о  заупрямился,  как  бык.  Во  время
пространных и бесплодных препирательств я заметил, что  они  с  Джейн  все
чаще и чаще поглядывают друг на друга, что, как я  рассудил,  было  вполне
естественно, ведь они точили зуб на одного и того же человека. Я  подумал,
что сумею выпроводить их побыстрее, если сменю пластинку,  и  выразительно
произнес:
     - Мисс Гир, это майор Джонсон.
     Он встал, учтиво поклонился, как человек, привыкший к галантности,  и
произнес:
     - Очень рад. Похоже, наше дело безнадежно, по крайней мере,  сегодня.
Я пойду поймаю такси. Может быть, вы позволите подвезти вас?
     Итак, я их выпроводил. Когда они спускались с крыльца, он ненавязчиво
изогнул руку, и Джейн уцепила его  пальчиками  за  локоть.  Одно  это  уже
свидетельствовало о том, как стремительно прогрессировали их  отношения  -
ведь Джейн не похожа на тех, кто цепляется за кого попало.
     Ну ладно, ладно, в конце концов, он тоже майор.  Я  равнодушно  пожал
плечами и закрыл дверь. Затем прошагал к лестнице, преодолел два  пролета,
постучал в дверь комнаты Вульфа и получил разрешение войти.
     Вульф стоял в дверях ванной с  намыленным  лицом  и  держал  в  руках
старую бритву. Увидев меня, он грубо спросил:
     - Который час?
     - Шесть тридцать.
     - А, когда следующий поезд?
     - В семь. Но какого черта? По всему  видно,  здесь  придется  изрядно
попотеть. Я могу отложить поездку на неделю.
     - Нет. Ты  слишком  поглощен  этими  мыслями.  Поезжай  на  ближайшем
поезде.
     - У меня хватит места и для других мыслей...
     - Нет.
     Я попробовал зайти с другой стороны:
     - Мои побуждения сугубо эгоистичны. Если завтра, когда я буду  точить
лясы у Карпентера, в утренних выпусках сообщат, что вас убили или хотя  бы
ранили, Карпентер обвинит во всем меня, и  у  меня  не  останется  никаких
шансов. Поэтому...
     - Проклятье! - рявкнул Вульф. - Опоздаешь на поезд!  Я  не  собираюсь
дать себя убить! Иди отсюда!
     Я увял и поднялся в свою комнату, где переоделся в форму  и  побросал
кое-что из вещей в дорожную сумку. Да, ребята, высоко же  он  держит  наше
знамя! Мой герой.
     Я вскочил в поезд за две минуты до отхода.



                                    4

     Когда  кончится  война,  я  постараюсь  пробиться  в  конгрессмены  и
провести через сенат закон о генералах. Моя задумка сводится к  тому,  что
генералов  следует  сначала  хорошенько  надраить,  а  потом  расстрелять.
Впрочем, в то утро, дали бы мне волю, я сомневаюсь, что  стал  бы  тратить
время на гуталин для генерала Карпентера.
     Так как я  был  всего  лишь  майор,  то  вынужден  был  сидеть  перед
Карпентером и тупо повторять "Дасэр, дасэр, дасэр", пока он объяснял,  что
потому только удостоил меня свидания, что полагал - я хочу обсудить с  ним
нечто важное, и что я должен оставаться там, где я есть, что вопрос о моей
отправке за океан давным-давно  решен,  и  мне  не  мешало  бы  уже  давно
заткнуться и перестать дергаться по этому  поводу.  Я  так  никогда  и  не
узнал, звонил ему Вульф или нет. Сам Карпентер Вульфу не звонил.  Он  даже
не похлопал меня по плечу со словами: "Ну же, будьте хорошим  воином".  Он
вообще нес какую-то чушь. Например, заявил, что коль скоро уж я все  равно
в Вашингтоне, то не мешало  бы  мне  провести  с  персоналом  нечто  вроде
семинара по поводу разных дел,  раскрытых  или  незаконченных  -  неважно.
Отдав мне это распоряжение, он велел мне немедленно явиться  к  полковнику
Дикки.
     Не думаю, что я произвел хорошее впечатление,  особенно  принимая  во
внимание, чем была занята тогда  моя  голова.  Они  продержали  меня  там,
советуясь, что со мной делать, весь  четверг  и  почти  всю  пятницу.  Мне
пришлось позвонить Вульфу и  сообщить,  что  я  задерживаюсь.  Можно  было
обрисовать ситуацию, сложившуюся  на  Западной  Тридцать  пятой  улице,  и
получить разрешение уехать, но мне не хотелось  давать  сборищу  форменных
фуражек возможность позубоскалить в том духе, что, мол,  Ниро  Вульфу  его
гениальных мозгов не хватает даже на то, чтобы уберечься  от  опасности  в
собственном доме, если рядом нет няньки-Гудвина, который бы присмотрел  за
ним. Кроме того, я нисколько не сомневался, что  Карпентер  не  только  из
вежливости, но и проявляя искреннюю заботу, позвонит Вульфу, и тогда можно
лишь догадываться, какую теплую встречу приготовит мне Вульф. Но меня  так
и подмывало прыгнуть в самолет, когда в четверг вечером я увидел в  "Стар"
то рекламное объявление. Весь день я был слишком загружен, потом ужинал со
всей шайкой-лейкой, и потому никакой возможности просмотреть газеты у меня
не было. А вот поздно вечером,  когда  я  наконец  остался  в  гостиничном
номере один, это объявление сразу бросилось мне в глаза. Оно было  набрано
в рамке и расположено на газетной полосе  таким  образом,  чтобы  со  всех
сторон оставалось много свободного места.

     ТРЕБУЕТСЯ МУЖЧИНА весом 260-270 фунтов, рост около 5 футов 11 дюймов,
45-55 лет, европеоид, талия не больше 48 дюймов,  способный  к  нормальным
передвижениям. На временной основе. Связано с риском. 100 долларов в день.
В письмо вложить фото.
                                                       Аб. ящик 292 "Стар"

     Я пробежал глазами объявление  раза  четыре,  потом  еще  пару  минут
недоверчиво пялился на него,  после  чего  сорвался  с  места  и  бросился
звонить в Нью-Йорк. Дело было около полуночи, но Вульф никогда не  ложился
рано. Однако когда трубку сняли, я услышал не его голос, а Фрица Бреннера:
     - Резиденция мистера Ниро Вульфа.
     Фриц служил у Вульфа даже дольше чем я, и  у  него  были  собственные
соображения о том, как отвечать по телефону. Например, если он брал трубку
днем, между девятью и пятью часами, то отвечал: "Контора Ниро  Вульфа".  В
любое другое время он говорил так, как сейчас ответил мне.
     - Привет, Фриц. Это Арчи, из Вашингтона. Где шеф?
     - Уже в постели. У него был тяжелый день. И вечер тоже.
     - А что он делал?
     - Долго говорил по телефону, и к нему несколько раз приходили. Мистер
Кремер, например. И еще стенографист.
     - Вот оно что. И  печатал  стенографист,  конечно,  на  моей  пишущей
машинке. А ты не знаешь, не  заглядывал  ли  Вульф  в  сегодняшний  выпуск
"Стар"?
     - "Стар"? - Фриц замялся.  -  Нет,  насколько  мне  известно,  он  ее
никогда не читает. Дома только мой экземпляр, он лежит на кухне.
     - Возьми его и прочти объявление  на  одиннадцатой  полосе  в  нижнем
правом углу, маленькое такое, в рамочке. Я подожду.
     Я сел и стал ждать. Фриц подошел довольно быстро.
     - Я прочел. - Голос у него был озадаченный. - Это ты нас разыгрываешь
и потому звонишь из Вашингтона?
     - Вовсе нет. Не испытываю ни малейшего желания шутить. Меня опять  не
посылают за океан. Ты ни о ком не подумал, когда читал объявление?
     - Мне сразу пришло в голову, что это точное описание мистера Вульфа.
     - Это же пришло в голову и мне. Если это писали, не имея в виду  Ниро
Вульфа, я вырежу это объявление и съем целиком. Утром первым делом  покажи
газету мистеру Вульфу. Ему, конечно, не понравится, что  ты  передашь  ему
мое мнение. Но он и сам придет к тому же выводу. Как вообще дела?
     - Все в порядке.
     - Замки, звонок и все такое?
     - Да. Ведь без тебя...
     - Надеюсь, завтра я вернусь. Скорее всего ближе к вечеру.
     Готовясь отойти ко сну, я пытался сообразить, каким образом,  замысли
я прикончить Ниро Вульфа,  я  бы  извлек  пользу  из  помощника,  нанятого
временно за сто зеленых  в  день  и  удивительно  похожего  на  Вульфа  по
физическим меркам. Я придумал две возможные схемы,  но  ни  одна  меня  не
удовлетворила, а еще одна, которая пришла мне в голову, когда я  уже  лег,
показалась мне и того хуже, а потому я отключился и уснул.
     Утром  я  отправился  в  Пентагон  и   снова   увяз   в   бесполезных
словопрениях. По правде говоря, я им был совершенно не нужен, и сам я даже
из  вежливости  не  притворялся,  что  в  них  нуждаюсь.   Но   тягомотина
продолжалась. К трем часам пополудни все держались со мной так,  словно  я
был местным завсегдатаем. Меня  начала  сверлить  мысль,  что  я  попал  в
ловушку и назад пути нет. Пентагон меня сцапал и никогда уже не  выпустит.
Я сам сунулся ему в пасть, а теперь, когда он меня заглотал, я  постепенно
начну растворяться в желудочном соке...
     В пять часов я собрался с духом и обратился к полковнику:
     - Послушайте. Не кажется ли вам, сэр, что я уже сделал все, что  было
в моих силах? Не будет ли мне целесообразнее вернуться в Нью-Йорк?
     - Ну что ж. - Он с глубокомысленным видом задрал вверх подбородок.  -
Я спрошу майора Забрески.  Он,  конечно,  должен  будет  посоветоваться  с
полковником Шоном. Надо все хорошенько обдумать. А когда вы приехали?
     - Вчера утром.
     - И с кем вы встретились по прибытии?
     - С генералом Карпентером.
     - Проклятье. - Он явно встревожился. - Тогда решение  должен  принять
сам генерал, а он сейчас повязан по рукам и ногам. Я сообщу вам, как лучше
действовать.
     Он выполнил свое обещание. Я его внимательно слушал,  но  пересказать
это не в состоянии. "Обречен", - другого слова и не  подберешь.  Я  пропал
безвозвратно. Я ответил, что дело не к спеху, можно потерпеть и  до  утра.
Лучше я сам  поговорю  с  майором  Забрески,  сказал  я  и  таким  образом
ухитрился сбежать. Выскочив в коридор,  я  спустился  на  первый  этаж  и,
пустив в ход все свои способности, сумел выбраться  из  здания  на  свежий
воздух. Благодаря чутью, многолетней тренировке ума и логическому мышлению
мне удалось сразу сесть на нужный автобус. В отеле мне хватило пяти минут,
чтобы побросать вещи в сумку и  оплатить  счет,  после  чего  я  доехал  с
попутчиком в такси до аэропорта и взял билет на  Нью-Йорк.  С  едой  можно
было потерпеть.
     Впрочем терпеть не пришлось, потому что мест не оказалось ни на  рейс
в 6:30, ни в 7:30, так  что,  имея  в  запасе  время  и  вняв  настойчивым
требованиям желудка, я попробовал четыре разных сандвича и нашел их вполне
съедобными. В конце концов мне удалось прорваться на рейс в 8:30 и,  когда
через час с четвертью самолет  приземлился  в  аэропорту  "Ла  Гардиа",  я
наконец почувствовал себя спасенным. Конечно, в  толчее  огромного  города
этой камарилье до меня не добраться. Я даже был готов поставить  десять  к
одному, что к утру все в Пентагоне напрочь позабудут о моем существовании.
     Подъехав к дому Вульфа на Западной Тридцать пятой улице,  я  не  стал
доставать свой ключ, зная, что дверь заперта на задвижку и все равно  надо
звать кого-нибудь, чтобы мне открыли. Я трижды  коротко  позвонил.  Вскоре
послышались шаги, штору отодвинули, и сквозь одностороннее стекло на  меня
пристально  посмотрел  Фриц.  (Я-то  это  знал,  хоть  его  и  не  видел.)
Убедившись, что все в порядке, он впустил меня и  радостно  приветствовал,
расплывшись в улыбке. Я заметил, что Вульф еще сидит в  кабинете  -  дверь
была открыта, и оттуда пробивался свет. Я проскользнул  через  прихожую  и
влетел в кабинет.
     - Вот и беглец... - начал я и осекся. В кресле Вульфа,  в  том  самом
кресле, садиться в которое он никогда никому  не  разрешал  ни  при  каких
обстоятельствах, высилась туша, по форме  вполне  человекообразная,  но...
Проще сказать, в кресле восседал огромный толстяк, но  не  Ниро  Вульф.  Я
никогда раньше его не видел.



                                    5

     Фриц, задержавшийся у входной двери, чтобы задвинуть  засов,  подошел
ко мне сзади, что-то объясняя. Человек, оккупировавший кресло  Вульфа,  не
двигался и не проронил ни слова - сидел и искоса  поглядывал  на  меня.  С
этаким хитрым видом. Я с трудом пришел  в  себя  и  услышал  голос  Фрица,
повторявший, что мистер Вульф у себя в комнате наверху.
     Субъект в кресле сипло проквакал:
     - Я полагаю, вы - Гудвин. Арчи. Удачная была поездка?
     Я продолжал молча пялиться на  него,  то  жалея,  что  не  остался  в
Пентагоне,  то  переживая,  что  не  приехал  раньше.  Толстяк  между  тем
продолжал:
     - Фриц, принесите мне еще виски с содовой.
     - Да, сэр, - послушно ответил Фриц.
     - Так хорошо вы съездили, Арчи? - повторил  этот  хам,  обращаясь  ко
мне.
     Я не выдержал. Я повернулся и, пройдя через прихожую, поднялся наверх
и подошел к двери в комнату Вульфа. Постучавшись и возвестив, что  это  я,
Арчи, я услышал голос шефа, который разрешил мне войти. Я открыл дверь.
     Вульф восседал в своем кресле номер два и читал книгу. Он  был  одет,
как обычно, и ничто в его наружности не указывало на то, что он спятил.
     Я не собирался доставлять  ему  удовольствие  сидеть  передо  мной  с
наглым видом, самодовольно ухмыляясь и наслаждаясь произведенным эффектом.
     - Я приехал, - небрежно доложил я ему. - Если вы уже спите, разговоры
можно отложить до завтра.
     - Я не сплю, как видишь,  -  Вульф  закрыл  книгу,  заложив  страницу
пальцем. - Ты едешь в Европу?
     - Вы прекрасно знаете, черт возьми, что никуда я не еду! -  взорвался
я и сел. - Обсудим это как-нибудь потом,  когда  я  уволюсь  из  армии.  Я
счастлив, что вы до сих пор целы и невредимы, а дом стоит на своем  месте!
Кстати, в Вашингтоне было очень интересно. Все ходят строевым шагом.
     - Бесспорно. Ты заглядывал в кабинет?
     - Заглядывал. Значит, вы сами поместили объявление в "Стар". Как вы с
ним расплачиваетесь - наличными и ежедневно? Не забываете  об  отчислениях
на подоходный налог и социальное страхование? А я, войдя в кабинет, уселся
за свой стол и начал отчитываться о поездке. Я же думал, что  это  вы.  До
тех пор, пока он не велел Фрицу принести виски с содовой,  тут  только  он
себя выдал - ведь вы терпеть не можете виски. Это  элементарная  дедукция.
Вообще  все  это  мне  напоминает  то  время,  когда  из  Югославии  вдруг
объявилась ваша дочь и задала всем нам немало хлопот.  А  теперь  вот  ваш
близнец. Учтите, получая по сотне в день,  за  год  он  загребет  тридцать
шесть тысяч пятьсот...
     - Заткнись, Арчи.
     - Слушаюсь, сэр. Может, мне спуститься и поболтать с ним?
     Вульф отложил книгу и заерзал в  кресле,  что-то  мыча.  Утвердившись
поудобнее, он заметил:
     - Если тебя интересует, кто он такой, то у себя в  столе  ты  найдешь
лист бумаги со сведениями о нем. Его зовут Г.Г.Хаккет,  он  архитектор  на
пенсии, без особого достатка, с манерами дикой  свиньи  и  непревзойденный
простофиля. Из всех откликнувшихся на мое объявление я выбрал его,  потому
что по внешности и габаритам он как нельзя лучше отвечал моим требованиям,
и еще  потоку,  что  он  оказался  достаточным  ослом,  чтобы  согласиться
рисковать жизнью за сотню долларов в день.
     - Если он не перестанет называть меня "Арчи", риск резко возрастет...
     Вульф ткнул в меня пальцем.
     - Прекрати. Ты думаешь, мне очень нравится, что  он  расселся  там  в
моем кресле? Но я терплю - ведь  не  сегодня-завтра  его  могут  убить.  Я
предупредил его об этом. Сегодня днем он ездил на такси к мистеру  Дитсону
посмотреть на орхидеи и, совершенно не таясь, привез пару растений. Завтра
днем ты опять его где-нибудь повозишь,  а  потом  вечером  еще  разок.  На
улице, в моем пальто и шляпе, с моей тростью его вид кого хочешь  обманет,
кроме разве что тебя.
     Я решил внести свой  посильный  вклад  в  эту  затею  и  предложил  с
каменной физиономией:
     - Я знаю  одну  молодую  дамочку,  актрису,  которая  может  его  так
загримировать, что...
     - Арчи, - резко оборвал Вульф. - Неужели ты думаешь, что я нахожу эту
идиотскую игру забавной?
     - Нет, сэр, я так не думаю. Но почему бы вам просто не посидеть  дома
и никуда не выходить? Вы ведь и так  всегда  тут  торчите.  Мне  случалось
наблюдать, как вы целый месяц не высовывали носа из  дома.  Будьте  просто
осторожнее с посетителями. Пока...
     - Пока что?
     - Пока не поймали этого малого, который убил Джонсона.
     - Фу! - Вульф метнул на меня свирепый взгляд. - Кто же  его  поймает,
скажи на милость? Мистер Кремер? Как по-твоему, чем он сейчас  занимается?
Ты думаешь - они там баклуши бьют? Майор Джонсон,  сын  мистера  Джонсона,
вернувшись пять дней назад из Европы, узнал, что пока его  не  было,  отец
подал на развод с его матерью. Они с отцом крупно повздорили, что в  таких
случаях не редкость. И теперь мистер Кремер с похвальным упорством отрядил
сотню человек выискивать улики против майора  Джонсона,  чтобы  предъявить
ему обвинение в убийстве отца! В жизни не встречал более нелепого ослиного
бреда! С какой стати майору Джонсону понадобилось бы убивать меня или даже
просто мне угрожать?
     - Ну и дела. - Я поднял брови. - Но все-таки отбрасывать  эту  версию
пока не стоит, по-моему. Может, рассчитав, что все отнесутся к  этому  так
же, как вы, майор и послал вам такую же  бумажку,  какую  отправил  своему
отцу?
     Вульф покачал головой.
     - Нет, этого не может быть, если только он не круглый  дурак.  Он  не
мог не догадаться, что недостаточно просто послать мне эту писульку, и что
ему придется как-то подкрепить свою угрозу; но он же не  убил  меня,  и  я
сомневаюсь, что он намеревается это сделать. Генерал Файф по моей  просьбе
просмотрел послужной список майора  Джонсона.  Мистер  Кремер  зря  тратит
время, силы своих людей и деньги налогоплательщиков Нью-Йорка. У  меня  же
связаны руки. Люди, с которыми я работал и которым полностью доверяю, ушли
на войну. Ты дергаешься и только мечтаешь о том, как бы от меня сбежать; я
прикован  к  этой  комнате,  целиком  предоставленный   самому   себе,   а
мстительный кровожадный маньяк только и поджидает удобного  случая,  чтобы
расправиться со мной. У меня нет ни малейшего представления,  кто  бы  это
мог быть, мне даже не дали понюхать след.
     Вульф, конечно, немного утрировал. Но я отлично знал,  что  когда  на
него  находит  столь  романтическое  настроение,  лучше  не  язвить  и  не
подтрунивать над ним. Тем более -  я  бы  не  присягнул,  что  он  так  уж
преувеличивает серьезность  положения.  Поэтому  я  ограничился  тем,  что
спросил:
     - А что слышно о капитане Питере Руте? Его уже привезли?
     - Да. Сегодня я с ним беседовал. Он в  тюрьме  уже  больше  месяца  и
уверяет, что убийство Джонсона с ним никак не связано. По  его  словам,  с
мисс Гир он  не  общался  уже  больше  шести  недель.  Его  мать  работает
учительницей  в  Данфорте,  штат  Огайо;  мистер  Кремер  проверил  -  это
действительно так. Его отец раньше  держал  в  Данфорте  бензоколонку,  но
десять лет назад он бросил жену и  сына  и,  говорят,  работает  сейчас  в
Оклахоме  на  военном  заводе.  И  жена,  и  сын  предпочитают  о  нем  не
распространяться. Братьев и сестер у капитана Рута  нет.  По  его  словам,
никто на свете и пальцем бы не пошевельнул, чтобы отомстить  за  него,  не
говоря уж о столь крайних мерах, как двойное убийство.
     - Может быть, так оно и есть.
     - Чушь. Меня с мистером  Джонсоном  вообще  ничего  не  связывало.  Я
попросил генерала  Файфа  оставить  пока  капитана  Рута  в  Нью-Йорке.  А
тюремное начальство - последить за ним.
     - Когда вы вбиваете что-то в голову...
     - Я никогда ничего не вбиваю в голову. Тем более в том смысле, что ты
имеешь в виду. Я только отвечаю на  брошенный  вызов.  Сейчас  я  действую
единственно возможным способом. Тот  человек,  который  застрелил  мистера
Джонсона  и  мистера  Дойла,  отчаянно  смел,  вплоть  до   безрассудства.
Возможно, он поддастся соблазну и попытается реализовать свой  замысел.  Я
отдаю себе отчет в том, что если ты будешь повсюду возить  и  сопровождать
мистера Хаккета, то и тебя  могут  убить.  Это  подразумевалось,  когда  я
нанимал тебя и соответственно тебе платил. Сейчас  ты  на  государственном
жалованье. Может быть, у мистера Кремера найдется человек,  который  похож
на тебя и способен тебя подменить. Надо только,  чтобы