты.  Да,  не чувствую.
Конечно,  такое  чувство  или  же  отсутствие его  можно объяснить.  Давайте
рассмотрим  имеющиеся  условия:  жена,  или  сын,  или  же  дочь  терпеливо,
тщательно  и коварно готовят убийство  главы семейства и хитроумное  орудие,
чтобы совершить  его. Если это  жена или дочь, нужен соучастник, чтобы убить
Маффеи, нужен он и  сыну, поскольку сам он Маффеи не убивал.  Но Арчи Гудвин
побывал в поместье, многочасовое пребывание там могло бы его насторожить, он
что-нибудь заметил бы и рассказал мне. Вам, чтобы избавиться от Маффеи, тоже
понадобился бы помощник. Я провел с  вами вечер, я  вас уже знаю. И  хотя вы
могли  бы убить, но  не таким способом,  да  и соучастнику  вы никогда бы не
доверились.  Таков  разумный  ход  мыслей.  Для  меня  же  важнее  ощущение,
интуиция.
     - Тогда почему...
     -  Подождите, я еще не  закончил. Вы - опытный,  знающий врач  и тем не
менее удостоверили  смерть от сердечного тромба, когда другие  симптомы были
налицо. Вы, уважаемый, всем  известный человек рисковали  своей  репутацией.
Следовательно,  вы  кого-то хотели прикрыть. И показания,  которые дала Арчи
Гудвину мисс  Барстоу,  подтверждают это. Увидев Барстоу  мертвым, вы  сразу
подумали, что  его убила  жена. А чтобы прийти к такому  чудовищному выводу,
нужны были причины, и не просто  невротические срывы миссис  Барстоу  или ее
желание  смерти  мужа.  Если  бы  все  желания  приводили  к  убийству,  они
совершались бы в каждой кухне. У вас были другие и более серьезные основания
для  подозрений:  или вам  было известно, что  замышлялось убийство,  или же
миссис Барстоу уже  когда-то делала попытку. Поскольку факты не подтверждают
первого предположения, остается второе. Поэтому я вас спрашиваю: когда и как
она пыталась это сделать?  Прошу вас, дайте мне завершить мою  версию, чтобы
потом мы могли предать ее истории.
     Брэдфорд  задумался.  От  его  успокоенности  и  благодушия  ничего  не
осталось. Он слышал Вулфа, весь подавшись вперед.
     - Вы посылали кого-нибудь в университет? - быстро спросил он.
     - Нет.
     - Там знают. Ваша догадка верна. В ноябре прошлого  года миссис Барстоу
стреляла в  мужа,  но  промахнулась.  После этого  с ней  случилось  нервное
потрясение.
     Вулф понимающе кивнул.
     - Следовательно,  это было  в момент нервного  припадка... Не обращайте
внимания на слово. Как бы вы это ни  назвали, это  был  нервный срыв.  Но я,
по-прежнему,  не совсем  понимаю  вас,  доктор...  Следует ли  на  основании
временного  нервного  срыва  делать  заключение,  что  человек  способен  на
тщательно подготовленные злодейские действия?
     -  Я таких  выводов не делал.  -  Брэдфорд  был в  полном  отчаянии.  -
Господи,  передо  мной  лежал  мертвым  мой  лучший и давний  друг,  по всем
признакам отравленный. Как мог я тогда определить, чем и как его отравили? Я
знал, что сказала день назад Эллен, то есть миссис Барстоу. И я тоже поверил
своим чувствам, как, по-вашему признанию, это свойственно и вам тоже. Только
мои  чувства меня обманули. Я хотел тихо, без всякого шума похоронить его и,
поверьте,  не  испытывал  при  этом угрызений совести.  А потом  неожиданное
вскрытие и  такие  результаты...  Я был  испуган,  ошарашен, потрясен, чтобы
действовать  разумно.  Когда миссис  Барстоу  предложила  вознаграждение  за
поимку  убийцы,  я  пытался отговорить ее,  но безуспешно. Иными  словами, я
струсил...
     Я  не заметил, как Вулф нажал кнопку звонка, но когда Брэдфорд закончил
свою исповедь, Фриц уже стоял на пороге кабинета.
     - Портвейн для  мистера Брэдфорда и пиво для меня, - распорядился Вулф.
- А ты, Арчи?
     - Нет, спасибо, - отказался я.
     -  Я тоже не буду, -  сказал  Брэдфорд, -  мне  надо торопиться,  скоро
одиннадцать, а мне ехать за город.
     - Но,  доктор, - возразил  Ниро, -  вы  мне еще не сказали одной  вещи.
Всего пятнадцать минут, прошу вас. Пока вы  всего лишь подтвердили несколько
не столь уже существенных моих догадок.  Вы заметили, как много я  трудился,
чтобы завоевать  ваше доверие и уважение? И все для того,  чтобы задать этот
вопрос и получить на него ваш честный и исчерпывающий ответ. Кто убил вашего
друга Барстоу?
     Пораженный доктор не верил своим ушам.
     - Не думайте,  что я опьянел от пива, я просто  эмоционален,  - пояснил
Вулф. -  Мне кажется, я был  рожден  актером, -  продолжал он.  - Мой вопрос
нуждается   в   соответствующей   обстановке.   Поверьте,   доктор,   вопрос
действительно серьезный. Поэтому  прошу  вас достойно ответить  на него.  Но
прежде  отбросьте всякие  страхи  и  прочее.  Я  имею в  виду  подозрения  в
отношении  вашего  друга миссис Барстоу.  Освободитесь  от этого.  Поймите и
поверьте, несмотря на все ваши подозрения, миссис Барстоу не  убивала своего
мужа.  Вот и остается вопрос:  кто сделал это? Кто, набравшись  дьявольского
терпения,  употребил  свой  извращенный ум  злодея на  то,  чтобы изготовить
смертоносную игрушку, убившую Барстоу? Ведь  вы считаете себя самым старым и
верным его другом, не так ли?
     - Да, - согласился Брэдфорд. - Мы знали друг друга еще мальчишками.
     - Вы доверяли друг другу? Хотя ваши жизненные  интересы были разными  и
время от времени разделяли, вас, вы всегда оставались единомышленниками?
     - Очень верно замечено. - Брэдфорд  был явно тронут, и это было заметно
по тому, как он произнес эти  слова. - Наше доверие друг к другу ни разу  не
было поколеблено за все эти пятьдесят лет.
     - Превосходно. Но кто  мог убить его? Вот какого ответа  я жду  от вас,
доктор. Возможно, он  что-то сказал или сделал в прошлом, что могло породить
у кого-нибудь навязчивую идею убить его?  Возможно, вы слышали обрывки фраз,
слова.  Поворошите  вашу память,  пусть  она подскажет вам,  ибо  это  может
относиться к самому далекому прошлому.  И не бойтесь воспоминаний. Ведь я не
прошу вас  выносить  обвинительный приговор. Опасность не в  том,  что может
пострадать  невиновный, а в том,  что преступник избежит кары и будет гулять
на свободе.
     Фриц  снова принес  портвейн и пиво,  и доктор, откинувшись в  кресле и
держа   стакан  с  портвейном  в  руке,   смотрел  на   игру  света  в   его
темно-рубиновой  глубине.  Он вдруг вскинул голову, кивнул в злак согласия с
последними  словами  Вулфа и снова предался созерцанию вина в  стакане. Вулф
налил пива, подождал, пока  осядет  пена,  и залпом  выпил  его.  Он  всегда
помнил, что  где-то в карманах у него должен быть платок, но, увы, такое  по
его забывчивости  случалось не  всегда. Поэтому  я поспешил вынуть  из ящика
стола носовой  платок  и протянул его хозяину. На такой случай у меня всегда
были припасены чистые носовые платки.
     - Прошлое ни