-  Хорошо. Я  дам вам  знать  завтра, возможно  еще до полудня.  - Вулф
потянулся  для того, чтобы отодвинуть пресс-папье и взять чек. - Могу я пока
сохранить его, но, разумеется, вернуть, если не смогу взяться за работу?
     Рэкил растерянно хмурился. Его жена вмешалась:
     - Почему, скажите на милость, вы не сможете взяться за нее?
     - Не знаю, мадам. Надеюсь, что  смогу. Но мне нужно навести кое-какие -
осторожно,  разумеется. Я дам вам знать самое позднее завтра,  - он протянул
руку с чеком. - Если  вы  не предпочитаете забрать  его  и попытать  счастья
где-нибудь еще.
     Это им не понравилось, особенно ей. Плотно сжав губы, она даже встала с
красного  кожаного кресла, чтобы взять чек,  но,  после  обмена  мнениями  с
мужем, они  решили  оставить все как есть,  и миссис  Рэкил положила  чек на
стол. Они хотели поделиться с нами другими подробностями, особенно о пятерке
гостей,  приглашенных на ужин их племянником, но  Вулф сказал, что это может
подождать, и они ушли, не выглядя довольными. Выходя на улицу, Рэкил вежливо
кивнул мне, тогда как его жена даже не удостоила меня взглядом.
     Вернувшись в кабинет,  я  взял  чек, убрал его в сейф  и  посмотрел  на
Вулфа.  Его  нос  брезгливо  подергивался.  Вулф  выглядел так,  словно  его
заставили проглотить  устрицы с  хреном -  сочетание, которое он  на дух  не
переносил.
     - Ничего  не попишешь, - сказал я ему. - Они  приложат  все силы, чтобы
попасть к вам в клиенты. Что за справки мы собираемся наводить?
     Он вздохнул:
     - Свяжись  с мистером  Венгертом из ФБР. Ты должен увидеться с ним,  по
возможности сегодня вечером. Я возьму трубку.
     - Уже почти семь часов.
     - Попробуй.
     Я подошел к  телефону на  моем столе,  набрал  РЕ  2-3500,  поговорил с
незнакомцем,  затем  с  человеком, с которым встречался  пару  раз и доложил
Вулфу:
     - Венгерта нет. Будет завтра утром.
     - Назначь встречу.
     Я назначил и положил трубку.
     Вулф хмуро смотрел на меня. Потом сказал:
     - Инструкции  получишь после ужина. У  вас  остались номера "Газетт" за
последние три дня?
     - Конечно.
     -  Принеси  их  мне,  пожалуйста. Проклятье!  -  Он  снова вздохнул.  -
Суббота, а завтра уже  среда.  Хуже  заново разогретой еды, - он выпрямился,
его лицо просветлело. - Интересно, что Фриц состряпал из этой рыбы?
     Он поднялся из кресла, вышел в прихожую и затопал по коридору в кухню.

     II

     В  среду  утром  весь  воздух  в  Манхэттене был  кондиционирован...  в
обратную сторону. Уважающий  себя пингвин  отдал бы концы за  пять минут. По
дороге на Фоли-сквер, мой пиджак ехал на сиденье рядом со мной, но, заплатив
водителю и выйдя из  такси, я надел его.  Даже обливаясь потом, я должен был
показать миру, что настоящему частому сыщику по плечу и не такое.
     Когда,  после недолгого  ожидания,  меня  допустили  в большой  угловой
кабинет  Венгерта,  хозяин   кабинета  предстал  передо  мной  в  рубашке  с
закатанными рукавами,  расстегнутым воротничком и полуразвязанным галстуком.
Он встал,  чтобы  пожать  мне руку, и пригласил  присесть. Мы  перебросились
парой слов:
     -  Я не видел  вас,  - сказал  я ему,  - с  тех пор,  как  вы  получили
повышение. Поздравляю.
     - Спасибо.
     - Пожалуйста.  Я  заметил,  что у вас  добавилось металла в голосе, но,
думаю, тут уж ничего не поделаешь. Мистер Вулф передает вам привет.
     - Передайте  ему привет от меня, - его голос едва заметно потеплел. - Я
никогда не забуду, как он распутал дело со ртутью, - он взглянул на наручные
часы. - Так что я могу сделать для вас, Гудвин?
     Несколько лет назад, когда мы служили в одном подразделении, он называл
меня  просто  Арчи,  но  тогда у  него  не было  углового  кабинета  с пятью
телефонами на столе. Я положил ногу на ногу, давая ему понять, что никуда не
спешу.
     - Сущий пустяк, - сказал я. - Мистер Вулф просто хочет внести  ясность.
Вчера  к нему пришли мистер Рэкил  с женой.  Они хотят, чтобы он расследовал
гибель  их племянника,  Артура  Рэкила.  Вы  в  курсе дела,  или  вам  нужно
пригласить кого-нибудь? Миссис Рэкил разговаривала с мистером Энстреем.
     - Я в курсе. Давайте дальше.
     -  Тогда мне  не нужно вам все  объяснять.  В  банке  нам сообщили, что
состояние Рэкила оценивается цифрой  с семью  нолями, и мы  с  удовольствием
заработали бы гонорар, изобличив  убийцу,  но не  знаем, какую услугу окажем
при этом нашей  стране. Нам  не  хотелось  бы торпедировать  государственный
корабль в столь неблагополучную погоду. Рэкилы пришли к мистеру  Вулфу,  так
как считают, что ФБР  и нью-йоркская полиция рассматривают смерть Артура как
достойный  сожаления,  но  незначительный  эпизод.  По  их мнению, его  убил
какой-нибудь комми,  который узнал что, Артур работает на ФБР. Но перед  тем
как мы начнем двигаться в этом направлении, мистер Вулф хочет выяснить все у
вас. Конечно,  вы  можете  не захотеть сказать, даже нам, по секрету, но это
дело ваше. Так, захотите?
     - Сегодня жарче, чем вчера, - констатировал Венгерт.
     - Да. Вы не хотите дать нам никакого знака, например, намека?
     - Нет.
     -  Тогда я попробую  более общий  подход. В  газетах ничего не были  по
поводу коммунистов, и поэтому не  упоминалось  о  ФБР. ФБР  занимается  этим
убийством. Официально или как-то еще?
     - Намного жарче, - сказал он.
     -  Так  точно.  А как насчет остальных пяти гостей? Конечно, эти только
наше  дело, я  понимаю. Есть у  вас  какие-нибудь  предложения,  просьбы или
приказы? Может быть, вам не хотелось бы, чтобы мы касались каких-то струн?
     - А еще эта влажность.
     - Совершенно верно. Я так понимаю, что вам хотелось бы посоветовать нам
бросить  все  это, исходя из  общих соображений, но вы боитесь, что завтра в
газетах  появятся заголовки:  "ФБР ПРЕДУПРЕЖДАЕТ НИРО ВУЛФА: РУКИ  ПРОЧЬ  ОТ
УБИЙСТВА РЭКИЛА".  Между прочим, если вы хотите зажечь для  нас стоп-сигнал,
то  сперва  объясните  причину или  мы будем продолжать.  Удовлетворите  мое
личное любопытство, ответьте, есть какой-то вопрос, который я мог бы задать,
чтобы отвлечь ваши мысли от этой погоды?
     - Нет, - он встал. - Я был рад видеть вас, и память о старом времени, и
вы по-прежнему еще можете передать Вулфу мои привет,  но скажите, что у него
ничего не выйдет.  Какое  нахальство. Присылать нас с этой  чепухой,  насчет
внесения ясности! Почему  бы просто не  попросить прислать ему наши досье? В
следующий раз приходите, когда меня здесь не будет.
     Я уже уходил, но, не дойдя до двери, повернулся:
     -  Утром  по радио  сказали,  что  жара  может дойти до девяносто  пяти
градусов*, - злорадно заявил я и вышел.

     * По Фаренгейту. Соответствует тридцати пяти по Цельсию.

     На Фоли-сквер такси всегда хоть пруд пруди. Я снял пиджак, залез в одно
из них и назвал  адрес на Западной Двадцатой улице. Когда мы приехали  туда,
моя   рубашка  приклеилась  к   спинке  сиденья.   Я  вырвался  на  свободу,
расплатился, вылез, надел пиджак и  вошел в здание. Штаб-квартира  уголовной
полиции западного Манхэттена  была знакома мне куда лучше, чем Верховный Суд
Соединенных Штатов. Так же как и ее обитатели, особенно один из них, сидящий
за маленьким выцветшим столом в маленькой выцветшей комнате, к которому меня
провели  под  эскортом.  С  того  памятного  дня,  когда  я  сфотографировал
хранящийся  у  них  клочок бумаги, мне больше не дозволялось расхаживать  по
этому зданию в одиночку, хотя они так и не смогли доказать мою вину.
     Крупного и  пышущего здоровьем  сержанта Пэрли Стеббинса я бы красавцем
не назвал. Увидев меня, он откинулся на спинку старого, покрывшегося вековой
ржавчиной вращающегося кресла, которое жалобно заскрипело и застонало.
     - О, черт,  - сказал я, садясь. - Совсем забыл.  Сто лет  уже собираюсь
принести  тебе банку  масла для  этого кресла, - я вздернул  голову. -  Чего
уставился? Я что, лицо перепачкал?
     - На твоей  физиономии грязи все равно не разглядишь,  -  он  продолжал
пялиться на  меня. - Дьявольщина,  ну почему они  должны были выбрать именно
Ниро Вулфа?
     Я слегка задумался, секунды, может, на две:
     -  Мне приятно узнать, - любезно сказал я, -  что полиция и федеральные
служащие  так тесно  сотрудничают. Граждане могут  спать спокойно.  Венгерт,
должно быть, позвонил, как только я ушел. Что он сказал?
     - Он говорил с инспектором. Что тебе нужно?
     - Может быть, мне стоит поговорить с инспектором.
     - Он занят. Итак, Рэкилы наняли Вулфа.
     Я задрал нос.
     - Мистер и миссис Рэкил попросили мистера Вулфа расследовать  смерть их
племянника. Прежде чем  он  налетит  с яростью  циклона  и начнет  сокрушать
преступников, он хотел бы знать, не окажется ли  стеснен  в  выборе способов
проведения   расследования  по  соображениям  национальной  безопасности.  Я
встречался  с Венгертом, но жара его доконала. Он не заинтересовался. Теперь
я  встречаюсь с тобой, поскольку  в газетах  по поводу коммунистов ничего не
было. Если  наше согласие  взяться  за  эту работу противоречит общественным
интересам, то скажи почему. Я знаю - вы с Кремером думаете, что общественным
интересам  противоречит даже то, что мы с  Вулфом принимаем,  не говоря уж о
нашем занятии частным сыском. Но этого недостаточно. Нам нужны факты.
     - А-га-а, - протянул Пэрли,  - мы предоставим вам  факты, и Вулф решит,
что сможет их использовать лучше, чем мы. Чепуха. Я поделюсь с тобой фактом:
это дело вам не по зубам. Отступитесь.
     Я сочувственно кивнул:
     - Возможно, это  хороший совет. Я передам его мистеру Вулфу, - я встал.
-  Мы  будем  очень  благодарны  вам за  подписанные  показания,  содержащие
основные фрагменты нашей беседы. В трех экземплярах - один...
     - Отправляйся на все четыре стороны, - проскрежетал он. - Прочь, с глаз
долой!
     Я  подумал, что  Пэрли  утратил  бдительность, но  оказалось,  что  мой
конвоир,  пузатый ветеран с  приплюснутым носом,  ждал  в коридоре.  Пока  я
размашисто шагал к выходу, он, не отставая, переваливался за мной.
     Когда  я вернулся  в нашу  контору,  шел уже  двенадцатый  час, и Вулф,
проведя свои два  часа в  оранжерее, сидел за столом, обставившись пивом. Ни
одно создание, в котором теплилась  жизнь, не могло  выглядеть менее похожим
на циклон.
     - Ну, - проворчал он.
     Я сел:
     - Мы  депонировали чек. Венгерт передает вам привет. Пэрли -  нет.  Оба
подумали,  что   вы  послали  меня  просто,  чтобы  попытаться  хоть  что-то
разузнать, и посмеялись над самой мыслью о том, что  мы можем  заботиться об
общественном  благосостоянии.   Венгерт  позвонил  и  наябедничал  про  меня
Кремеру, как только  я ушел. Пользы от них  - как от козла молока. Мы  знаем
только то, что прочитали в газетах.
     Вулф промычал:
     - Свяжись с мистером Рэкилом.
     Значит, мы все-таки обзавелись клиентом.

     III

     Два  нерешенных вопроса были связаны с семью посетителями, собравшимися
в ту же среду, после ужина в кабинете Вулфа: были ли среди  них коммунисты и
был ли один из них  убийцей? Я сказал "с семью", включив в это число и наших
клиентов, дабы не показаться предвзятым.
     Я  оглядывал их, пока они собирались, но сейчас, сидя за  своим столом,
держа всех их в поле зрения, я бы не взялся делать ставки. Было время, когда
я считал,  что ни один убийца, будь то мужчина или женщина, не сможет скрыть
своей  сущности от бдительного  ока  приличного  сыщика,  если  тому выпадет
возможность хорошенько понаблюдать за ним, но теперь-то  я стал умнее. И тем
не менее я смотрел во все глаза.
     Ближе  всех  ко мне  сидел долговязый и уже довольно пожилой субъект по
имени Ормонд Ледегард. Возможно, он и впрямь прекрасно руководил отношениями
трудящихся с администрацией, чем, собственно, и зарабатывал себе на хлеб, но
со своими  собственными пальцами он справлялся с трудом.  Он  так копошился,
доставая  пачку сигарет, спички и  закуривая, что я поместил бы его  в самый
конец списка подозреваемых, если бы полностью исключил возможность того, что
он ловчит.  Если я  мог решить, что такими неловкими  пальцами никак  нельзя
стащить  коробочку  с  заставленного  стола,  подменить  пилюлю  и незаметно
вернуть коробочку,  то  также  мог  посчитать  и он. Конечно,  эту маленькую
неясность можно было  бы  легко прояснить, поручив толковому  парню, скажем,
Солу Пензеру, потратить пару дней на беседы с дюжиной его друзей и знакомых.
     Рядом с  ним,  закинув  ногу  на  ногу, словно  ожидая,  что  се  могут
сфотографировать с любой точки, сидела Файфи Гоухин. Эту позу она, по старой
привычке,  принимала автоматически. Лет семь-восемь назад ее признали лучшей
дебютанткой года, и ни один,  даже самый завалящий, журнал не выходил без ее
фотографии; но от этого остались одни воспоминания;  теперь Файфи попала  на
первые  страницы только  как подозреваемая в  убийстве.  Она была незамужем.
Говорили,  что  сотни  самцов,   соблазненных  ее  привлекательностью,   уже
открывали пасть, чтобы предложить ей руку  и  сердце. Но,  завидев  свирепый
блеск  в  ее  прекрасных  темных  глазах,  прикусывали  язык и  быстрехонько
ретировались. Так что она  по-прежнему оставалась мисс Файфи Гоухин и жила с
папочкой и мамочкой на Парк-авеню.
     Следом за ней по дуге перед столом Вулфа восседал Бенджамин  Рэкил, чей
чек был депонирован днем в нашем банке и чье длинное узкое лицо казалось еще
более  вытянутым и  удрученным,  чем  вчера.  Справа  от  него  располагался
экземпляр, который с точки зрения  анатомии был женщиной, но со всех  других
точек  зрения представлял из себя  нечто, неизвестное науке. Звали  существо
Делла  Девлин, а возраст  ее можно  было определить с точностью до полувека.
Она приобретала новинки и безделушки для загородных магазинов. Десятки тысяч
таких, как она, заполняют по будним дням весь центр Нью-Йорка, все они жутко
навязчивые.  Это видно даже по голодному блеску в их глазах. Вопрос только в
том, чтобы раз и навсегда понять для себя - неужто  кто-то способен на таких
позариться;  впрочем, в один  прекрасный день я все-таки попытаюсь  на  него
ответить. Не считая этого, ничего страшного в наружности Деллы Девлин больше
не было, если не считать огромных оттопыренных ушей.
     По  соседству  с  ней  сидела  известная личность... хотя,  конечно,  в
настоящее время они все стали известными, можно сказать,  ex officio.* Генри
Джеймсон  Хитс,   подошедший  вплотную  к  полувековому   рубежу,  в  юности
унаследовал  кучу  денег,  но  очень немногие  люди  с  подобным  состоянием
разговаривали  с  ним. Точно не  говорилось, помогал  ли он коммунистической
партии деньгами или личным участием, и как  сильно, но не было секретом, что
он постоянно вносил залоги за арестованных коммуняшек. Его и самого  недавно
осудили  за неуважение  к  конгрессу, так что,  возможно,  ему  даже  светил
небольшой срок. Старый костюм из полосатой льняной  ткани был ему маловат, а
глаза на толстом, круглом лице так и сверлили собеседника.

     * Здесь: В силу сложившегося положения (лат.).

     За Хитсом в самом конце дуги сидела Кэрол  Берк, единственная, к кому я
испытывал  хоть  какое-то расположение. Всякий  раз, когда  мы ожидаем толпу
гостей,  я  рассаживаю  их, и если одни  из  них, на мой взгляд, заслуживает
изучения, то я сажаю его рядом с собой. Я так и поступил с этой Кэрол  Берк,
но  пока  я  отлучался  в  прихожую,  впустить   Ледегарда,  который  пришел
последним, она  изменила  мне,  что меня  обидело.  Я почувствовал, что  она
заслуживает внимания. Проверяя ее днем,  среди прочих, вместе с Лоном Коэном
из  "Газетт",  я  узнал,  что  она считалась вольнонаемным  специалистом  по
контактам с телевидением,  но в  действительности  никто  не пользовался  ее
услугами,  что у нее  была  репутация  прекрасного  генератора  идей  и  что
существовало шесть различных версий про то, почему она оставили Голливуд три
года назад. Кроме этого  оставался  вопрос: было ли на нее приятно  смотреть
или нет.  В случае,  когда  ответом  служит  быстрое нет (почти  всегда) или
быстрое да  (почти никогда),  все решается  раз и навсегда;  но  пограничные
случаи  требуют специального разбора и оглашения приговора. Я посчитал Кэрол
Берк именно такой, когда она, переступив  порог,  искоса взглянула  на  меня
карими  глазами,  которые  спереди  казались  безнадежно  пустыми. Сейчас, в
кресле, куда она пересела, она была в добрых пяти шагах от меня.
     Миссис  Бенджамин Рэкил,  поджав губы  еще  плотнее  обычного, сидела в
красном кожаном кресле у края стола Вулфа.
     Вулф обвел взглядом всех собравшихся.
     - Я не  благодарю вас за приход, - громко проговорил  он,  - потому что
это было бы неуместно. Вы здесь по просьбе мистера и миссис Рэкил. Пришли ли
вы ради них или потому, что посчитали неразумным не приходить совершенно, не
важно.
     Мне также казалось, что было совершенно не важно, пришли они вообще или
нет. Очевидно,  раз  уж Вулф послал  меня  на Фоли-сквер и к Кремеру кое-что
прояснить, он следовал версии Рэкила, согласно которой Артура  убили потому,
что один или  несколько красных обнаружили, что он работает  на ФБР. Но  эта
версия не публиковалась и  Вулф  не имел права выболтать ее. Если вы частный
сыщик и не хотите потерять лицензию, вы не  смеете раскрыть личность тайного
агента  ФБР, даже мертвого.  Но даже если Артур и просто навесил тетке лапшу
на уши, а на самом деле был связан с ФБР так же, как я с обществом любителей
опоссумов... нет здесь надо было избегать даже намека.
     Итак,  Вулф не только не  мог говорить о самом  главном, он не мог даже
позволить намекнуть на это главное. О чем же ему вообще оставалось говорить?
     Он произнес:
     - Я не  знаю, насколько ясно полицейские обрисовали вам ваше положение.
Им очень не нравится, что  к расследованию привлекли меня.  За входом  в мой
дом  наблюдают с  самого утра, с того времени,  как  им стало известно,  что
мистер  и миссис Рэкил консультировались со  мной.  За  некоторыми  из  вас,
возможно,  сегодня вечером будут следить. Но  мистер Рэкил имел право нанять
меня, я имею право работать на него, а  вы имеете право дать мне информацию,
если, конечно, на это настроены.
     -  Мы  не  знаем,  дадим  ли  мы вам  информацию  или  нет, -  Ледегард
приподнялся  в кресле, вытянув свои длинные  ноги. - По  крайней мере, я  не
дам. Я пришел, чтобы оказать любезность людям, понесшим тяжелую утрату.
     -  Очень любезно  с  вашей стороны, - сухо сказал  его Вулф.  -  Теперь
поговорим о вашем положении. Вчера я разговаривал с мистером и миссис Рэкил,
а сегодня днем еще  раз беседовал  с миссис Рэкил. Понятно, что  вы, пятеро,
находитесь в центре внимания газетчиков - ведь именно на  ваших глазах Артур
Рэкил проглотил яд и скончался. Но, кроме очевидного, почему все же вы? Были
ли полицейские искренними?
     - Чертовски глупый  вопрос, -  заявил Хитс.  У него был  неглубокий, но
едкий баритон. - Полицейские никогда не бывают искренними.
     - А мне однажды  попался честный фараон,  - мечтательно заметила  Файфи
Гоухин.
     - Мне кажется, - сказала Вулфу  Кэрол Берк, - что  вы просто играете на
публику,  собрав  нас всех  здесь.  Нужно  быть настоящим фокусником,  чтобы
вытащить коробочку у него из кармана, подменить капсулу  и вернуть коробочку
на место, чтобы никто ничего  не заметил. А пока коробочка  лежала на столе,
она все время была у нас на глазах.
     Вулф хмыкнул;
     - Вы все не спускали с нее глаз? Все двадцать минут?
     - Она не сказала, что  мы не спускали с нее глаз,  -  вызывающе выпалил
Ледегард.
     - Пф. - Вулф был возмущен.  -  Любой увалень  без труда справился  бы с
такой задачей. Потянуться за чем-нибудь  - за булочкой, за бокалом - уронить
руку на  коробочку, осмотреться,  пряча руку, подменить капсулу под столом и
вернуть  коробочку  таким  же  неприметным   движением.  Я  бы   сам  взялся
продемонстрировать такой трюк, а я