он надумал? Не  перестарался ли я?
Лучше было не пугать его. Кажется, мои  слова вызвали в нем протест, если он
вообще на это способен. Как  заставить  его побыстрее принять решение?  Да и
может ли этот третьестепенный адвокатишка  на  такое  решиться,  хватит ли у
него смелости? Вулфу нужны  были немедленные  действия. Я прекрасно понимал,
что не в  пари дело. Вулф надеялся  на успех своей затеи не более, чем я  на
подарок в десять тысяч долларов ко дню рождения. Ему нужны были эксгумация и
вскрытие, да еще эта злополучная  игла. Теперь  я понимал, как у  него могла
родиться такая догадка, но еще не знал, как увязать это с Карло Маффеи.
     Но я заставил себя вернуться к насущным делам. Если Дервин обманул меня
и удрал, к кому еще можно обратиться?  Эти два  часа между четырьмя и шестью
вечера я  должен действовать самостоятельно. В  это  время я  не имею  права
тревожить  Вулфа, потому что  он занят в  оранжерее. Сейчас без  десяти три.
Прошло десять минут, как ушел Дервин. Я чувствовал себя дураком. Что если он
продержит меня здесь весь день? Чек-то у него. Если я позволю мелкому жулику
провести себя так, как  я буду глядеть в глаза Вулфу.  Пока чек у Дервина, я
не имел права терять его из виду.
     Я вскочил со стула  и быстрым шагом пересек комнату. У дверей я немного
поостыл. Надо  действовать  разумно.  Я  повернул  ручку, приоткрыл дверь  и
высунул  голову  в коридор. Мрачный  судебный коридор вел  в приемную.  Было
слышно, как девушка-секретарь разговаривает по телефону.
     - Нет, только лично. Нужен именно мистер Андерсон.
     Я подождал, пока она положила трубку, и вошел.
     -  Не знаете, куда  подевался  мистер Дервин?  - спросил я,  подойдя  к
столу.
     Она внимательно посмотрела на меня.
     -  Он  в  кабинете  мистера  Андерсона,  пытается  связаться  с ним  по
телефону.
     - Надеюсь, это правда, и вы не солгали мне, так, для практики, а?
     - В практике не нуждаюсь, спасибо, - отрезала она.
     - Прекрасно. Тогда разрешите  присесть на один из этих стульев. Надоело
сидеть в одиночестве.
     Едва  я  уселся  поближе к входной двери,  как в приемную  вошел рослый
крепко сбитый мужчина в синем костюме и черных  штиблетах. На  голове у него
была  соломенная  панама.   Я  обратил  внимание  на  его  озабоченный  вид.
Решительным  шагом он направился к столу секретаря.  Глядя  ему в  спину,  я
отметил характерное вздутие пиджака на правом бедре. Вошедший имел  при себе
оружие.
     - Как поживаете, мистер Кук?  -  приветствовала  его девушка. -  Мистер
Дервин в кабинете шефа.
     Как только он скрылся за дверью, я спросил у девушки:
     - Если не ошибаюсь, это - Бен Кук?
     Она кивнула,  не поднимая  головы. Ухмыльнувшись, я приготовился ждать,
что будет дальше.
     Прошло  минут  пятнадцать  или более,  когда дверь  кабинета  Андерсона
отворилась и выглянул Дервин.
     - Заходите, мистер Гудвин, - сказал он, глядя на меня.
     Я  вошел и сразу  же понял,  что  меня ждет.  Бен Кук сидел  за столом,
придвинув свое  кресло вплотную к тому,  которое  только что покинул Дервин.
Перед столом был поставлен  стул, видимо, для меня.  Свет из окна должен был
падать мне прямо в лицо.
     - Удивлены,  не так ли? - вместо  приветствия сказал  Бен  Кук.  Дервин
заговорил лишь тогда, когда снова сел в кресло Андерсона.
     - Знакомьтесь, это  начальник местного  полицейского участка, -  сказал
он.
     Я сделал вид, что яркий свет из окна ослепил меня.
     -  Неужели? Не думаете  ли  вы,  что Бена  Кука  знают  лишь в пределах
Бронкса?
     Дервин так свирепо уставился  на меня,  что  мне  стало смешно. Он даже
погрозил мне пальцем.
     - Послушайте, Гудвин! Эти последние полчаса я потратил не зря, и теперь
могу сообщить вам, что  вас ждет дальше. Пока мы будем ждать приезда мистера
Вулфа, вы расскажете нам все, что знаете, если вы, конечно, что-либо знаете.
Почему вы...
     Мне было жаль прерывать этот спектакль, но я не смог удержаться.
     - Ждете Вулфа? - воскликнул я. - Ждете, что он приедет сюда?
     - Конечно, если он не  враг  себе. Я недвусмысленно дал ему это понять,
когда разговаривал с ним по телефону.
     Но тут мне было уже не до смеха.
     - Послушайте, мистер  Дервин, сегодня, кажется, не лучший  день в вашей
жизни.  Вы упустили шанс заключить самое  выгодное пари  из всех, какие  вам
когда-либо  предлагали. А  надежда увидеть Вулфа здесь  так же эфемерна, как
то, что я собираюсь назвать вам имя убийцы Барстоу.
     - Вот как! - не выдержал Бей Кук. - Ты, как  миленький, расскажешь нам,
будь уверен, и немало.
     -  Возможно. А вот  насчет  того, кто убил Барстоу, я  вам не расскажу,
потому что  сам  не  знаю. Теперь  же,  если хотите, охотно скажу вам, что я
думаю о состоянии ваших дорог...
     -  Хватит!  - сердито оборвал  меня  Дервин,  который, как  я  заметил,
становился все жестче.  - Вы,  Гудвин, выдвинули здесь  самое невероятное из
обвинений  и преподнесли это, как сенсацию. Не скажу, что у меня к вам много
вопросов, ибо я слишком плохо осведомлен.  Но один вопрос  я все же задам  и
жду  немедленного  и исчерпывающего ответа. С какой целью  ваш хозяин послал
вас сюда сегодня?
     Я сокрушенно вздохнул.
     - Я уже сказал вам, мистер Дервин. Заключить пари.
     -  Бросьте, не надо говорить  чепуху.  Это  не  пройдет, и вы прекрасно
знаете. Рассказывайте, мы вас слушаем.
     - И не вздумай умничать, - добавил Бен Кук. - Умников мы здесь не очень
жалуем.
     Я мог бы пикироваться  с ними до  самой ночи, если бы захотел, но время
подпирало, и мне порядком все это надоело. Поэтому я произнес целую речь.
     -  Послушайте,  джентльмены. Вы  раздражены, и  это  плохо. Я-то  здесь
причем?  Может,  мне  следует  послать вас ко всем чертям, встать  и уйти? Я
знаю,  мистер Кук, до полицейского участка тут рукой подать, но  мне надо  в
другую сторону.  Ей-богу, вы  ведете  себя,  как  пара не  очень расторопных
легавых. Удивляюсь вам,  мистер  Дервин. Ниро Вулф дает вам отличную наводку
уже с самого начала. А что вы делаете? Тут же сообщаете об этом Бену Куку, а
меня  вынуждаете забрать предложение обратно и оставить вас  обоих ни с чем.
Задержать меня вам не  удастся.  Ниро Вулф  с  удовольствием возбудит дело о
незаконном задержании.  В  полицейские участки я захаживаю,  лишь когда  сам
хочу,  например,  навестить  старых  друзей,  а в  противном случае извольте
официально  предъявить  повестку.  Подумайте,  что  будет,  если я  расскажу
газетчикам, да еще  когда это  подтвердится,  что Барстоу был  действительно
убит. Откровенно  говоря,  я уже жалею, что связался  с вами,  и, как только
получу  от вас чек,  намерен откланяться. Больше я  вам  ничего не скажу. Вы
меня поняли? Верните чек или перейдем к делу.
     Дервин сидел, сложив руки на столе, и не пытался даже рта раскрыть.
     - Значит, ты приехал в  нашу глубинку, чтобы поучать тут нас всех? - не
выдержал  шеф полиции. -  У  меня достаточно власти, чтобы отправить  тебя в
участок, обвинив всего лишь в умысле. Большего мне и не нужно.
     - Что  ж, я понимаю вас, - ответил я. - Дервин дал вам в руки фитиль от
фейерверка, который мог бы зажечь сам, да испугался. Вот вы и нервничаете.
     Я повернулся к Дервину.
     - Вы звонили начальству в Нью-Йорк?
     - Нет, я звонил Андерсону.
     - Дозвонились?
     Дервин разжал  руки, поерзал  в кресле и как-то растерянно взглянул  на
меня.
     - Я говорил с Морли.
     - А, с Диком Морли. Ну и что он сказал?
     - Он  сказал, что, если Вулф  предлагает пари на десять тысяч долларов,
другой стороне достаточно поставить против них одну тысячу.
     Я был так расстроен неудачей, что даже не улыбнулся остроумию Дика.
     - И после всего вы торчите здесь,  вместо того чтобы схватить лопату  и
бежать на кладбище?  Повторяю, от меня,  а тем более от Вулфа, вы ничего  не
добьетесь. Решайтесь или верните чек.
     Дервин печально вздохнул и откашлялся несколько раз.
     - Гудвин, - сказал он. - Я буду с вами откровенен. Я в полном отчаянии.
Это не  для огласки, Бен, но  это  так. Я не знаю, что делать.  Разве  вы не
понимаете, что означает эксгумация и вскрытие тела Питера Оливера Барстоу?
     - Ерунда. Можно выдвинуть десяток разных причин, почему это необходимо.
     -  Возможно,  я просто не  способен это сделать. Я  знаю эту семью и не
могу этого сделать. Дозвониться Андерсону  в Лейк-Плесид не  удалось, я буду
звонить еще  вечером, в  шесть, во всяком случае,  до семи.  Если он  выедет
ночным экспрессом, завтра утром он будет здесь. Пусть сам решает.
     - Значит, сегодня не получится, - сказал я.
     - Да, сегодня это невозможно. Я не могу решать такие вопросы.
     - Ладно. - Я  поднялся. - Позвоню  Вулфу, спрошу, будет ли он ждать так
долго. Если он согласен, я покидаю вашу глубинку.  В таком случае, позвольте
забрать чек.
     Дервин вынул из кармана чек и отдал его мне.
     - Могу подвезти вас к участку, шеф, - предложил я Бену с улыбкой.
     - Поезжай, парень, поезжай.



        5

     Вулф в  тот вечер был воплощением такта и внимания. Я успел к ужину, но
за столом он  не  позволил мне ни  слова сказать  о поездке  в  Уайт-Плейнс.
Впрочем,  о  серьезной  беседе не могло быть и  речи,  ибо в это время  Вулф
обычно включал радиоприемник. Он любил говорить,  что нынешний век - это век
домоседа. В прежние времена, удовлетворив страсть к познанию истории трудами
Гиббона,  Ренке,  Тацита  или   Грина[1],  человек,  чтобы  узнать  о  своих
современниках,  отправлялся  путешествовать.  Ныне,  когда надоедает  читать
мемуары римских императоров Гальбы  или  Вителлия,  можно, едва  привстав  в
кресле, повернуть ручку  радиоприемника. Передача, которую Вулф старался  не
пропустить, называлась "Веселые парни". Почему  она ему нравилась, убейте, я
не смог бы вам сказать. Он слушал ее, сложив на животе руки с переплетенными
пальцами,  закрыв глаза и как-то странно сжав губы,  будто  что-то держал во
рту и вот-вот готов был выплюнуть. В такие часы я старался исчезнуть из дома
- отправлялся на короткую прогулку или что-нибудь в этом роде. Я предпочитал
другие программы, а эта казалась мне порядком вульгарной.

     1 Историки разных времен.

     После обеда, когда мы перешли  в кабинет Вулфа, я коротко рассказал ему
о  своей неудаче.  Чертовски  неприятно было  извиняться, потому что в таких
случаях  он всегда  убивал меня  своим великодушием,  - он был уверен, что я
сделал все  возможное, но  неблагоприятное стечение  обстоятельств оказалось
сильнее нас, и  все такое прочее. У меня создалось впечатление, что его мало
интересовали как мой рассказ, так и мои извинения. Я попробовал для затравки
заставить его придумать,  как побудить окружного  прокурора все же пойти  на
пари,  но  Вулф  остался  равнодушен к  моим  идеям.  Я  предложил  еще  раз
попробовать Дервина, но он ответил, что, пожалуй, этого не следует делать.
     -  Лягушки  не умеют  летать, - глубокомысленно заметил он, внимательно
разглядывая  увядший  стебель  симбидиум  александерри, который  принес  ему
садовник Хорстман.  - Ему не хватает  воображения, даже самой  его  малости.
Судя по твоим рассказам, он вообще  лишен воображения. Флетчер М.  Андерсен,
тот, разумеется, не упустил бы такой случай. Он богат, тщеславен и далеко не
дурак. Он бы сразу сообразил, что вскрытие можно произвести без лишнего шума
и огласки, и,  если оказалось  бы,  что я не прав, он получил бы свои десять
тысяч, а если бы проиграл мне  эту сумму, все равно оказался бы в  выигрыше.
Как прокурор, он  получил бы громкое, можно сказать, сенсационное дело, а  в
моем лице  -  источник  дальнейшей информации.  И все за  свои десять  тысяч
долларов. Твоя  поездка в Уайт-Плейнс  - это обычная коммерческая сделка  ты
мне,  я тебе.  Окажись Андерсон  на  месте,  он  так бы и  отнесся к  этому.
Возможно,  сделка  еще  состоится.  Она  заслуживает некоторых  размышлений.
Кажется, сейчас пойдет дождь.
     -  Вы меняете  тему, - не сдавался я, упорно не  покидая  своего стула,
хотя  чувствовал, что начинаю  действовать  ему на нервы.  - А  что касается
дождя, то он  собирается уже давно, когда я ехал назад, я тоже это  заметил.
Ждете, чтобы он смыл все следы?
     Склонившись с  лупой  над  больным  цветком,  он  продолжал  оставаться
невозмутимо спокойным.
     -  В один  прекрасный  день,  Арчи, когда  мое  терпение  лопнет,  тебе
придется  жениться. Выбирай женщину с ограниченным умом,  ибо  только  такая
способна будет оценить твои потуги на  сарказм.  Когда  я  сказал о дожде, я
заботился о твоем комфорте и  здоровье. Сегодня мне в  голову  пришла мысль,
что, пожалуй, следует съездить на Салливан-стрит. Впрочем, это можно сделать
и завтра.
     Надо было  хорошо знать Вулфа, - а  я  хорошо его знал, - чтобы понять,
как  искренне он это сказал. Для него всякое перемещение за пределы особняка
было делом крайне неприятным и нежелательным, а если еще в дождь, то и вовсе
безрассудным.
     - Я, по-вашему, сахарный. Конечно, я поеду на Салливан-стрит. Это  один
из  вопросов, который  я  собирался вам задать. Как вы  думаете, почему Анна
Фиоре упорно  не отвечала на  вопросы сыщика О'Грэйди? Не потому  ли,  что у
того нет ни наших с вами манер, ни нужной обходительности?
     - Вполне возможно,  Арчи. Неплохой вывод. Тем более что и Солу Пензеру,
которого я послал  туда,  удалось  добиться от  нее  всего лишь согласия  на
встречу, в остальном она продолжала играть в  молчанку. Так что твое обаяние
и вежливость здесь очень  бы пригодились. Если она сможет, пригласи ее к нам
завтра к одиннадцати утра. Это не повредит. Крепость заслуживает того, чтобы
осада велась по всем правилам военного искусства.
     - Я привезу ее сегодня.
     - Не стоит, лучше завтра. Я предпочел бы, чтобы сегодня ты был свободен
и  бездельничал,  пока  я  буду  мудрить  над этим  загубленным  цветком. Он
безнадежен, это ясно. Как я  уже говорил, твое присутствие иногда мне просто
необходимо. Оно  напоминает мне о том, как  хорошо, что вместо  тебя тут нет
кого-нибудь другого, например, жены, от которой так просто не отделаешься.
     - Еще бы, сэр, - осклабился я. - Валяйте, что дальше? Я весь внимание.
     - Не сейчас. Арчи, не в такой дождь. Ненавижу дождливую погоду.
     - Ладно, тогда я задам  вам свои вопросы. Как вы  догадались, что Карло
Маффеи убит? Как узнали, что Барстоу отравлен,  и в  его теле застряла игла?
Теперь я  понимаю, как  можно  было  ее туда  загнать, после того,  как  это
продемонстрировал нам  парень из фирмы спортивных товаров. И все же, как это
вас осенило?
     Вулф  опустил луну и вздохнул. Я знал,  что начинаю  уже злить его,  но
кроме простого любопытства, мною двигал также и профессиональный интерес. Он
не догадывался, что, несмотря на мою веру в безошибочность всех его решений,
я  сам тоже мог бы действовать куда более целеустремленно, если бы знал, что
там варится у него в голове. Если  я не  стану расспрашивать, он сам никогда
не поделится ни самым великим, ни ничтожно малым из своих планов.
     Вулф вздохнул еще раз.
     - Арчи, Арчи, разве я не говорил тебе, что ответил бы великий Веласкес,
если  бы ты вздумал приставать к нему с вопросом,  почему рука  его Эзопа не
опущена свободно вдоль тела, а спрятана в складках одежды. Должен ли я снова
напоминать, что можно пройтись по следам открытий ученого и он с готовностью
объяснит тебе каждый  свой шаг, но бесполезно просить об этом художника. Он,
как жаворонок в поднебесье  или орел в полете,  не оставляет следов. Сколько
раз я твердил тебе, что я - художник!
     - Не  надо сейчас  об этом, сэр. Просто  скажите,  как вы  узнали,  что
Барстоу был отравлен.
     Вулф снова  взял лупу. Я сел, раскурил еще одну сигарету и приготовился
ждать.  Наконец,  когда терпение  мое  было на  исходе и  я решил  встать и,
захватив какую-нибудь книгу или журнал, уйти в гостиную, он заговорил.
     -  Карло Маффеи  мертв. Избит,  возможно, ограблен.  Случай, достаточно
банальный, если бы  не телефонный разговор и объявление в газете. Телефонный
разговор представляет некоторый интерес, но  главное в нем - угроза и ответ:
"Я не из пугливых". Объявление кое-что уточняет. До него Маффеи был в  одном
качестве,  после  него,  помимо  прочего,  стал  еще  и мастером,  способным
соорудить нечто очень сложное и хитроумное,  что  должно "сработать".  Слово
"механизмы"  делает  объявление  любопытным,  дающим  пищу  для  размышлений
человеку  с умом  изобретательным  и пытливым.  А  потому  в  силу такой  же
случайности, какой  является,  скажем,  зарождение жизни  на  Земле,  Маффеи
становится человеком, который вырезает из газеты сообщение о смерти Барстоу,
и делает это утром, в день своего исчезновения. Поэтому прочитай сообщение и
смерти Барстоу еще раз, чтобы найти в  нем  то, что имеет прямое отношение к
Карло Маффеи. Простой  рабочий, итальянец, эмигрант, и известный  профессор,
богач,  ректор  университета. Какая может  быть между ними  связь? И, тем не
менее, она должна  быть. Несочетаемость всех  этих событий может сделать эту
связь тем более очевидной. Вот тебе газетное сообщение,  ищи эту связь, если
она есть, останавливайся и  думай  над каждым словом и переходи к следующему
только тогда, когда полностью уверен, что за этим словом ничего не стоит. Но
больших усилий не потребуется - связь  очевидна и не может не броситься тебе
в глаза. В момент своей смерти или незадолго до нее Барстоу держал в руках и
пользовался не одной,  а  целым набором  вещей, которые,  не будучи сложными
механизмами, вполне могли бы  подойти  для зловещей цели.  Создается  вполне
четкая  и  ясная  картина. Она  требует не  аргументов,  а  созерцания,  как
произведение искусства. А чтобы ею  пользоваться, надо закрепить изображение
Вот  я  и спросил Анну Фиоре, видела ли  она  когда-нибудь  в комнате Маффеи
клюшку для гольфа. Результат был обнадеживающий,
     - Хорошо, а если бы она сказала, что не видела?
     -  Я предупреждал тебя, Арчи, что даже  ради  твоих прекрасных глаз  не
стану отвечать на гипотетические вопросы.
     - Что ж, это проще всего.
     Вулф сокрушенно покачал головой.
     - Отвечать  на  них  означало  бы  признать твое право на такой  способ
объяснений.  Что же, я уже  привык, и  лучшего от  тебя не  жду.  Как,  черт
возьми,  могу я  знать, что  бы  я сделал, если бы, да кабы!.. Может, просто
пожелал бы ей доброй ночи. Может, искал  бы  закрепитель в чем-то  другом. А
может, ничего бы не делал. Может, да, а может, нет. А что бы ты  делал, если
бы твоя голова была повернута задом наперед, а ты голоден и есть хочется?
     Я улыбнулся.
     - Ну, с голоду я  бы не умер. Да и вы тоже. Это я уж точно знаю. Но как
вы узнали, что Маффеи убит?
     - Я  этого не знал, пока не  пришел  О'Грэйди. Ты же слышал, что я  ему
говорил.  Если  полиция   пришла  с  обыском  к  Маффеи,  значит,  уголовное
преступление  или  убийство.  Первое,  в  свете  всех  других  фактов,  было
маловероятным.
     - Хорошо. Я припас свой главный вопрос под конец. Кто убил Барстоу?
     - Угу, - тихо буркнул Вулф. -  Тут  уж  надо создавать  другую картину,
Арчи, а  она будет стоить денег. Она  дорого обойдется тому, кто  захочет ее
купить, и принесет солидный куш художнику. Один из ее персонажей стоит таких
затрат.  И,  чтобы продолжить мою  избитую  метафору,  хочу сказать:  мы  не
установим свой  мольберт до тех пор, пока не будем  уверены  в комиссионных.
Однако,  если говорить  откровенно,  это не  совсем так.  Грунтовку  фона, я
думаю, мы начнем уже завтра, когда тебе удастся привезти сюда мисс Фиоре.
     - Я  готов  привезти ее хоть сейчас, если позволите. Сейчас всего  лишь
чуть более девяти вечера.
     - Нет. Слышишь, какой дождь за окном? Сделаем это завтра.
     Я понял, что  спорить бесполезно,  поэтому,  полистав без интереса пару
журналов  и почувствовав, что тупею от безделья и скуки,  я  накинул плащ  и
о