ала она, на этот раз слишком громко.
     Вульф отправил рисунки в ящик и вновь обратил взгляд на Джулию Маги:
     -  В  коллекции  оказалось  два  ваших  портрета,  и  это   заставило
решительно усомниться, будто вы могли убить  мисс  Перес  за  то,  что  та
шантажировала вас разоблачением. В  коллекции  отсутствуют  портреты  лиц,
которые были ей известны. Нет набросков  с  мистера  Йигера  и  мисс  Икс.
Рисунки были всего лишь заметками на  память.  Весьма  вероятно,  что  она
сделала один или больше набросков с мисс Икс, но после того, как  опознала
ее по фотографиям в прессе,  уничтожила  эти  наброски.  Если  б  она  вас
опознала, если б ей стало известно ваше имя, она бы  оставила  у  себя  не
портреты, но сам источник опознания, как поступила в случае с мисс Икс.  И
уж, конечно, не стала бы делать  второй  набросок,  когда  увидела  вас  в
прихожей воскресным вечером.
     Эйкен фыркнул:
     - Нас не нужно убеждать в том, что мисс Маги не убивала девушку, как,
впрочем, и Йигера.
     Вульф повернулся к нему:
     - Я объясняю каким путем пришел к своим выводам. Очевидно, мисс Перес
составила и хранила в тайнике полный свод того, что выяснила  про  мистера
Йигера и посетительниц верхней комнаты. Ей, несомненно, было известно  имя
лица, которое она увидела в  прихожей  между  семью  и  девятью  вечера  в
воскресенье,  поскольку  она   смогла   с   ним   связаться   и   угрожать
разоблачением. Поэтому логично  было  предположить,  что  в  ее  коллекции
имеется нечто, позволившее ей безошибочно установить личность убийцы.
     Он указал на бумаги.
     - Две газетные фотографии,  казалось  бы,  подходят  -  жены  мистера
Йигера и его сына, как гласят подписи под иллюстрациями. Я их отбросил как
не отвечающие требованиям.  Лицо,  явившееся  туда  воскресным  вечером  с
оружием и застрелившее  Йигера,  должно  располагать  ключами,  уметь  ими
пользоваться и знать, что мисс Маги намеревалась  прийти  в  девять,  -  в
противном случае оно не могло рассчитывать застать  Йигера  одного.  Можно
вообразить, что жена или сын удовлетворяют этим условиям, но это в  высшей
степени невероятно.
     Он взял последнюю бумажку.
     - Следуя такой аргументации, хотя бы чисто гипотетически, я  в  конце
концов остался вот с этой журнальной фотографией, сделанной в  зале  отеля
"Черчилль" на банкете Национальной  ассоциации  производителей  пластмасс.
Мистер Йигер перед микрофоном, в подписи перечислены те, кто находился  на
эстраде с ним вместе, и вы в  том  числе.  Вам,  разумеется,  знакома  эта
фотография?
     - Да. Она висит у меня под стеклом в кабинете.
     - Прекрасно. - Вульф уронил фотографию на стол.  -  Тогда  я  задался
вопросом:  что,  если  именно  вас  увидела  мисс  Перес  в  прихожей  тем
воскресным вечером между семью и девятью? Что, если, имея эту фотографию в
своей коллекции, она вас по ней опознала?  Что,  если  позже,  узнав,  что
Йигер был убит у себя наверху - она,  должно  быть,  видела,  как  отец  с
матерью выносят тело, - она догадалась,  что  это  вы  его  убили,  решила
заставить  вас  раскошелиться  за  молчание,  как-то  с  вами   связалась,
назначила  встречу  и  пришла  на  нее?  Вы  должны  признать,   что   мне
позволительно было поставить эти вопросы... Позволительно?
     - Да, - ответил Эйкен с презрением. - Вы не нуждаетесь в  позволении,
чтобы задавать бессмысленные вопросы.
     - Разумеется, в это все  упиралось.  Насколько  бессмысленные?  Чтобы
ответить на этот вопрос, нужно было задать новые. Первый  -  могли  у  вас
быть ключи? Второй - могли вы знать,  что  Йигер  будет  один  в  комнате?
Третий - имелись ли у вас мотивы?
     Вульф поднял палец.
     - Первый. Вы могли позаимствовать ключи у мисс  Маги,  но  тогда  вам
пришлось бы вернуть их до девяти, чтобы она сама могла подняться. Вот  это
действительно было бы бессмыслицей - возвращать  одолженные  ключи,  чтобы
она вошла, увидела труп Йигера и неизбежно сообразила, что убили  его  мл.
Неразумно.
     - Уж не думаете ли вы, что я буду спокойно сидеть и слушать весь этот
бред?
     - Думаю. Срочность о себе заявила, и вы это знаете. - Он  поднял  еще
один палец. - Второй вопрос. Да. Вы могли знать,  что  Йигер  будет  один.
Мисс Маги утверждает, что никому не говорила о встрече в девять,  но  если
вам она сказала, то другого ответа и нельзя  было  ожидать.  -  Он  поднял
последний палец: - Третий вопрос, о мотивах. Когда я впервые  им  задался,
мне еще ничего не было известно, но теперь я знаю. Вчера я навел кое-какие
справки по телефону - уверяю вас,  строго  конфиденциально,  -  а  вечером
миссис Йигер, сидя в том самом кресле, где сидите вы, проговорила со  мной
целый час и все мне рассказала. С той минуты,  как  пять  лет  тому  назад
Йигер  занял  пост  руководящего  вице-президента,   ваше   главенствующее
положение в корпорации оказалось под  угрозой,  а  за  последний  год  эта
угроза превратилась в непосредственную и  реальную.  В  лучшем  случае  вы
могли рассчитывать стать председателем Совета директоров, отстраненным  от
реального руководства, но и  это  сомнительно.  Десять  с  лишним  лет  вы
распоряжались делами корпорации, так что не могли примириться  с  подобной
перспективой. Опровергнуть это вам едва  ли  удастся  -  в  положение  дел
посвящены многие.
     Вульф сложил пальцы и уронил руку на стол.
     - Но не мотивы больше всего меня беспокоили,  когда  двадцать  четыре
часа тому назад вы с мисс Маги уходили из этой комнаты, - до мотивов,  как
бы глубоко они ни лежали, можно добраться. Меня беспокоили ключи,  и  само
собой напрашивалось предположение, что вы одолжили их у  мисс  Маги  не  в
воскресенье, а за несколько дней до  того,  сделали  дубликаты  и  вернули
оригиналы хозяйке. Проверять это предположение не имело бы смысла, если  о
речь шла об обычных ключах, но цилиндровые замки - вещь особая, не так  уж
их много. Я решил попробовать. Вызвал трех человек, которые  от  случая  к
случаю мне помогают, вручил им эту фотографию и ключи, что  вчера  получил
от мисс Маги. Фотография была распечатана, с ключей изготовлены дубликаты,
оригиналы того и другого вернулись ко мне. Начали со слесарных мастерских,
находящихся вблизи вашего дома и службы. Немногим более  часа  тому  назад
один  из  моих  людей,  мистер  Саул  Пензер,  превратил  предположение  в
доказанный факт, и я сразу же вам позвонил. В этом, разумеется, самая суть
моего отчета. - Он нажал кнопку, укрепленную на столе. - Отсюда пошла  вся
срочность.
     Он бросил взгляд на  дверь,  которая  открылась,  пропустив  Саула  и
Артура Уэнгера. Они подошли к столу Вульфа и стали лицом к Эйкену.
     - Это мистер Артур Уэнгер. Вы его узнали? - спросил Вульф Эйкена.
     Эйкен впился глазами в Уэнгера, потом перевел взгляд на Вульфа.
     - Нет, - ответил он, - в первый раз вижу.
     - Мистер Уэнгер, это мистер Бенедикт Эйкен. Вы его узнаете?
     Слесарь кивнул:
     - Я узнал его еще на фотографии. Он самый и есть.
     - Где и когда вы его видели раньше?
     - Как-то на прошлой неделе он пришел ко мне в мастерскую, принес пару
ключей от цилиндровых замков и попросил сделать дубликаты. Я сделал их при
нем. По-моему, это было в среду, но может, и в четверг. Он врет, что видит
меня в первый раз.
     - Насколько вы в этом уверены?
     - На все сто процентов. Люди - они все равно  что  ключи:  во  многом
похожи, но все разные. В лицах я не так силен, как в ключах,  но  все-таки
разбираюсь. Гляжу на ключи, но и на лицо поглядеть не забываю.
     - Отличная привычка. Пока все, но буду вам признателен, сэр, если  вы
сможете задержаться еще на часок.
     - Я уже сказал, что смогу.
     - Знаю и весьма вам признателен.
     Саул тронул Уэнгера за руку, и они вышли. В  прихожей  они  повернули
налево в сторону кухни. Вскоре после звонка Саула Фриц затеял испечь им  к
ленчу пирог с курятиной и трюфелями, и тот уже подходил в духовке.
     Вульф  откинулся  на  спинку   кресла,   прикрыл   ладонями   завитки
подлокотников и произнес:
     - Мисс  Маги,  мистер  Эйкен  явно  обречен.  От  мистера  Йигера  вы
переметнулись на его сторону; теперь вам  следует  переметнуться  на  свою
собственную. Вы попали в переплет, если его будут судить, вас привлекут  в
свидетели. Если вы покажете под присягой, что не давали ему  ключей  и  не
говорили, что в  воскресенье  придете  в  тот  дом  к  девяти  вечера,  вы
совершите клятвопреступление, и это можно будет доказать. Или того хуже  -
вам могут предъявить обвинение в соучастии в убийстве. Вы дали ему  ключи,
он обзавелся дубликатами и использовал их для того, чтобы проникнуть в дом
и убить человека. Вы дали  ему  возможность  проникнуть  туда  без  риска,
позаботившись о том, чтобы Йигер был один, для чего договорились прийти  к
нему на свидание в девять...
     - Я не договаривалась! - запротестовала она, и снова слишком  громко.
- Он всегда назначал на девять!  А  мистеру  Эйкену  я  рассказала  только
потому...
     - Придержите язык! - Эйкен вскочил на ноги  и  оказался  прямо  перед
ней. - Один раз он уже обвел вас вокруг пальца, сейчас пытается повторить.
Мы уходим. Я ухожу, и вы уходите вместе со мной!
     Я встал. Если б она тоже встала, я бы  загородил  им  выход,  но  она
осталась в кресле, только откинула голову и взглянула на него снизу вверх.
Такого безжалостного лица я еще не видел.
     - Вы дурак, - сказала она. Такого жестокого голоса я еще не слышал. -
Неумелый старый дурак. Я подозревала, что  вы  его  убили,  но  не  хотела
верить. Будь у вас хоть капля мозгов... да хватит вам на меня пялиться!
     Он стоял перед ней, и она передвинула кресло, чтобы видеть Вульфа.
     - Да, он брал  у  меня  ключи.  Объяснил,  что  хочет  посмотреть  на
комнату. Продержал их два  дня.  И  я  сообщила  ему,  что  пойду  туда  в
воскресенье к девяти вечера. Я обещала держать его в  курсе.  В  курсе!  Я
тоже была дурой. -  Ее  голос  оставался  таким  же  жестоким,  но  в  нем
появилась горечь. - И какой дурой, Господи!
     Вульф покачал головой.
     - Вы несправедливы к себе, мисс Маги, вы  не  дура.  Скорее,  скажем,
гарпия или ламия [персонажи греческой мифологии; гарпии - птицы с женскими
головами, ламия - фантастическое чудовище  в  образе  женщины,  пожирающее
детей и пьющее их кровь]. Я вас не осуждаю, всего лишь классифицирую.  Фу.
- Он повернулся к Эйкену: - О том, что сделано, - все. Теперь - о том, что
предстоит сделать.
     Эйкен снова сел в кресло, обитое красной кожей. Упершись  кулаками  в
ляжки и сжав зубы, он всем своим видом давал понять, что еще на коне, хотя
понимал, что  побит.  Зная,  что  воспоследует  -  Вульф  продиктовал  мне
черновой текст письма, - я еще раньше вытащил "марли" из ящика, зарядил  и
сунул его в карман. Теперь я понял, что пистолет не  понадобится,  и  сел.
Вульф обратился к Эйкену:
     - Я в затруднительном положении. Проще и  безопасней  всего  было  бы
позвонить в полицию мистеру Кремеру, чтобы они приехали вас забрать. Но по
условиям,  на  которых  вы  наняли  меня  от  имени   возглавляемой   вами
корпорации, я обязан приложить все усилия для защиты репутации и интересов
указанной корпорации и сохранить в тайне  факты  и  информацию,  способные
нанести ущерб доброму имени и  престижу  корпорации,  если  законный  долг
гражданина и работающего по лицензии частного сыщика не потребует от  меня
их раскрытия. Цитирую дословно. Утаить тот факт, что президент  корпорации
убил ее руководящего вице-президента, разумеется, невозможно, тут не о чем
говорить. Вы обречены. В свете улик, которыми я уже располагаю, и тех, что
соберет полиция, ваше положение безнадежно.
     Он открыл ящик и вытащил отпечатанную на машинке страницу:
     - Но не допустить,  чтобы  публика  узнала  о  существовании  верхней
комнаты и о том, что Йигер был с нею связан, - это возможно, и  именно  на
этом вы настаивали, когда говорили со мной вечером во вторник. Сомневаюсь,
чтобы теперь вас это особенно волновало, но меня  волнует.  Я  хочу,  если
получится, выполнить то, что мне было поручено, и с этой целью  подготовил
проект документа, чтобы вы его подписали. Послушайте.
     Он взял со стола страницу и начал читать:
     "Я, Бенедикт Эйкен, пишу и подписываю это заявление после  того,  как
Ниро  Вульф  доказал  мне  всю  безнадежность  попыток   воспрепятствовать
раскрытию совершенного мной злодеяния. Но я пишу по своей воле и  желанию,
не по принуждению Ниро  Вульфа,  а  исключительно  в  силу  обстоятельств.
Вечером 8 мая 1960 года я убил Томаса  Дж.Йигера  выстрелом  в  голову.  Я
доставил его тело на Западную Восемьдесят  вторую  улицу  в  Манхэттене  и
опустил там в яму. В яме я нашел кусок брезента и  накрыл  его  им,  чтобы
тело не обнаружили сразу. Я убил Томаса  Дж.Йигера  из  опасения,  что  он
вытеснит меня с поста президента "Континентальных пластмасс"  и  отстранит
от реального руководства деятельностью корпорации. Поскольку на протяжении
последних  десяти  лет  я  нес  ответственность  за  развитие   и   успехи
корпорации, я не мог примириться с подобной перспективой.  Я  считаю,  что
Йигер заслуживал смерти, не сожалею и не раскаиваюсь в содеянном."
     Вульф откинулся на спинку кресла.
     - Я исключил всяческое упоминание о Марии Перес, так как это не имеет
прямого  отношения  к  делу,  потребовало  бы  долгих  объяснений  и   нет
опасности, что в ее убийстве  обвинят  невиновного.  Со  временем  полиция
приобщит ее дело к другим нераскрытым. Разумеется, вы вольны править текст
-  например,  если  пожелаете,  можете   отметить,   что   сожалеете   или
раскаиваетесь, я возражать не стану.
     Он поднял страницу:
     - Отпечатанное на машинке, это письмо, понятно,  никуда  не  годится.
Такой документ в любом случае должен быть  написан  собственноручно,  дабы
исключить сомнения в подлинности. Поэтому предлагаю вам переписать его  на
чистом листе, пометить число и  поставить  подпись.  Прямо  сейчас.  Кроме
того, напишите на конверте мой  адрес  и  наклейте  марку.  Мистер  Пензер
поедет к почтовому ящику поблизости от вашего особняка и  опустит  письмо.
После того, как он позвонит и доложит, что письмо отправлено, вы  свободны
поступать, как знаете. - Он повернул голову и взглянул на меня: - Не может
так случиться, Арчи, что оно придет уже сегодня?
     - Нет, сэр. Завтра утром.
     Он повернулся к Эйкену:
     - Я, разумеется, не буду долго тянуть и свяжусь с полицией, скажем, в
десять утра. - Он выпрямился. - Я получаю от этого  явную  выгоду  -  буду
иметь право требовать от корпорации гонорар; но и для вас выгода не  менее
очевидна. Уж безусловно, это лучше  альтернативного  исхода:  немедленного
ареста и заключения, привлечения  к  суду  за  убийство,  точнее,  за  два
убийства, обнародования данных о той комнате и усилий - ваших  собственных
и ваших коллег - не допустить как раз  обнародования;  тяжелого  судебного
процесса и вероятного смертного приговора. Но даже  если  вам  и  сохранят
жизнь, долгие годы тюрьмы в вашем возрасте не  сулят  ничего  хорошего.  Я
всего лишь...
     - Заткнитесь! - оборвал Эйкен.
     Вульф заткнулся. Я подивился на Эйкена: неужели он и вправду  посмел,
в его-то положении, подумать, будто сможет вывернуться? Его лицо  мне  все
сказало. Он оборвал Вульфа не  от  смелости  -  от  нервов,  которые  были
натянуты до предела. Нужно отдать ему должное: он не увиливал и не пытался
взять на жалость. Он даже не торговался, вымаливая лишний день или хотя бы
час. Он ничего не сказал - просто протянул руку ладонью  вверх.  Я  встал,
взял страницу и вручил ему, потом достал чистый лист бумаги с конвертом  и
тоже отдал ему.  Ручка  у  него  была  своя,  он  извлек  ее  из  кармана.
Недрогнувшей рукой он положил лист на столик, что стоял рядом,  но,  когда
взялся за ручку, пальцы у него задрожали. Он замер на десять секунд, снова
поднес перо к бумаге, и на этот раз рука не подвела.
     Вульф глянул на Джулию Маги и  произнес  голосом  таким  же  жестким,
каким до этого говорила она:
     - Ваше присутствие больше не требуется. Ступайте.
     Она попробовала было возражать, но он обрезал:
     - Нет. Я привык к мерзости, но от вас мне тошно. Убирайтесь. Живо!
     Она поднялась и ушла. Эйкен, согнувшись над столиком и закусив  губу,
все писал; он, вероятно, не слышал Вульфа и  не  обратил  внимания  на  ее
уход. Не сомневаюсь, что на его месте я бы вел себя точно так же.



                                    17

     В 9:04 утра в субботу я позвонил Вульфу в  оранжерею  по  внутреннему
телефону и сообщил:
     - Пришло. Я вскрыл. Звонить Кремеру?
     - Нет. Известий не поступало?
     - Нет.


     В 9:52 утра в субботу я снова позвонил в оранжерею и доложил Вульфу:
     - Только что звонил Лон Коэн. С час назад горничная в доме  Бенедикта
Эйкена нашла его тело на полу спальни. Он пустил себе пулю в рот. Пистолет
тоже валялся на полу. Подробности тоже пока неизвестны. Звонить Кремеру?
     - Да. В одиннадцать.
     - Обязательно. Если я в придачу звякну Лону,  он  этого  не  забудет.
Есть основания ему не звонить?
     - Нет. Содержание, не сам текст.
     - Слушаюсь.


     В 11:08 утра в субботу инспектор Кремер, сидящий  в  красном  кожаном
кресле, поднял глаза от бумаги, что держал в руке, и прорычал на Вульфа:
     - Это вы написали.
     Вульф - он сидел за своим письменным столом - покачал головой:
     - Не мой почерк.
     - Еще бы.  Вы  прекрасно  понимаете,  о  чем  я.  Вот  это  словечко,
"злодеяние", да и другие обороты. Вы  нарочно  составили  письмо  в  таких
выражениях, чтобы до меня дошло, кто его автор. Чтобы  натянуть  мне  нос,
доказать, что я дерьмо. Конечно, это написано его рукой. Не удивлюсь, если
он и писал за этим самым столом, сидя в этом кресле.
     - Мистер Кремер, - Вульф выставил руку ладонью вперед. - Соглашаясь с
вашим выводом, не могу принять истолкования. Я бы сказал, что письмо  было
составлено в моих выражениях  из  уважения  к  вашему  здравому  смыслу  и
профессиональным способностям; я хотел этим подчеркнуть, что понимаю - вас
нельзя одурачить.
     - Ага. Можете говорить все что угодно. - Он бросил взгляд на  письмо.
- Вот тут говорится: "...после  того,  как  Ниро  Вульф  доказал  мне  всю
безнадежность  попыток  воспрепятствовать  раскрытию..."  Значит,  у   вас
имелись доказательства, и, должно быть, чертовски веские. Разве нет?
     Вульф утвердительно кивнул:
     - Такого вопроса нельзя избежать. Если б мистер Эйкен  был  еще  жив,
мне,   разумеется,   пришлось   бы   ответить.   Вам   потребовались    бы
доказательства, и мне бы пришлось их представить. Но он мертв.  Сам  я  не
адвокат, но проконсультировался с  адвокатом.  Я  не  обязан  представлять
доказательства,  в  которых  отпала  нужда  и  которые   не   могут   быть
использованы в интересах общества.
     - В интересах общества установить, где и  при  каких  обстоятельствах
было совершено преступление.
     - Нет, сэр. В интересах полиции - да, но  не  общества.  Это  крепкий
довод.  Если  вы  пожелаете  его  опровергнуть,  придется  предъявить  мне
обвинение,  добиться  ордера  на  арест,  заставить  окружного   прокурора
передать дело в суд и предоставить решать судье и присяжным. Учитывая, что
мистер Эйкен мертв и имеется его признание, сомневаюсь, чтобы суд решил  в
вашу пользу.
     - Я тоже сомневаюсь. - Кремер сложил письмо, засунул его в конверт, а
конверт в карман. - Будь  проклято  ваше  нахальство.  -  Он  поднялся.  -
Посмотрим.
     С этим он повернулся и вышел.


     В 3:47 дня в субботу кроме нас с Вульфом в кабинете  находились  трое
мужчин и одна женщина. Мужчины -  они  сидели  в  желтых  креслах  -  были
членами Совета директоров "Континентальных пластмасс". В  красном  кожаном
кресле сидела миссис Томас Дж.Йигер. Каждый держал в руках по отпечатанной
мной на машинке копии письма, что пришло утром. Говорил Вуль