рубку и развернулся лицом  к гостям, но вечеринка,  похоже,
заканчивалась.  Они уже стояли, а  Венгерт  даже двинулся к двери. Кремер же
говорил:
     - ...  я сам решу, что здесь говорилось не для протокола. Зарубите себе
на носу.
     Он  повернулся и  последовал за Венгертом в прихожую. Я решил,  что  не
стану выскакивать как угорелый, поскольку  двое взрослых мужчин вполне могут
сами повернуть ручку  и открыть дверь, но подошел поближе, чтобы понаблюдать
за их уходом. Заперев за блюстителями интересов общества дверь, я вернулся в
кабинет и обратился к Вулфу:
     - Ловко  сработано. Но  что  бы случилось,  если  бы  они позволили мне
позвонить ей?
     Вулф состроил гримасу.
     - Пф! Если  бы они ее раскололи, то не пришли бы ко мне. Они послали бы
за тобой, возможно, с ордером на арест. Это наиболее вероятно.
     - Они могли в любом случае позволить мне набрать ее номер.
     -  Вряд ли, ведь тогда  выяснилось бы, кто их навел. А если бы она  и в
самом деле выехала к нам, я бы сумел выдворить их вон до ее приезда.
     Я поставил желтое кресло на место.
     - Все  равно я  рад,  что они не раскусили  ваш блеф.  Звонил Раттнер с
сообщением от Фреда. Хитс  был  у мисс Девлин один час  и  четыре минуты. Он
покинул ее  в одиннадцать  часов  сорок одну минуту  и  говорил с кем-то  по
телефону в аптеке, пока Раттнер звонил мне.
     - Приемлемо.
     Вулф взял карандаш и с легким вздохом склонился над кроссвордом.

     VII

     Принято  считать, что  самый длинный день в  году это  двадцать  первое
июня, однако на сей раз самым длинным оказалось третье августа. Оно тянулось
и тянулось до  бесконечности -  мне  показалось, что после  ухода Кремера  и
Венгерта прошло несколько недель. Дело в том, что помочь нам мог только один
поворот событий, тогда как угробить могло  все, что  угодно. Например, Хитса
могли упустить. Или же он обтяпал все свои делишки по телефону. Или сам Вулф
ошибся,  строя умозаключения  - такое  с  ним случалось  в одном  случае  из
двадцати. Или Хитс  мог  назначить встречу в  таком  месте,  где до  него не
доберешься.  Или какой-нибудь шпик  или ФБРовец  в последнюю минуту  мог все
испортить. Или, или, или...
     Вулф накинул  всем  по  пятерке в час.  На тот  случай,  если  поступит
сигнал, мне нельзя  было терять ни секунды,  так что Херб  Аронсон  поджидал
меня  в своем  такси возле  заправочной станции на углу  Одиннадцатой авеню;
такси, разумеется, оплачивал Вулф. Кроме того, он приходил  к нам обедать, а
в семь вечера еще и поужинал.
     Всякий  раз, как звонил телефон,  я хватал трубку, сам не  зная, хочу я
того или нет.  Да,  могла  уже завариться  каша,  но,  с другой  стороны,  я
опасался услышать, что  его упустили.  Чтобы успешно  следить  за  кем-то  в
Нью-Йорке,  если  этот  кто-то  к  тому  же  пытается  остаться  неузнанным,
требуется не  только особое искусство,  но и изрядное везение.  В лице Сола,
Фреда и Орри мы оплачивали искусство, но вот везение, увы, не купишь.
     Впрочем, пока нам  все-таки везло.  Раттнер  от имени Фреда звонил  еще
дважды,  а  в два часа его сменил  Орри.  В первый раз Раттнер  сообщил, что
Хитс, заглянув в магазин оптических принадлежностей и в книжную лавку, зашел
в ресторанчик на Сорок пятой улице, где в настоящее время обедает в обществе
двух незнакомых мне по описанию  мужчин, а во второй - сказал, где его может
найти Орри. Признаков полицейской  слежки по-прежнему не наблюдалось. Днем и
ближе  к  вечеру  Орри  звонил  несколько  раз. Хитс со  спутниками отбыл из
ресторанчика  в 2.52, они  взяли такси и доехали до многоквартирного дома на
Шестьдесят  девятой  улице, где  жил Хитс.  Поднялись  наверх.  В  5.35  оба
незнакомца вышли на улицу и удалились пешком. В 7.03 вечера  Хитс спустился,
взял такси, поехал в ресторан  "Чезар",  встретился  и отужинал там с Деллой
Девлин. В 9.14  они покинули ресторан и поехали на такси на Пятьдесят первую
улицу, зашли в  серый кирпичный дом,  где  и оставались до сих пор. В десять
вечера Орри сменил Сол и продолжал нести наблюдение на углу Пятьдесят первой
улицы и Лексингтон-авеню.
     К  тому времени я уже не находил себе места, а  Вулф  лез  вон из кожи,
пытаясь   прикинуться  беззаботным.  От  половины   десятого   до   половины
одиннадцатого он  четырежды путешествовал к книжным полкам (личный рекорд!),
тщетно пытаясь подобрать подходящую книгу.
     - Неужто нервничаете? - не выдержал наконец я.
     - Да, - ответил Вулф как ни в чем не бывало. - А ты?
     - Я тоже.
     Этот  диалог  имел  место  почти  в одиннадцать.  Почти сразу  зазвонил
телефон. Я схватил трубку. Звонил Билл Дойл.
     Он тяжело дышал. - Погоди, отдышусь чуток, - попросил он. Потом сказал:
- Уйдя оттуда, он что-то заподозрил и начал петлять, как заяц. Мы подставили
ему Эла и  позволили стряхнуть  его - сам  знаешь, как Сол  устраивает такие
фокусы, - но все  равно,  мы едва  его не  упустили. Он протопал  пешком  до
пересечения  Восемьдесят  шестой  улицы  с  Пятой  авеню  и  вошел  в  парк.
Остановился возле  скамьи, на  которой сидела женщина с колли на  поводке, и
вступил в разговор. Сол говорит, что тебе нужно приехать.
     - Согласен. Опиши женщину.
     - Не могу. Я старался держаться подальше и не разглядел ее.
     - Где сейчас Сол?
     - На траве за кустом.
     - А ты где?
     - В аптеке. Угол Восемьдесят шестой улицы и Мэдисон-авеню.
     - Жди меня перед входом в парк с Восемьдесят шестой улицы. Я выезжаю.
     Я развернулся и сказал Вулфу:
     - В Центральном парке. Разговаривает с женщиной и собакой. До скорого.
     - Ты вооружен?
     - Еще бы, - ответил я уже от двери.
     - Терять им нечего.
     - Мне тоже!
     Я выскочил  наружу, сбежал по ступенькам и помчался к  такси, в котором
ждал Херб. Увидев меня, он выключил радио и запустил мотор.
     - Угол Восемьдесят шестой и Пятой, - выпалил я, запрыгивая на сиденье,
     Мы поехали вверх по Одиннадцатой авеню, потому что идиотские светофоры,
понатыканные на Десятой авеню буквально на  каждом шагу,  не  позволяют даже
как  следует разогнаться. А  вот на Одиннадцатой, если не зазеваешься, можно
покрывать за один бросок аж двенадцать, а то и более кварталов - мы же, сами
понимаете, не  мешкали.  На  Пятьдесят  шестой улице мы свернули  на восток,
протащились до перекрестка  и завернули налево, на Пятую авеню. Там я уже не
выдержал  и потребовал от Херба, чтобы он сменил  скорость улитки хотя бы на
черепашью, на  что Херб  ответил, чтобы  я выкатывался наружу  и шел пешком.
Когда  мы  наконец добрались  до Восемьдесят  шестой  улицы, я  выскочил  на
тротуар,  не дожидаясь,  пока  машина остановится, и сломя голову ринулся ко
входу в парк.
     Билл  Дойл  поджидал  меня  там.  Бледный,  с  вытянутой   физиономией,
изможденный -  все  оттого, что слишком  увлекался  сказками  и  слепо верил
всяким  проходимцам,  которые  предсказывали,  что  на  этот раз  точно,  ну
совершенно точно победит Скунс, а не Роджер Грейв.
     - Какие новости? - осведомился я.
     - Никаких. Жду вот.
     - Можешь указать мне куст Сола, не вызвав подозрений у пса?
     - Да, если Сол еще там. Это не так близко.
     -  Не  доходя ярдов сто, сверни на газон. Они не  должны  нас услышать.
Пошли.
     Я  зашагал вслед за Биллом по асфальтированной дорожке. Сначала дорожка
поднималась  в гору и одновременно загибалась в правую сторону. Под одним из
фонарей две молодые пары остановились, чтобы  в споре  выяснить,  кто из них
больше влюблен,  и  нам пришлось  сделать  крюк,  чтобы обойти  их.  Дорожка
выровнялась и дальше шла в окружении развесистых деревьев.  Мы  миновали еще
одни фонарь. Встретили старичка,  который  так оживленно размахивал тростью,
что  едва не звезданул меня  по уху. Дорожка свернула  налево, вывела нас на
открытое  пространство,   затем  погрузилась  в  кустарник,  когда   посреди
замаячила развилка, Дойл остановился.
     - Отсюда до  них футов двести, - шепнул он, указывая влево. - Во всяком
случае, там я их оставил. А Сол вон там.
     - О'кей, я пойду первым. Подталкивай меня в нужном направлении.
     Я ступил на  траву и осторожно двинулся вперед, пригибаясь перед  низко
нависшими  ветвями. Вскоре Дойл потянул меня за рукав и, когда я  обернулся,
указал налево.
     - Вон  в тех  кустах,  - прошептал он. -  Он был  под самым  высоким  в
середине, но сейчас я его не вижу.
     На зрение я не жалуюсь,  но целую минуту не мог ничего различить,  хотя
глаза  уже  давно  привыкли  к  темноте.  Лишь  минуту  спустя  мне  удалось
разглядеть  очертания  холмика под кустом, на который показал Дойл. По  моей
спине пробежал холодок. Раз Сол еще здесь, значит,  и Хитс и женщина с колли
тоже  должны быть на месте. Разумеется, мне их не было видно из-за кустов. Я
принялся  обдумывать план дальнейших  действий.  Меня подмывало  застать  их
вместе, пока они не разбегутся по сторонам, но если Сол был настолько близко
от них, что мог слышать их разговор, портить его игру мне тоже не  хотелось.
Более всего меня привлекал замысел подкрасться и залечь рядом  с Солом, но я
опасался, что меня  могут услышать  - если не люди, то псина. Ломая над этим
голову,  я услышал за спиной шаги, но  оборачиваться не стал, думая, что это
какой-нибудь припозднившийся прохожий. Я понял свою ошибку, когда шаги вдруг
стихли, а незнакомый голос спросил:
     - Тигров высматриваете?
     Я  резко развернулся. Фараон!  Принесла  нелегкая.  Только  их  мне  не
хватало.
     - Добрый вечер, - вежливо поздоровался я - Вот, подышать вышел.
     - А что, на аллее воздух хуже? - съехидничал он. Простой патрульный, но
бдительный,  как  свора  сторожевых  псов.  Он  шагнул  вперед  и пристально
вгляделся  в темноту,  в  сторону кустов,  за  которыми  залег Сол. Внезапно
фараон  издал  изумленное восклицание и решительно двинулся к кустам. Должно
быть, он тоже не жаловался на  зрение. Времени  принимать  решение у меня не
оставалось. Я быстро зашептал на ухо Дойлу.
     - Хватай его фуражку и беги, будто за тобой черти гонятся!
     Дойл  повиновался.  С тех пор я его должник,  ведь он не колебался даже
тысячной  доли  секунды. В четыре прыжка  он подскочил  к полицейскому, лихо
смахнул фуражку и дал стрекача,  прыгая, как  обезумевший кенгуру. Я остался
стоять как вкопанный. Фараон поступил, как от него и ожидалось. Вместо того,
чтобы  махнуть  рукой  на шаловливого  бездельника  и  продолжать  охоту  на
предполагаемого злоумышленника (или хотя бы сграбастать меня), он устремился
за  Дойлом,  вопя  во все  горло, чтобы  тот остановился.  Дойл, который уже
выскочил на аллею и несся по ней как угорелый, был  пока впереди, но  фараон
наседал ему на пятки. Вскоре они скрылись из глаз.
     Поднятый ими бедлам в корне изменил обстановку. Я быстро обогнул  кусты
и  не таясь зашагал к парочке,  по-прежнему сидевшей на скамье.  Не  обращая
внимания на колли, которая смирно лежала у их ног, я подошел к ним вплотную.
При моем приближении пес вскочил и предупреждающе зарычал.  Моя рука нырнула
в карман.
     - Скажите собаке, что я свой, - предложил я. - Жаль было бы пристрелить
такого красавца
     - А с  какой стати... -  начал было Хитс, но  осекся. Потом поднялся во
весь рост.
     -  Да,  это я, - сказал я.  -  Представляю  здесь Ниро Вулфа. Кричать и
звать на помощь не советую - нас здесь двое. Выходи, Сол. Следи за псом - он
может не ждать приказа.
     Со  стороны кустов послышался шорох, а  в  следующую секунду  показался
Сол. Он подошел к нам, и я спросил:
     - Ты слышал, о чем они говорили?
     - Главным образом, да. Большую часть я расслышал.
     - Интересно?
     - Очень.
     -  Это незаконно!  - объявил Хитс. Он  был вне  себя от возмущения  или
чего-то иного. - Это нарушение права личности...
     - Вздор. Приберегите это для суда. Возле  входа нас ждет такси. Четверо
людей прекрасно разместятся  в нем вместе с собакой. Мистер  Вулф ждет  вас.
Пошли.
     -  Вы  вооружены,  -  заметил  Хитс.  -  Это  нападение  с  применением
огнестрельного оружия.
     -  Я иду домой,  -  заявила женщина, которая впервые  подала голос. - Я
позвоню мистеру Вулфу  или попрошу мужа позвонить  ему, - тогда и посмотрим,
как  быть дальше. Я  выгуливала собаку, а  этот  господин  подошел ко мне  и
завязал разговор. Возмутительно! Как вы посмели угрожать моей собаке!
     Она встала, и колли тут же насторожилась.
     - Что ж, - произнес  я. -  Я не возражаю. Ступайте домой,  а мы с Солом
обратимся в полицию и в ФБР  и честно расскажем  обо все, что я видел, а Сол
слышал. И не думайте, что  вам  удастся оправдаться. У нас такие  репутации,
что нам верят на слово.
     Они переглянулись. Потом дружно, как по команде, посмотрели на меня.
     - Мы поедем к мистеру Вулфу, - пробормотала женщина.
     Хитс  огляделся  по сторонам, словно надеясь,  что кто-то подоспеет  на
выручку, потом нехотя кивнул.
     - Очень благоразумно с  вашей стороны, - похвалил я. - Иди вперед, Сол.
К выходу на Восемьдесят шестую улицу.

     VIII

     Колли мы  оставили на попечение Херба в такси  напротив дома Вулфа. Еще
никогда собака не переступала порог нашего жилища  и я не собирался нарушать
это правило ради пса, не питавшего ко мне  симпатии. Херб, по моему  совету,
поднял в машине перегородку.
     Я  отпер дверь своим ключом,  впустил всю  компанию,  завел  парочку  в
гостиную, где оставил Сола  приглядывать за ними, а сам прошел через смежную
дверь в кабинет.
     - Все в порядке, - сказал я Вулфу. - Они здесь. Теперь ваш черед.
     Вулф, громоздившийся за своим столом, отложил в сторону очередную книгу
и спросил:
     - Миссис Рэкил?
     - Да. Они сидели на лавке, рядом лежал пес, а Сол притаился за  кустами
и что-то услышал - не знаю, что именно. Я предложил им на выбор полицию, ФБР
и вас, и они выбрали вас. Она, по-видимому, надеется, что сумеет откупиться.
Привести сначала Сола?
     - Нет. Приведи их.
     - Но Сол может сказать вам...
     - Мне это не нужно. Или, если я... Посмотрим.
     - Привести Сола вместе с ними?
     - Да.
     Я  вышел в гостиную  и пригласил  их  заходить. Миссис  Рэкил уселась в
красное кожаное  кресло,  так  плотно  сжав  губы,  что  их не  было  видно.
Физиономия  Хитса  вообще  ничего  не  выражала,  но  по  такой  круглой   и
одутловатой ряшке,  как у него, совершенно  нельзя судить о  чувствах,  даже
если очень постараться. Сол примостился было  на кресле у дальней стены,  но
затем по просьбе Вулфа пересел поближе к моему столу.
     Миссис  Рэкил  тут  же  перешла  в наступление.  Она  заявила,  что  от
возмущения  не находит слов. Надо же - шпионить за ней, да еще и угрожать ее
собаке! Позорно и неслыханно. Она этого не потерпит.
     Вулф позволил ей выговориться, а потом сухо заметил:
     - Вы меня удивляете, мадам. - Он потряс головой. -  Несете всякий вздор
о попранных правах, когда сами находитесь в смертельной опасности. Разве  вы
не понимаете, что я сделал? Не отдаете себе отчета в  том, в каком положении
оказались?
     - Это вы несете вздор, - хрипло выпалил Хитс.  - Нас доставили сюда под
угрозой. Фактически - силой. По какому праву?
     - Я вам  скажу.  - Вулф откинулся на спинку кресла.  - Удовольствия мне
это не доставит,  поэтому  я буду краток. В  том, что касается  меня. Вам же
предстоит принять жизненно важное решение, и вы  имеете право знать,  каково
ваше  положение.  Но  сначала  позвольте  мне представить вам  мистера  Сола
Пензера. - Его взгляд переместился. - Сол, ты следил за мистером Хитсом и не
выпускал его из вида вплоть до тайной встречи с миссис Рэкил?
     - Да, сэр.
     - Тогда рискну высказать предположение. Я полагаю, что во время встречи
он  выражал глубокое возмущение по поводу  попытки опорочить  мисс Гоухин  и
потребовал, чтобы миссис Рэкил пошла  на попятный  и  не  давала  денег.  Ты
многое слышал из их беседы?
     - Да, сэр.
     - То, что ты услышал, не ставит под сомнение мое предположение?
     - Нет, сэр.
     - А подтверждает его?
     - Да, сэр. Весьма.
     Вулф повернулся к Хитсу.
     - Высочайшая квалификация мистера Пензера общеизвестна,  хотя  вы о нем
до сих ничего не слышали.  Думаю, суд присяжных поверит  ему, а уж полиция с
ФБР  и подавно. Так что мой вам совет,  сэр,  -  попытайтесь хотя бы урезать
потери.
     -  Потери? -  Хитс попытался презрительно  фыркнуть,  но  попытка вышла
довольно жалкой. - Я ничего не терял.
     -  Потеряете. Причем помимо своей воли.  - Вулф погрозил ему пальцем. -
Неужто вы  еще  сами не поняли? В среду вечером, позавчера,  когда  вы и еще
шестеро сидели здесь, я  пребывал в замешательстве.  Я стоял перед выбором -
либо отказаться от  этого  дела,  либо применить одновременно  дюжину весьма
изощренных подходов, на что меня попросту не  хватило  бы. Ни то,  ни другое
меня, понятно, не устраивало. Поскольку изменить случившееся я  был уже не в
состоянии, я хотел устроить так, чтобы  хоть что-нибудь произошло  у меня на
глазах, с этой целью я разработал план... довольно грубый, но меня он вполне
устраивал. Я  сделал одно  предложение мистеру  и миссис  Рэкил. Я, конечно,
облек  его  в  достаточно осторожную  форму,  но  суть состояла в том, что я
попросил их выделить деньги на подкуп  свидетеля.  В этом случае  исход дела
решали бы судейские крючкотворы.
     Вулф стрельнул глазами в миссис Рэкил.
     - И вы самим идиотским образом попались.
     - Я? - презрительно ощерилась она. - Каким образом?
     - Вы заглотали  наживку  вместе с  удочкой. Ваш  муж, святая  простота,
сомневался, вы  же не колебались ни секунды. Вы  решили, что я, осознав, что
дело  мне не  по зубам,  решил  заполучить  деньги  мошенническим  путем,  и
возликовали. Почему? Ведь  это не просто не соответствовало роли, которую вы
играли, но вообще выглядело сверх всякой меры нелепо. Вы уверяли, что хотите
лишь одного: чтобы убийца вашего племянника был изобличен и понес наказание.
И тем не менее вы  были готовы потратить деньги - изрядные  деньги - на  то,
чтобы  подкупить свидетеля. В противном случае вы просто  девственно наивны,
во что верится с трудом. В любом случае пищу для размышлений я уже получил.
     Вулф  смотрел  на нее в упор. Миссис  Рэкил тоже пожирала его  глазами.
Вулф продолжил:
     - И я начал рассуждать.  А что, если  вы сами  убили своего племянника?
Раздобыть яд было для вас так же несложно, как и для остальных. Что касается
возможности, то,  по  вашим  словам,  вы  не  заходили  в  комнату  к вашему
племяннику после  того,  как там  побывала миссис  Кремп,  которая  положила
пилюли в его коробочку, но как вы можете  это доказать? Нет, алиби у  вас не
было.  ФБР  и  полицию  вы  могли  теребить  специально,  для  отвода  глаз.
Обратиться ко мне решил ваш  супруг, а не вы, и вполне естественно, что  вам
захотелось присутствовать при нашей беседе. Что же касается мотива, то здесь
нужно еще поработать, хотя  вы сами  дали  мне пищу для ума.  Например,  без
всяких видимых  причин вы были уверены, что  вашего племянника убил какой-то
коммунист в отместку  за предательство общего  дела;  это  вы заявили первым
делом, едва успев переступить порог  моего дома в тот раз, во вторник. Может
быть, а все дело в том, что вы сами - коммунистка?
     - Чушь! - процедила она.
     Вулф покачал головой.
     - Не обязательно. Я сам не  люблю, когда людей несправедливо обвиняют в
приверженности  коммунистическим  идеям,  но   ведь  в  душу  к  каждому  не
заглянешь,  а внешность обманчива. Возникает вопрос: если вы и в  самом деле
коммунистка  или  сочувствующая,  почему  вы   настолько   замучили   своего
племянника, что он, надеясь от вас откупиться, солгал, что работает на  ФБР?
Почему вы  сами не признались  ему,  что разделяете коммунистические идеалы?
Должно быть, не осмелились.  Вы опасались, что он может передумать, выйти из
партии и рассказать обо  всем, что ему известно  - такое в последние годы не
редкост