- Да. Вернее, нет, - она запнулась. - Мальчик, что носил ее за отцом во
время игры, утверждал, что положил  ее в  машину  на переднее сиденье,  кода
Ларри  и доктор Брэдфорд отвозили  отца домой. Но брат и доктор  Брэдфорд не
помнят, чтобы видели ее.
     -  Странно. Однако  я  здесь не  для  того,  чтобы  собирать  мнения  и
предположения. Мне нужны факты, мисс Барстоу. Простите, но не кажется ли вам
все это странным?
     - Нет, нисколько. В том состоянии, в котором все тогда были, можно и не
заметить какой-то сумки.
     - Но  когда все  вернулись в дом, кто-то же должен был вынуть  сумку из
машины... кто-то из прислуги, например, или же шофер?
     - Никто этого не помнит.
     - Могу я поговорить с ними?
     - Конечно. - Она явно испытывала ко мне брезгливую неприязнь.  Не знаю,
что она там задумала, но я был серьезно намерен помешать этому.
     Итак, похоже было, что орешек раскололся, но оказался пустым. Я с новой
силой стал атаковать ее вопросами.
     - Какими клюшками играл ваш отец, стальными или деревянными?
     - Деревянными. Он не любил стальные.
     - Головка простая или подбитая латунью?
     - Кажется,  простая. Но я не уверена, что точно помню. У Ларри и у меня
- клюшки подбиты латунью.
     - Однако же вы хорошо помните, какая клюшка у вашего брата.
     - Да. -  Она  прямо посмотрела мне в  глаза. -  Надеюсь, это не допрос,
мистер Гудвин?
     - Прошу прощения, - улыбнулся я. - Пожалуйста.
     Я был немного  расстроен,  возможно,  даже  раздосадован.  Больше всего
здесь,  в Вестчестере, мне  хотелось бы  взглянуть  сейчас  на эту сумку,  и
особенно на большую клюшку.
     - Очень сожалею, - пробормотала она.
     - Не  думаю, чтобы вы очень сожалели, и это  у меня  вызывает целый ряд
вопросов. Кто вынул из машины сумку? Если кто-то  из слуг, тогда кто именно,
что он за человек, верный ли,  неподкупный и тому подобное? Спустя пять дней
после  убийства,  когда  стало  известно,  что  оно  было  преднамеренным  и
произошло  в  клубе,  кто, по-вашему, мог спрятать  или  уничтожить сумку  с
клюшками вашего  отца? Вы, ваш  брат или доктор  Брэдфорд? Видите, сколько у
меня  к  вам  вопросов.  Как можно было  спрятать  или  уничтожить  сумку  с
клюшками? От этих вопросов нам с вами не уйти.
     Пока я  говорил,  она,  встав,  ждала, когда  я  закончу, но  держалась
спокойно и с достоинством. Голос ее был ровен, когда она ответила мне;
     -  Довольно.  Мы не договаривались,  что я должна выслушивать идиотские
выдумки и обвинения,
     - Браво, мисс Барстоу. -  Я тоже встал. - Вы правы. Но я ни в коей мере
не хотел  вас обидеть. Просто  я очень  расстроен. Могу я повидаться с вашей
матерью? Обещаю при ней не расстраиваться.
     - Нет,  вы не  можете увидеться с моей матерью,  - решительно возразила
она.
     - Но это предусмотрено нашим договором.
     - Вы его нарушили.
     - Чепуха, - улыбнулся я. - Договор позволяет некоторые отклонения  ради
вашей же  безопасности.  Но  обещаю не допускать  их  при  встрече  с  вашей
матерью. Пусть я и грубиян, но не настолько.
     Она посмотрела на меня.
     - Вам достаточно пяти минут?
     -  Не уверен, но постараюсь  сделать так, чтобы  наша  беседа была  как
можно более краткой.
     Она повернулась и пошла к дому. Я последовал за ней и от досады чуть не
зафутболил подвернувшуюся на дорожке  крупную гальку. Сумка с клюшками - это
тот горячий след,  который нам нужен. Разумеется, я не надеялся, что сегодня
же вечером положу злополучную клюшку к ногам Ниро Вулфа. Был еще Андерсон, а
он не так глуп, чтобы на основании того, что  ему  уже  сунули  под нос,  не
заинтересоваться ею  тоже. Я рассчитывал,  что  Сара  Барстоу  поможет мне в
этом. Но теперь  эта  проклятая  сумка  с  клюшками исчезла. Кому вздумалось
проделать это, злился я.  Умным  поступком  кражу сумки  не  назовешь. Взять
клюшку - это понятно, но всю сумку?
     Дом внутри выглядел шикарно. Такое я видел разве,  что в кино. Несмотря
на множество окон солнечный свет в комнатах казался приглушенным и не слепил
глаза. Мебель и ковры были высшего качества и, видимо, стоили немалых денег.
От  благоухающих цветов в вазах стояла прохлада, несмотря на знойный день за
окном. Сара Барстоу провела  меня  через просторный  холл сначала в  большую
комнату, а потом через холл поменьше в комнату, похожую на солярий. Шторы на
огромных окнах  во  всю стену  были спущены,  и  в  комнате  стоял  приятный
полумрак. Здесь много  было растений, плетеных стульев, шезлонгов.  У  стола
сидела женщина.
     Сара Барстоу подошла к ней.
     - Это мистер Гудвин, мама. Я тебе о нем говорила.
     Взглянув  на меня,  девушка  кивком  головы указала на стул,  приглашая
сесть.   Миссис  Барстоу   повернулась   к  нам,  выронив  из   рук  кусочки
пластмассовой мозаики. У нее было очень красивое  лицо. От ее дочери я знал,
что ей  пятьдесят шесть лет, но на вид она казалась старше. У нее были седые
волосы и серые широко поставленные глаза в темных глубоких глазницах. И хотя
тонкие  черты  лица  были  спокойны,  мне  показалось,  что это  спокойствие
достигается  скорее усилием  воли. Она  молча смотрела на  меня,  и я  вдруг
почувствовал,  как  теряю  прежнюю  уверенность. Сара  Барстоу села поодаль,
чтобы не мешать нам.  Наконец я собрался начать разговор, как миссис Барстоу
меня опередила:
     - Я знаю, зачем вы пришли, мистер Гудвин.
     - Собственно,  я  по  поручению  моего хозяина, мистера Ниро  Вулфа. Он
просил поблагодарить вас за то, что вы разрешили нанести вам этот визит.
     -  Спасибо.  -  Глубоко посаженные серые глаза продолжали  разглядывать
меня. - Я рада, что кто-то, пусть совсем незнакомый мне человек, признает за
мной право распоряжаться хотя бы дверями собственного дома.
     - Мама!
     -  Да,  Сара.  Не  обижайся. Я знаю,  совсем неважно,  знает ли  мистер
Гудвин, что этого права никто у меня не отнимал. Ни ты  и даже ни твой отец.
Как сказал Тэн, этим распорядился Господь. Или, возможно, в ту минуту, когда
он решил отдохнуть, сатана воспользовался этим и сыграл злую шутку.
     - Мама, прошу тебя. - Сара Барстоу, встав, подошла  к матери.  - Если у
тебя есть вопрос к мистеру Гудвину...
     -  У меня есть вопрос... - поспешно перебил ее я. - Вернее, два. Могу я
задать их вам, миссис Барстоу?
     - Разумеется. Ведь это ваша специальность, мистер Гудвин.
     -  Хорошо. Мой первый вопрос очень простой,  но прежде чем  ответить на
него, вам придется подумать  и многое вспомнить. Но вы единственный человек,
который может  дать на него ответ. Кто  хотел,  или,  вернее, кто  мог убить
вашего  мужа? У  кого  могли быть на  это причины, новые  или давно  забытые
старые? У него были враги? Мог кто-нибудь его ненавидеть?
     - Это не один и не два вопроса, а целых четыре.
     - Если хотите, могу объединить их в один.
     - Не надо. - Сила  воли не изменяла  ей, - На все  вопросы у меня будет
один ответ. Я.
     Это было  столь  неожиданным, что я застыл в изумлении.  Сара, стоявшая
рядом с матерью, положила ей руку на плечо.
     - Мама! Ты обещала...
     - Успокойся,  Сара, -  Миссис Барстоу похлопала дочь  по руке.  - Ты не
разрешила тем, другим, повидаться со мной, и я  благодарна тебе  на это.  Но
поскольку мистер Гудвин здесь, чтобы задавать вопросы, он вправе получить на
них  ответы. Помнишь, что говорил  твой отец?  Не пытайтесь устроить  правде
засаду.
     - Мистер Гудвин, прошу вас... - обратилась ко мне за помощью Сара,
     - Глупости! - Серые глаза  старой леди гневно сверкнули. - У меня  свои
способы  защиты, дочь моя,  и они не хуже ваших.  Ваш  второй вопрос, мистер
Гудвин?
     - Не торопите меня, миссис  Барстоу.  -  Я  вдруг подумал, что, не будь
здесь Сары, мы со старой леди легко бы нашли общий язык. - Я еще не покончил
с первым вопросом. А кроме вас могли быть другие, желавшие того же?
     -  Вы хотите  сказать, желавшие его смерти?  -  Впервые решимость на ее
лице уступила  место  подобию  улыбки. -  Нет, это  исключено.  Мой муж  был
хорошим, добрым и  всеми любимым человеком. Я знаю, чего  вы хотите от меня,
мистер  Гудвин. Чтобы  я  вспомнила всю свою жизнь,  ее счастливые и горькие
минуты,  и  нашла  там  уже тогда  грозившую  ему опасность, безжалостную  и
неотвратимую, как  рок. Уверяю вас, ничего подобного не было. Мой муж никого
в своей  жизни не обидел и не создал себе врагов ни среди  друзей,  ни среди
женщин. Он и мне не сделал ничего плохого. Я откровенно и честно ответила на
ваш вопрос и от  этого почувствовала облегчение. Но вы так молоды, вы совсем
мальчик,  и  мои ответ,  очевидно, шокировал вас так же,  как и мою  дочь. Я
могла бы  объяснить, почему я  ответила именно  так, но  боюсь, что не сумею
этого сделать.  А  обманывать  вас мне не хотелось бы, так же, как причинить
боль  моей  дочери.  Когда  Господь  вынудил  меня  отказаться  от  прежнего
авторитета  хозяйки в  этом доме,  он  не ограничился этим. Если вы способны
понять Его, вам будет понятен и мой ответ.
     - Хорошо, миссис Барстоу. Мой второй вопрос. Что побудило вас пообещать
вознаграждение?
     - Нет! - воскликнула Сара  и встала  между  мной и  матерью. -  Никаких
больше вопросов...
     - Сара! - резким тоном оборвала  ее старая леди. -  Моя дорогая Сара, -
продолжала  она  уже  мягче.   -   Я   отвечу  на   вопрос.  Это   моя  доля
ответственности. Не становись между нами.
     Девушка повернулась к матери. Та снова была величественно спокойной.
     - Нет,  мистер Гудвин, я не  сумасшедшая, если хотите, я - фантазерка и
могу давать волю своей фантазии. Я сожалею, что предложила вознаграждение, и
понимаю  теперь, как  это омерзительно.  Но произошло  это в один  из  таких
мгновений, когда моя фантазия вдруг подсказала мне это, как один из способов
возмездия.  Никто  не мог убить моего мужа, ибо такое никому бы в голову  не
пришло. Его  смерти не желал никто, кроме меня,  и  то лишь  в минуты тяжких
страданий, которые Господь  не должен был  посылать даже самому грешному  из
нас. Я вдруг подумала, что должен же быть кто-то, кто не побоится вызвать на
суд  самого Господа Бога. Сомневаюсь,  что это способны сделать  вы,  мистер
Гудвин, правда, я не  знаю  вашего хозяина. Поэтому я жалею, что  предложила
вознаграждение, но если кто-то заслужит его, оно будет выплачено.
     - Спасибо, миссис Барстоу. Скажите, кто такой Тэн?
     - Кто, простите?
     - Тэн. Вы сказали, что Тэн  объяснил вам, что это Господь  распорядился
лишить вас авторитета в этом доме.
     - А, понимаю. Конечно же, доктор Натаниэль Брэдфорд.
     - Благодарю  вас. -  Я  закрыл блокнот и встал.  -  Мистер Вулф  просил
поблагодарить  вас  за  вашу выдержку  и  терпение.  Он знал,  что  вам  они
потребуются, как только я открою свой блокнот.
     - Поблагодарите и вы за меня мистера Вулфа.
     Я  повернулся и вышел,  представив, как воспользуется  моим уходом Сара
Барстоу.



        9

     Мисс Барстоу пригласила меня остаться на  ланч.  Она нравилась  мне все
больше.  Я прождал ее  в холле, соединявшем солярий с  домом, минут  десять,
пока она была у матери. Когда она вышла, я понял, что она уже не сердится на
меня, и догадался почему. Ведь я не  принуждал ее мать, она сама преподнесла
мне все  на блюдечке с голубой каемочкой. Следовательно, винить меня не было
оснований. И  все  же немногие  поняли бы это,  окажись они на  месте  Сары,
может, один из тысячи, да и то затаили бы скрытую неприязнь. Но я видел, что
Сара пошла на договор и собиралась выполнять его, сколько бы бессонных ночей
это  ни  стоило  и каких  трудностей ни  сулило.  С  одной из  них  она  уже
столкнулась.  Сейчас  или позднее  настроение  миссис  Барстоу  может  круто
измениться,  и новая фантазия придет ей  в голову. Тогда  я снова увижу Сару
замкнувшейся  и вежливо немногословной. Я  не знал, что побудило ее сейчас к
открытости  и дружелюбию. Если моя голубая сорочка и светло-бежевый галстук,
тогда я не напрасно потратился на них. Как сказал бы Сол Пензер, я был в них
парень что надо.
     Приглашая меня на ланч, она сказала, что брат тоже будет, а поскольку я
хотел поговорить с ним, то все складывалось как нельзя лучше. Я поблагодарил
ее.
     - А вы отважная, мисс Барстоу, - сказал я ей. - По-настоящему отважная.
Вам довезло,  что Вулфу, мудрейшему из людей,  пришла в голову мысль об этом
соглашении. У вас куча неприятностей, и только этот договор может помочь вам
справиться с ними.
     -  В том  случае, если  у меня будут неприятности, не так ли?  - тут же
парировала она.
     -  Они у вас уже  есть,  но та, которой  вы больше всего  боитесь,  еще
впереди. Да, вы храбрая, - повторил я.
     За ланчем я  познакомился не только  с ее братом, но  и с  его  другом,
Мануэлем Кимболлом. Это было очень кстати, ибо, как  мне казалось, в то утро
я узнал о  четверке то, что сделало их куда более важными персонажами в этой
истории, чем они были до  этого. Накануне вечером я потратил целых два часа,
чтобы дозвониться  в клуб "Зеленые луга" и наконец связаться с его тренером.
Тот  охотно  принял  приглашение  Вулфа отобедать с  ним. Он не знал  близко
мистера  Барстоу,  и  тем  не  менее  Вулфу  удалось выудить  из  него  кучу
подробностей о гольф-клубе и его жизни. Когда  тренер около полуночи покидал
особняк на Тридцать пятой улице, несколько охмелевший от лучших сортов пива,
которыми потчевал его гостеприимный хозяин, Вулф уже знал о клубе не меньше,
чем  его гость.  Помимо  прочего, он,  в  частности, узнал, что  члены клуба
обычно  держали свои сумки с клюшками  в  клубе,  где у  каждого имелся свой
шкафчик,  запиравшийся  на  ключ.  Однако при желании  было совсем  нетрудно
получить  дубликаты  ключей,  улучив  момент, открыть  любой  из  шкафов  и,
следовательно,  подменить клюшку. Кроме того,  многие из членов клуба вообще
не запирали свои шкафы. Таким  образом,  получалось, что у партнеров Барстоу
было  столько же шансов подменить клюшку, сколько у любого из членов  клуба,
или  у  кого-либо  из  обслуживающего персонала,  или  даже у  постороннего,
оказавшегося в гардеробной.
     Но эти  предположения  не имели уже  никакого значения после того,  как
стало известно,  что Барстоу с  прошлого  сентября  не держал свои  клюшки в
клубе. Он привез их с собой  в то злополучное  воскресенье.  Это существенно
меняло картину, и его партнеры по игре в этом смысле представляли теперь для
нас не больший интерес, чем все остальные члены клуба.
     Ланч был подан в комнате, которую нельзя было назвать столовой, ибо она
была   для  этого  недостаточно  велика.  Вид  из  окон   закрывали  заросли
кустарника.  Обслуживал нас  худой и  длинный  дворецкий Смолл  в неизменном
черном сюртуке.
     Хотя завтрак показался мне несколько легким, все было изысканно вкусным
и не заставило бы покраснеть  даже такого  кулинара,  как наш Фриц. Стол, за
которым  мы сидели, был  небольшим. Я сидел напротив мисс Барстоу, по правую
руку от меня сидел ее брат, а слева - Мануэль Кимболл.
     Между  братом и сестрой было мало сходства, но в нем я больше улавливал
черты матери. Лоуренс Барстоу был крепкого сложения  и  держался с той долей
уверенности, которая была присуща людям его образа жизни. Однако и о  лицо с
правильными  чертами  не  запоминалось.  Такие  лица  я видел  десятками  на
Уолл-стрит и на Сороковых улицах. Каждый раз, когда он глядел в мою сторону,
я  замечал, что он щурится, будто глаза  у  него раздражены  от ветра  после
недавней прогулки на воздухе. Они были такого же цвета, как у матери, однако
в них я не заметил ни ее выдержки, ни силы воли.
     Мануэль Кимболл был совсем другим. Смуглый, стройный, с черными  гладко
зачесанными  назад волосами, с беспокойными  бегающими глазами.  Его  взгляд
успокаивался  лишь тогда, когда останавливался на Саре  Барстоу. Он сразу же
стал действовать мне на нервы и, как мне казалось, беспокоил и мисс Барстоу.
Возможно,  он  вел себя так потому,  что никак не мог понять, кто я и почему
оказался  за  этим столом в  такое трагическое  для семьи  Барстоу время.  В
разговоре  в  саду я  узнал от Сары, что  их семьи  не были особенно близки.
Просто в летние месяцы Барстоу  и  Кимболлов сближало соседство  и тот факт,
что  Мануэль,  опытный  летчик-любитель,  обучал этому  искусству  ее брата,
Ларри, а  это было очень кстати после  его  увлечения промышленным дизайном.
Пару раз во время летнего отдыха она бывала в обществе Мануэля, но знает его
больше, как приятеля своего брата. Кимболлы были новичками в этих краях. Три
года назад Е.  Д. Кимболл, отец Мануэля,  купил здесь участок в двух милях к
югу от поместья Барстоу. Кимболла-старшего они  знают  поверхностно, со слов
Мануэля  и  по случайным и редким  встречам  на  каких-нибудь  банкетах  или
вечерах  в  местном  клубе.  Мать Мануэля умерла и, кажется, давно.  Сара не
помнила, чтобы  ее отец когда-нибудь беседовал с Мануэлем. С того  дня,  как
прошлым летом Ларри привел его к ним  в дом, чтобы сыграть на пари в теннис,
при  встрече они  лишь обменивались приветствиями. Тогда Сара была судьей на
линии, а главным рефери был ее отец.
     И тем не менее  Мануэль Кимболл меня  заинтересовал. Он  был  одним  из
четверки игроков, он - чужак здесь, у него необычное  имя при такой фамилии,
и, к тому же, он меня раздражал
     За столом  разговор  шел главным образом об аэропланах. Сара старалась,
чтобы беседующие не отклонялись от этой темы,  и  как только  ее брат  делал
это, тут же  вмешивалась в  разговор.  Я молча  ел. Когда наконец Сара резко
отодвинула стул, нечаянно  задев  при этом дворецкого, и мы  все вышли из-за
стола, Ларри Барстоу впервые  обратился ко  мне. По его тону я понял, что он
охотно пожелал бы мне позавтракать где-нибудь в другом месте.
     - Вы хотели видеть меня? - неприязненно спросил он.
     Я кивнул.
     - Извини, Мэнни, - сказал он, повернувшись к Мануэлю. - Я обещал сестре
побеседовать с этим человеком.
     - Конечно, - ответил Мануэль, и его  беспокойные глаза остановились  на
Саре. - Может, мисс Барстоу поможет мне скоротать это время.
     Сара  согласилась,  не  выказав,  однако, особого энтузиазма.  Но тут я
решил вмешаться.
     -  Простите, мисс Барстоу,  - сказал  я ей. - Но вы, кажется, высказали
желание присутствовать при моем разговоре с вашим братом.
     Она ничего подобного  мне  не говорила, но я считал это за должное. Она
была нужна мне.
     -  О,  -  воскликнула  она,  как мне показалось,  с  облегчением. - Да,
простите, мистер Кимболл. Может, хотите тем временем выпить кофе?
     - Нет, спасибо. - Он  отвесил поклон и, повернувшись к Ларри, сказал: -
Я, пожалуй, пойду проверю карбюратор. Можно попросить, чтобы меня подбросили
на   поле  на  твоей  машине?  Спасибо.  Жду  тебя   в  ангаре,  как  только
освободишься. Спасибо за прелестный завтрак, мисс Барстоу.
     Его  голос удивил меня. Судя по его облику, я ожидал услышать тенор, но
у  него был густой,  рокочущий, как  далекий гром, баритон, которым он умело
пользовался, заставляя  его,  когда нужно,  быть тихим  и довольно приятным.
Ларри Барстоу вышел с ним, чтобы дать распоряжения своему шоферу. Мы с Сарой
остались ждать его возвращения.
     Когда  он вернулся,  мы  все вышли  в сад, к той  же скамье, на которой
утром мы беседовали с Сарой. Ларри уселся на траву, мы с его сестрой сели на
скамейку.
     Я объяснил ему, что мое желание вести беседу с ним в присутствии сестры
отвечает ее договору с  Ниро Вулфом.  Я  хотел,  чтобы она была уверена, что
никаких  нарушений договора с  моей стороны не будет. У меня  есть несколько
вопросов к мистеру Лоуренсу Барстоу, и его сестра должна решить, насколько я
правомочен их задавать, сказал я в заключение.
     - Ладно, я здесь, - ответила Сара. Вид у нее был усталый. Утром на этой
скамье она сидела, распрямив плечи, сейчас же бессильно их опустила.
     - Что касается меня... э-э-э ваше имя Гудвин, не так ли? - начал Ларри.
     - Да,