Вот,  значит, где  работает Ниро  Вулф,  -  сказала  Брюс и  оглядела
кожаные  кресла, большой глобус,  полки  с книгами,  старомодный  тяжеленный
диван и вазочку с орхидеей в цвету.
     Я снял веревку с  картонной коробки,  открыл ее, схватился  за  останки
чемодана, осторожно, но уверенно  их вытащил и положил на кресло, потому что
на  столе была разложена карта. В коробке были  и другие предметы, среди них
какие-то бумаги, но я отнес коробку к стене, не дотрагиваясь до них.
     -  А,  значит,  ты  его  разыскал,  -  констатировал  Вулф,  наконец-то
оторвавшись  от  карты.  -  Отлично.  Но,   по-видимому,  кое-кто  при   это
присутствовал. Мисс Брюс приехала с тобой, чтобы помочь нести коробку?
     - Нет.  Она приехала, потому что не могла перенести, что у нее забирают
коробку. Я отравился  за чемоданом  на  Данкен-стрит, но  там его не  нашел.
Капрал сказал, что  никто  из кабинета Райдера ничего  не  выносил.  Значит,
никто  ничего не  брал, но  останки чемодана исчезли. Я сообразил, что  в их
исчезновении виновна не кто иной,  как сержант Брюс. Я видел в приемной, как
она складывала какие-то вещи, а поскольку  чемодан был на полу всего шагах в
двух  от двери в приемную  и  часовой стоял повернувшись  к  ней спиной,  то
добраться до останков чемодана ей было легче, чем  кому-либо  другому. Узнав
ее адрес, я поехал  к ней на квартиру - две комнаты, кухонька  и ванная -  и
обнаружил там на  полке стенного шкафа в спальне коробку. В шкафу оказался и
лейтенант Лоусон. Живой и невредимый.
     -  Черт  бы его побрал! - Вулф откинулся на спинку кресла и  полузакрыл
глаза.  -   Присядьте,  пожалуйста,  мисс  Брюс.  Нет,  вот  сюда,  если  не
возражаете.
     Красивое невинное создание уселось.
     Я подвел черту:
     - Не знаю, пребывал  ли  там Лоусон в качестве ухажера или просто тащил
коробку. В беседе мне не удалось это выяснить. Но сержант Брюс обратилась  к
нему со словами: "Кен, милый". Поэтому я оставил его там и привез сержанта и
коробку. По дороге сюда сержант предложила мне завтра днем  заплатить десять
тысяч  долларов за  коробку  и  ее содержимое, о чем  я  постарался  забыть.
Полагаю, что  она  заплатит и больше,  если вы на нее надавите,  но  мне  не
хотелось торговаться в то время, как ее рука лежала у меня на плече. Если вы
с ней не договоритесь, то я не дам сам и цента за ваши старания.
     - Предложение касалось коробки и ее содержимого? Что там еще? - спросил
Вулф.
     - Я не смотрел.
     - Посмотри.
     Я взял коробку, выудил оттуда бумаги  и кое-что еще, разложив их у себя
на столе. Добыча была невелика: теннисная ракетка, пустая  дамская  сумочка,
пара  чулок, листовка под названием "Сумеем ли мы разделаться с Германией?",
баночка  с  кремом  и прочая  ерунда. Среди  бумаг тоже не  оказалось ничего
такого, от чего у меня участился бы пульс: экземпляр военного устава, четыре
журнала  и с десяток почтовых открыток. Я перелистнул  устав, и оттуда выпал
сложенный  вчетверо  листок,  который я подобрал и  развернул.  На нем  было
напечатано следующее:

     "Озерный остров Иннисфри
     Встану да и поеду в Иннисфри.
     Там хижину себе с плетнем сооружу погожим днем;
     Вскопаю грядки для фасоли и улей пчелам подарю,
     Под их жужжанье буду жить без страха и без боли".
     И это еще не все.

     - Наверное,  это  имеет какое-то  значение,  - сказал я  Вулфу.  -  Где
находится Иннисфри?
     - Что? - сердито покосился на меня Вулф.
     - Она сочиняет стихи. - Я  положил листок ему на  стол, а  сам  встал у
него  за  спиной, чтобы  читать дальше. - Она  едет  в Иннисфри, строит  там
хижину,  разводит  огород  и  пчел.  Может,   дальше  найдутся  какие-нибудь
сведения. - Я снова принялся за чтение: -

     Спокойно буду жить в плену у тишины,
     Рассветной тишины тумана и сумеречной - с пением сверчков.
     Там полуночные сверкают звезды,
     И полдень алый зной мне посылает без обмана,
     А ветер - шелест птичьих слов.
     Встану да и поеду в Иннисфри,
     Где днем и ночью омывает скалы чистейшая
     озерная вода.
     Дорога тяжкая, и все ж желанье не пропало.
     Душа сказала мне - оковы отвори.
     И серость мостовой озерной гладью стала. [*]

     * Перевод Л. Вершинина

     -  Она  -  сторонница  нашего поражения,  -  провозгласил  я. -  Это  -
пропаганда против войны. Призыв к миру. И вы заметили...
     -  Пф! - перебил  меня  Вулф.  - Эти стихи были написаны пятьдесят  лет
назад Йетсом. -  Он ткнул  пальцем на  кучу  ерунды на моем столе.  - Ничего
существенного нет?
     Но я заметил нечто такое, на что он, по-видимому, не обратил внимания.
     - Тем не менее, - возразил я, - это мне кое о чем напоминает.
     Повернувшись спиной к сержанту Брюс, чтобы ей не было видно, я вынул из
кармана обрывок бумаги,  найденный мною среди мусора в  кабинете  Райдера  и
оказавшийся  анонимным  письмом,  которое получил  Шетук,  развернул  его  и
положил на стол перед Вулфом.
     - Это уж никак не было написано Йетсом, по крайней мере, я так думаю. -
И  указал  на  сходство деталей на обоих  листках: буква "с" была  чуть ниже
остальных, "Э" наклонилась  чуть  вправо  и  кое-что  еще. - Разумеется, это
можно считать всего  лишь интересным  совпадением,  но не  обратить внимания
нельзя.
     - Да, это заслуживает интереса, - неохотно согласился Вулф.
     Ему не понравилось, что я заметил это первым. Он достал из ящика лупу и
принялся поочередно  разглядывать оба текста. Пожав плечами,  я вышел у него
из-за спины и уселся  за  собственным  столом.  Если  он считает,  что  Брюс
слишком глупа, чтобы  понять  значение  сходства обоих  листков,  время  ему
покажет. Но  через минуту я понял, что  он делает это намеренно.  Он отложил
лупу и одобрительно кивнул мне.
     - Молодец, Арчи. Несомненно, это напечатано на одной и той же машинке.
     - Премного вам обязан. - Я понял намек и приступил ко второму раунду. -
Если у  вас  есть  намерение заняться  поисками, то  лучше  всего  начать  с
портативной "Ундервуд", которую я видел у нее в квартире.
     - Превосходная идея, - кивнул он. - Чем и объясняется та немалая сумма,
которую она  вам предложила.  Что же ее интересует больше чемодан или листок
со стихами?
     - Или ни то, ни другое? - подала голос сержант Брюс.
     Мы  оба  поглядели  на  нее.  Она ничуть  не смотрелась  взволнованной.
Наоборот, даже слегка довольной.
     - Ни то, ни другое? - повторил Вулф.
     - Ни то, ни другое, - подтвердила она. - Прежде всего меня интересовали
вы.  Предложение,  сделанное  майору  Гудвину,  было  всего  лишь  небольшим
экспериментом, проверкой его лояльности к вам. Он ради шутки назвал  сумму в
миллион,  но вам хорошо известно, что миллион долларов составляет лишь малую
толику всех денег,  вложенных или которые будут вложены  в этот  проект.  И,
разумеется,  услуги,  которые вы можете нам оказать,  будут  оплачены  также
частью общей суммы. А, возможно, и двумя частями.


        5

     Однажды вечером лет  десять назад к нам в офис  явился малый по фамилии
Хэллоуелл  с  запирающейся  на  молнию   парусиновой  самкой,   набитой  сто
пятидесятью  тысячами  долларов  в  пятидесяти  и стодолларовых  купюрах,  с
помощью которых он намеревался устроить короткое  замыкание тока напряжением
в  две тысячи вольт, от которого Вулф уговорил его отказаться, предложив ему
присесть,  но то  был  пустяк  по  сравнению с нынешней суммой. А  поскольку
сделка  происходила  втайне,  нам  не грозил и  подоходный налог. За миллион
долларов можно купить четыре миллиона бутылок лучшего пива.
     Вулф,  закрыв  глаза,  откинулся  на спинку кресла  и  пребывал в таком
положении,   несколько  раз  втягивая  и   вытягивая  трубочкой  губы.  Я  с
безразличием уставился на лицо Брюс, размышляя над  здравостью ее суждения о
том, что Вулф стоит в сто раз больше, чем я
     - Не  думаю, -  заявило это красивое невинное создание вполне уверенным
тоном, - что  вы  будете тратить время  на  стереотипные действия.  Догадка,
высказанная  майором   Гудвином,  оказалась  верной:   я   перепечатала  это
стихотворение  на своей портативной машинке, потому что оно мне понравилось.
И полагаю... Не скажете ли мне, с чем вы его сравнивали?
     - С письмом, полученным мистером Шетуком, - не открывая глаз, пробурчал
Вулф.
     -  Да, - кивнула она - Оно было  напечатано  на той же машинке.  И  еще
больше тридцати  таких  же  писем,  адресованных  людям,  занимающим  видные
должности.  Как   вы  уже,  несомненно,   заметили,  дело   это  чрезвычайно
запутанное.  Оно ведет  наверх и  вширь.  В  действительности  оно никак  не
заслуживает вашего внимания, мистер Вулф, ибо это растрата вашего таланта на
такие мелочи, как письмо мистеру Шетуку и чемодан полковника Райдера. Мы уже
давно  ожидаем  подходящей  минуты,  чтобы поговорить с  вами,  а сейчас  вы
вынудили нас пойти  на  это собственными поисками чемодана.  Мы сознаем, что
договориться  с   вами  довольно   трудно.  Необходимы  обоюдные   гарантии.
Обязательства  такого  рода  исключают  пересмотр решения с обеих сторон. Мы
готовы к обсуждению, когда вам будет угодно.
     Глаза Вулфа превратились в щелочки.
     - Мне правится, что вы назвали чемодан мелочью,  мисс Брюс. Но если это
всего лишь ваш каприз... Думаю, мне бесполезно расспрашивать вас о нем или о
письме.
     - Пустая трата времени, - отозвалась она.
     -  Возможно, - не стал спорить  он. - Но  чемодан сейчас у  меня, а  вы
признались, что именно он заставил вас раскрыть свои карты. Что же  касается
вашего предложения воспользоваться моими услугами, то  здесь возникают почти
непреодолимые  трудности.  К  примеру, вы называете себя "мы",  что  мне  не
совсем  понятно. Я мог бы обсудить  такой вопрос только с вашими боссами, но
каким образом они предстанут передо  мной, рискуя  тем, что  как только  мне
станет известно, кто они, я их предам?
     Она покачала головой, хмуро глядя на него.
     -  Вы  не  понимаете,  мистер  Вулф.   Боссы,  как   вы  их  величаете,
неподвластны риску оказаться  преданными.  Как  я  уже сказала,  предложение
поступит сверху. Но даже в этом случае мы обязаны действовать  благоразумно,
если не хотим...
     Ее перебил телефонный звонок. Я  снял трубку и  получил  извещение, что
звонят из Вашингтона  мистеру Ниро  Вулфу. Я спросил  кто  именно,  и спустя
минуту  мне  сказали, что с ним будет говорить генерал Карпентер. Я попросил
не  вешать трубки, написал у  себя в блокноте "ген.  Карп." и  встал,  чтобы
показать Вулфу.
     Взглянув, он повернул блокнот лицом вниз и учтиво обратился к Брюс:
     - Мистер Гудвин проводит вас наверх и покажет вам орхидеи.
     - Если это лейтенант Лоусон... - начала она.
     - Пошли, - сказал ей я. - Может, вам удастся выпытать это у меня.
     В оранжерее стояла жара. Я сразу вспотел и  раскраснелся от  подъема по
лестнице. Появился Хорстман, и я объяснил, что показываю нашей гостье цветы.
Я сказал ей, что в соседней комнате, где  растения еще сидят в горшках, куда
прохладней,  но  она ответила "нет", что ей хочется посмотреть на орхидеи  в
цвету,  поэтому  я  предпочел называть орхидеи  по латыни,  нежели  думать о
представившейся  мне возможности  свернуть  ей шею. Правда, я не постеснялся
заявить, что сам куда с большим бы удовольствием провел время в той комнате,
где  прохладней,  но не могу  оставить  ее  одну,  потому  что  она  украдет
несколько  орхидей, чтобы дать  кому-нибудь  взятку.  Она  бросила  на  меня
понимающий  взгляд и издала уже знакомый мне звук, похожий не то на  смешок,
не то на бульканье, как будто ей действительно понравились мои слова.
     Мы были уже  в третьем помещении, где прорастали семена когда я услышал
телефонный звонок и поспешил снять трубку.
     - Говорит Гудвин, - сказал я.
     - Вели мисс Брюс спуститься ко мне, - распорядился Вулф.
     - Вы хотите, чтобы я ее привел?
     -  Нет. Ты  как армейский офицер дал клятву  хранить тайны.  Я  человек
штатский. А проблема может оказаться несколько деликатной. Лучше я  поговорю
с ней наедине.
     Значит,  ему  не хотелось, чтобы  я  о  чем-то  знал.  Значит,  мне  не
разрешалось входить в кабинет. Я передал Брюс приглашение Вулфа, проводил ее
до лестницы, и  она спустилась  к нему. Сам я направился к себе в комнату и,
решив, что торговаться они не станут, разделся и влез под душ. Обычно в душе
я люблю  приводить в  порядок свои мысли,  но  поскольку  в этом  случае мне
предстояло занять место высоко на галерке, я не стал ни о чем раздумывать, а
полюбовался своей мускулатурой и  шерстью на груди. Я  уже шнуровал ботинки,
когда позвонил Фриц с сообщением, что ужин готов.
     Спустившись вниз,  я застал  Вулфа  в прихожей у  двери в  столовую. Он
подождал, пока я подошел, а затем мы вместе сели за стол.
     - Гостей не будет? - осведомился я. - А куда девался наш новоиспеченный
босс?
     - Мисс Брюс ушла, - коротко ответил он.
     Вошел Фриц с подносом, на котором стоял глиняный горшок. Когда  он снял
с него крышку, пошел пар, и в комнате очень вкусно запахло. Вулф принюхался,
откинулся на спинку стула и снова потянул носом.
     -  Говяжий  желудок  по-креольски,  -  объявил он,  -  без  солонины  и
свинячьих ножек. Интересно, понравится ли тебе. - Он сунул в горшок ложку.
     Мы начали ужин поздно, поэтому  уже  шло к десяти, когда мы, покончив с
кофе,  снова вошли  в  офис.  Те  вещи  что оставались разбросанными на моем
столе,  исчезли,  вместе  с  ними исчезла и коробка.  Была спрятана и  карта
России.  Чемодан по-прежнему  лежал  на  стуле.  Получив от  Вулфа  указание
спрятать чемодан куда-нибудь, я положил его в стенной шкаф, поскольку в сейф
он не  влезал.  Вулф устроился  у  себя в кресле,  откинувшись  на спинку  и
соединив  пальцы рук.  "Тайный  агент" Джона Роя Карлсона, которую он читал,
лежала на его столе нетронутой. Я уселся на свое обычное место
     - Не хотелось бы  портить кому-либо удовольствие,  - сказал я, - да еще
высказывать личное мнение, но не  могу отделаться от мысли,  что если Лоусон
человек  честный  и  доложит начальству, что я побывал  у  сержанта  Брюс из
квартире и забрал коробку, то неприятностей не оберешься.
     - Ты застал его в стенном шкафу, - вздохнул Вулф.
     - Ну и что? - настаивав я.
     - Вряд ли он совершит поступок, способный повлечь мисс Брюс в беду.
     - Да? Что если ему приказано  следить и за ней?  За Райдером, а то и за
самим  Файфом? А может, Тинэмом?  Вам известно, как  работает контрразведка.
Кто бы за тобой ни стоял, всегда поглядывай назад.
     - Глупости, Арчи! - покачал головой  Вулф. - Ты уже знаком с мисс Брюс.
Лейтенант Лоусон водит ее за нос? Чепуха!
     - По-моему,  - намеренно продолжал  возражать ему  я, - она не могла не
объясни вам, какую роль во всем этом играет лейтенант Лоусон. Естественно, и
вы  не могли обойти вниманием тот факт, что Лоусон-старший занимает  в армии
одну из ключевых позиций.
     -  Не  приставай  ко  мне, Арчи, - снова вздохнув, нахмурился Вулф. - Я
вынужден  сидеть здесь и работать, черт бы побрал, а тебе отлично  известно,
что я не люблю работать после ужина. Ты армейский  офицер, у тебя есть  свои
обязанности, и  тебе совершенно незачем  влезать в  это дело. Могу  сказать,
например,  что полковника Райдера убили  и что  я намерен  разыскать убийцу.
Видишь,  в  каком положении ты оказываешься?  Что если кто-нибудь  из твоего
начальства задаст тебе вопрос на эту тему? Или  прикажет доложить о том, что
происходит? Что  же касается  мисс  Брюс,  то я собираюсь  прибегнуть  к  ее
помощи. Как,  впрочем,  и лейтенанта  Лоусона.  Да и к твоей  тоже. А сейчас
оставь меня в покое. Почитай книгу. Посмотри картинки. Сходи в кино.
     Его слова  о  том,  что  он собирается работать, означали, что он будет
сидеть с закрытыми глазами и раза три  в час издавать,  издох, а если у него
появятся какие-нибудь идеи, то он явно будет  держать их при себе, поэтому я
решил  испариться. Все равно  следовало выйти и поставить машину  в гараж. Я
вышел, выполнил свою обязанность и решил пройтись.  В частичном  затемнении,
какое было приказано ввести  в Нью-Йорке, поздний вечер был вовсе  не таким,
как прежде, но поскольку я не был настроен  на поиск приключений, то это  не
имело значения. Где-то в районе  Пятидесятых улиц я пришел к выводу, что мне
следует  еще раз попытаться получить приказ отправиться в действующую армию.
Здесь же в Америке в форме майора я чувствовал себя вполне сносно, равно как
и в штатском,  когда работал на Ниро Вулфа, но стремление совместить эти две
обязанности могло привести меня к потере права голосовать,  и в таком случае
я уж никогда не смогу баллотироваться в президенты.
     Когда  вскоре  после  одиннадцати  я  вернулся домой на  Тридцать пятую
улицу, потому что был больше озадачен своим  будущим,  нежели нынешним, я не
обратил  внимания на такси, из которого кто-то вылезал, пока не заметил, что
этот  пассажир  пересек  тротуар и  поднялся  на крыльцо,  куда  должен  был
подняться и я. К  тому времени,  когда  я его догнал,  он уже  нажал  кнопку
звонка. Он услышал мои шаги, обернулся, и я узнал в нем Джона Белла Шетука.
     -  Позвольте  мне,  -  сказал я, протискиваясь между  ним  и дверью.  Я
вставил ключ в замок и повернул его.
     - О! - удивился он, разглядывая меня в темноте. - Майор Гудвин! Я иду к
мистеру Вулфу.
     - Он знает об этом?
     - Да... Я ему звонил.
     - Ладно. - Я впустил его и запер дверь. - Я скажу ему, что вы пришли.
     - Арчи, введи его! - раздался рев Вулфа из офиса.
     - Идите туда, откуда доносится голос, - посоветовал  я Шетуку. Что он и
сделал. Я вошел вслед за ним и сел к себе за стол.
     - Быстро вы доехали,  сэр,  - прогрохотал Вулф. - Присядьте. Это кресло
самое удобное.
     Шетук  в  смокинге  со сдвинутой чуть  в  сторону бабочкой и пятном  от
чего-то  на  рубашке  выглядел  немного рассерженным.  Он  открыл  было рот,
посмотрел на меня, закрыл, бросил взгляд на Вулфа и снова открыл.
     -  Генерал  Файф  позвонил мне  насчет Райдера. Я  был  на  ужине,  где
произносил  речь.  Как  только я освободился,  я позвонил  вам.  - Он  снова
посмотрел на меня. - Прошу извинить меня, майор Гудвин, но будет лучше...
     Когда  я  садился  к себе за стол, я  был  готов  к тому, что Вулф меня
выгонит, и хотел высказаться по этому поводу,  но Шетук меня опередил. Он не
просто предложил мне выйти, но высказал  это, не спросив  разрешения  Вулфа,
что тот считал в принципе неприемлемым.
     - Майор Гудвин,  - объяснил ему Вулф,  -  назначен сюда, чтобы помогать
мне в  конфиденциальных  вопросах. А что, вы собираетесь  поведать мне нечто
такое, о чем армия не должна знать?
     - Разумеется, нет, - ощетинился  Шетук. - Мне неизвестно ничего такого,
чего не знает армия.
     - Вот как?  - поднял  брови Вулф. - Господи боже, а  у  меня, например,
есть  сотни  мыслей,  о которых  не  только  армии,  но и другим  совершенно
необязательно  знать. Не  можете  же  вы, не  сомневаюсь,  быть  чистым, как
стеклышко, мистер Шетук. Вы хотели сказать мне что-то о полковнике Райдере?
     -  Не  сказать вам,  а  спросить  у  вас.  Файф  поведал  мне,  что  вы
занимаетесь  расследованием  этого  дела  и  завтра  ему доложите. Вам стало
известно что-то конкретное?
     -  Кое-какие  факты  представляются  мне  несомненными.  Вы  помните ту
розовую гранату, которую майор Гудвин  утром  передал  полковнику Райдеру, и
тот положил  ее  к  себе  в стол? Она взорвалась и убила полковника Райдера.
Должно быть, он вытащил ее из ящика, потому что есть свидетельства того, что
она в момент взрыва находилась на крышке стола. По всему кабинету разбросаны
осколки от нее.
     Я  передаю то, что сказал Вулф,  ибо запомнил его  слова. Еще кое-что я
увидел.  Позади  Вулфа  и  чуть  справа  от  него -  скорей, справа от меня,
поскольку я сидел  почти напротив  -  на  стене  висела написанная масл