от Хенна, Лич - справа.
     - Это умно с вашей стороны, мистер Кремер, - сказал Вульф, - так  как я
не  располагаю  убедительными  доказательствами.  Три  часа  назад   у  меня
появилось  подозрение.  Моя  беседа  с  четырьмя жильцами дома  хотя  и дала
кое-какие намеки,  но  сначала я не знал,  для чего они мне пригодятся. Мисс
Кирк?  Невероятно.  Она  регулярно  посещает  балетную  школу,  каждое  утро
занимается по часу, каждый месяц получает от отца чек. Все эти сведения было
легко проверить. Мистер Делл? Так же маловероятно. Он уже три года не платит
за  квартиру. Мистер Феррис? Возможно,  но с некоторыми оговорками. Если его
утверждение о том, что в двух агентствах, где  он был вчера, его  запомнили,
соответствует действительности, то он не мог утром следить за мисс Эннис.
     - Ну и... - прохрипел Кремер.
     - Следовательно,  я сконцентрировал свое внимание на мистере  Хенна. Он
живет в  доме только три месяца.  Он регулярно платил за квартиру. Он солгал
мне, потому что история  о  мужчине, преследовавшем мисс  Бекстер, выдумана.
Мисс Бекстер была агентом тайной службы и она...
     - Кто это сказал? - спросил Лич.
     - Никто. Это вывод  мистера Гудвина.  Я не хочу  слишком  вмешиваться в
ваши дела, мистер Лич, но вы очень скоро согласитесь со мной, что не следует
и дальше делать тайну  из вашего  интереса к  дому и жильцам. Далее. Наконец
выяснилось, что мистер  Хенна не может точно сказать, что он делал и где был
до двенадцати часов.  Он утверждает, что провел два часа в доках, но с таким
же успехом  он  мог  следить  и  за  мисс  Эннис. Он  мог  украсть машину  и
попытаться задавить мисс  Эннис, когда она во  второй раз вышла из дома. То,
что попытка не удалась, особого значения не имеет.
     - Ну, до сих пор  вы сказали чертовски мало, что могло бы иметь для нас
значение, - пробурчал Кремер.
     Вульф кивнул.
     - Я хотел только объяснить, почему я заинтересовался мистером Хенна. Не
стоит сейчас гадать о том, почему он убил мисс Бекстер. Видела  ли она,  как
он пытался  убить мисс Эннис, и хотела  заставить  его признаться, когда  он
вернулся  домой? Об этом  я не  имел представления. Это не мое дело, а ваше,
мистер Кремер, добиться от него признания.
     -  Мне не  в чем признаваться, - сказал  Хенна.  -  Вы еще пожалеете об
этом. Вы об этом очень пожалеете!
     - Не думаю, мистер Хенна. - Вульф переводил взгляд с Кремера на Лича. -
Когда я решил проверить три адреса и послал туда своих сотрудников, то театр
я доверил  Солу Пензеру. Мистер  Пензер никогда  не полагается на случай. Он
один из самых добросовестных  людей, каких я знаю Он звонил мне четыре раза,
чтобы держать в курсе дела. Около трех часов он попросил у меня подкрепления
и получил его. Сол, сообщите нам, пожалуйста, о положении дел.
     Все  присутствующие,  кроме  Вульфа  и Стеббинса,  повернули  головы  к
большому глобусу, рядом с которым сидел Сол.
     - Хорошо, сэр. Сначала я два часа потолкался по соседству, но  не напал
ни на какой  след, и решил осмотреть здание внутри. Хозяину я только сказал,
что хочу осмотреть  театр,  и  то,  как он реагировал на мою  просьбу и  как
принял подарок - сорок  долларов за труды, убедило меня, что совесть у  него
чиста. Он  показал  мне театр,  провел  меня в подвал и на второй  этаж.  На
третьем этаже находится бюро, которое выполняет типографские заказы, с двумя
печатными  машинами и прочим  оборудованием.  Хозяин сказал  двум  мужчинам,
которые работали  там,  что  я  инспектор  из  страхового общества  и должен
проверить технику безопасности. Оба сразу  показались  мне  подозрительными.
Они не очень  обрадовались  моему посещению.  Я  отослал хозяина, как только
начал осматривать шкафы и полки. Оба парня набросились на меня. Мне пришлось
стать грубым и стукнуть одного рукояткой пистолета по голове, прежде чем они
успокоились.  На  столе стоял телефон. Я позвонил и попросил прислать мне на
помощь Фреда и Орри.
     - Достаточно, - сказал Вульф. - А как обстоит дело сейчас?
     - Фред и Орри все еще там. На одной из полок мы нашли за пачками бумаги
восемь свертков  двадцатидолларовыми банкнотами.  В  одном  из  ящиков шкафа
лежали четыре стереотипа,  которыми,  по всей  видимости,  пользовались  при
изготовлении денег. Мужчины связаны, но имена их неизвестны. Когда я уходил,
Фред сидел на единственном стуле, а Орри - на  пачке газет. У одного мужчины
шишка на  голове, в том месте, куда  я его  ударил  рукояткой пистолета.  Но
ранен он не тяжело. Хозяину я дал еще двадцать долларов. Это все.
     - Одну деталь  вы  все же могли бы  добавить, - сказал  Вульф.  -  Имя,
которое назвал один из мужчин.
     - Да, сэр. Это  случилось  когда  подоспели Фред  и Орри  и  мы связали
парней.  Когда мы нашли  те двадцатки, с  которых они печатали, один  сказал
другому: "Я тебе давно говорил, что Поль предаст нас. Проклятый бастард. Нам
нужно было смыться еще вчера". Вы хотите услышать остальное?
     -  Нет, в  настоящий момент  этого достаточно.  Но вы, конечно,  дадите
подробный  отчет мистеру Кремеру и мистеру Личу.  - Вульф посмотрел  на  них
обоих.  -  Как   видите,  господа,  так   как   мистер  Хенна  является  как
фальшивомонетчиком, так и  убийцей.  Чтобы  избавить  себя от мук выбора,  я
пригласил  вас обоих и передаю право решать вам.  Так как  мистер Кремер уже
арестовал его...
     Поль  Хенна сделал слабую попытку вырваться, не для того, чтобы сбежать
- так глуп  он не был - а для того чтобы броситься  на Вульфа. Но Стеббинс и
Лич прижали его  к стулу. При  этом они мерили  друг друга  злыми взглядами.
Начиналась распря.
     * * *
     Три недели спустя мы с Вульфом сидели  в  кабинете  и о чем-то спорили,
когда раздался звонок  в дверь.  Это  была  Хетти. Я проводил ее  к красному
креслу.  Она села,  открыла  сумочку и  достала  маленький коричневый пакет.
Вульф сморщился, а я подумал: "Великий боже, опять она что-то нашла". Но она
достала из сумочки конверт, который я сразу узнал.
     -  Вы прислали мне чек, - сказала она, - и в самом письме написали, что
это моя  часть вознаграждения. Сто  долларов. Значит, вы тоже  получили свою
часть?
     - Да, - солгал я.
     - И вы тоже?
     - Да, - солгал Вульф
     -  Тогда все  в порядке  А теперь перейдем к вашему счету.  Пять  тысяч
долларов  как гонорар за проведенное расследование  и шестьсот двадцать один
доллар шестьдесят пять центов  за расходы. Я этого  не  понимаю. Разве я  не
сказала вам, что могу заплатить сорок две тысячи долларов?
     - Сказали.
     - Прекрасно, вот они. - Она бросила коричневый  сверток на стол Вульфа.
-  Человек  из банка помог  мне в выборе облигаций и  сказал,  что это самые
лучшие. Я велела переписать их для вас Я  впервые отдаю  их, но  дело  этого
стоит. Тот день, три недели назад, был лучшим днем в моей жизни после смерти
моего  отца.  Мне  не  понравилось,  когда я  прочла в  газетах,  что  Хенна
признался, но  тут  уж  вы  ничего не  могли поделать.  Люди, которые делают
признания  в полиции,  для меня уже не существуют. Этот Поль Хенна ни на что
не годился. Он рассказал им даже о том, что украл  машину и пытался задавить
меня, так как думал, что деньги у меня и я знаю, кто спрятал их в моем доме.
А  потом  на  другой стороне  улицы он заметил Темми  и  понял,  что она все
видела. Когда он вернулся  домой,  она стояла  у телефона и  набирала номер.
Тогда  он взял в кухне  нож, и подкрался к ней, заколол, а затем отнес  ее в
салон. Он был плохой человек. Если бы  хоть он  признания не делал! Теперь я
буду  внимательнее  приглядываться  к  людям,  которые захотят снять у  меня
комнату.
     Вульф наморщил лоб.
     - Я не могу принять облигации, су...  мисс Эннис. В вопросах гонорара я
не терплю никаких указаний. Вы получили счет и, таким  образом, с этим делом
покончено.
     Она кивнула.
     - Я порвала ваш  счет.  Я вас наняла и  сказала  Малышу,  сколько  могу
заплатить. А теперь вы вдруг утверждаете, что не хотите моих денег. Так дело
не пойдет.
     Вульф посмотрел на меня. Я улыбнулся. Он отодвинул стул и поднялся.
     - Оставляю вас с мистером Гудвином. Вы хорошо понимаете друг друга.
     И он удалился.
     Мне понадобилось полчаса,  чтобы уговорить ее, и она дважды приказывала
мне называть ее Хетти



   Рекс Стаут.
   Убей сейчас - заплатишь потом


     --------------------
     Kill Now - Pay Later (1964)
     переводчик не указан
     Издательская фирма . 1994
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------

     Убей сейчас - заплатишь потом

     Глава I

     Утром того  дня  Пит  не  подарил мне традиционной улыбки, при  которой
особенно белыми казались его зубы на морщинистом желтоватом лице. Правда, он
произнес, как положено, вместо приветствия "Хи-хо, мистер  Гудвин", но в его
голосе тоже  не улавливалось задорной  усмешки, и  он не посчитался с  давно
установленным фактом,  что мне полагается принять у него  пальто  и  кепи  и
повесить  их  на  вешалку. К  тому  моменту, когда  я  запер входную дверь и
повернулся к нему, он  уже успел швырнуть  свою одежду на  скамью в холле  и
поднимал  свой  ящик  с  инструментами,  который   поставил  на  пол,  чтобы
раздеться.
     - Вы пришли сегодня на час раньше, Пит, - заметил я, -  Что, они теперь
ходят босиком?
     - Нет,  они  заняты, - ответил  Пит  и пошел через  холл к  кабинету. Я
обиженно отправился следом: в конце-то концов мы  были с  ним друзьями более
трех лет.
     Пит  приходил три раза  в неделю  по понедельникам, средам и  пятницам,
около полудня, после того как заканчивал обход всех своих клиентов в большом
административном  здании  на Восьмой  авеню.  Вулф всегда давал  ему доллар,
поскольку  до нашего старого кирпичного особняка на Западной  Тридцать пятой
улице было  пять минут ходу,  я же только - четверть,  но Пит наводил на мою
обувь точно такой же блеск, как и на ботинки Вулфа.
     Я никогда не притворялся занятым делами, пока Пит трудился  над Вулфом,
потому  что  мне нравилось их слушать. Это было поучительно. Вулф воображал,
что  если человек родился  в Греции, даже если и  уехал оттуда в шестилетнем
возрасте, все равно он  должен быть хорошо знаком со славным  прошлым  своей
родины, и вот уже сорок месяцев набивал голову Питу фактами древней истории.
     В то утро, когда Вулф повернул свое огромное кресло, в котором сидел за
письменным столом, Пит опустился  на колени и  поставил свой ящик на обычное
место, а я прошел к своему столу, Вулф потребовал:
     -  Кто  такой  был  Эратостенес  и кто  обвинил его в убийстве  в своей
знаменитой речи, произнесенной в четыреста третьем году до нашей эры?
     Пит,  устанавливавший  в  определенном  порядке  набор  щеток,  покачал
головой:
     - Кто? - Может быть, Перикл?
     -  Ерунда!  Перикл  успел  умереть  за  двадцать  шесть  лет до  этого.
Проклятие, прошлый раз я читал вам отрывки из его речи. Его имя начинается с
буквы "Л".
     - Ликург?
     - Нет, Ликург из Афин еще не родился.
     Пит посмотрел вверх:
     - Сегодня вы должны меня извинить.
     Он постучал себя щеткой по лбу:
     - Сегодня здесь пусто.  Почему я пришел рано? Что-то случилось. Я иду в
комнату  джентльмена, мистера Эшби,  хороший клиент,  двадцать  пять  центов
каждый день.  Комната  пуста,  никого  нет,  окно широко  раскрыто,  в  него
врывается холодный  воздух. Десятый этаж.  Ну, я иду и  выглядываю  из окна.
Внизу  большая толпа,  разные  зеваки  и  полицейские.  Я выхожу  в  холл  и
спускаюсь  вниз на лифте, проталкиваюсь  сквозь людей, а там на тротуаре мой
хороший клиент, мистер Эшби, он ужасно разбит. Я снова выбираюсь из толпы, я
смотрю  наверх, вижу  всюду  головы высунувшихся наружу  людей и думаю,  что
сейчас  бесполезно  подниматься к клиентам, они  все равно будут глазеть  из
окон, поэтому и  пошел я сюда.  Вот  почему я явился рано, вы должны сегодня
меня извинить, мистер Вулф.
     Пит опустил голову и заработал щетками.
     Вулф заворчал:
     -  Советую   вам  немедленно  возвратиться  в   это  здание.  Знает  ли
кто-нибудь, что вы побывали в комнате мистера Эшби?
     - Разумеется. Мисс Кокс.
     - Она видела, как вы туда вошли?
     - Конечно.
     - Сколько времени вы находились в комнате?
     - С минуту, возможно.
     - Видела ли мисс Кокс, как вы вышли?
     - Нет, потому что я вышел через другую дверь.
     - Это вы вытолкнули его из окна?
     Пит перестал мелькать своими щетками и поднял голову:
     - Нет, мистер Вулф. Богом клянусь.
     - Я  советую  вам  возвратиться.  Если  толпа уже  собралась,  когда вы
выглянули из окна, и  если мисс Кокс  в состоянии точно назвать время, когда
вы  вошли в  комнату, вы, возможно, избежите неприятностей, но не исключено,
что вы угодили в беду. Вам не следовало оттуда уходить. Полиция скоро  будет
вас  разыскивать. Возвращайтесь, слышите ли?  - немедленно.  Ботинки мистера
Гудвина могут обождать до среды. Или же приходите позднее.
     Пит отложил в сторону щетки и взялся с неуверенностью за крем.
     -  Полицейские,  -  сказал  он,  -  вообще-то  олл-райт.  Мне  нравятся
полицейские. Но если бы я сказал, что кого-то видел...
     И он стал покрывать обувь кремом.
     Вулф хмыкнул:
     - Значит, вы кого-то видели?
     - Я не говорю, что кого-то видел.  Просто сказал, что  будет, если бы я
сказал  в  полиции,  что кого-то  видел...  А  были  полицейские в  Афинах в
четыреста третьем году до нашей эры?
     Крем подсыхал на ботинках.
     Разговор снова вернулся к былой  славе Греции, но я уже его  не слушал.
Пока Пит  заканчивал чистить  ботинки  Вулфа, а потом наводил глянец на мои,
игнорируя совет Вулфа, я практиковался в искусстве розыска. Разговоры о том,
что детективу следует строго придерживаться одних  фактов, пустая  болтовня.
Иной раз одно  обоснованное предположение продвинет тебя гораздо дальше, чем
сотня отборных фактов. Поэтому на  протяжении десяти минут я тренировал свои
умственные способности на Пите Вассозе. Убил ли он  человека полчаса  назад?
Если собранные к этому  времени факты доказывали,  что такое  возможно,  мне
хотелось решить, как бы я проголосовал. В конце концов я отказался вообще от
голосования,  поскольку  в моем распоряжении не было самого главного: мотива
преступления. Ради  денег? Нет,  Пит  не  пошел бы на убийство, привлеченный
даже огромной суммой. Тогда из мести? Смотря за что. Из страха? Пожалуй,  но
только  если бы страх  был  достаточно весомый...  Вот почему  я не  смог бы
участвовать в голосовании.
     Часом позже, когда  я  шагал  через весь город  с поручением в  банк, я
остановился  на углу  Восьмой  авеню, чтобы  посмотреть,  что  там творится.
Разбившийся мистер Эшби был убран, но тротуар перед административным зданием
был  огорожен   веревкой,  чтобы  лишить   возможности   свору  добровольных
следователей  вмешиваться  в  работу  сотрудников  отдела  по  расследованию
насильственных смертей  и  троих полицейских, которые  занимались  вопросами
транспорта. Подняв глаза, я увидел несколько голов, высунувшихся из окон, но
ни одной на десятом этаже, третьем от крыши.
     Дневной  выпуск  "Газетт"  доставляют  немногим  позже   пяти  часов  в
кирпичный особняк на Тридцать пятой  улице, который принадлежит Ниро Вулфу и
в котором он живет и работает, когда работает. Когда  у нас нет важного дела
на  руках,  это  время  "общего"  мертвого часа в  офисе.  Вулф  обязательно
находится  наверху  в теплице  вместе с  Теодором, там у  него от четырех до
шести вечера  ежедневно бывает свидание с  его обожаемыми орхидеями; Фриц на
кухне что-то подготавливает для плиты или духовки, ну а я откровенно  убиваю
время, так что  когда принесли  "Газетт" в тот день, я страшно обрадовался и
выяснил с ее помощью все, что было известно  о  смерти мистера Денниса Эшби.
Он  разбился о тротуар  в 10.35 утра и умер мгновенно.  Не  удалось найти ни
одного человека, который бы видел, как это произошло.
     Его секретарша, мисс Фрэнсис  Кокс, разговаривала  с ним  по телефону в
10.28, ни  одно соседнее окно не  было  раскрыто, поэтому и  посчитали,  что
мистер Эшби вывалился из окна собственного кабинета на десятом этаже.
     Ничего  не  было  сказано  о  том,  решила  ли  полиция   назвать   это
происшествие несчастным случаем, самоубийством или  убийством. Если кто-то и
находился  в кабинете  вместе с Эшби  в тот момент,  когда  тот покинул  его
пределы через окно, этот человек по  этому поводу не болтал. Никто не входил
в  кабинет  Эшби  после  10.35, когда  он  оказался  внизу  на тротуаре,  на
протяжении  минут пятнадцати,  примерно  в 10.50 туда вошел чистильщик сапог
Питер  Вассоз  с  целью  привести в  порядок  обувь  мистера Эшби.  А  через
несколько  минут  на  десятый  этаж  поднялся  полицейский,  выяснивший  имя
пострадавшего из бумаг, находившихся  в его кармане. Вассоз к  этому времени
исчез,  но позднее его  нашли у него  дома на Грахем-стрит  в Лоу Ист Сайде,
Манхеттен, и доставили в прокуратуру для допроса.
     Деннис Эшби, тридцати девяти лет, женат, бездетен, был вице-президентом
фирмы  "Мерсерз  Боббинз"  по  реализации  и  рекламе   продукции.  Согласно
заявлениям его коллег по бизнесу и вдовы, он был совершенно здоров, его дела
находились  в  полном  порядке,  так  что  у него  не  имелось ни  малейшего
основания для самоубийства. Вдова, Джоан Эшби, была убита горем и отказалась
встретиться с репортерами. Эшби был ниже среднего роста, 5  футов 7  дюймов,
весом  140  фунтов.  Этот кусочек,  припасенный  для концовки  заметки,  был
характерным  для "Газетт" трюком:  эти  данные подсказывали, что  протиснуть
человека с такими габаритами сквозь окно не представляло особого труда.
     В шесть часов  в холле раздался скрип опускающегося вниз лифта, который
задрожал, прежде  чем остановиться, и через пару секунд в кабинет вошел Ниро
Вулф.
     Я дождался, когда он подойдет к  столу и втиснет свою тушу весом в одну
седьмую тонны в гигантское кресло, и сказал:
     - Они доставили Пита в  прокуратуру. По всей вероятности, он так туда и
не вернулся...
     Раздался дверной  звонок.  Я  поднялся,  вышел в  холл, включил свет на
приступках, ну и сразу же узнал знакомую  мускулистую фигуру сквозь  стекло,
прозрачное лишь с внутренней стороны.
     - Кремер, - сообщил я Вулфу.
     - Что ему нужно? - проворчал тот.
     Это означало  впустить  его в дом.  Когда инспектора  Кремера из Южного
отдела по  расследованию убийств впускать не  следует по какой-нибудь веской
причине или же без всякой причины, Вулф просто рявкает: "Нет!". Когда же его
можно впустить, но  сначала требуется помурыжить, опять-таки обоснованно или
совершенно необоснованно, Вулф изрекает: "Я занят".
     Что  касается  Кремера,  это  тоже человек настроений.  Когда  я открою
дверь, он может перешагнуть через порог и зашагать через холл,  не соизволив
со мной поздороваться. Или же он может  бросить  мне "Хеллоу" как нормальный
мужчина мужчине.  Дважды он даже  назвал меня "Арчи",  но это  просто у него
сорвалось с языка.
     На этот раз Кремер позволил мне забрать у него пальто и шляпу, а  когда
я  вошел в кабинет, он уже сидел в красном кожаном кресле у края письменного
стола  Вулфа, но не откинулся в  свободной позе  на спинку. Это кресло  было
очень  глубоким,  Кремеру  же нравилось сидеть, далеко  вытянув перед  собой
ноги. Я ни разу не видел, чтобы он сидел со скрещенными ногами.
     Кремер начал с того, что его  дело не отнимет много времени, ему просто
нужна небольшая информация, и Вулф снизошел.
     - В отношении того  человека, который приходил сегодня чистить ботинки,
- пояснил Кремер, - Питера Вассоза. Когда он сюда явился?
     Вулф покачал головой:
     - Вам бы уже следовало запомнить, хотя, несомненно, вы и  знаете, что я
отвечаю на  ваши вопросы только тогда, когда  вы  докажете мне наличие связи
между вашим служебным долгом и моими  обязанностями, причем последнее  слово