, но она благополучно  сошла
на тротуар и зашагала на запад, в  сторону  Десятой  авеню.  Что  ж,  по
меньшей мере, она не  утратила  способности  топать  пешком  -  ведь  на
Десятой авеню движение было  одностороннее,  к  тому  же  в  сторону  от
центра.
 
*** 
 
   То, что я решил возвратиться в  кабинет  не  сразу,  можно  объяснить
по-разному. Например, тем, что я не выносил музыку, хотя звуки,  которые
издает рассвирепевший Вулф, едва ли можно назвать  музыкальными.  Другая
причина могла состоять в том, что я решил повременить с возвращением  из
чувства такта: я отлично понимал, в каком состоянии  пребывает  Вулф,  и
подумал, что лучше пока оставить его наедине  с  самим  собой.  Я  лично
предпочитаю второе объяснение. Как бы то ни  было,  я  сразу  зашагал  к
лестнице, но не успел преодолеть и нескольких ступенек, как услышал  его
громовой рык:
   - Арчи! Иди сюда!
   Я круто развернулся, спустился, пересек  прихожую  и  остановился  на
пороге кабинета.
   - Да, сэр? Я собирался подняться к себе  -  проверить,  не  течет  ли
кран.
   - Пусть течет. Сядь.
   Я послушно просеменил к своему вращающемуся стулу и уселся.
   - Жаль, - с сожалением произнес я. -  Три  сотни  долларов,  конечно,
ерунда, но...
   - Замолчи.
   Я едва заметно пожал плечами.  Вулф  поерзал  в  кресле,  устраиваясь
удобнее, потом вперил в меня колючий взгляд.
   -  Должен  тебя  поздравить,  -  сказал  он,  -  план  ты  разработал
хитроумный. Заманить меня к телефону, чтобы я  мог  подтвердить,  что  в
момент убийства вы с мисс Галлент находились здесь, в кабинете,  это  не
только остроумно, но и дьявольски смело. Даже дерзко. Однако боюсь,  что
твое безрассудство возобладало над осторожностью. Возможно, тебе  грозит
смертельная опасность, а мне, признаться, придется без тебя  несладко  -
ведь ты сядешь в тюрьму надолго. Поэтому я хотел бы  помочь  тебе,  если
это в моих силах. Даже большему недоумку, чем Кремер, сразу станет ясно,
что вы с мисс Галлент рассчитали все по минутам:  убийца  нанес  роковой
удар во время разговора мисс Фосс со мной; следовательно, говоря  языком
судейских крючков, вы вступили в заговор с убийцей. Значит, теперь  наша
задача состоит в том, чтобы отвести от  тебя  подозрения.  Но  как?  Ты,
несомненно, обдумал это?
   - Да, разумеется.
   - И?
   - Думаю, что дело швах. Безнадега. Я влип по самые уши. И грозит  мне
вовсе не каталажка, а скромненький заряд в шесть тысяч вольт. Я понимаю,
что причиняю вам неудобство, но это ничто по  сравнению  с  неудобством,
которое  ожидает  меня.  Жаль,  конечно,  ведь   работать   на   вас   -
непревзойденное удовольствие. - Я закинул ногу на ногу. - Послушайте.  Я
понимаю - вы исходите желчью.  Да,  я  впустил  ее,  каюсь.  Я...  ээ-э,
уговорил вас принять ее - был грех. Если у вас приступ злобы пожалуйста,
злитесь сколько  душе  угодно,  выпускайте  пары,  срывайтесь  на  меня,
пфыкайте, но покончим с этим.
   - Желчью я вовсе не исхожу, а глагола "пфыкать" не существует.
   - Хорошо, беру его назад. Значит, дело даже хуже, чем я  предполагал:
вместо пфыканья или гррычания вы фиглярничаете. Скажите лучше  все,  что
обо мне думаете.
   - Нет. Таких слов в моем лексиконе  нет.  Ты  понимаешь,  во  что  мы
влипли?
   - Разумеется. Если эту Фосс и впрямь убили, а это наверняка  так,  то
Флора безусловно расскажет фараонам, где она была, когда это  случилось.
К нам тут же нагрянут  гости,  а  на  суде  мы  с  вами  будем  главными
свидетелями. И даже не свидетелями, а слухателями - ведь мы не видели, а
слышали, как ее убили. Ничего, зато мы заслухательствуем время  убийства
с точностью до  минуты.  Вам  придется  провести  нескончаемые  часы  на
жесткой скамье в зале суда. Я понимаю, как вы страдаете, но не виню вас.
Валяйте, выкладывайте все, что обо мне думаете.
   Ты признаешь свою ответственность?
   - Нет. Мне просто не повезло.
   - Это тебя не оправдывает. Человек должен отвечать за свои  поступки,
а не надеяться на везение. Как давно ты знаешь эту женщину?
   - О, уже целых девятнадцать  часов.  Она  поймала  Меня  на  Тридцать
восьмой улице вчера, в пять часов дня.
   - Поймала?
   - Да. Я думал, что она  следит  за  Путцем,  а  она,  по  ее  словам,
преследовала меня. Это, естественно, польстило моему мужскому самолюбию.
Я повел ее в бар, угостил выпивкой - она заказала вермут, - и вот тут-то
выяснилось, что на самом деле ей нужны вы,  а  не  я.  Сердце  мое  было
разбито, но дело пахло приличным гонораром, и я повел ее танцевать; ну и
угостил, понятно. Кончись дело гонораром, этот вечер  пошел  бы  в  счет
моих накладных расходов, но вот теперь...
   - Нет.
   - Очень хорошо. Всю подноготную выкладывать  она  мне  не  стала,  но
того, что рассказала, показалось мне достаточным,  чтобы  урвать  у  вас
полчаса времени; поэтому я и пригласил ее сегодня на одиннадцать.
   - В котором часу ты вернулся домой?
   - В полночь.
   - Ты провожал ее до дома?
   - Нет. Она воспротивилась. Я посадил ее в такси.
   - Сегодня утром, прежде чем прийти, она не звонила?
   - Нет.
   - Как она приехала? В такси?
   - Не знаю. Возможно, Фриц знает - он ее впустил.
   - Да, должно быть, в такси. - Вулф поджал губы. Потом заметил:
   - Машины попадают в аварии сотни раз на дню.  Почему  с  ней  так  не
случилось? - Он выпрямился и позвонил - сигнал Фрицу, что пора  подавать
пиво. - Проклятье! Напечатай подробный отчет - это сбережет нам время  и
позволит приуменьшить нападки. Как ты с ней вчера встретился, о  чем  вы
говорили и что случилось сегодня здесь - включая все разговоры. Подпишем
оба.
   - А как насчет разговоров, которые мы с ней вели вчера вечером?
   - Нет, не надо. Ты сказал, что расчувствовался. Я подпишу только  то,
что прочитаю, а уж такое я безусловно читать не буду.
   Я развернулся на своем вращающемся стуле,  пододвинул  ближе  пишущую
машинку и вставил три листа бумаги с копиркой. Все отчеты, а  тем  более
подписываемые заявления я всегда печатаю в трех экземплярах.
   Остаток дня я провел за машинкой, с перерывом на обед и на телефонные
звонки. В  числе  прочих  позвонил  Лон  Коэн  из  "Газетт"  с  просьбой
просветить его насчет убийства Бьянки Фосс. Сперва я пришел в недоумение
- уж слишком быстро фараоны успели пронюхать про нашу встречу  с  Флорой
Галлент. Но загадка скоро прояснилась: один из репортеров "Газетт" видел
меня с ней в "Колонне", а Лон Коэн  принадлежит  к  тем  людям,  которые
уверены: если я появляюсь хоть в миле от человека, имеющего  даже  самое
отдаленное отношение к убийству, значит, ищи Ниро  Вулфа.  Я  признался,
что в деле Бьянки Фосс мы мечтаем только об одном - как бы не  оказаться
в него замешанными. Тут я не погрешил против истины. За прошедшие годы я
отпечатал дословно сотни длиннющих разговоров, даже состоявшихся  недели
и месяцы назад - мне это раз плюнуть, но на сей раз я  не  спешил,  ведь
сам Вулф пообещал подписать наши показания. К тому же  он  собирался  их
прочитать, а поскольку пребывал в капризном и  раздраженном  настроении,
наверняка спал и видел, как назидательно сообщит мне, что  сказал  вовсе
не "продолжительный, тяжелый и чрезвычайно дорогой", а "продолжительный,
трудный и  чрезвычайно  дорогой".  И  мне  придется  перепечатать  целую
страницу. Поэтому я не торопился и допечатывал  последний  абзац,  когда
Вулф  вошел   в   кабинет   после   дневного   свидания   с   орхидеями,
продолжавшегося, как всегда, с четырех до шести. Когда он  взгромоздился
в свое слоновье  кресло,  я  отдал  ему  первые  пять  страниц,  и  Вулф
погрузился в чтение. Поглядывая на него, я  всякий  раз  убеждался,  что
хмурится он  не  больше  обычного.  Закончив  печатать,  я  передал  ему
последнюю страницу, прибрал на столе и встал поразмяться.
   Читал Вулф быстро.  Дойдя  до  конца,  он  прокашлялся  и  мстительно
произнес:
   - Одно только. Разве я сказал: "непременно виновны"? Мне  кажется,  я
сказал: "обязательно виновны".
   - Нет,  сэр.  Сами  знаете  -  вы  обожаете  слово  "непременно".  Вы
наслаждаетесь, произнося его. Возможно, вы помните...
   В дверь позвонили. Я выбрался в прихожую, включил наружное  освещение
и посмотрел  в  одностороннее  стекло.  Можно  было  не  приглядываться:
инспектора  Кремера  из  Манхэттенской  уголовки  спутать   с   кем-либо
невозможно.
 
Глава 2 
 
   Я просунул голову в кабинет и сказал Вулфу:
   - Он.
   Вулф поджал губы и с шумом выпустил воздух через ноздри.
   - Я вижу, вы подписали показания, - заметил я. - Может,  я  приоткрою
дверь на полдюйма, просуну ему бумаги и скажу, что это  ему  подарок  от
вас?
   - Нет. Эти полдюйма могут сработать и в  обратную  сторону.  Если  он
принес ордер, то просунет его тебе. Впусти его.
   Я развернулся, отомкнул входную дверь, широко распахнул ее и радостно
завопил:
   - Вот это сюрприз! Инспектор  Кремер!  Мы  так  по  вас  соскучились.
Заходите.
   Он уже вошел. Когда я запер дверь и повернулся, он уже  избавился  от
пальто и шляпы, небрежно бросив их на стул; когда же я повесил пальто на
вешалку, а шляпу положил на полку - Кремер прекрасно знал, где их место,
- он уже развалился в красном кожаном кресле и разглагольствовал.
   - ...и не  говорите  мне,  что  вы  ничего  не  знали  о  готовящемся
преступлении. И вы и Гудвин безусловно были  в  курсе  происходящего.  И
что, вы поставили в известность полицию? Выполнили свой долг  гражданина
и лицензированного частного сыщика? Нет же...
   Вулф сидел с закрытыми глазами. Я же, сидя за своим столом, наоборот,
смотрел во все глаза. Для меня наслаждение - наблюдать, как входит в раж
инспектор Кремер. Он и так крупный и краснорожий, а  когда  распаляется,
кажется разбухает до неимоверных размеров, да и физиономия багровеет все
больше и больше, приобретая сочный томатный оттенок.
   Когда Кремер приумолк, чтобы перевести дух, глаза Вулфа открылись.
   - Уверяю вас, мистер Кремер, ваши обвинения совершенно  незаслуженны.
Все это время мистер Гудвин провел  за  письменным  столом,  работая  не
покладая рук, чтобы выполнить свой долг  гражданина  и  лицензированного
частного сыщика.  -  Он  приподнял  листы  бумаги.  -  Вот  отпечатанные
показания, подписанные нами обоими. После того как вы их прочитаете,  мы
ответим на все ваши вопросы, которые имеют отношение к делу.
   Кремер не шелохнулся, Вулф - тем более; мне пришлось встать, взять со
стола Вулфа  бумаги  и  передать  их  Кремеру.  Тот  без  единого  слова
благодарности вырвал  их  у  меня,  ожег  испепеляющим  взглядом  Вулфа,
пробежал глазами первые строчки, кинул злобный взгляд на меня и принялся
читать. Бегло прочитав наши показания, он вернулся к началу  и  принялся
читать снова, уже внимательнее. Вулф откинулся на спинку кресла,  закрыв
глаза. Я коротал время, следя, как меняется выражение Кремера. Дойдя  до
конца, он заглянул куда-то в середину, потом уставился на Вулфа.
   -  Стало  быть,  вы  уже  их  подготовили,  -  заявил  он  без   тени
признательности в голосе.
   Вулф открыл глаза и кивнул.
   - Да, я рассчитывал, что мы тем самым сбережем себе время и избавимся
от лишних хлопот.
   - Верно. Вы, как всегда, предусмотрительны. Что ж,  должен  признать,
ваши показания согласуются со свидетельством Флоры Галлент. Хотя это  не
удивительно, ведь она ваша клиентка. Это так?
   - Пф! В наших показаниях ясно сказано, что у меня нет клиента.
   - В том случае, если вы ничего не утаили, -  процедил  Кремер.  -  Вы
ведь наверняка что-то скрыли?
   - Да, - признал Вулф. - Многое из разговора мистера  Гудвина  с  мисс
Галлент. Он не имеет ни малейшего касательства к делу.
   - Что ж, мы их, конечно, тщательно изучим. Нам важны любые  мелочи...
Например, когда вы услышали звук удара, было ровно полдвенадцатого?
   - Строго говоря, самого звука удара мы не слышали, - возразил Вулф. -
Отчет напечатал мистер Гудвин, но я его прочитал, и в нем не сказано  ни
слова о том, что мы слышали звук удара.
   Кремер отыскал на девятой странице  отчета  нужное  место  и  дотошно
перечитал его.
   - Хорошо, - согласился инспектор. - Вы слышали,  как  она  застонала,
потом что-то рухнуло и послышался какой-то шелест. Но ведь удар-то  был.
Ее огрели по затылку большим  куском  мрамора  пресс-папье,  -  а  потом
затянули шарф вокруг горла, чтобы Удушить ее. Вы  тут  пишете,  что  это
случилось в одиннадцать часов тридцать одну минуту.
   Я внес поправку:
   - Стон я услышал раньше. После него раздавались Другие  звуки,  потом
связь оборвалась, и я несколько Раз прокричал "алло",  что  было  вполне
естественно, но глупо. И, лишь повесив трубку,  я  взглянул  на  часы  -
тогда я и засек время.  А  стон  раздался  примерно  минутой  раньше.  В
одиннадцать тридцать. Если эта минута для вас настолько важна, конечно.
   - Не настолько. Но самого удара ты не слышал?
   - Нет.
   Кремер, насупясь, вернулся к  отчету,  перечитал  первую  страницу  и
просмотрел остальные. Потом задрал голову и посмотрел на Вулфа.
   - Я знаю, какое значение вы придаете правильному употреблению слов, -
произнес он, - и какой  вы  мастер  увиливать  от  прямого  ответа.  Тут
подразумевается, что прежде вы не были знакомы с  Флорой  Галлент  и  не
имели никаких дел ни с ней, ни с ее братом, ни с кем бы то ни  было  еще
из их фирмы. Однако прямо так не изложено. Я хотел бы знать, так ли  это
на самом деле.
   - Подразумевается все верно, -  заметил  Вулф.  -  Как  и  указано  в
отчете, я никогда не имел никаких дел ни с мисс Галлент, ни с ее братом,
ни - насколько мне известно - с кем-либо из их коллег. То же самое верно
и в отношении мистера Гудвина. Так, Арчи?
   - Да, - подтвердил я.
   - Что ж, приму ваши показания к сведению, - проронил  Кремер,  сложив
листки бумаги вчетверо и упрятав их  в  карман.  -  Значит,  вы  никогда
прежде не слышали голос Бьянки Фосс и  не  сумели  бы  опознать  его  по
телефону.
   - Нет, конечно.
   - Теперь, поскольку она мертва, вы тем более его не опознаете.  Стало
быть, вы не готовы присягнуть, что разговаривали именно с ней.
   - Безусловно.
   - Тогда возникает вопрос. Если с вами разговаривала и  в  самом  деле
Бьянка Фосс, то ее убили ровно в половине двенадцатого.  В  фирме  Алека
Галлента есть еще четверо людей, которые занимают ответственные посты  и
у которых  были  основания  недолюбливать  Бьянку  Фосс.  Они  сами  это
признали. Кроме Флоры Галлент это Анита Принс,  закройщица  и  дизайнер,
работающая с Галлентом вот уже восемь лет; Эмми Торн,  ответственная  за
связи и реализацию, работает в фирме четыре года; и  Карл  Дрю,  главный
управляющий  делами,  работает  пять  лет.  Никто  из  них  в   половине
двенадцатого Бьянку Фосс не убивал. С четверти двенадцатого и вплоть  до
той минуты, когда позвонил мужчина, назвавшийся Джоном X. Уотсоном, Карл
Дрю находился внизу, в главном зале, на глазах у  четырех  очевидцев,  в
том числе - двоих клиентов. Анита Принс с одиннадцати часов не  выходила
из мастерской, расположенной на верхнем этаже; кроме  нее  там  был  сам
Алек Галлент, две манекенщицы и  около  дюжины  служащих.  Эмми  Торн  в
одиннадцать двадцать приехала на заранее назначенную деловую  встречу  в
конторе на  Сорок  шестой  улице,  где  оставалась  в  присутствии  трех
свидетелей до без четверти двенадцать. А
   Флора Галлент  сидела  здесь  у  вас.  Все  железно,  комар  носа  не
подточит.
   - Очень ловко, - согласился Вулф.
   - Даже чересчур ловко, - кивнул Кремер. - Конечно, зуб на Бьянку Фосс
точили и другие, но,  судя  по  нашим  сведениям,  эта  четверка  стояла
особняком. Вне конкуренции. И у них всех...
   - А почему четверка? Самого Алека Галлента вы разве не считаете?
   - Хорошо, пусть тогда пятеро. Так вот, у них всех  имеется  алиби,  в
том числе и у  Алека  Галлента.  Если  ее  и  впрямь  убили  в  половине
двенадцатого. Так  что  давайте  исходить  из  того,  что  это  не  так.
Предположим, что убили ее раньше - в одиннадцать, например. Предположим,
что Флора Галлент вас надула и вы говорили вовсе не с  мисс  Фосс,  а  с
другой женщиной, которая только имитировала ее голос, а потом  разыграла
всю эту сцену со вздохом и прочими шумами, чтобы сбить  вас  с  толку  и
убедить в том, что вы и в самом деле слышали, как ее убили.
   Вулф приподнял брови.
   - А труп тем временем уже лежал на полу?
   - Разумеется.
   - Тогда вы не много выигрываете. А кто сыграл роль мисс Фосс? Ведь  у
остальных подозреваемых тоже есть алиби на одиннадцать тридцать.
   - Да, я понимаю. Но всего в фирме  работают  девятнадцать  женщин,  и
любая из них, которая  не  способна  совершить  убийство,  вполне  могла
согласиться на то, чтобы помочь замести следы,  после  того  как  Бьянку
Фосс убили. Так мне кажется.
   Вулф скорчил гримасу.
   - Очень уж хитроумно, мистер Кремер. Если предположить, что  убийство
совершила  Флора  Галлент,   то   преступление   было   спланировано   с
поразительной тщательностью. Вчера утром мисс Галлент позвонила  нам,  и
мистер Гудвин назначил ей  встречу  на  сегодня,  на  одиннадцать  утра.
Неужели она убила мисс Фосс, оставила кого-то караулить труп,  помчалась
сюда и надоумила меня позвонить по телефону мисс Фосс? Мне кажется,  что
это притянуто за уши.
   - А я и не говорил, что убийца - Флора Галлент, - возразил Кремер, не
желая отступаться. - Это мог быть кто угодно из них. Он или она вовсе не
обязаны были знать, что вы позвоните по ее номеру. Возможно, убийца  сам
хотел  позвонить,  чтобы  засечь  время,  когда  случилось  убийство,  в
присутствии свидетелей; ваш же звонок просто сыграл им на руку,  и  тот,
кто сторожил тело, разыграл эту комедию. Я готов придумать дюжину версий
того, как это могло случиться. Черт побери, я и сам  прекрасно  понимаю,
что это кажется притянутым за уши. Но я вовсе не прошу, чтобы  вы  лезли
вон из кожи и ломали над этим голову. Вы, должно быть,  уже  догадались,
почему я завел этот разговор.
   Вулф кивнул.
   - Думаю, что да. Вы хотите,  чтобы  я...  и  мистер  Гудвин  еще  раз
подумали и обсудили  то,  что  слышали  собственными  ушами.  Вы  хотите
узнать, уверены ли мы в подлинности этих звуков. И если нет, то согласны
ли вы допустить, что нас пытались одурачить.
   - Да. Совершенно точно.
   Вулф потер костяшкой пальца нос и зажмурился.
   Потом открыл глаза и посмотрел на инспектора.
   - Боюсь, что бессилен вам помочь, мистер Кремер.
   Если  нас  хотели  обвести  вокруг  пальца,  то  проделано  все  было
мастерски.  Слушая  по  телефону,  я  даже  не  заподозрил,   что   меня
разыгрывают. Разумеется, как только я узнал,  что  эти  звуки  позволили
точно засечь время убийства, то  сразу  подумал,  что  дело  может  быть
нечисто, но по существу мне добавить нечего. Арчи?
   Я помотал головой.
   - Мне тоже. - И добавил, обращаясь к Кремеру:
   - Вы читали мои показания, а там ясно изложено: я предположил, что ее
ударили, она упала и зацепила телефонный аппарат,  который  свалился  на
пол.  Менять  собственные  показания  я  не  стану.  Перечитайте   отчет
повнимательнее. Там сказано, что она как бы пыталась закричать, но  крик
перерос в стон. Словно она что-то увидела и хотела вскрикнуть, но в этот
миг ее ударили, и из груди невольно вырвался стон. Звука удара мы  бы  в
этом случае и не могли услышать. От удара  мраморной  глыбой  по  голове
много шума не бывает. Теперь о вашем предположении, что убить  ее  могли
на полчаса раньше. Я - или Джон Уотсон - перезвонил сразу же, а Карл Дрю
беседовал со мной шесть-семь минут спустя, следовательно, он или  кто-то
другой видели тело не больше, чем через пять минут после  того,  как  мы
услышали стон. Оно еще дергалось? Или хотя бы - шевелилось?
   - Если верить Дрю, то  нет.  С  такой  удавкой  на  шее  особенно  не
подергаешься.
   - А что сказал врач?
   - Он приехал в две минуты первого.  Если  бы  вокруг  раны  запеклась
кровь, он определил бы время убийства точнее, но крови совсем  не  было.
Так что он нам не пом