ейдя Рубикон, я был  так  возбужден,
что не мог заставить себя идти спокойно даже за хороший гонорар.
     Я  замыслил  было  заскочить  поужинать  в  ресторан  "Рустерман"   и
пообщаться с Марко, но теперь мое настроение изменилось. Не снижая аллюра,
я добрался до Одиннадцатой  авеню  и  заглянул  в  бистро  к  Марту,  где,
примостившись на высоком вращающемся стуле, уплел тарелку тушеной говядины
с тремя сочными помидорами и два ломтя пирога с черникой.  Даже  на  сытый
желудок волнение мое не унималось. Оно, должно быть, как-то  отражалось  у
меня на лице, поскольку Март полюбопытствовал, чего это я такой  дерганый,
а я, никогда прежде не обсуждавший с ним никаких  дел,  с  трудом  подавил
порыв проговориться, что мы с Вульфом завели шуры-муры с  одним  из  самых
опасных созданий о двух ногах, о котором сам инспектор Кремер сказал,  что
он вне досягаемости.
     Дома я просидел весь  вечер  в  кабинете  над  раскрытыми  журналами,
которые, впрочем, не читал. Я только напряженно  прислушивался,  чтобы  не
пропустить звонка в дверь или по телефону. Когда в десять  часов  зазвонил
телефон, но это оказался всего лишь Фред Дэркин, который  хотел  спросить,
где находятся Саул и объект, я настолько вспылил, что наорал  на  беднягу,
так что  пришлось  извиняться.  Я  велел  ему,  как  всегда,  держать  под
наблюдением "Черчилль", что, собственно, и делало  эту  работу  балаганом,
поскольку  для  наблюдения  за  всеми  входами   и   выходами   "Черчилля"
требовалось никак  не  меньше  четверых  человек.  У  меня  руки  чесались
позвонить по тому номеру, что оставил мне Вульф,  но  мне  было  разрешено
пользоваться им только в чрезвычайном случае. Я заглянул  в  словарь,  где
вычитал,  что  чрезвычайный  случай   -   это   "непредвиденное   стечение
обстоятельств, требующее немедленного действия". Поскольку в данный момент
было, наоборот, хорошо предвиденное  стечение  обстоятельств,  требовавшее
лишь одного - как следует выспаться, я не поддался  искушению  и  не  стал
набирать номер. Зато выспался вволю.
     Субботним утром, сидя в 1019, мне пришлось наживить еще один  крючок,
рассчитанный на другую рыбку. В отчете за пятницу я быстро  напечатал  все
сведения, добытые Саулом, Фредом и  Орри,  но  над  моей  частью  пришлось
изрядно попыхтеть и поломать голову.  Мне  предстояло  отчитаться  за  все
время, проведенное в хоромах Рэкхема, что таило  в  себе  двойную  угрозу:
следовало помнить, что за мной могли следить и видеть, когда  я  пришел  и
когда вышел, и надо было  учитывать  возможность,  что  сам  Рэкхем  вдруг
решит, что повинную голову  меч  не  сечет,  и  расколется.  Так  что  мне
пришлось создать подлинный шедевр литературного творчества, на  который  я
затратил три часа. Днем, когда Макс Кристи пришел за очередным  отчетом  и
сел его просматривать, я был настолько занят изучением важных  документов,
которые разложил перед собой на столе, что даже не знал, бросил ли  Кристи
на меня взгляд, когда дошел до середины  второй  страницы,  где  начинался
собственно мой отчет. Я поднял  голову  лишь  тогда,  когда  раздался  его
голос:
     - Значит, ты с ним разговаривал?
     Я кивнул.
     - Ты прочитал?
     - Да, - угрюмо буркнул Кристи.
     - Он казался таким загнанным, что я не мог ему отказать.  А  все  мое
доброе сердце.
     - Ты взял его деньги.
     - Естественно. Он просто не знал, куда их деть. Всучил мне  буквально
насильно.
     - Ты сказал ему, что работаешь на миссис Фрей. А вдруг ему  придет  в
голову спросить у нее?
     - Нет. Даже если спросит,  никто  не  будет  знать,  кому  верить.  Я
предупредил его па сей счет. Кстати, тебя я предупреждал?
     - Почему ты пошел на контакт с ним?
     - В отчете все сказано. Он  знал,  что  за  ним  следят,  что  вполне
уяснимо за восемь дней, да еще учитывая, что он уже ранее  был  настороже.
Вот я и решил, что не помешало бы потолковать с ним  о  том  и  о  сем,  а
заодно выведать, что у него на уме. Он мог выболтать что-то интересное,  а
может, и выболтал, не знаю, поскольку не представляю, что вы с  приятелями
называете интересным. В любом случае, я это подробно изложил в отчете. Что
касается денег, то он так настаивал, что я не мог отказаться - он  потерял
бы всякое уважение ко мне.
     Кристи сунул отчет в  карман,  поднялся  на  ноги,  оперся  кончиками
пальцев о стол и наклонился ко мне.
     - Гудвин, - сказал он, - ты знаешь, с кем ты имеешь дело?
     - Да брось ты, - отмахнулся я. - Что я, похож на полоумного,  который
готов сигануть с небоскреба,  чтобы  только  послушать,  с  каким  треском
переломится его хребет? Да, приятель, я прекрасно знаю, с кем  имею  дело,
рассчитываю дожить по меньшей мере до девяноста лет.
     Он выпрямился.
     - Главная твоя беда, - изрек он,  -  в  том,  что  ты  считаешь  себя
остроумным. Поэтому твоя манера многих сбивает с  толку  -  тебе  надо  от
этого избавиться. Ты во всем видишь забаву. Решил, вот, например, что было
бы интересно потрепаться с Рэкхемом, и на сей раз тебе это простится, но в
один день нечто, что покажется тебе забавным, снесет  твою  башку  с  плеч
долой.
     Лишь после ухода Кристи я сообразил, что его предупреждение вовсе  не
являлось болтовней.
     На субботний вечер мы условились повидаться с Лили Роуэн, но я  решил
отменить встречу. Видно, делал я это без свойственного мне  такта,  потому
что она  обиделась.  Успокоило  ее  лишь  мое  клятвенное  заверение  быть
непременно, как только минует настоящий кризис. Так что  я  поехал  домой,
поужинал тем, что разыскал в холодильнике,  и  устроился  в  кабинете  над
раскрытыми журналами, которые не читал. Когда пошел десятый час  и  минуты
поползли нестерпимо медленно,  наконец  раздался  телефонный  звонок.  Это
оказалась Лили.
     - Ну, ладно, - бросила она, - приезжай ко мне.
     - Я же объяснил тебе...
     - Знаю, но теперь объясняю я. Около одиннадцати я тут буду не одна и,
насколько я поняла, ты должен приехать раньше. Собирайся.
     - Фу. Мне очень лестно, что ради меня ты идешь на такие ухищрения, но
не стоило...
     - Какие, черт возьми,  ухищрения!  Мне  только  что  позвонили,  и  я
выполняю указания. Господи, до чего же ты тщеславный!
     - Буду через двадцать минут.
     Однако мне потребовалось двадцать две минуты, чтобы добраться  до  ее
дверей.  Лили  мстительно  сообщила,  что  должна  посмотреть  подряд  три
телевизионных передачи, которые  ни  за  какие  коврижки  не  пропустит  -
недостойная, конечно, выходка, учитывая  мое  состояние.  Возможно,  я  бы
привык к этому со временем, лет, скажем, за  десять,  но  Вульф  настолько
приучил меня, что он всегда рядом, днем и ночью, когда случаются  какие-то
непредвиденные ситуации, что необходимость сидеть неопределенное  время  в
ожидании звонка, потом мчаться куда-то сломя голову,  и  там  опять  ждать
полтора часа, совершенно выбила меня из колеи.
     Наконец он появился. Должен признать, что когда  в  дверь  позвонили,
Лили, пообещавшая, что будет  себя  вести  как  настоящая  леди,  сдержала
слово. Она сама открыла ему  дверь,  а  потом,  впустив  в  гостиную,  под
каким-то предлогом извинилась и оставила нас.
     Он уселся. Я стоял и разглядывал его.  После  нашей  прошлой  встречи
минуло одиннадцать дней, и я успел отвыкнуть от его нелепого  вида.  Кроме
глаз, ничего не выдавало в нем человека, которого я когда-либо встречал.
     - В чем дело? -  с  притворным  беспокойством  осведомился  я.  -  Вы
выглядите так, словно неделю не смыкали глаз.
     - Просто устал немного, - проворчал он. - Слишком много забот, к тому
же я совсем изголодался. А как мисс Роуэн?
     - С ней все в порядке. Если помните, почти каждую неделю я посылал ей
пару орхидей - из тех, что не продаются. Я сказал ей, что  как  только  мы
выпутаемся из этой передряги, цветочный ритуал возобновится, и зависит это
только от нее. Женщины обожают, когда от них что-нибудь зависит.
     Вульф хмыкнул.
     - А я вот терпеть  не  могу,  когда  что-то  зависит  от  них.  -  Он
вздохнул. - Ничего не поделаешь. У меня в запасе только час.  Принеси  мне
какие-нибудь духи мисс Роуэн.
     Я подошел к двери, постучал, не удостоившись ответа, открыл,  пересек
следующую комнату, опять постучал  и,  услышав  приглашение,  вошел.  Лили
возлежала на диване с книгой в руке. Я изложил свою просьбу.
     - Возьми "Персидскую гурию", - порекомендовала она. - Пит от них  без
ума. Я душилась ими в тот памятный вечер.
     Я взял духи с туалетного столика, возвратился в гостиную,  прицелился
с соответствующего  расстояния  и  нажал  на  головку  распылителя.  Вульф
зажмурил глаза и плотно сжал губы.
     - Теперь с другой стороны, - предложил я елейным  голосом.  -  А  еще
лучше...
     Но он открыл  глаза  и  так  на  меня  посмотрел,  что  я  осекся  на
полуслове. Потом поставил флакончик на стол и уселся.
     Вульф взглянул на наручные часы.
     - Я прочитал твой отчет о беседе с Рэкхемом. Как прошла встреча?
     - Замечательно. Словно он репетировал ее вместе с нами.
     - Расскажи подробнее.
     Я повиновался. Приятно было снова ему докладывать. Я всегда  старался
излагать все таким образом,  чтобы  у  него  возникало  как  можно  меньше
вопросов или чтобы их вообще не было и, кажется, получилось недурно,  хотя
я так давно не практиковался.
     Когда я закончил, он пробормотал:
     - Вполне приемлемо. Черт бы побрал этот запах.
     - Со временем он выветрится. Все-таки шестьдесят долларов за унцию.
     - Кстати, о долларах. Ты еще не положил в банк деньги, полученные  от
Рэкхема?
     - Нет. Они в сейфе.
     - Оставь их пока там. Это  деньги  миссис  Рэкхем,  и,  возможно,  мы
решим, что заработали их. Хотя никакие на  свете  деньги  не  компенсируют
того, что я перенес за эти месяцы. Я даже думал...
     Он внезапно умолк, склонил голову набок и посмотрел  на  меня,  сузив
глаза до щелочек.
     - В чем дело? - резко спросил я. - Очередная гениальная затея?
     - Мне вот что пришло  в  голову,  Арчи.  Август  прошел.  Риск  будет
минимальный. Позвони завтра мистеру Хаскинсу  и  закажи  дюжину  цыплят  с
черникой. Нет... две дюжины. Скажи, что это подарок для твоих друзей.
     - Нет, сэр.
     - Да. Завтра.
     - Я же сказал - нет. Он мигом смекнет, для  кого  они  предназначены.
Господи, неужели желудок для вас важнее собственной головы? Не говоря уж о
моей. Если вы появились на свет божий скупердяем, тут ничего не  попишешь,
но уж обуздать...
     - Арчи, - голос прозвучал на две октавы выше и звенел  от  ярости,  -
уже почти пять месяцев... Посмотри, на кого я похож.
     - Да, сэр. - Он, признаться, задел меня за живое. - Вы правы. Я прошу
прощения. Но Хаскинсу звонить не стану.  У  вас  была  минутная  слабость.
Давайте поговорим на другую тему. Не меняются ли наши  планы  после  того,
как Рэкхем клюнул с первой же попытки?
     - Скажи мистеру Хаскинсу, что я превратился в доходягу.
     - Нет, - оборвал я его занудство.
     Вульф сдался. Посидев еще немного с прикрытыми глазами,  он  испустил
тяжкий вздох, скорее похожий на стон, содрогнулся  и  вернулся  к  мрачной
действительности. Оставалось всего четверть часа, и мы потратили это время
на анализ происходящего и разработку дальнейших планов.  Стратегию  решили
не менять. Ровно в полночь он поднялся на ноги.
     - Поблагодари за меня мисс Роуэн.
     - Непременно. Она считает, что вы должны называть ее Лили.
     - Не выходи сразу после меня.
     - Хорошо. Тем более, что она злится и хочет закатить мне сцену.
     Я прошел вперед и  распахнул  перед  ним  дверь.  В  этот  миг  Вульф
спросил:
     - Как называются эти духи? - его передернуло.
     - "Персидская гурия".
     - О Господи, - пробормотал он и ушел.



                                    16

     Владение собственным офисом позволило мне по-новому оценить некоторые
преимущества быта, которыми я долго пользовался в доме Вульфа.  Слежка  за
Рэкхемом продолжалась, так что воскресенье ничем не отличалось от  обычных
дней, и мне предстояло в привычное уже время быть в номере 1019 для  того,
чтобы отпечатать отчет, и на  тот  случай,  если  дежурному  сыщику  вдруг
вздумается позвонить, чтобы выслушать совет. На балаган все это больше  не
походило, во всяком случае для меня. Хотя Рэкхем и знал, что  мы  сидим  у
него на хвосте, люди у меня подобрались настолько  компетентные,  особенно
Саул, что, даже если  Рэкхему  и  удалось  бы  от  них  улизнуть,  мне  не
составило бы труда  выяснить,  что  он  с  кем-то  встречался.  Собственно
говоря, наблюдение сейчас велось лишь для того,  чтобы  поставить  меня  в
известность о том, что объект и наш клиент встретились, - понимаю, что это
получалось шиворот-навыворот, но меня вполне устраивало.
     После того, как, не спеша отужинав в  ресторане  "Рустерман",  где  я
никак не мог решить, знает ли Марко, что я заполучил  назад  свою  прежнюю
работу, я вернулся в 1019. У дверей меня  подкарауливал  Макс  Кристи.  Он
казался слегка подавленным. Я глянул на циферблат наручных часов и сообщил
ему, что он пришел рановато.
     - Скверно, что ты работаешь  в  одиночку,  -  пожаловался  Кристи.  -
Нужно, чтобы здесь кто-то дежурил. Я пытался дозвониться сюда еще два часа
назад.
     Отомкнув дверь и войдя внутрь, я оправдался, что  лакомился  говяжьим
филе а ля Бернез, что, как мне казалось, должно было  произвести  на  него
впечатление. Но он, похоже, не слушал меня. Когда я отпер  выдвижной  ящик
стола, достал отчет и протянул его Кристи, он  засунул  бумаги  в  карман,
даже не взглянув на них.
     Я приподнял брови.
     - Тебя не интересует, что там написано?
     - В машине прочитаю. Ты едешь со мной!
     - Вот как? И куда?
     - Пит Редер хочет с тобой потолковать.
     - Что ж, я тут у себя и,  как  ты  справедливо  подметил,  работаю  в
одиночку. Я должен сидеть здесь, черт побери.
     Кристи набычился.
     - Слушай, Гудвин, мне велено к четырем часам доставить тебя  к  Питу.
Сейчас уже без пяти три. Я жду тебя почти полчаса. Едем! Спорить можешь по
дороге.
     Пока он сотрясал воздух, я стал препираться в удвоенном темпе, тянуть
время, чтобы выяснить, что они затевают. Тоже было не слишком  разумно.  Я
снова достал ключи, отомкнул нижний ящик, скинул пиджак, вытащил наплечную
кобуру, нацепил ее и извернулся штопором, норовя дотянуться до застежки.
     - Это для чего?.. - полюбопытствовал Кристи.
     - Привычка, - перебил я. - Однажды я вышел из дома, позабыв ее,  а  в
лифте какой-то хам наступил мне на мозоль. Пришлось перерезать ему глотку.
Если мы и впрямь торопимся, то я готов.
     Мы  вышли.  Внизу,  у  тротуара,  как  я  мимоходом  подметил   (тоже
привычка), нас поджидал темно-синий "олдсмобиль", седан пятидесятого  года
выпуска, за рулем которого сидел жизнерадостный на вид молокосос с широким
ртом и без шляпы. Когда мы с Кристи залезли  на  заднее  сиденье,  юнец  с
любопытством посмотрел на меня, по ничего не  сказал.  Как  только  дверца
захлопнулась, мотор взревел и седан рванулся с места.
     "Олдсмобиль" пятидесятого года - единственная машина из  имеющихся  в
свободной продаже, которая способна выжимать более ста десяти миль, мы  же
тащились со скоростью вдвое меньшей по Вестсайдскому  шоссе,  затем  вдоль
Сомилл-Ривер и по Тейконик-стейт. Юнец оказался осмотрительным,  умелым  и
аккуратным водителем. По дороге мы почти не общались. Когда Кристи  достал
из кармана отчет и принялся  его  изучать,  я  сперва  ощутил  облегчение,
поскольку вряд ли их интересовали  бы  последние  слова  приговоренного  к
смерти, но потом, пораскинув мозгами, я пришел к  выводу,  что  это  вовсе
ничего не значит, так как Кристи может  искать  дополнительные  улики  для
обвинения против меня. Сделалось не по себе.
     Стоял прекрасный, не слишком жаркий  солнечный  день,  и  все  вокруг
казалось очень привлекательным. Я не терял, однако,  надежды  увидеть  еще
немало таких деньков, неважно где - в городе или в деревне, хотя предпочел
бы город. Предместья выглядели необычайно  прелестно,  почему  особенно  и
резанул слух окрик Кристи, прозвучавший как удар хлыста в тот  миг,  когда
мы ехали по шоссе Тейконик-стейт в нескольких милях  к  северу  от  Хоторн
Серкл.
     - Ложись на пол, лицом вниз! - приказал он.
     - Имей совесть! - взмолился я. - Я же любуюсь пейзажем.
     - Я буду описывать его,  -  съехидничал  Кристи.  -  Или  остановимся
поболтать?
     - А сколько у нас для этого времени?
     - Нисколько, - усмехнулся Кристи.
     - Ладно, подвинь лапы.
     Откровенно  говоря,  я  был  рад  повиноваться.  Все  развивалось  по
логическим канонам. Будь это моя последняя поездка,  мне  не  довелось  бы
больше увидеть эту дорогу, а в таком случае не все ли равно, если бы  я  и
запомнил, куда мы свернули  и  в  какую  сторону  поехали  дальше?  Видно,
имелась еще некая надежда, что мне как-нибудь доведется  пропутешествовать
по этому маршруту, причем без провожатых, в противном  случае  ни  к  чему
было ломать комедию. Так что, когда я,  барахтаясь  и  извиваясь  как  уж,
принял, наконец,  требуемое  положение,  едва  не  проткнув  локтем  щеку,
худшее, что я ощутил, была потеря достоинства.  Я  услышал,  как  водитель
что-то спросил у Кристи, а тот в ответ буркнул нечто нечленораздельное.
     Смотреть на часы законом не воспрещалось. По моим подсчетам, я  играл
в прятки вот уже больше шестнадцати минут, причем машина то замедляла ход,
то  убыстряла,  потом  сворачивала  налево,  затем  направо,  и,  наконец,
остановилась. До моих ушей донесся незнакомый  голос,  а  потом  закрылась
тяжелая дверь.
     - Не двигайся! - бросил Кристи. Он по-прежнему возвышался надо  мной.
- Прибыли раньше указанного времени.
     - Надоело дышать пылью, - пожаловался я.
     - Все же лучше, чем вообще не дышать, - пошутил  незнакомый  голос  и
гнусно захохотал.
     - У него пистолет, - предупредил Кристи. - Под мышкой слева.
     - Ну и что? Он же частный  детектив.  Надо  ценить  его  заслуги.  Не
волнуйся, мы обо всем позаботимся.
     Я взглянул на часы, но было слишком темно, чтобы  различить  стрелки,
из чего я  сделал  вывод,  что  мы  находились  в  таком  месте,  куда  не
пробивался солнечный свет. Водитель вылез наружу, захлопнул дверцу и ушел.
Левая нога ниже коленки затекла и начала ныть. Я попытался пошевелить ею.
     - Не двигайся, - велел Кристи.
     - Не валяй дурака. Если хотите,  завяжите  мне  глаза,  но  выпустите
поразмяться.
     - Я же ясно сказал - не двигайся.
     Что я и делал минут эдак еще семь. Потом  лязгнула  какая-то  тяжелая
железная дверь, послышались  шаги  и  голоса,  хлопнула  дверца  водителя,
заработал мотор, машина снялась с места и минуту спустя въехала в  мрачное
бетонное сооружение. Железную дверь заперли наглухо. Потом  кто-то  открыл
дверцу, к которой прижималась моя голова.
     - Все в порядке, - улыбнулась  неизвестная  мне  личность.  -  Можете
выходить.
     Мне пришлось совершить  маленький  акробатический  трюк,  но  он  мне
удался. Я стоял на бетонном полу, слегка пошатываясь,  возле  бетонной  же
стены, в помещении без окон, площадью  примерно  в  шестьдесят  квадратных
футов и не слишком освещенном. Вертя головой, я насчитал вокруг  семь  или
восемь машин. А также четырех мужчин: Кристи и еще троих молодцов довольно
внушительного вида и возрастом постарше, чем наш водитель, который куда-то
скрылся.
     Ни слова  не  говоря,  двое  из  незнакомой  мне  троицы  стали  меня
обыскивать.  Сперва  извлекли  пистолет  из  наплечной  кобуры,  потом  уж
приступили к обычному обыску. Обстоятельства были явно не  в  мою  пользу,
поэтому я решил поначалу не юморить и  стоял  молча  по  стойке  "смирно".
Сработали они профессионально, без лишней суеты, не  пытаясь  ущемить  мое
достоинство.
     - Вот что значит опыт, - похвалил я.
     - Угу,  -  согласился  более  высокий  из  двоих