сторонку. Я уже почти перестал тратить
нервную  энергию на протесты  по сему поводу. И все-таки  -  что волнует его
теперь? Я не соблазнился  ничьей версией, мое  воображение было  свободно от
пут. Зачем надо было подсовывать мне эту жвачку, эти беседы с полицейским, а
задачи по-настоящему серьезные перекладывать на Сола и Орри?
     Прозвенел телефонный звонок. Фердинанд Поул затребовал Вулфа.
     - Я сейчас в конторе Кейса, - сказал Поул. - Угол Сорок седьмой улицы и
Мэдисон-авеню. Можете прибыть сюда немедленно?
     -  Конечно  же  нет,  -  сказал  Вулф опечаленным голосом.  Его  ужасно
сердило,  когда  объявлялись  на свете люди, не  ведающие, что он никогда не
покидает дом  ради дел и чрезвычайно редко  - по другим поводам. - Я работаю
исключительно у себя дома. Что случилось?
     -  Здесь  есть  кое-кто - и я хотел бы, чтоб вы с ними поговорили.  Два
члена правления. Их  показания помогут мне подтвердить, что Талботт взял эти
дизайны - и продал их Бродайку. Таким образом, станет ясно, что Талботт убил
Кейса. Из  нас пятерых если кого  и можно заподозрить,  так это  мисс Руни и
этого конюха с их обоюдным алиби.
     -  Чепуха. Вам обязательно хочется ее в  чем-то  подозревать. Доказуемо
только  одно:  она  была несправедливо  обвинена  в  краже. А несправедливое
обвинение мучит куда  больше, чем  обоснованное. Мистеру Талботту вы  можете
предъявить  обвинение в воровстве,  по меньшей  мере... Я чрезвычайно занят.
Благодарю вас за звонок.
     Поул был склонен ко всяческим предложениям, но Вулф избавился от  него,
испил еще пива, повернулся ко мне:
     - Тебя ждут там через двадцать минут, Арчи, а учитывая твое пристрастие
к быстрой езде с последующим арестом за превышение...
     У  меня был один-единственный прокол за превышение за  последние восемь
лет. Я направился к двери, но повернулся перед выходом и заметил с горечью:
     - Если вы думаете, что я еду забавляться, это глубокое заблуждение. Кто
последним видел Кейса в живых? Полицейский. Он,  именно он!  И  к кому я его
доставлю? К вам? Нет! К инспектору Кремеру!
     Было солнечно и тепло - для октября, и поездка в город доставила бы мне
одно только удовольствие, кабы не досадливое чувство, что меня хотят обвести
вокруг  пальца.  Оставив  машину на Шестьдесят шестой улице, я обогнул  угол
дома,  прошел квартал,  пересек  западную  часть  Центрального  парка -  там
человек  в  униформе манипулировал уздечкой  своего  коня.  Я предъявил  ему
документы и высказался в том смысле, что это  очень  мило  с его стороны при
такой занятости выкроить  для меня время. - О! - воскликнул он. - Выдающееся
светило! Так?
     Я занял оборонительную позицию:
     - Выдающееся? Как рыбье яйцо в банке икры.
     - Выходит, питаешься икрой?
     - Погоди-ка, - пробормотал я, - давай начнем сначала. - Я промаршировал
четыре шага к столбу, сделал "кругом", вернулся к нему и провозгласил: - Я -
Арчи Гудвин, работаю на  Ниро Вулфа. В управлении мне разрешили задать  тебе
пару вопросов, и я был бы тебе за ответы весьма признателен.
     - Ага!  Мой друг  из пятнадцатого  отдела  рассказывал мне про тебя. По
твоей милости, его чуть не заслали на болота.
     - Выходит, ты заранее против меня настроен. Я тоже - но не против тебя.
И даже не против твоей лошади. Кстати, о лошадях. В то утро, когда ты увидел
Кейса на лошади, незадолго до убийства, - в котором это было часу?
     - В семь часов десять минут.
     - С поправкой на минуту другую?
     - Без всяких поправок. В семь десять. Я тогда был в утренней смене, она
кончается  в восемь.  Я очень занят, у меня  совсем  нету времени,  вот  я и
дожидался Кейса,  чтоб он проехал мимо по своему  расписанию. Очень  мне его
конь нравится, светло-гнедой, легкий ход.
     -  А как он выглядел  в это утро  -  как  обычно?  Спорым  и скорым?  -
вглядевшись  в  выражение его  лица, я  добавил поспешно: -  В  общем,  меня
интересует, его ли лошадь это была?
     - Еще бы! Ты можешь ошибаться в лошадях... А я-то их знаю!
     - О'кей! Я тоже их знал когда-то мальчишкой на ферме в  Огайо, но вышло
так, что  утратил с ними  контакты. Ладно, перейдем к Кейсу.  Был он весел -
или нос повесил? Или еще что?
     - Был абсолютно нормален. Как всегда.
     - Ты с ним общался?
     - Нет.
     - Далеко находился от него?
     - Двести семьдесят футов. Собственными шагами промерил.
     - Не трудно показать мне это место? Где был он и где ты?
     - Может, и трудно, да у меня есть приказ.
     Высшая  вежливость  требовала,  чтоб  он взял  свою лошадь под уздцы  и
проследовал со мной до места пешком. Этого он не сделал. Он забрался на свою
скотину  и проехал  до парка верхом, а я  плелся  позади,  и это еще не все,
должно  быть, он подал ей условный знак: дескать, не  смей медлить!  Никогда
еще  на  моей  памяти  лошадь  не  ходила  так  быстро.  Я  дал  своим ногам
максимальную за последние годы нагрузку,  отставая шагов  на тридцать, когда
она, наконец, забралась  на макушку бугра. Там, справа  по  склону, деревья,
низкорослые   и   высокорослые,  слева   кустарник,   но   посередке  хорошо
просматривается лента  тропы. Она  образовывает почти  прямой  угол  с нашим
наблюдательным взором, и ярдов до него добрая сотня.
     Он  продолжает сидеть  в седле.  Нет  на  свете  более легкого  способа
почувствовать свое  превосходство  над окружающими, нежели  этот:  вещать  с
конского хребта. Я стараюсь не показать, что сорвал на подъеме дыхание.
     - Ты находился здесь?
     - Прямо здесь!
     - А он забрал к северу?
     - Ага!
     - Ты-то его заметил. А он тебя?
     - Тоже. Он помахал мне кнутовищем, а я - в ответ. Мы часто обменивались
таким приветствием.
     - Но он не останавливался, не таращился на тебя напрямую?
     - Не таращился ни впрямь, ни  вкривь. Он  выехал на прогулку. Послушай,
братец,  - по тону всадника можно было заключить, что он  решил покончить со
мной на юмористическом  поприще - и вообще покончить. - Все это мы уже вдоль
и поперек  прошли с ребятами из службы убийств. Тебя интересует, Кейс ли мне
попался! Да, Кейс. И был он на своей лошади. И  были  на нем его ярко-желтые
бриджи, единственные в своем роде во всей округе, и его куртка, и его черная
шляпа. И сидел он на свой манер, со свободно отпущенными стременами. Это был
Кейс.
     - Ладно. Можно погладить твоего коня?
     - Нет.
     - Тогда не буду.  Меня  вполне  удовлетворит возможность - коль таковая
появится -  погладить  по головке  тебя,  замолвить за  тебя словечко  нынче
ввечеру, обедая с инспектором, - без уточнений: почему и как.
     Я пешим ходом проделал маршрут Центральный парк - Бродвей, нашел аптеку
с телефонной будкой и  там уж набрал  свой любимый  номер.  Трубку снял Орри
Кэтер.  "Вот  оно что, - сказал я самому  себе. -  Он все  еще  там,  сидит,
вероятнее всего, за  моим столом; надо полагать, Вулф дал ему задание высшей
сложности!" Я затребовал Вулфа и услышал:
     - Да, Арчи.
     -  Звоню  согласно  полученным  указаниям.  Офицер Хеферан  преисполнен
ненависти к Гудвину, и мне пришлось смирить свою гордость.  Под присягой  он
будет  клясться налево и  направо, что видел Кейса  в  надлежащем времени  и
пространстве. Может,  так оно  и есть. Но хороший  законник  обстреляет  его
своими "но" и "если".
     - В чем дело! Неужто этот Хеферан трепач?
     - Ни в коем случае. Он все знает. Но чего-то недоговаривает.
     - Лучше-ка воспроизведи его речи дословно.
     Я воспроизвел. А когда закончил, Вулф сказал:
     -  Мистер Поул опять звонил, притом  - дважды, все оттуда же, из офиса,
от Кейса. Полный идиот! Поезжай туда, погляди на него... Адрес...
     - Адрес мне известен. На что именно глядеть-то?
     - Скажи, чтоб прекратил мне названивать.
     - Ясно. Перережу провода. Еще что сделать?
     - Позвони сюда. Договоримся.

     Одного  взгляда  на заведение покойного Кейса  было  достаточно,  чтобы
понять,  куда  уходила  львиная доля его  прибылей, а может  быть, еще и сто
тысяч  мистера  Поула.   Панели   блондинистой   древесины  на  четыре  лада
разделывали стены и потолок, а мебель была подобрана в масть.
     Узнав, что  я к  мистеру  Поулу, женщина с розовыми серьгами бросила на
меня настороженный, осуждающий взгляд, но дело свое сделала. Через некоторое
время  меня  кликнули  из-за  двери, и я  очутился в конце длинного широкого
коридора. Не имея никаких указаний, я решил, что наилучший  вариант - шагать
вперед, и поступил в этом  духе, заглядывая в  открытые двери по обе стороны
коридора.  Четвертая  дверь  справа  -  и  я  увидел  его,  одновременно  он
среагировал на меня:
     - Заходите, Гудвин!
     Я  вошел. Просторная  комната  выглядела как  раз тем местом, какое они
сочли  достойным  своего  присутствия. Белые  ковры перекликались  с черными
стенами. Огромный  стол,  оккупировавший  один конец  комнаты,  был  черного
дерева  -  кто не верит, может позвать экспертов.  Стул  за  этим столом - а
сидел на нем Поул - тоже.
     - Где Вулф? - надменно спросил он
     - Там, где обычно, - отвечал я, продолжая прицениваться к коврам.
     Он нахмурился.
     -  Я думал,  он  с  вами. Я звонил  ему  несколько  минут  назад, и  он
намекнул, что, возможно, будет здесь. Значит, не придет?
     - Нет. Он никогда не приходит.  Я рад,  что вы  ему позвонили еще  раз,
потому что, как мне довелось услышать, ему понадобится ваша помощь.
     - От меня  он ее получит, - констатировал Поул угрюмо. - И раз он  сюда
не явился, думаю, ее надо оказать вам. Он вынул листок из нагрудного кармана
и протянул мне. Шаг к столу - и бумажка была у меня в руках. Одна страничка,
сверху напечатано: "Памятка для Зигмунда Кейса", а ниже  чернилами нацарапан
перечень городов:
     Дейтон, Огайо, Авг. 11 и 12
     Бостон. Авг. 21
     Лос-Анджелес. Авг. 27 - сент. 5
     Медвиль. Сент. 15
     Питтсбург. Сент. 16 и 17
     Чикаго. Сент. 24-26
     Филадельфия. Окт. 1
     -  Весьма  обязан, - поблагодарил я  его  и  сунул  бумажку в карман. -
Охватывает чуть ли не всю страну.
     Поул кивнул;
     - Талботт  знает свое  дело,  он отличный торговец, не могу не признать
этого.  Скажите Вулфу, что  я последовал  его совету, снял  копию  с записей
прямо у Кейса в кабинете - так, что никому об этом ничего не известно. Здесь
все  загородные поездки Талботта, начиная с первого августа.  Не представляю
себе, зачем это понадобилось Вулфу, но кто разберется в планах сыщика.
     Я  сощурил на него глаз, прикидывая: неужто он и впрямь так наивен, как
кажется. Теперь я понял, чего хотел Вулф: он пытался загрузить Поула работой
-  и тем  самым удержать его в отдалении от  телефона; а  Поул  справился со
своим  заданием в считанные минуты  и жаждал новых  заданий. Но вместо  того
чтоб обращаться к Вулфу, Поул обратился ко мне.
     - Поезжайте-ка на Сорок  шестую улицу  за  сэндвичами  и кофе, там есть
подходящее местечко.
     Я присел.
     - Забавно. Как раз такая же мысль возникла у  меня:  послать вас за тем
же. Я проголодался и устал. Поехали вместе?
     - Разве мне можно? - спросил он.
     - А почему бы нет!
     - Потому что... смогу ли я возвратиться?  Это  кабинет  Кейса,  но Кейс
умер, а мне принадлежит часть его дела, и  я имею право находиться здесь!  А
Дороти пытается  выжить меня отсюда. Мне  нужна кое-какая информация, она же
приказала служащим не давать  мне  ничего. Она пригрозила  вызвать полицию и
выгнать  меня -  но она этого не сделает. 3а  последнюю неделю  она,  должно
быть, пресытилась полицией.  - Поул хмуро взирал на меня.  - Я люблю жареное
мясо и черный кофе без сахара.
     На его хмурь я ответил улыбкой:
     - Значит, ходите в захватчиках? Где же Дороти?
     - Близ холла. В комнате Талботта.
     - И Талботт там?
     - Нет, он сегодня не приходил.
     Я глянул на часы: час двадцать. Встал:
     - Виски с горчицей?
     - Нет. Белый хлеб без ничего. Без масла.
     - Хорошо. С одним условием: вы не будете звонить Вулфу.
     Он сказал, что не будет, затребовал пару сэндвичей и море кофе, засим я
удалился. Добрался до  лифтов,  спустился  вниз и  в  фойе  обрел телефонную
кабину.  Опять  ответил  Орри  Кэтер;  я  сразу  заподозрил,  что  он  и Сол
продолжают свой пинокль на троих с Вулфом.
     - Итак, я  в пути, - сообщил я Вулфу,  едва  он  взялся за трубку. - За
сэндвичами  с  мясом для  нас с Поулом.  Увы, у  меня нет никакого плана. Он
пообещал не звонить  вам в мое отсутствие, и,  если я не вернусь, ему конец.
Он вторгся в кабинет  Кейса,  причем, обратите  внимание,  вопреки протестам
Дороти,  с  намерением торчать там безвыходно.  Пока у него в  активе  целый
день. Как мне поступить? Вернуться домой? Пойти в кино?
     - Поул перекусил?
     - Нет, конечно. Для того и сэндвичи.
     - Придется тебе в этом случае доставить их по назначению.
     - Ладно, - согласился я. - А как  быть с  чаевыми? Кстати, ваш номер не
прошел.  Занять его надолго не удалось. Он  быстро отыскал в  столе перечень
путешествий  Талботта  и перенес на страничку из  именного Кейсова блокнота.
Список у меня в кармане.
     - Прочитай мне его.
     - Сколь же  вы нетерпеливы, - я достал  из кармана  бумажку  и  доложил
Вулфу перечень городов и дат.
     По завершении фарса я спросил:
     - Допустим, я покормлю его - что потом?
     - Сразу же после вашего ленча звони.
     Я трахнул трубкой по рычагу.
     Сэндвичи были отменные.  Мясо -  нежное,  хлеб  - ароматный.  Некоторая
загвоздка возникла с молоком, пинты мне оказалось мало, пришлось растягивать
удовольствие. В промежутки между глотками мы обсуждали проблемы, и тут я дал
промашку.  Мне  вообще не следовало  рассказывать Поулу о чем бы то ни было,
особенно сейчас: чем больше я его созерцал, тем меньше он мне нравился. Но я
расслабился  и  сболтнул,  что  по  моим  расчетам никаких  операций  против
телефонистки или  официанта не  предпринималось.  Поул  тотчас преисполнился
решимости звонить Вулфу и поднимать вопеж. Дабы попридержать его, я вынужден
был упомянуть  о других разработчиках  дела:  как  знать, кем  или  чем  они
занимаются. Я  уж и сам настроился  на звонок, но тут  как раз  вошли Дороти
Кейс и Виктор Талботт. Я встал. Поул - нет.
     - Алло, - сказал я жизнерадостно. - Неплохая у вас тут резиденция.
     Ни поклона, ни кивка в ответ. Дороти усаживается  на  стул  близ стены,
задрав  кверху подбородок, и устремляет на Поула свой взор. Талботт проходит
к столу черного дерева и говорит Поулу:
     - Черт побери, вы прекрасно знаете,  что не имеете никакого права здесь
хозяйничать,  лазить по ящикам,  командовать  служащими.  У вас здесь вообще
никаких прав. Даю вам минуту - чтоб духу вашего здесь не было!
     -  Вы мне даете?  -  Поул был гнусен и на  взгляд,  и  на слух. -  Вы -
наемный работник, и нанимать вас скоро перестанут, а я совладелец, и вы  мне
даете  минуту... Я  командую служащими. Я помогаю им  исповедоваться, два из
них сейчас  в конторе у законника выкладывают на бумагу  свои показания.  На
Бродайка  написана жалоба: что  он пользовался краденым, и он сейчас, может,
уже арестован.
     - Убирайтесь! - сказал Талботт.
     Не двинувшись с места, Поул добавил:
     - Могу присовокупить: и на  вас  тоже написана жалоба: что вы  воровали
дизайны и продавали их Бродайку.
     Талботт, стиснув зубы, сказал:
     - Убирайтесь прямо сейчас.
     -  У меня есть  полная  возможность остаться.  Так  что  я останусь,  -
глумливо ухмылялся  Поул, отчего его морщины  прорезались еще глубже. -  Вы,
верно, заметили: я не один.
     Меня это ничуть не задело.
     - Минуточку! - внес  я ясность. - Готов подержать ваш пиджак, не более.
Не рассчитывайте на меня, мистер Поул. Я всего только зритель, если умолчать
о том, что вы задолжали мне за  ленч.  Девяносто пять центов - прежде чем вы
уйдете, разумеется, в случае вашего ухода.
     - Я не уйду. Нынче совсем не то, что тогда утром, Вик. Есть свидетель.
     Талботт предпринял два быстрых шага, ногой отодвинул массивный эбеновый
стул от стола; он  не  дотянулся до Поулова  горла, но заполучив  взамен его
галстук,  рванул  этого   типа  на   себя.   Поул  подался  вперед,  пытаясь
одновременно  привстать,  по Талботт  быстрым движением  протащил его вокруг
стола.
     И вдруг  Талботт  рухнул на пол, спиной  книзу, держа в  воздетой  руке
кусок  галстука. Поул,  не слишком шустрый даже  для своего возраста, на сей
раз  показал  наилучшие бойцовские качества. Кое-как поднявшись  на ноги, он
начал  вопить: "На помощь!  Полиция!  На  помощь!"; в крике  своем  он  брал
высочайшие ноты, хватаясь при этом за стул, на котором я только что сидел, и
поднимая его над собой. Он замыслил обрушить стул на распростертого врага, и
мои ноги каждой  мышцей  приготовились  к прыжку, но  Талботт, вскочив,  сам
отклонил удар.
     Взывая  о  помощи,  Поул  прогалопировал  поперек  комнаты,  к   столу,
загроможденному всяческой утварью, схватил электрический утюг и  метнул его.
Пролетев мимо Талботта, который успел увернуться, утюг обрушился на эбеновый
стол и сшиб телефон на пол. Он стал мишенью для утюга?  Эта мысль, очевидно,
разъярила  Талботта. Когда он вновь  добрался до  Поула, то  уже не  пытался
ухватиться за  что-нибудь  более существенное, чем галстук, а  размахнулся и
двинул Поула  в челюсть,  хотя  я предупреждал вчера, что этого  не  следует
делать.
     - А ну-ка прекратите! - прогудел новый голос.
     Сделав равнение направо,  я заметил  враз две вещи:  во-первых, Дороти,
сидевшая в  кресле,  даже не  развела скрещенные  ноги;  во-вторых,  власть,
представленная  на  сей  раз  слегка  знакомым  мне  сыщиком,  могла  начать
действовать.
     Он направился к гладиаторам.
     - Не надо так себя вести, - объявил он. И тотчас Дороти очутилась рядом
с ним.
     - Этому человеку, -  говорила она, указывая на Поула, - было предложено
удалиться, а он  не пожелал. Я здесь хозяйка, а  ему  нечего делать под этой
крышей. Я напишу иск о вторжении или о нарушении спокойствия. Он хотел убить
стулом мистера Талботта - а потом еще и утюгом.
     Телефон  я поднял с пола, поставил  на место  и  теперь блуждал вокруг,
представитель закона зыркнул на меня:
     - А с чего бы это, Гудвин, ты подобрал когти?
     - Безо всякого злого умысла, просто, - ответил я уважительно, - чтоб на
них не наступили.
     Теперь Талботт и Поул заговорили в два голоса.
     -  Понимаю, понимаю, - твердил  ошеломленный сыщик.  - С такими людьми,
как  вы,  надо, по-моему посидеть, поговорить,  обсудить проблемы, но  после
того что случилось с Кейсом, это обычное дело... - Он воззвал к Дороти: - Вы
предъявляете ему обвинение, мисс Кейс?
     - Разумеется.
     - Тогда так! Следуйте за мной, мистер Поул!
     - Никуда я не пойду, - проговорил все еще отдувавшийся Поул. -  Я здесь
по праву и никуда не пойду!
     - Пойдете, пойдете! Слышали, что сказала эта леди.
     - Ее-то я слышал, да вы ведь меня не выслушали. На меня нападают,  меня
же  обвиняют. Тогда  и  я обвиняю. Я мирно  сидел в  кресле, даже пальцем не
пошевелил, а Талботт хотел меня придушить, ударил меня - да  вы  видели, что
он меня ударил?
     - В порядке самообороны, -  заявила  Дороти, - Когда вы  бросили в него
утюг...
     - Чтоб спасти себе жизнь. Он напал...
     - Хватит, - оборвал его представитель закона. - Вы оба пойдете со мною,
оба - понятно?!
     И они-таки пошли; сперва поизрасходовали  силы на  воздух, на крики  да
жесты, а потом пошли.
     У меня  появилась возможность потрудиться на  пользу порядка: я  поднял
стул, на котором только что восседал Поул, подобрал и вернул на место утюг.
     - А вы, оказывается, трус, не так ли? - поинтересовалась Дороти.
     - Спорный вопрос, - сказал я, - Скажем, на  городском празднике авиации
против  безоружного лилипута я отважен как лев. Или  с  женщиной. Попробуйте
ущипнуть меня. Но, конечно, против...
     Задребезжал звонок.
     - Телефон, -