о,  может.  - Вулф  поднял палец.  - Мистер Кремер, хотите,  я
выскажу   одно   соображение?  Раз   вы   настаиваете   на   сотрудничестве.
Расспрашивать меня вам  невыгодно  вдвойне, коль скоро вы исходите  из того,
что не поверите ничему сказанному мной, и раз я не знаю никого  из тех людей
и мне все равно, что там происходит.
     - Это вы так говорите.
     -  Верно, сэр,  я.  Зато  мне  расспросить  вас было  бы неплохо.  Это,
безусловно, помогло бы мне, а в конечном счете - и вам тоже.
     - Великолепная мысль. Просто восхитительная.
     - Именно.
     Кремер положил на поднос изжеванную  сигару, достал еще одну и сунул ее
в рот.
     - Ну, валяйте.
     -   Спасибо.  Во-первых,  конечно,  о   том,  что  удалось  установить.
Кто-нибудь арестован?
     - Нет.
     - Подходящий мотив вы нашли?
     - Нет. Никакого, даже самого отдаленного.
     -  Понятно.  А  из  обычной рутины  -  отпечатков пальцев,  фотографий,
свидетелей - ничего не выплыло?
     - Нет. Одна или две вещи могут представлять некоторый интерес, но найти
их мы не смогли. Вы что-нибудь смыслите в фехтовании?
     Вулф покачал головой:
     - Ровным счетом ничего,
     - В общем,  та  штука,  которой его закололи,  называется  шпага. У нее
треугольное сечение  и нет режущего края, а  кончик ее такой тупой, что если
им  сильно ткнуть в  человека, клинок  просто  сломается -  он  очень сильно
гнется. Во время  фехтования на  шпагу надевают маленькую стальную насадку с
тремя выпуклыми  точками. Эти точки только  показывают  на куртке противника
место  укола; благодаря толстой  насадке шпага не  может  проколоть  щитков,
которые надевают фехтовальщики, или маску, защищающую лицо.
     - На нем же не было никакой маски, - вставил я.
     - Я знаю, что не  было, а значит, в тот  момент, когда  его убили, он в
самом деле не  фехтовал.  Милтан сказал, что  никто и никогда не фехтует, не
надев маски. Та, что надевал во время занятий  Ладлоу, валялась на скамье  у
стены. На шпаге,  которая  пронзила  его,  насадки  не было -  просто торчал
затупленный   конец   клинка;  но  такой  тупой  шпагой  проткнуть  человека
совершенно  невозможно.  Однако  в  кабинете  Милтана  в  стеклянном   шкафу
хранилась одна штучка -  она исчезла,  миссис Милтан обнаружила это как  раз
тогда, когда в кабинете находился Гудвин. Она назвала эту штучку "калдимор".
Вы говорите по-французски и можете произнести название лучше меня.
     - Да, Это col de mort.
     - Правильно. Взять его из шкафа  мог  кто угодно. Миллион к одному, что
его-то и надели на шпагу, которой закололи Ладлоу. На расстоянии  нескольких
футов, да еще  когда  шпагой орудуют, Ладлоу ни за  что  не отличил бы  этот
наконечник от обычной насадки на шпагу. Но и "калдимора"  на шпаге  не было.
Значит, его сняли потом. Мы обыскали двадцать человек буквально до нитки. Но
"калдимор"  словно  в воду  канул. Из  здания  вышел  только один -  Гудвин,
которого вы видите перед собой. Как вы думаете, он не мог прихватить с собой
эту штучку в виде сувенира?
     Вулф слегка улыбнулся:
     - Я бы до этого не додумался. Может, ее просто выбросили в окно?
     - Может быть. Мои  люди и  сейчас  еще продолжают ее искать в кромешной
тьме с помощью фонариков.  Заодно они ищут еще одну исчезнувшую  вещь.  Мисс
Тормик  утверждает,  что из шкафа  в  раздевалке пропала  рукавица, одна  из
дамских фехтовальных перчаток. Мисс Лофхен  и еще одна дама, называющая себя
Зорка, так  не думают.  Миссис Милтан не хочет себя никак  компрометировать.
Похоже, никто точно не знает, сколько было этих рукавиц.
     - А где насадка, которую надо было снять со шпаги, прежде чем надеть на
нее col de mort?
     - Они все на месте. В ящичках, в фехтовальных залах.
     -  Если  шпагу хватали без  перчатки,  с  эфеса  можно снять  отпечатки
пальцев?
     - Нет. Он обернут бечевкой или чем-то другим вроде этого, чтобы за него
было удобнее браться.
     - Понятно. -  Кажется,  Вулф  говорил сочувственно. - Итак, пропали две
вещи, которые могли бы помочь  в расследовании. Я обещаю вам, мистер Кремер,
если Арчи в самом деле прихватил с собой эти игрушки, то я позабочусь, чтобы
вам  их передали сразу  же, как  только мы с ними покончим.  Теперь  дальше.
Сколько людей находилось в здании, когда был обнаружен труп?
     - Если считать всех, то двадцать шесть.
     - Скольких вы уже исключили?
     - Почти всех - на подозрении осталось восемь или девять человек.
     - А именно?
     -  Во-первых и прежде всего, та девушка, которая с ним  фехтовала. Ваша
клиентка.
     - Ничего иного я  и не ожидал.  Если после того, как я с ней повидаюсь,
она останется моей клиенткой, я ее сам исключу. А кого вы еще подозреваете?
     -  Девушку, которая  приходила  к вам,  Карлу Лофхен.  Она  фехтовала с
Дрисколлом, но  они уже закончили  и ушли в  раздевалки,  так что она вполне
могла  прокрасться в зал в конце коридора  и совершить  убийство. Дрисколла.
Вообще-то непохоже,  но не исключено. Зорку. Она была в большом зале на этом
же этаже, вместе с  молодым человеком по  имени  Тед  Гилл. Он  заявил,  что
вообще не умеет фехтовать и учился у нее азам.
     - Это тот самый, - заметил я, -  который  вчера  был вместе  с Белиндой
Рид,  когда они увидели нашу клиентку на пути в раздевалку, только  она туда
шла не затем, чтобы стянуть бриллианты Дрисколла.
     - Правильно. Дальше у нас по списку сама девица Рид и  молодой Барретт.
Они бродили по всему этажу - трудно точно установить, где же они находились.
Конечно,  если это Дональд  Барретт, можете сами  им заняться. Еще некто  но
имени Рудольф Фабер.
     - Неандерталец без подбородка.
     -  Не  оригинально,  но  сойдет.  Кстати,  это  из-за  него  никого  не
арестовали. Сколько уже насчитали?
     - Десять.
     -  Значит, десять. И  ни у кого из всей компании никакого определенного
мотива. Я бы не...
     Зазвонил телефон. Я взял трубку и почти сразу передал ее Кремеру.
     - Это вас. Ваш босс.
     - Кто?
     - Полицейский комиссар, кто же еще.
     Кремер  поднялся, покорно произнес: "Ох,  дьявольщина",  - проплелся  к
телефону и взял трубку.


        ГЛАВА 6 

     Этот  телефонный  разговор  можно было разделить на две  части. Сначала
говорил  в основном  Кремер  -  почтительно  и  воинственно  одновременно, -
докладывал  о  сложившейся  ситуации,  сетуя  на  недостаток  данных,  чтобы
двигаться вперед. В  течение же второй части, гораздо более короткой, Кремер
молча слушал, что ему  говорили, и, похоже, приятного в этом было мало, судя
по  модуляциям его  мычания и  выражению  его лица, когда он наконец повесил
трубку и вернулся в свое кресло.
     Усевшись, он сердито воззрился на нас.
     Вулф сказал:
     -  Наверно, вы  так  сокрушаетесь  из-за  того,  что  не  можете  найти
подходящий мотив.
     -  Что? - Кремер взглянул на  Вулфа. - А, да. Я бы  отдал свой выходной
день, чтобы выяснить то, что уже известно вам.
     - Ну, на  это вам  одного выходного не хватит. Я как-никак читаю немало
книг.
     - Плевал я на ваши книги! Я совершенно убежден, что  вы знаете  об этом
деле что-то такое, о чем я понятия не имею; я понял это, стоило мне услышать
о Гудвине. Хотя и не  самое приятное удовольствие лицезреть вашу физиономию,
мне все-таки любопытно, что  на ней  отразится, когда  я скажу, что комиссар
мне  сейчас сообщил,  как десять минут назад  ему  позвонили из  британского
главного   консульства.   Консул   заявил,   что   он   потрясен   внезапной
насильственной  смертью  британского подданного  по  имени  Перси  Ладлоу  и
надеется, что мы не пожалеем никаких усилий и так далее.
     Вулф покачал головой:
     - Боюсь,  моя  физиономия вам  вряд ли поможет. Могу  ответить  одно  -
похоже, у британского главного консула завидные источники информации. Сейчас
полодиннадцатого вечера. Убийство произошло всего четыре часа назад.
     - Ничего  тут  нет замечательного. Он  услышал об убийстве по  радио, в
выпуске новостей.
     - А источником сведений в выпуске новостей были вы или ваши люди?
     - Естественно.
     - Стало быть, вы тогда уже выяснили, что Ладлоу - британский подданный?
     -  Нет.  Никто о  нем  ничего  толком  не знает.  Мои люди сейчас  этим
занимаются.
     -  Тогда  то,  что  у  консула уже есть какие-то  сведения,  еще  более
занятно. Услышав  по радио,  что  на Сорок восьмой улице в  школе  танцев  и
фехтования убит человек по имени Перси  Ладлоу,  консул сразу сообразил, что
убитый - британский подданный. Более того, он  даже не стал дожидаться утра,
чтобы  послать из  своей конторы стандартный  запрос в  полицию, а сразу  же
лично  позвонил  комиссару.   Стало   быть,  либо   сам  мистер  Ладлоу  был
значительной фигурой,  либо он был замешан в  важных делах. Вполне вероятно,
что у консула можно разузнать какие-то подробности.
     - Премного благодарен. Комиссар встречается с ним в одиннадцать. А пока
- как насчет того, чтобы вам самому поделиться некоторыми подробностями?
     -  Я не  знаю  никаких подробностей. Имя мистера Ладлоу я в первый  раз
услышал сегодня около шести вечера.
     - Это я уже слышал.  Никаких, как  же.  Ладно, к чертям  собачьим вас с
вашим клиентом. Я не гнушаюсь расследований - это моя работа и я стараюсь ее
выполнять,  но я терпеть не  могу, когда сюда примешивают всякие иностранные
штучки-дрючки. К примеру, две девицы, которые еле говорят  по-английски. Раз
им позарез хочется попрыгать со шпагами, то отчего бы им не заняться этим  у
себя на родине? Или взять Милтана - кажется, он что-то вроде француза и  его
жену.  А  Зорка?  Или  малый по  имени  Рудольф  Фабер,  который  напоминает
карикатуру  на  прусского  офицера  времен  мировой  войны?  А  теперь  туда
сбежались фэбээровцы и всюду суют свой нос,  и  в довершение главный  консул
сообщает, что даже убитый - вовсе не простой честный американец...
     - Из доброй старой Ирландии, - вставил я.
     -  Заткнись. Вы понимаете, что  я хочу сказать. Мне все  равно,  кто от
кого произошел,  от итальяшек,  индейцев, евреев или  каких-нибудь эспаньоле
там  или  янки, негров или  голландских колонистов,  коль скоро они граждане
Америки.  Вы мне дайте  американское убийство, в котором был бы американский
мотив  и  фигурировало  бы  американское  оружие,  это дело  другое,  тут мы
потягаемся. Но всякие выкрутасы  проклятых чужаков, все эти шпаги, калдиморы
и консулы, только и знающие что звонить насчет своих драгоценных подданных -
да  и сам я хорош,  раз имел  глупость притащиться к вам. Нет, это выше моих
сил. Стоило  бы лучше арестовать вас,  продержать  до  рассвета  в  холодной
камере - глядишь, вы бы совсем по-другому запели.
     Казалось, он вот-вот встанет с кресла. Вулф поднял ладонь:
     - Прошу вас, мистер Кремер. О Господи, ведь труп едва успел  остыть! Вы
не объясните  мне,  почему, как  вы выразились,  мистер Фабер  взял  на себя
ответственность за то,  что никого не задержали? Если я вас правильно понял,
конечно.
     - Посмотрим. А вы знаете Фабера?
     - Я  уже  сказал,  что все  эти люди  мне совершенно незнакомы. Я  лгу,
только когда мне это выгодно, причем так, чтобы ложь нельзя было изобличить.
     - Ладно. Я бы задержал вашу клиентку - почти уверен, что задержал бы, -
если бы не Фабер.
     - Значит, я перед ним в долгу.
     - Именно так.  Если  бы  не отсутствие  мотива, который,  впрочем,  еще
всплывет,  то все  указывает на мисс Тормик. Она призналась, что фехтовала с
мистером Ладлоу  в том зале.  Судя по  всему, больше  туда  никто не входил,
хотя,  конечно, кто-то мог  проскользнуть незамеченным. Мисс Тормик заявила,
что,  когда  она вышла  из комнаты,  Ладлоу сказал,  что он еще останется  и
потренируется с манекеном. Манекен - это такая штука, прикрепленная к стене,
с механической  рукой,  на которую цепляют шпагу. Она  сказала,  что пошла в
раздевалку, оставив щитки, перчатки и маску, а потом...
     - А куда она дела свою шпагу?
     -  Говорит, что  оставила ее  тоже  в  фехтовальном зале. Там на стойке
больше дюжины шпаг. Одна из них, с надетой насадкой,  валялась неподалеку от
тела Ладлоу - предположительно это та, которой фехтовал он сам. На Ладлоу не
было маски, но, разумеется, она могла и соскочить после того, как его убили.
Я не вижу причин, зачем ее снимать, разве  что создать видимость, что, когда
его убили,  он не  фехтовал.  Как, впрочем,  я  не  вижу  и  причин  снимать
калдимор, разве что  кому-то захотелось затеять игру в прятки. Но вернемся к
Фаберу. Он  находился внизу, в танцевальной комнате, вместе с  Зоркой,  пока
она не ушла с Тедом Гиллом,  чтобы  показать тому, как  нужно держать шпагу.
После  этого  Фабер  поднялся наверх  и  переоделся в  фехтовальный  костюм,
намереваясь позаниматься  фехтованием  с Карлой Лофхен, когда  она  закончит
урок с Дрисколлом. Он околачивался  в  коридоре на третьем этаже, когда мисс
Тормик вышла из комнаты в конце коридора, причем Ладлоу он тоже видел  - тот
открыл ей дверь, когда она  выходила. Ладлоу окликнул  Фабера и спросил,  не
хочет  ли  он немного пофехтовать, и  Фабер отказался. По его словам, Ладлоу
сказал: ладно, он  пока  набьет руку, разминаясь с манекеном, - и вернулся в
комнату, закрыв за  собой дверь, а Фабер и  мисс Тормик направились в нишу в
другом конце коридора, сели и выкурили по  сигарете.  Они оставались там  до
тех пор, пока консьерж не вошел в комнату, думая, что там никого нет и можно
взяться за уборку, но тут увидел тело  и  выбежал,  вопя  во все горло.  Они
бросились туда, чтобы взглянуть, в чем дело, а тут подоспели и остальные  из
разных комнат и залов.
     Вулф, сидевший с закрытыми глазами, чуть приоткрыл их до щелочек.
     - Понятно, - пробурчал он.  - После  всего этого арестовать  ее  вы все
равно не  могли, даже зная, что она моя  клиентка.  С  того  места, где  они
сидели, виден весь коридор?
     - Нет, ниша расположена за углом.
     - Сколько времени они там просидели до того, как поднялась суматоха?
     - Пятнадцать-двадцать минут.
     - Кто-нибудь их видел?
     - Да. Дональд Барретт. Он искал мисс Тормик, чтобы пригласить отужинать
с ним. Он подошел к двери женской раздевалки, и мисс Лофхен сказала ему, что
мисс Тормик здесь нет. Потом он разыскал их в нише и  оставался с ними минут
пять перед тем, как поднялся гвалт.
     - Он не искал ее в зале в конце коридора?
     - Нет. Мисс Лофхен сказала ему, что мисс Тормик заходила в раздевалку и
оставила щитки, перчатки и маску, и он решил, что она уже не фехтует.
     Немного помолчав, Вулф вздохнул и сказал раздраженно, но негромко:
     - Ну что ж, я не понимаю, какого дьявола вы ополчились на мою клиентку.
Кажется, она с ног до головы - сама невинность.
     - Конечно,  все прекрасно. - Кремер резко встал. - Но... тут есть и еще
кое-что. Насколько это известно, именно она и никто другой, находилась с ним
в той комнате, и не просто находилась, а делала против него выпады со шпагой
в руке. Дальше, алиби, которое ей обеспечивает Фабер, - это из тех чистюлек,
которые  могут  быть  на  девяносто  девять  процентов  правдой  и  все-таки
оказываются фальшивкой. Достаточно выкинуть из его рассказа то место, где он
утверждает, будто видел Ладлоу и говорил с ним, когда мисс Тормик уходила из
комнаты. Я не утверждаю, что мне известна причина, по которой Фабер...
     Тут вошел Фриц и прервал его. Остановившись у  двери, он дождался кивка
Вулфа,  затем приблизился к его  столу и  протянул поднос с  карточкой. Вулф
взял карточку, взглянул на нее и поднял брови.
     Он велел Фрицу подождать и задумчиво посмотрел на стоявшего Кремера.
     - Вы понимаете, - сказал он, -  раз вы все равно уходите, мне ничего не
стоило бы попросить посетителя подождать  в гостиной, и вы ушли бы не солоно
хлебавши.  Но  я в самом  деле хочу сотрудничать,  когда  это в моих  силах.
Одного  из  перечисленных  вами  обитателей  школы  Милтана  отпустили.  Или
разрешили  уходить,  намереваясь следовать  за  ним,  - по-моему, такой  ваш
обычный прием.
     - Кого именно отпустили?
     Вулф снова бросил взгляд на карточку.
     - Мистера Рудольфа Фабера.
     - Ничего себе! - Кремер вытаращил глаза на  Вулфа не меньше  чем секунд
на  семь.  -  Чертовски  неподходящее  сейчас  время,   чтобы  являться  без
предупреждения к совершенно незнакомому человеку.
     - Совершенно верно. Пожалуйста, Фриц, приведи его.
     Кремер повернулся лицом к двери.
     Я  засчитал очко неандертальцу. Может,  его подбородок и  подкачал,  но
нервы  были  в  порядке.  Если у  него  и  была  причина,  увидев неожиданно
инспектора Кремера, оцепенеть от ужаса, или, по крайней мере,  от удивления,
он тем не менее не отпрянул и не побледнел.  Он только приостановился,  едва
не щелкнув каблуками, поднял бровь и двинулся дальше.
     Кремер  что-то  проворчал  в  его адрес,  затем  пробурчал Вулфу  и мне
"спокойной   ночи"   и   нехотя  затопал   к   двери.   Я   поднялся,  чтобы
поприветствовать  пришедшего,  предоставив  Фрицу  проводить  Кремера.  Вулф
смирился  с неизбежным и  пожал Фаберу  руку, после  чего предложил сесть  в
кресло,  еще теплое после  сидевшего в нем  Кремера.  Фабер поблагодарил  и,
прищурившись, воззрился на Вулфа, а затем повернулся ко мне и резко спросил:
     - Как это вам удалось выбраться оттуда? Подкупили фараона, что ли?
     Мне  достаточно было  одного взгляда  на  него, чтобы  понять: задавать
вопросы  в таком тоне - его обычная манера.  Он, казалось, считал само собой
разумеющимся, что  раз он задал  вопрос, ему на него тотчас  же и ответят. Я
такого  не люблю  и  не  знаю  никого, кто  позволил бы  себе  так  со  мной
разговаривать.
     Я ответил:
     - Отправьте мне письмо с нарочным, и я скажу секретарю моего секретаря,
чтобы он разобрался в этом вопросе.
     Его лоб собрался недовольными морщинами:
     - Слушайте, приятель...
     - Вы  что,  обалдели? Какой я  вам приятель? Я  сам  себе голова, и  мы
находимся  в  Соединенных  Штатах  Америки.  Я  служащий  Ниро   Вулфа,  его
телохранитель,  делопроизводитель и  наемный  раб, но  в любую  минуту  могу
уволиться. Я принадлежу себе, и никому больше. Не знаю, в какой  части света
обитаете вы, но...
     - Хватит, Арчи. - Вулф произнес это, даже не потрудившись посмотреть на
меня;  его глаза были прикованы к посетителю. - Похоже, мистер Фабер, вы  не
понравились мистеру Гудвину. Не обращайте внимания. Чем я могу вам помочь?
     - Прежде всего, - ответил Фабер  на своем безукоризненном английском, -
вы могли бы дать указание своему подчиненному, чтобы он отвечал  на вопросы,
которые ему задают.
     - Да, наверное,  мог бы. Когда-нибудь я попробую это  сделать. Чем могу
еще служить?
     - В вашей стране, мистер Вулф, нет никакой дисциплины.
     - Ну, я бы так не сказал. Здесь много разных видов дисциплины.  То, что
хорошо волку,  для  оленя  -  смерть. Мы  подчиняемся дорожным полицейским и
требованиям гигиены, но некоторые свободы нам очень даже по душе. Впрочем, я
уверен, что вы пришли не для того, чтобы призвать к порядку мистера Гудвина.
Даже и не пытайтесь, вам  такая затея надоест очень  быстро. Лучше выбросьте
это из головы. Так что же еще?..
     - Я хочу  убедиться, удовлетворяет  ли меня ваша позиция и намерения  в
отношении мисс Нийи Тормик.
     - Ну что ж, - проворковал Вулф,  стараясь держать себя в руках. - А что
именно требует удовлетворения? Ваше любопытство?
     -  Нет.  Мои  интересы.   В  определенных   обстоятельствах  я  мог  бы
подготовиться и  объяснить  свой  интерес,  и вы  сочли бы выгодным для себя
пойти мне навстречу. Я,  конечно, наслышан о вашей репутации  - и о  методах
тоже. Вы стоите дорого. Деньги - это все, что вы хотите.
     -  Я люблю деньги и  трачу их немало. Не  хотите ли вы  сказать, мистер
Фабер, что я мог бы тратить и ваши деньги?
     - Вполне возможно, если я вам заплачу.
     - Совершенно справедливо. А каким образом я мог бы их заработать?