- Когда он говорил вам об этом?
     - Примерно полчаса назад.
     - В таком случае вы  действительно знаете, что он не  представляет  вас
здесь как ваш адвокат.  Уже сейчас  вам может  быть предъявлено обвинение по
двум  пунктам  -  вооруженное нападение и попытка вымогательства. По первому
пункту  обвинения есть два свидетеля -  Фред Даркин и  Арчи Гудвин,  и этого
вполне достаточно.  Вы, вероятно, думаете, что по второму пункту обвинения у
нас  есть  только  один свидетель -  Сол Пензер, он же Леопольд  Хейм, но вы
ошибаетесь. Сейчас у нас есть и другие данные и подтверждение его показаний.
По словам мистера Горана, вечером  и пятницу надежный источник сообщил  ему,
что вы занимаетесь шантажом, вымогая деньги от лиц, нелегально прибывающих в
США.  Мистер Горан  теперь  заявляет,  что его согласие  представлять  вас в
качестве  вашего адвоката было дано  под  влиянием порыва  и он  сожалеет об
этом. Он сказал, что не намерен защищать таких бандитов, как вы, и...
     - Не говорил я этого! - пропищал Горан. - Я лишь...
     - Молчать! -  крикнул  Кремер. - Еще одно ваше  слово,  и  я  удалю вас
отсюда. Вы  сообщили мне, что, как вам сказали, Иген занимался  шантажом? Да
или нет?
     - Да.
     - Вы заявили мне, что не будете его адвокатом?
     - Да.
     - Вы называли его бандитом?
     - Да.
     - В таком  случае  заткнитесь,  если хотите оставаться  здесь, -  резко
заявил Кремер и обратился  к  Игену.  - Я  решил, что  вам следует  знать  о
заявлении мистера Горана, но  мы можем обойтись  и  без его показаний, чтобы
подтвердить обвинение  вас в  шантаже.  Леопольд Хейм  далеко не первый  ваш
"клиент", и не думайте, что мы не найдем и другие ваши жертвы. В присутствии
мистера  Горана я  хочу  спросить вас  кое  о  чем. До вчерашнего вечера  вы
когда-нибудь видели его?
     Иген растерянно молчал.
     - Я жду! - потребовал Кремер.
     - Мне нужно подумать, - наконец прохрипел Иген.
     - Думайте  да поживее, но  не  обманывайте себя. Вы  у нас вот  где!  -
Кремер поднял  руку и сжал пальцы в кулак. - Я задаю  вам простой вопрос: до
вчерашнего вечера вы когда-нибудь видели его?
     - Да... пожалуй, да... Слушайте, а что, если я предложу вам сделку, а?
     - Никаких  сделок!  Это  право прокурора и  судьи смягчить  приговор за
чистосердечное признание. Вам-то должно быть хорошо  известно, что они часто
делают подобное.
     - Да, мне известно это.
     - Ну вот, в таком случае и отвечайте на мой вопрос.
     Итон глубоко вздохнул и с трудом начал:
     - Вы совершенно правы. Я встречался с ним и до вчерашнего вечера. И  не
один  раз,  а  много.  -  Он  повернулся к  Горану  и  злобно ухмыльнулся. -
Правильно? Проклятый трус и предатель!
     -  Клевета! - холодно возразил Горан и, обращаясь к Кремеру, продолжал:
- Инспектор, вы умышленно подвели его к подобному утверждению.
     - Да? В этом случае я поведу его еще  несколько дальше. Как имя мистера
Горана?
     - Деннис.
     - Адрес его конторы?
     - Восточная Сорок первая улица, дом сто двадцать один.
     - Где он живет?
     - Грэмерси-парк, дом номер триста пятнадцать.
     - На какой автомашине он ездит?
     - На "крайслере" выпуска 1951 года.
     - Какого цвета его машина?
     - Черная.
     - Какой номер его служебного телефона?
     - Риджуэй, три-четыре-один-четыре-один.
     - А домашнего?
     - Палас, восемь-шесть-три-ноль-семь.
     - Пока довольно. Мистер Горан, я задерживаю вас как  важного свидетеля,
показания  которого  будут  весьма  существенны для  следствия  по  делу  об
убийстве. Пэрли, отведи его в другую комнату... Кстати, кто там сейчас?
     - Даркин и Пензер с Эрвином.
     - Скажи им, чтобы присмотрели за Гораном, и возвращайся сюда.
     Горан встал.
     - Инспектор, я предупреждаю, что вы делаете серьезную ошибку, о которой
вам потом придется сожалеть, - спокойно и с достоинством заявил он.
     - Посмотрим, мистер Горан. Пэрли, уведи его.
     После  ухода Горана  в сопровождении Стеббинса  Кремер  выкинул остатки
сигары в корзинку для  мусора, подошел было к Вулфу, но, увидев,  что тот  с
закрытыми глазами сидит, откинувшись на спинку кресла и не  говоря ни слова,
возвратился на свое место, а затем спросил у меня, можно  ли  его слышать из
соседней   комнаты.   Я   ответил   отрицательно   и  пояснил,   что   стены
звуконепроницаемые. В это время вернулся Пэрли Стеббинс.
     - Ну, хорошо, выкладывай  все начистоту, - обратился Кремер  к Игену. -
Горан состоит в вашей банде?
     - Я хочу предварительно договориться с  вами о сделке, - упрямо  заявил
Иген.
     -  Черт тебя  побери! - с отвращением воскликнул Кремер. - Твоя песенка
уже  спета,  и, будь  у  меня  мешок возможностей, я  ни одной бы на тебя не
потратил.  Если  хочешь,  чтобы  к  тебе  потом отнеслись  со снисхождением,
заработай его, да поживее. Итак, Горан состоит в вашей шайке?
     - Да.
     - Какую роль он играет?
     - Дает мне указания, как нужно держаться с "клиентами", делает наводки,
как и в случае с Леопольдом Хеймом... чтоб ему провалиться на месте.
     - А ты потом передаешь деньги ему?
     - Нет.
     - Никогда?
     - Никогда. Он получает свою долю от Бирча... Получал.
     - Откуда тебе известно это?
     - Через Бирча. Он сделал  мне  предложение года  два  назад, и я  решил
попробовать.  Месяца три-четыре  спустя у  одного  парня в Бруклине возникли
серьезные неприятности с властями, и Бирч послал меня на встречу с юристом в
известном  вам гараже,  чтобы  тот  просветил меня,  как  поступить. Юристом
оказался Горан. После этого я встречался с Гораном еще раз... двадцать.
     - И всегда в том же самом гараже?
     - Да, и больше нигде. Правда, иногда я разговаривал с ним по телефону.
     - У  тебя  есть  что-нибудь,  написанное  Гораном?  Что-нибудь, чти  он
присылал или давал тебе?
     - Нет.
     - Ничего?
     - Я же сказал, что нет. Трус паршивый!
     - Кто-нибудь еще бывал на твоих встречах с Гораном?
     - А как же! Бирч.
     - Но он мертв. А кто-нибудь еще?
     - Больше никого, - подумав, ответил Иген.
     - Ни разу?!
     - В подвальном помещении  с нами никого и никогда  не было, хотя ночной
сторож,  конечно, всякий  раз,  когда  Горан  приходил,  видел  его.  - Иген
оживился. - Да, да, сторож видел его!
     - Не  сомневаюсь,  -  равнодушно  заметил Кремер.  -  Но Горан  резонно
спросит,  кому можно больше верить -  такому солидному и крупному  адвокату,
как он, или такому гангстеру, как ты,  поддерживаемому дружком, про которого
он заявит, что ты научил его дать подобные показания. Я не хочу сказать, что
сторож с его показаниями не нужен нам. Мы найдем сторожа и... Послушайте, вы
это  куда?  -  внезапно  обратился  он  к  Вулфу,  который  встал с  кресла,
намереваясь уйти.
     - Наверх,  в оранжерею. Уже девять часов, - ответил Вулф, направляясь к
двери.
     - И  вы уходите, -  запротестовал  Кремер, как  раз в  то самое  время,
когда...
     - Что когда? - потребовал Вулф. - Я уже сделал для вас  все, что мог, и
вы  больше  не нуждаетесь во мне. Меня же шантажисты не интересуют -  я  ищу
убийцу.  Мое расписание вы знаете, и после одиннадцати часов я снова к вашим
услугам.  Буду  признателен, если вы очистите мой  дом от  этих подонков.  С
таким же успехом вы можете продолжить их допрос где-нибудь еще, а не у меня.
     -  Могу, могу! - вставая, раздраженно подтвердил  Кремер.  - Но в таком
случае мне придется забрать с собой Гудвина, Пензера, Даркина и Кэтера.
     - Ну,  положим, вы  можете забрать только первых троих, так как мистера
Кэтера здесь сейчас нет.
     - Но мне он нужен. Где он?
     - Мало ли, что  вам  нужно. Он  выполняет мое  поручение.  Разве вы еще
недостаточно получили от меня  сегодня?  Арчи, ты  помнишь, куда  отправился
Орри?
     -  Нет,  сэр. Я не могу  вспомнить,  даже  если  бы  это было нужно для
спасения моей жизни.
     - Вот и хорошо. И не пытайся вспоминать. - Вулф повернулся и вышел.

     ГЛАВА 15

     За  всю  свою  жизнь  я не  видел столько  большого начальства, сколько
увидел  всего  лишь  за восемь часов  -  с  девяти  утра до  пяти  вечера. И
произошло это в четверг,  то есть через неделю после того,  как  Пит Дроссос
побывал у Вулфа, чтобы посоветоваться по своему делу.  В Десятом полицейском
участке  меня принял заместитель начальника  нью-йоркской  полиции Ниери,  в
управлении  полиции  Нью-Йорка - сам начальник Скиннер, и прокуратуре не кто
иной,  как  прокурор   Боуэн,  совместно   с   тремя   помощниками,  включая
Мандельбаума.
     Я вовсе не намерен утверждать, что у меня закружилась голова от  этого,
поскольку понимаю,  что пользуюсь подобной  популярностью  не только потому,
что  они видят  во мне  интересного собеседника.  Во-первых, убийство миссис
Фромм и два связанных с ним преступления  стоили того,  чтобы расходовать на
сообщения о них  не одну  тысячу бочек типографской  краски, не говоря уже о
времени,  затраченном  на  радио-  и  телетрансляции.  Во-вторых,  в  городе
началась  подготовка  к  муниципальным выборам, а Боуэн, Скиннер  и Ниери не
страдали от недостатка амбиций. Для людей, которые так преданы идее служения
обществу, что  не возражают взвалить  на себя дополнительную ответственность
(с более  высоким  жалованьем, конечно), расследование  убийства  какой-либо
хорошо известной личности открывает весьма интересные возможности.
     В Десятом участке полиции нас изолировали друг от друга, но меня это не
обеспокоило. Я твердо  знал, что полиции ни в коем случае  нельзя сообщить о
наших методах  допроса Игена, а также  о  его  записной книжке.  Сол  и Фред
хорошо  знали  об  этом.  Я  провел  битый  час  в  маленькой комнатушке  со
стенографисткой,  продиктовал  ей   свои   показания,  дождался,  пока   она
перепечатает  их,  подписал,  а затем был проведен к  Ниери  для допроса. Ни
Кремера, ни Стеббинса  не было. Ниери был угрюм и мрачен, но  не хамил. Наша
беседа продолжалась  всего полчаса. Когда меня провожали по зданию к выходу,
все  встречавшиеся знакомые и незнакомые  полицейские любезно здоровались со
мной. Вероятно,  по  управлению  полиции  уже циркулировал  слух,  что  меня
уговаривали выставить  свою кандидатуру на пост мэра, а ведь все полицейские
получали  жалованье от муниципалитета.  Во  всяком  случае,  я также вежливо
отвечал  на  приветствия, как человек, понимающий  их подоплеку, но  страшно
занятый в данный момент.
     В прокуратуре, куда меня доставили после этого, я тут же был проведен к
самому  Боуэну. Перед ним на столе уже лежала  копия моих показаний. В  ходе
нашего разговора он неоднократно меня останавливал, ссылаясь на то или  иное
место  показаний,  находил его,  хмурясь, прочитывал  и затем  кивал, словно
желая  сказать:  "Да, возможно,  что  ты и не  привираешь". Он  не только не
похвалил  меня  за  задержание  Эрвина  и  Игена  и  за  хитроумную  уловку,
принудившую Горана поехать с нами, но наоборот, даже намекнул, что, доставив
их в дом Ниро  Вулфа вместо полиции, я вполне мог заработать не менее пяти в
каталажке, возьмись лично он за это дело. Прекрасно зная Боуэна, я умышленно
не придал этому значения и пропустил мимо ушей, чтобы не расстраивать его: в
этот день  у него  хватало  неприятностей и без  меня.  Несомненно, ему  был
испорчен  уик-энд, от  недосыпания  у  него  покраснели  глаза,  телефон  не
переставал звонить, все время  приходили его помощники,  и  в довершение  ко
всему в списке наиболее популярных кандидатов на пост мэра, опубликованном в
одной  из утренних газет, он оказался лишь на четвертом месте. Не забывал он
и  того обстоятельства, что  к  следствию по делу шантажистской организации,
раскрытой Солом,  мной и Фредом, а  значит, и к  расследованию дела  Фромм -
Бирч  - Дроссос, к  сожалению, теперь  примажется ФБР. Вовсе не удивительно,
что после всего этого прокурор был не очень любезен со мною. Хотя, говоря по
совести, это же самое можно было сказать и про всех остальных. Никому даже и
в голову не пришло, что я иногда ем.
     Мандельбаум, один из  помощников  Боуэна, провел меня  в  свой кабинет,
усадил и начал разговор так:
     - Ну так вот, о предложении, которое вы сделали мисс Эстей вчера...
     - Бог мой! Опять!
     - Да, но теперь это  выглядит  иначе. Мой коллега  Рой Бонино  сейчас у
Вулфа и беседует с  ним по  этому поводу. Давайте прекратим ломать комедию и
потолкуем,  исходя  из  предпосылки,  что  вас к ней  с  таким  предложением
действительно послал Вулф. Вы же сами заявили мне, что ничего плохого в этом
предложении на  самом деле не было, а раз  так, почему бы нам  не поговорить
откровенно?
     Я был голоден и зол.
     - Ну, хорошо. Предположим, что это предпосылка. Что же дальше?
     -  Тогда естественно предположить, что Вулф  знал о существовании банды
шантажистов еще до того, как послал вас  с этим предложением. В таком случае
он,  очевидно,  считал, что  мисс  Эстей  будет  исключительно важно узнать,
сообщила ли  миссис  Фромм  об  этом  ему.  Правда,  я и  не ожидаю, что  вы
подтвердите мне это, но мы подождем Бонино и узнаем, что Вулф рассказал ему.
Однако я все  же хочу знать, как мисс Эстей ответила на ваше  предложение  и
что именно сказала.
     Я покачал головой.
     -  Если  мы и  дальше будем  беседовать, основываясь  только  на  вашей
предпосылке,  у  вас  может  сложиться  ложное  впечатление.  Разрешите  мне
предложить другую рабочую гипотезу.
     - Пожалуйста.
     - Предположим, что мистер  Вулф  ничего не знал о банде шантажистов,  а
просто хотел поудить рыбку в мутной воде. Предположим, что он не  подозревал
ни  в чем  мисс  Эстей,  а она просто оказалась первой  в  списке  возможных
кандидатов. Предположим, что я сделал такое  же предложение не только ей, но
также миссис Горан, Анджеле Райт, Винсенту Липскомбу и продолжал бы делать и
другим, если  бы мистер  Вулф не вызвал  меня, так  как к  нему  явился Поль
Кюффнер и обвинил  меня  в вымогательстве. Разве такая  предпосылка не более
интересна?
     - Конечно, да!..  Так, так... Понимаю. В таком случае я хочу знать, что
вам ответил каждый из них. Начните с мисс Эстей.
     - Мне придется придумывать их ответы.
     - Вы же мастер на это. Давайте.
     Мы  потратили   еще  около  часа,  а  когда  мое  воображение  иссякло,
Мандельбаум  вышел, предложив подождать  его. Я сказал, что хотел  бы  пойти
поесть,  но  он  не  разрешил мне уходить:  я мог  понадобиться ему  в любую
минуту. Пришлось согласиться. Прошло еще минут двадцать. Наконец Мандельбаум
вернулся, сказал, что меня снова хочет видеть Боуэн.
     Боуэна  на месте не  оказалось,  и  мне  пришлось  снова  ждать. На мое
счастье, в кабинет  вскоре  вошел  молодой человек  с  подносом.  Я мысленно
воскликнул "ура!", слава богу, в этом  заведении не все бесчеловечны, однако
молодой человек поставил поднос на  стол Боуэна и удалился, даже не взглянув
на меня. Как только дверь за ним закрылась, я подошел к столу, снял салфетку
с подноса и увидел весьма аппетитный сандвич с горячим вареным  мясом, кусок
вишневого  пирога и  бутылку  молока.  Я  едва  успел вернуться с подносом к
своему креслу  и  запустить  зубы в  сандвич, как в кабинет  пошел Боуэн. Не
желая ставить его в дурацкое положение, я тут же обратился к нему:
     -  Тысячу раз  спасибо,  мистер Боуэн, что  вы прислали  мне поесть! Вы
чертовски  любезны.  Я,  конечно, не  голоден, но  растущего  ребенка  нужно
подкармливать. Да  здравствует  наш будущий заботливый мэр  - мистер  Боуэн!
Гип-гип-ура!
     Боуэн ожег  меня злобным взглядом, повернулся  и  вылетел из комнаты, а
через несколько минут вернулся с другим  подносом и поставил его перед собой
на письменный стол. Не знаю, у кого ему удалось конфисковать этот завтрак.
     Вскоре выяснилось, что  Боуэну нужно уточнить  добрую сотню вопросов по
докладу, который ему уже успел сделать Мандельбаум.
     В итоге в  главное  управление полиции меня доставили с эскортом часа в
три, а  начальник полиции  Скиннер принял  меня  только около четырех.  Наша
беседа  в течение всего  следующего  часа  была довольно-таки сумбурной. Вы,
наверное,  подумали, что перед тем, как приступить к беседе с таким солидным
гражданином Соединенных Штатов, как я, Скиннер  распорядился, что  его можно
беспокоить только  в  случае, если в  Нью-Йорке  вспыхнет  мятеж?  Ничуть не
бывало -  нам  то  и  дело  мешали.  И  тем не менее  в редкие  и  крохотные
промежутки между  помехами Скиннер все же  исхитрился  задать  мне несколько
важных вопросов: шел ли дождь, когда я приехал к гаражу, или заметил ли я по
выражению лиц  Горана и  Игена, что они знакомы? В те же минуты, когда он не
отвечал  на  звонки  четырех  телефонов,  стоявших   на  столе,  не   звонил
куда-нибудь  сам,  не разговаривал с  кем-то из  чиновников,  прорвавшихся к
нему,  не  подписывал  принесенные  бумаги,  Скиннер  без   конца  шагал  по
огромному, шикарно обставленному кабинету с высоким потолком.
     Около пяти в кабинет пошел Боуэн,  сопровождаемый  двумя помощниками  с
туго набитыми  портфелями.  Очевидно,  предполагалось какое-то совещание  на
высоком  уровне. Я подумал, что, если  меня не  выставят за дверь, мне будет
полезно послушать,  и  поэтому, стараясь быть  как  можно  более незаметным,
быстро пересел с кресла у стола  Скиннера на стул в сторонке.  Будучи занят,
Скиннер не заметил этого, и другие,  наверное, решили, что я нужен  ему. Они
расселись  вокруг стола и открыли  дискуссию. У меня от  природы  прекрасная
память,  которую  я еще хорошо  натренировал  за годы работы с Ниро  Вулфом.
Конечно, я мог бы подробно  и  полно  изложить все услышанное мною в течение
следующих тридцати минут, но не сделаю этого из-за присущей мне  скромности.
Да и, кроме всего прочего, кто я такой,  чтобы подрывать доверие избирателей
к избранным ими высокопоставленным слугам народа?
     И тем не менее произошло нечто такое,  о чем следует все же сказать. Во
время бурного  обсуждения того, что сообщить  ФБР, а о  чем нужно  умолчать,
совещание вдруг было нарушено. В кабинет заявился не кто иной, как инспектор
Кремер собственной  персоной. Направляясь  к столу,  он мельком взглянул  на
меня, но, видимо, думал в это время о чем-то несравненно более важном.
     - Я  только что разговаривал с  этим  Уитменом, который  в  свое  время
заявил, что может опознать водителя машины, убившей юного Дроссоса. Так вот,
только  что  в  группе предъявленных  ему  лиц он  опознал  Горана  и  готов
подтвердить свои показания под присягой.
     Все уставились на Кремера, и лишь Боуэн пробормотал:
     - Ну и чертовщина!
     -  Что же  дальше?  - раздраженно спросил  Скиннер, нарушив наступившее
молчание.
     - Сам не знаю, - угрюмо ответил  Кремер. Я только  что узнал  об  этом.
Горан не мог быть с женщиной в  машине во вторник. Если  мы  примем подобное
утверждение, оно совершенно выбивает нас из колеи. Мы  не могли опровергнуть
его  алиби  для вторника, да и, кроме того, мы исходим из предположения, что
там  был  Бирч. Да  и  зачем Горану убивать  подростка?  Сейчас,  когда, как
выяснилось, он оказался участником шайки шантажистов, мы, конечно, можем его
взять в работу как следует, но вряд  ли он сознается в убийстве. Конечно, мы
обязаны  учитывать  показания   Уитмена,  но  ситуация  от  них  значительно
осложняется.  Честно  говоря, мне  кажется, что должен  быть  какой-то закон
против так называемых очевидцев.
     -  Ну это  вы  уж  слишком!  - все так же раздраженно заявил Скиннер. -
Очевидцы бывают исключительно полезны. Возможно, что и сейчас  это тот самый
поворот, которого мы все-таки ждали. Присаживайтесь и давайте все обсудим.
     Кремер начал  было  пододвигать кресло  к столу, но  в это время  опять
раздался телефонный звонок. Скиннер  взял трубку,  назвался и тут  же сказал
Кремеру:
     - Звонит Ниро  Вулф. Он хочет  поговорить с вами  и утверждает, что это
важно.
     - Я погов