клиентку:
     -- Я подписал эту расписку, мадам, но не буду считать себя чем-либо вам
обязанным,  пока  не  узнаю,  чего именно вы от меня хотите. Надеюсь, мне не
придется  возвращать   вам   заверенный  вами  чек,   но,   если   возникнет
необходимость,  я это  сделаю.  В  любом  случае  я обязуюсь  не  разглашать
полученные от вас сведения, оставаясь  в рамках законности.  Итак,  что  вам
нужно?
     -- Мне нужен  ваш  совет.  Я хочу  знать,  что я могу делать. Мне точно
известно, почему именно мой муж  пошел  в комнату Эймори Браунинга и полез в
тот  ящик. Знает это и мисс Хабер. Вот почему она здесь.  Я знаю,  что бомба
предназначалась именно ему, и знаю, кто ее подложил.
     Думаю, что Вулфу в своей жизни доводилось удивляться не реже, чем нам с
вами,  но  гонор не  позволял  ему признавать это.  Однако  эта дамочка  его
прошибла. Его глаза широко раскрылись,  потом прищурились,  и Вулф прочистил
горло.
     -- Вот как? -- произнес он. -- Вы рассказали это полиции?
     -- Нет. Я не сказала ни одной живой душе. Никто не знает об этом, кроме
мисс Хабер  и меня. Я надеялась,  что полиция  его схватит. И почему они  не
докопались,  где и  как он раздобыл эту бомбу? Господи,  и  почему они такие
бестолковые? Ведь  уже больше двух  недель прошло. Теперь, после того что вы
мне сказали, я должна что-то предпринять, и я хочу, чтобы вы мне сказали  --
что  именно. Сколько  вам  известно? Вы знаете, что в тот самый день на пять
часов был назначен совет  директоров,  на котором должно было решиться, кому
быть следующим президентом КВС?
     -- Да. Им должен был стать либо ваш муж, либо мистер Браунинг.
     Она кивнула.
     --  Они  должны  были  оба присутствовать на  совете,  предложить  свою
программу дальнейшей политики фирмы и первоочередных изменений,  ответить на
вопросы, а  потом  выйти. А мы должны были  обсудить обе кандидатуры и затем
проголосовать. Это вы тоже знали?
     -- Нет.
     -- Что ж, теперь знаете.  Если вы читали газеты,  то вам  известно, что
Эймори Браунинг хранил в том ящике стола виски особого сорта.
     -- Да.
     -- И что каждый день, часа в четыре, он прикладывался к бутылке.
     -- Да, это тоже упоминалось.
     --  Так оно и было.  Каждый день  между четырьмя  и пятью. Все об  этом
знали. Хорошо, теперь я перехожу  к тому  самому, что вы обязались никому не
раскрывать. Мой муж отправился в ту комнату и выдвинул тот самый ящик, чтобы
подложить кое-что  в виски. Это  была моя задумка. Вам  известно, что  такое
ЛСД?
     -- Да. Сильнодействующий наркотик. Диэтиламид лизергиновой кислоты.
     -- Господи, как вы можете  это выговорить! Так вот, я сумела  раздобыть
его. Не спрашивайте у меня, каким образом. Мисс Хабер в курсе. Он был в виде
порошка, который я ссыпала в маленькую пластмассовую ампулу и уговорила мужа
воспользоваться  им.  Полиции об  этом известно. Ампулу  нашли в кармане его
пиджака. Об этом вы не знали?
     -- Нет.
     -- Да, это держится в тайне. Думаю, что, кроме меня, они никому об этом
не  сказали,  а  я  заявила,  что  мне ничего не  известно. Питер  собирался
подсыпать порошок  в виски. Ведь Браунинг наверняка приложился бы к бутылке,
прежде чем идти на пятичасовое собрание. Мы понятия  не имели, какое влияние
окажет  на него такое количество ЛСД -- мы ведь даже не знали, сколько виски
осталось в  бутылке. Тем не менее  мы были вправе рассчитывать, что наркотик
подействует на  Браунинга, и он произведет плохое впечатление на директоров,
а ведь именно в тот день мы и  должны были вынести решение о том, кто займет
место  президента. Ну вот, теперь  вы знаете,  почему мой  муж полез  в этот
ящик.
     Вулф кивнул.
     -- Да,  наверное.  Маловероятно,  что  вы  могли бы  выдумать  подобную
историю... к  тому же ЛСД находится в  руках  полиции. Вы  сказали, что мисс
Хабер знает, как вы раздобыли наркотик. А знает ли она, какое применение  вы
ему уготовили?
     -- Да.
     -- А кто-нибудь еще об этом знает?
     -- Да. Эймори Браунинг.
     Вулф покачал головой.
     -- Не  злоупотребляйте  моим  доверием,  мадам. Не  собираетесь  же  вы
сказать мне, что вашего мужа убил мистер Браунинг?
     -- Собираюсь. Убийца -- он. -- Она повернула голову: -- Шарлотта?
     Мисс Хабер раскрыла было рот, но тут  же сомкнула губы. Потом подняла и
уронила руку.
     --  Пожалуйста,  миссис  Оделл! --  взмолилась  она.  -- Я не  думаю...
скажите ему. Прошу вас.
     --  Что  ж,  ваше право. -- Миссис  Оделл  обратилась к  Вулфу: -- Люди
делятся на сильных и слабых, -- сказала она. -- Мисс Хабер как раз из породы
слабых. Она -- прекрасный работник, но ей не хватает смелости. Она узнала по
моей просьбе, где  достать ЛСД; более того, именно  она и приобрела наркотик
примерно месяц  назад.  Потом,  подслушав мой разговор  с мужем, проведала о
нашем замысле. После  этого она  позвонила Эймори Браунингу и сообщила ему о
наших планах. Я обо всем этом  узнала лишь через три дня  после смерти моего
мужа. Так  что слабость  она проявила трижды: достав для  меня ЛСД,  хотя не
знала,  что я  собираюсь  с  ним  делать;  позвонив  Браунингу;  и, наконец,
признавшись  мне  в  содеянном.   По  вашим  словам,   самый  важный  вопрос
заключается  в  том, кто  знал  о  том, что  мой муж собирается пойти в  эту
комнату и полезть в тот самый ящик. Так вот, знали об этом трое: мисс Хабер,
я   и  Эймори   Браунинг.  Браунинга  она  предупредила  за  четыре  дня  до
случившегося, так что времени подложить бомбу у него было предостаточно.
     Вулф, набычившись, хмуро таращился на нее.
     -- Замечательное  представление,  --  заявил он. -- Необыкновенное. Вы,
похоже, не замечаете...
     --  Я еще не закончила, -- оборвала его миссис Оделл.  --  Насчет того,
как Браунинг заполучил бомбу. Вы смотрите телевизор?
     -- Редко.
     -- Примерно три  месяца  назад  КВС организовала часовую  программу под
названием "Откуда берутся бомбочки". Вы ее видели?
     -- Нет.
     -- Многим  людям  показалось, что организаторы  явно переусердствовали,
объясняя, из чего сделаны бомбы и откуда они берутся, но я так не считаю  --
ведь  ни  адресов, ни подлинных имен изготовителей никто не называл. Задумал
эту  программу сам  Браунинг,  а  всю подготовительную работу проделали  его
сотрудники, так что собрать нужные сведения труда ему не составило. Если  вы
считаете, что  ему было сложно раздобыть бомбу  и научиться  пользоваться ею
всего за четыре дня, то на самом деле это вовсе не так.
     Вулф продолжал хмуриться.
     --  Вы меня  не  так  поняли.  Я  имел в виду ваше представление.  Это,
конечно,  следует  принять во внимание, но прежде я хотел бы уточнить, стану
ли вообще ввязываться в это дело. Чего вы от меня ожидаете, если я соглашусь
на эту работу?
     --  Я ожидаю, что вы скажете  мне,  что я  должна  делать.  И, надеюсь,
поможете  мне. Я хочу, чтобы  Эймори Браунинг был изобличен, осужден и понес
заслуженное  наказание,  но  я не  хочу, чтобы сказанное  мною  вам  выплыло
наружу. Я не собираюсь  сидеть в свидетельском кресле и  отвечать на вопросы
по поводу того, что замыслили мы  с  мужем. Сколько  вы сами совершили таких
поступков, о которых хотели бы умолчать?
     -- Возможно, тысячу. Порчей чужого виски  я не занимался, но о вкусах и
методах не спорят.  -- Вулф повернул голову: -- Мисс Хабер, вы подтверждаете
то, что рассказала мне миссис Оделл о вашем участии в этом деле?
     Секретарша  сглотнула. Она  сидела вполоборота  ко  мне,  но  смотрела,
должно быть, прямо в глаза Вулфу.
     -- Да, -- еле слышно выдавила она. Потом повторила, чуть громче: -- Да,
подтверждаю.
     -- Вы достали какое-то количество ЛСД по ее просьбе?
     -- Да, но я не собираюсь объяснять, где и как.
     -- Мне и не нужно  это знать --  во  всяком случае сейчас. И вы узнали,
что она собирается сделать с наркотиком, подслушав ее разговор с мужем?
     -- Да. Я думала, что имела право знать. ЛСД запрещен. Приобретать его и
даже просто хранить -- противозаконно.
     -- И вы решили рассказать про это мистеру Браунингу? Почему?
     -- Потому  что я боялась, что  наркотик может убить его. То количество,
которое я дала миссис Оделл, -- там было почти четыре столовых ложки... Я не
знала, чего от него ждать. Если бутылка виски была полна лишь наполовину или
даже  на  четверть, то такая огромная доза  наркотика  могла,  насколько мне
известно, оказаться  смертельной  для  мистера  Браунинга.  Я  оказалась  бы
соучастницей  убийства...  Да  и вообще, я не хотела оказаться  замешанной в
такое тяжкое  преступление. Должно быть, все дело в том, что сказала  миссис
Оделл, -- я и впрямь  такая слабая и  безвольная личность. Но как  бы то  ни
было, я не хотела становиться убийцей.
     -- Как вы связались с мистером Браунингом? Вы ему написали?
     -- Нет,  позвонила.  В пятницу  вечером,  из загородного автомата. Я не
назвалась. Я вообще не назвала ему ни одного имени. Я только сказала, что во
вторник днем некто собирается подсыпать ему в виски  крайне опасный препарат
и  что  ему  лучше  не пить это виски.  Он порывался расспросить меня, но  я
повесила трубку. Конечно,  он мог  заподозрить, что злоумышленником окажется
мистер  Оделл,  но мне  и в голову не  могло  прийти,  что  он способен  так
поступить.
     -- Откуда именно вы звонили?
     -- Из Коннектикута. Из городка Вестпорт.
     --  Вы  сказали, что позвонили  в пятницу  вечером. А  в  какую  именно
пятницу?
     -- Накануне этого ужасного случая. За четыре дня.
     -- Значит, шестнадцатого мая.
     -- Да? -- Она ненадолго задумалась. -- Да, вы правы, шестнадцатого.
     -- В котором часу вы ему позвонили?
     -- Около девяти. В самом начале десятого. Когда, как мне показалось, он
должен был закончить ужин.
     -- А вы уверены, что разговаривали именно с мистером Браунингом?
     -- О, совершенно уверена. Он сам подошел к телефону, да и голос его мне
хорошо знаком. Я его слышала  не меньше  дюжины  раз, когда он звонил  домой
мистеру Оделлу.
     Вулф задумчиво посмотрел на нее.
     -- А вы не говорили миссис Оделл, что предупредили его?
     -- Нет, конечно.
     -- Но  ведь сказали потом, через три дня  после  смерти мистера Оделла.
Почему?
     --  Потому что...  Словом, я не могла иначе. Я же сказала вам,  что  не
хотела стать убийцей, а сама все  же стала. Не сделай я этого звонка, мистер
Оделл  был  бы еще жив, да и мистер Браунинг, скорее  всего, тоже. Возможно,
ЛСД не повредил бы ему. Я не могла продолжать оставаться с миссис Оделл и не
сказать ей... У меня не было другого выхода.
     Вулф посмотрел на миссис Оделл.
     -- Это случилось две недели назад. Почему вы ее не уволили?
     -- Что за дурацкий вопрос! --  взвилась миссис Оделл. -- Ведь она могла
разболтать кому угодно. Полиции,  например. Я хочу нанять вас  вовсе  не для
того, чтобы копаться  в поведении  мисс Хабер... Или в  моем собственном.  Я
хочу знать, как отомстить Браунингу, не разглашая истории с наркотиком.
     Вулф  закрыл  глаза, и  его  указательный  палец  принялся  вычерчивать
крохотные  круги  на  пресс-папье.  Впрочем, судя по  тому, что губами он не
шевелил,  задачка выдалась  не из  сложных; решение он уже принял, а  теперь
просто обдумывал, стоит ли продолжать расспросы, прежде чем объявить о своем
решении. Полминуты спустя он перестал выводить круги, поднял руку, потер лоб
и,  развернувшись, воззрился на меня.  Если бы не посетители,  он бы  сказал
примерно  следующее: "Ты втравил меня в эту историю.  Я признаю, что гонорар
нам не помешает, но втянул меня ты".
     Он  ел  меня  глазами секунд  десять, потом  снова посмотрел на  миссис
Оделл...
     --  Очень хорошо.  Вы  просите невозможного, но  готов  принять от  вас
задаток.  Размеры  моего  гонорара  будут  определяться  не  результатом,  а
затраченными усилиями и риском. Мне понадобится знать  факты, много  фактов,
но  приближается время ужина, а  я  должен услышать их из первых  уст. Арчи,
запиши эти фамилии: мистер Браунинг, мистер Эбботт, мистер Фолк, мистер Мир,
миссис Браунинг, мисс  Лугос, мисс Веннер. -- Он снова обратился к клиентке:
-- Вы можете завтра собрать всех этих людей у меня, в девять вечера?
     Миссис Оделл недоуменно уставилась на него.
     -- Нет. Да и с какой стати?
     Для вас это труда не составит. Все они работали вместе с вашим покойным
мужем.  Они наверняка захотят оказать вам всяческое содействие в том,  чтобы
изобличить его убийцу. Они пожертвуют один вечер, если вы их попросите?
     -- Возможно. Но я не хочу их просить. И не стану.
     Вулф взял со стола чек и протянул ей.
     --  Заберите  его. Вы  только  впустую  потратили свое и  мое время. Вы
можете  рассчитывать только на  чудо,  а  чудеса  в мой  арсенал не  входят.
Верните мне расписку.
     --  Господи!  --  тяжело вздохнула  она.  --  Вы  и  впрямь несусветный
упрямец. Но что могут они вам сказать?
     --  Не знаю, но  должен это выяснить.  Если существует хоть один  факт,
который поможет мне выполнить ваше задание, я должен заполучить его. Если вы
опасаетесь, что я способен  невзначай обмолвиться  и  выдать  вас, то  вы не
должны были приходить сюда.
     Миссис Оделл задумчиво пожевала губами.
     -- Это единственный путь... Вы непременно должны с ними встретиться?
     -- Если я берусь за работу на ваших условиях, то да.
     Она   посмотрела   на   меня,  но  увидела   только   честную,   умную,
заинтересованную и сочувствующую физиономию.
     -- Черт бы вас побрал! -- махнула рукой она. -- Дайте мне список.

        "Глава 6"
     Поскольку плачевное  состояние нашего банковского  счета  отравляло мое
существование  вот уже  шесть недель,  вы, должно  быть, предположили, что в
понедельник в  десять  утра  я буду нетерпеливо переминаться  с ноги на ногу
перед входом в "Континентал бэнк энд траст компани", чтобы как можно быстрее
депонировать  чек, но  вы ошиблись. Я был абсолютно  убежден, что  Вулф даже
пальцем  не шелохнет  до тех  пор,  пока миссис  Оделл  не  выполнит  своего
обязательства; и я его не  виню. Из всех людей, числившихся в его списке, не
было ни одного, которого мог бы  доставить ему я, какую бы причину я при том
ни  выдумал; и  я  был  вовсе не уверен,  что миссис  Оделл удастся привести
достаточно веские  аргументы,  чтобы собрать  всех этих  людей у Вулфа.  Вот
почему  было  вполне  возможно,  что   с  двадцатью  тысячами  нам  придется
расстаться,  а  раз  так,  то  куда  проще  возвращать  выписанный  чек, чем
зачислять его на свой счет, а потом выписывать новый чек на эту сумму.
     В четыре часа дня я уже готов был поставить десять против одного на то,
что  чек придется  возвратить. С приглашениями миссис Оделл справилась -- во
всяком  случае,  если верить  ее  словам, то все  сказали "да". Но вот потом
вышла закавыка: она  сказала, что придет чуть пораньше, в половине девятого,
а я, повинуясь полученным от Вулфа инструкциям, ответил, что приходить ей не
стоит вовсе. Ее не приглашали,  в  список  она не включена, и ее  не пустят.
Вдова рассвирепела.  Я попытался объяснить, но она даже слушать не пожелала.
Она потребовала,  чтобы я переубедил  Вулфа и перезвонил ей, причем если она
не дождется моего звонка до половины пятого, то обзвонит всех приглашенных и
скажет, чтобы они тоже не приходили.
     Я заглянул на кухню, сообщил Фрицу, что отбываю  ,  по делам, рысью (не
трусцой!)  промчался до гаража на Десятой авеню, в котором стоит  наш  седан
"герон", владеет  которым Вулф, а вожу  я, за девятнадцать  минут (возможно,
рекорд для этого времени суток) добрался до угла Шестьдесят  третьей улицы и
Мэдисон-авеню и влетел в особняк семьи Оделл,  когда стрелки  моих  наручных
часов  показывали четыре двадцать восемь. Без ложной  скромности  признаюсь,
что   уломать  ее  удалось  исключительно  благодаря  моему  красноречию.  Я
объяснил,  что  если  Браунинг   начнет  врать  напропалую,  что  совершенно
неизбежно, она  не выдержит и вмешается, чем наверняка испортит все  дело, а
вот Вулф, если  позволить  ему поступить  по-своему, сделает все, как  надо.
Кроме того,  если  она обзвонит  всех приглашенных и  скажет,  чтобы  они не
приходили, нашу сделку можно считать разорванной, и ей придется  подыскивать
другого сыщика, согласного взяться за это дело, что, по-видимому, не так  уж
просто, судя  по тому, что она  обратилась  к Вулфу и  выписала  ему  чек на
двадцать кусков. Вдове мои аргументы не понравились, но она их проглотила.
     По возвращении мне повезло.  На Шестьдесят третьей улице мне пришлось в
спешке оставить машину во втором ряду, и я был приятно удивлен, вернувшись к
седану, что ни один блюститель  порядка во время моего отсутствия не налепил
мне  на ветровое стекло  квитанцию об уплате  штрафа. Обратный путь  занял у
меня  тридцать одну минуту. Спустившись  в шесть часов  в кабинет и выслушав
мой  отчет, Вулф даже не буркнул свое обычное "приемлемо". Он просто зыркнул
на  меня  глазом  и  позвонил,  чтобы Фриц  принес  пиво.  Вид  у  него  был
пренесчастный.  Мало  того, что  беднягу  заставили работать,  так еще  и  в
клиенты ему досталась женщина -- упрямая и заносчивая.
     Все  собрались  как миленькие.  Первая,  Сильвия Веннер, появилась чуть
раньше девяти, а последний, Кеннет Мир, пожаловал  в восемь  минут десятого.
Кэсс Р. Эбботт занял почетное красное кресло по двум причинам: как президент
КВС и по старшинству, ибо ему  было  уже  под семьдесят. Поэтому я ничуть не
колебался,  предлагая  ему  это  кресло.  Остальных  я  разместил  на желтых
креслах, которые расставил  в два  ряда напротив  стола  Вулфа. У меня  есть
правило,  заключающееся в том, что, принимая гостей,  один из  которых может
быть или есть убийца, я усаживаю его или ее в первом ряду, ближе ко мне. Вот
почему именно  там  я  усадил  Эймори Браунинга. Соседнее  кресло заняла его
жена, а за ней  сидел  Теодор Фолк. Кеннета Мира я  усадил во  втором  ряду,
посередине; кресло слева  от него я  отвел Хелен Лугос,  а справа -- Сильвии
Веннер. Из всех присутствующих прежде мне доводилось  видеть только  Кеннета
Мира.  Когда  я  открыл  ему  дверь,  он смерил меня пристальным  взглядом и
спросил:
     -- Опять фокусничаете?
     На что я ответил:
     --  Нет,  даже  не   собираемся.  Если  кто-нибудь  и  знает  про  ваши
окровавленные руки, то не от нас.
     Поскольку все они собрались, вам следует с ними  познакомиться. Кэсс Р.
Эбботт, президент,  выглядел так, как и подобает президенту. Ухоженная седая
шевелюра,  которой  он мог бы  гордиться, и,  по всей  видимости,  гордился,
украшала его  холеное  бледное лицо с удлиненным  подбородком. А вот  Эймори
Браунинг, следующий по очереди президент, таковым никак не выглядел. Если на
вид ему можно было  дать года пятьдесят два, то брюшко у него  появилось, по
моим расчетам,  лет  пять назад, а еще через  пять  он  должен был, по  моим
представлениям, облысеть. Теодор  Фолк, уолл-стритовский  Фолк, на  вид  был
такого же возраста, но выглядел подтянутым и, судя по загару,  больше следил
за  собой. Возможно, играл в  теннис. Кеннета Мира с длинным подергивающимся
носом и квадратным бульдожьим подбородком я вам уже представлял.
     Что касается  женщин, то Сильвию  Веннер я бы узнал  сразу -- не меньше
дюжины раз  я видел  ее  в  программе "Большой  город", из  которой ее вышиб
Браунинг. Смотреть  на нее было одно  удовольствие,  особенно  когда  на  ее
щечках появлялись ямочки, но  девушки  с  телевидения,  как  и из Голливуда,
великие мастерицы  в  такого рода трюках, так что  с ними надо  держать  ухо
востро. Я не  хотел  бы  показаться  несправедливым  по отношению  к  миссис
Браунинг  на том лишь основании, что ее мужа подозревали  в убийстве, но она
показалась мне совершенно невзрачной -- так, плюгавенькая серая мышка. Я мог
бы расписать все подробно, но к чему забивать вам голову подобными мелочами?
Она была примерно одних  лет с мужем и  явно  нервничала. А вот Хелен Лу