редметы, отстоящие  от нас футов  на тридцать. Пройдя второй
перекресток, мы  повернули влево,  потом еще  раз  влево  и  вскоре вышли на
проселочную дорогу, испещренную выбоинами.  Дома остались позади, но впереди
на фоне неба вырисовывался темный силуэт, и я спросил  у Вулфа, знает ли он,
что это за сооружение.
     - Мельница. Машина ждет нас там.
     Мне бы его уверенность,  подумал  я. Впрочем, Вулф не ошибся.  Вскоре я
уже  и сам  различил  и мельницу, вокруг которой  высились  штабеля досок  и
поленницы,  и  стоявшую  на  обочине  машину. Когда мы  подошли вплотную,  я
разглядел,  что это старенький седан-"шевроле", причем внутри никого не было
Я потрогал капот - теплый.
     -  Какого черта? - спросил я.  - Куда  делся шофер? У  меня нет местных
карт.
     -  Придет,  -  сказал  Вулф. Он  уже  открыл заднюю  дверь  и  принялся
втискиваться внутрь. - Нас будет четверо, так  что тебе придется сесть рядом
со мной.
     Я запихнул рюкзаки под заднее сиденье, стараясь не отдавить Вулфу ногу,
но сам залезать в машину не  спешил.  Освободив  руки, я с трудом боролся  с
искушением  зажать в одном кулаке "кольт",  а во  втором  "марли". В итоге я
пошел на уступку самому себе и переложил "кольт" в боковой карман.
     Первым  подоспел  Данило.  Заслышав шаги, я оглянулся и увидел,  как он
приближается  по дороге. Данило  молча  миновал  меня,  заглянул  в  машину,
перекинулся  несколькими  фразами  с  Вулфом,  потом  повернулся и  произнес
какое-то  слово,  похожее  на  "Стефан". Тут  же откуда-то  с  неба спрыгнул
человек (как оказалось, он прятался на поленнице), который, должно быть, все
это время  наблюдал за нами. Насколько я мог видеть в темноте,  Стефан (если
это  и впрямь  был  он) уступал мне в росте,  но был плотного телосложения и
широкоплечий, с вытянутым узким лицом. Он забрался в "шевроле", который явно
знавал лучшие годы, и  запустил мотор. Я сел рядом с Вулфом, а Данило уселся
спереди.
     Про первые три  мили или пять километров, что  мы протряслись  по этому
жуткому тракту, рассказать мне  вам нечего -  тьма была  хоть глаз выколи. В
конце концов я не выдержал и обратился к Вулфу:
     - Если вы велите этому молодчику остановиться я готов вылезти  и дальше
тащиться за вами пешком.
     Я ожидал, что  Вулф  промолчит, но он ответил.  Голос прерывался всякий
раз, когда седан проваливался в очередную яму.
     -  Главные трассы ведут из Подгорики на  юг  и на север. Это  же просто
дорога в никуда.
     Опять Подгорика!  Стефан  наконец соблаговолил включить фары,  и при их
свете я  разглядел то, что Вулф только что назвал дорогой, будь даже она вся
залита  неоновым  светом, машина не  проваливалась  бы реже.  Примерно  милю
спустя  тракт  пошел  в гору, извиваясь, как змея. Вулф сообщил,  что мы уже
едем вдоль Сийевны - я и сам уже время от  времени различал справа от машины
белеющие взвихрения стремительной горной  речки, но мотор  ревел так громко,
что  заглушал шум потока. Я припомнил, как однажды вечером после ужина Марко
с  Вулфом вспоминали,  как удили форель, причем  Марко  божился, что выловил
рыбу длиной  в  сорок сантиметров - я перевел их  в дюймы и получил аж целых
шестнадцать.  Я  повернул голову и спросил  Вулфа, не здесь ли случилось  то
памятное событие, и Вулф ответил,  что да, мол,  именно на  берегу  Сийевны.
Однако голос его прозвучал так, что от дальнейших приставаний я воздержался.
     Дорога постепенно  сужалась, а  уклон становился  все круче,  и  вскоре
Сийевна  исчезла  -  во  всяком случае,  различить ее очертания мне  уже  не
удавалось.  Стефан  уже  переключился  на  вторую  передачу  и ехал довольно
медленно, поскольку повороты  следовали  все чаще и чаще  и преодолевать  их
приходилось с повышенной  осторожностью. Воздух ощутимо  посвежел, а кусты и
подлесок окончательно исчезли,  так что нас окружали теперь только абсолютно
безжизненные голые скалы. Я уже начал было думать, что Вулф в детстве обитал
в орлином гнезде, когда внезапно впереди открылось довольно широкое и ровное
пространство, а невдалеке, в каких-то пятидесяти футах от  нашего "шевроле",
возникло  каменное  строение.  Стефан резко затормозил,  и машина  с толчком
остановилась. Я как раз пытался убедить себя в том, что перед нами и в самом
деле дом, а не причудливая скала, когда Стефан выключил фары, и нас окружила
тьма.
     Данило что-то сказал на своем тарабарском языке, и мы выбрались наружу.
Я  прихватил  рюкзаки.  Стефан зашагал  к  дому,  но вскоре  вернулся,  неся
канистру, приподнял  капот, открутил  крышку радиатора и залил  внутрь воду.
Потом залез  в машину,  которая с визгом и скрежетом  развернулась и укатила
прочь.
     Вулф заговорил:
     - Арчи, дай мне, пожалуйста, мой рюкзак.

11

     Если  верить фосфоресцирующему циферблату  моих наручных часов,  то  до
Йосипа  Пашича мы  добрались в восемнадцать минут  четвертого.  Ни тогда, ни
после я  так и  не уразумел, каким образом Вулфу удалось выбраться  живым из
этой передряги. Конечно, крутых утесов нам покорять не пришлось - как-никак,
то, по  чему  мы карабкались,  считалось  горной  тропой,  - но  даже  я  на
последних  трехстах ярдах раз  пятьдесят  помогал  себе и руками. Данило вел
себя как истый  джентльмен. Хотя  он передвигался  в  темноте с легкостью  и
проворством горного козла, всякий раз, как мы отставали, он останавливался и
терпеливо поджидал, пока вскарабкается Вулф. А  вот у меня такого  выбора не
было. Я держался за спиной шефа,  и в том случае, если бы Вулф сорвался,  он
бы неминуемо увлек меня за собой.
     Поскольку  разговаривать  не  возбранялось,  во время остановок  Данило
давал Вулфу дополнительные наставления,  которые  Вулф любезно переводил для
меня, если успевал  отдышаться. Оказывается, нас вели  вовсе не к настоящему
тайнику,  а  к  ложному, устроенному  для отвода глаз.  Оружие  и боеприпасы
переправили  в другое, более безопасное  место, а  старый,  брошенный тайник
остался   охранять   сам   Пашич  с   пятью  преданными   людьми.  Судя   по
разведывательным данным, нападения можно было ждать со дня на день.  Мне это
поначалу  показалось диким:  полдюжины вооруженных до  зубов бойцов охраняют
пустой  склад и ждут, пока их  прикончат, но потом,  попав на место, я сумел
лучше понять, что ими движило.
     Мы еще продолжали восхождение - по меньшей мере,  это относилось ко мне
с  Вулфом,  -  когда  Данило  остановился  и  кого-то  окликнул. Ему  тотчас
ответили. Данило сказал:
     -  Это  я.  Со  мной  еще  двое,  но я подойду  один.  Можешь посветить
фонариком.
     Нам  с  Вулфом пришлось  ждать там,  где мы  оставались. Наконец Данило
позвал нас, а сверху тропу осветил яркий луч фонаря.
     Когда мы  поднялись  на неширокий уступ, я увидел в стене скалы зияющую
темную пасть  - вход в пещеру. Перед пещерой  стоял Данило, а  рядом  с  ним
незнакомец,  которого Данило представил  как Йосипа Пашича. В  свою очередь,
Данило представил нас Пашичу, назвав нас  подлинными именами - Ниро Вулфом и
Арчи Гудвином. Очевидно, он не мог сказать своим друзьям, что  привел  к ним
Тоне Стару с сыном Алексом, да еще и оправдать наш интерес к Карле. Руку нам
Пашич не протянул, как,  впрочем, и Вулф, который  вообще страдает аллергией
на  рукопожатия. Данило сказал, что он уже объяснил Пашичу, кто мы такие и с
какой целью пожаловали.  Вулф в ответ  сказал, что хотел бы присесть. Данило
ответил, что  в  пещере  есть  одеяла, но сейчас  на них спят  его  люди.  Я
почему-то подумал, что окажись на месте его людей я, я спал бы под одеялами,
а не на них. Холод пробрал меня уже до костей.
     - Черногорцы сидят прямо на камнях, - произнес Пашич.
     Так мы и  поступили,  рассевшись по  камням полукругом. Пашич  выключил
фонарик.
     - Мне нужно  только одно, - произнес Вулф. - Я  хочу выяснить, кто убил
Марко Вукчича. Он был моим самым старым другом.  В детстве мы  с  ним любили
лазить по этой пещере. Данило говорит, что вам не известно, кто убил Марко.
     - Это правда. Я не знаю, кто убийца.
     - Но девять дней назад вы доставили Данило послание от Карлы, в котором
говорилось, что убийца находится здесь.
     - В послании речь шла совсем о другом.
     -  Но смысл был такой. Послушайте, мистер Пашич, я не  собираюсь мучить
вас расспросами. Мне нужно  только получить от вас  как  можно более  полные
сведения об этом послании и о том, что с  ним связано.  Данило может за меня
поручиться.
     - Карла была его дочерью, - подтвердил Данило. - Он имеет право знать.
     - Знавал я одного мужика, у которого тоже была дочь, - хмыкнул Пашич. -
Только она заложила его полиции.
     - Тут дело другое, Йосип. Я сам привел  его  сюда. Или ты  уже и во мне
сомневаешься?
     Как  я ни  старался, разглядеть Пашича мне  не удавалось.  Он был всего
лишь  расплывчатым  пятном в темноте - крупный, повыше  меня, голос  резкий,
озабоченный. Мне показалось,  что от него разит  потом, но,  принюхавшись, я
понял,  что  запах  идет  от  меня  -  я  совершенно  взмок от  непривычного
скалолазания.
     - Что ж, - произнес Пашич, - случилось следующее. Карла  приехала домой
- это большой дом у дороги, который вы видели.
     - Знаю, - прервал его Вулф. - Я в нем родился.
     -  Да,  мне  уже  сказали.  Мы  не  знали,  что  она  приедет,  нас  не
предупредили. Она хотела поговорить с Данило, и я за  ним сходил и  привел к
ней. Они проговорили весь день. О чем они говорили, мне неизвестно.
     -  Я  сказал тебе, о  чем  мы  говорили, -  вмешался Данило. -  Главным
образом, речь  шла о том,  что Карле удалось выяснить у Марко, что среди вас
затесался шпион, и она пыталась  выяснить, кто это. В  нашем обществе, как в
любом другом движении, могут быть шпионы, но, по словам Марко, этот лазутчик
приближен к самым сокровенным тайнам. Карле нужно было поговорить  с кем-то,
кого она знала, и ее выбор пал на меня. Как я тебе уже  говорил, помочь я ей
не успел. Вот и все.
     - Да, я знаю, после  твоего ухода, мы тоже  с ней разговаривали. И тоже
безрезультатно. Она никому из нас не доверяла и поплатилась за это жизнью. -
Пашич повернул голову в сторону Вулфа. - Она решила сама разоблачить шпиона,
в одиночку. Поскольку вы здесь родились, вам должно быть известно, что всего
лишь  в двух  километрах отсюда проходит албанская граница, а  прямо  за ней
находится старая римская крепость.
     - Разумеется. Я гонялся в ней за летучими мышами.
     - Сейчас там уже не  осталось летучих мышей. Албанцы, которых постоянно
понукали русские, вычистили крепость и устроили  в  башне сторожевой пост, с
которого держат границу под наблюдением. Одно время там держали целый взвод,
сейчас же там не бывает больше  полудюжины. Я сказал  Карле, что если  к нам
затесался вражеский агент, который работает на русских, албанцам должно быть
про это известно и  они наверняка держат с ним контакт. Теперь я раскаиваюсь
в этих словах, потому  что  они-то и подтолкнули Карлу к этому безрассудному
поступку. Она решила, что сама придет в крепость  и  предложит  свои  услуги
албанцам. Как шпионка. Я уверил ее, что это не  просто опасно, но и  нелепо,
но она меня не послушалась. Тем  более что, насколько она знала, я  тоже мог
оказаться шпионом.
     - И она пошла, - сказал Вулф.
     - Да. Рано утром в воскресенье.  Удержать я ее не смог, но мы кое о чем
уговорились. Я достаточно неплохо изучил крепость.  В ней  есть, где спать и
где  готовить,  но  вот канализация  полностью  отсутствует. Для отправления
естественных  надобностей у них  приспособлена крохотная комнатенка,  скорее
даже келья, в которую не проникает дневной свет - в ней нет окон.
     - Знаю
     - Вы, кажется, все знаете. Только в ваше время там, наверное, не стояла
деревянная скамья с прорубленными в ней дырами.
     - Нет.
     - А теперь стоит. Я рассчитывал на то, что если Карле разрешат свободно
передвигаться, в эту клетушку она  попадет наверняка. В нескольких метрах от
уборной по другую сторону коридора расположена другая комната, внешняя стена
которой обрушилась, и  поэтому комната не  используется - впрочем,  вам  это
тоже известно.  Мы уговорились,  что  вечером в девять часов  я  приду в эту
комнату,  а  Карла пройдет  мимо нее в уборную.  А  дальше - как  получится.
Решать должна была сама  Карла.  Мы также  договорились,  что  если  она  не
придет, то я попытаюсь сам выяснить, что ей помешало.
     Пашич прокашлялся и продолжил:
     - Вскоре  после  ее ухода - вернее, сразу, буквально по  ее пятам  -  я
выслал  своего  человека,  Стана  Косора   с   биноклем.  Бинокль,   кстати,
замечательный  -  все,  что  присылал  нам  из  Америки Марко  Вукчич,  было
отменным. Так  вот, Стан Косор занял  удобный наблюдательный пост на вершине
горы  и провел там целый день.  Сейчас он спит в пещере,  но утром вы можете
сами поговорить с ним, если захотите. Ничего мало-мальски примечательного он
не  увидел.  Никто  в крепость  не  приехал и,  самое главное,  никто ее  не
покидал. Меня  просто интересовало,  не  увезли ли они Карлу  в  Тирану,  до
которой  от крепости всего  полторы  сотни километров. Я рассказываю вам все
так подробно, потому что вы сами попросили...
     - Да, - прервал его Вулф. - Рассказывайте дальше.
     -  Кроме Стана Косора со мной здесь еще четверо. В воскресенье вечером,
едва стемнело, мы спустились по тропе к границе,  где нас встретил Косор. Он
сказал, что Карла находится  в крепости. Мы разулись  и дальше шли босиком -
не из-за  албанцев, которых и пушечным выстрелом не разбудишь, а из-за  пса,
который, как мы давно выяснили, с наступлением  темноты укладывался спать на
валуне  возле  тропы.  Я проделал крюк, чтобы  обойти  валун, и  подкрался с
подветренной стороны, чтобы пес меня не учуял. Я прирезал его, прежде чем он
успел  проснуться.  Бедняга даже тявкнуть  не успел. Потом  я приблизился  к
крепости  и  прислушался. Свет  горел  только в  четырех окнах,  из  которых
слышались голоса, и мне показалось, что один из голосов принадлежит Карле.
     Пашич приумолк, и мы погрузились  секунд на десять  в самую беззвучную,
пустую и давящую тишину, которую я когда-либо слышал. Затем он продолжил:
     -  После того,  как мы избавились  от  пса, дальше все  было  просто. Я
приблизился  к  проему в обрушившейся стене и пролез в ту  комнату,  где  мы
уговорились  встретиться.  Девяти еще  не было.  Я решил ждать до десяти,  а
потом, если  Карла  не  появится, сходить за  своими людьми и привести их на
выручку. Насчет албанцев мы не волновались - их было всего трое или четверо.
     Однако  долго  ждать  мне  не  пришлось.  Ровно  в  девять  в  коридоре
послышались шаги и  я, заглянув в щель,  увидел Карлу, которая приближалась,
держа в  руке маленький фонарик. Она  остановилась напротив  двери и шепотом
произнесла мое  имя.  Я  отозвался. Она сказала, что все в порядке  и что на
следующий день она рассчитывает  вернуться. После этого  она и передала  это
послание...
     -  Если  не  возражаете, - вмешался Вулф, - я хотел  бы знать ее точные
слова. Постарайтесь вспомнить.
     - Мне не нужно стараться. Дословно она сказала вот что: "Со  мной все в
порядке, не беспокойтесь. Завтра я, наверное, вернусь. Скажите Данило, чтобы
он  передал  Ниро  Вулфу,  что человек, которого  он ищет,  находится здесь,
неподалеку от горы.  Слышите?" Я ответил,  что да. Она  добавила: "Передайте
сегодня же вечером. Вот и все, мне пора возвращаться". Она пересекла коридор
и вошла в уборную. Конечно, меня так и распирало от желания  расспросить ее,
но  последовать за ней  я не мог. Не только  по соображениям приличия, но  и
потому, что  не  хотел  подвергать  ее  опасности. Я  вернулся к  остальным,
обулся, и мы двинулись в обратный путь.  Я сразу пошел в Подгорику и передал
Данило все, что узнал от Карлы. Это то, что вы хотели знать?
     - Да, благодарю вас. И больше вы ее не видели?
     - Живой уже нет. Вчера утром мы с Данило нашли ее тело.
     Я бы тоже хотел задать вам несколько вопросов.
     - Пожалуйста.
     - Мне сказали,  что вы  классный сыщик, который  в состоянии  раскусить
любую загадку.  Как по-вашему, я виновен в смерти  Карлы?  Не могли  ли  они
убить ее из-за того, что прирезал собаку?
     -  Это глупо, Йосип,  -  сухо произнес  Данило. - Я был  сам не в себе,
когда сказал это. Постарайся выкинуть мои слова из головы.
     - Он спрашивает мое мнение, - произнес Вулф. - Вот оно.  В смерти Карлы
повинны несколько людей, но  вам, мистер  Пашич,  корить себя не  в чем. Для
меня же  теперь ничего другого не остается,  как  утром самому отправиться в
эту крепость... Если я буду в состоянии идти, конечно.
     Вулф приподнялся  было, потом глухо застонал  и бессильно  опустился на
скалу, на которой сидел.
     -  Черт побери, я и встать-то не  могу. Данило, вы  не сможете одолжить
мне одеяло?
     Со  следующей  попытки  ему   все-таки  удалось  принять   вертикальное
положение.

12

     Продрог я почти до смерти.
     Одеял на всех не хватило. Должно быть, в том случае, если бы  тайник не
перенесли  в другое место, их бы хватило,  но  эта мысль меня  не согревала.
Пашич  уступил  свое  одеяло  Вулфу  и,  как  истый  горделивый  черногорец,
предложил вытащить из-под одного из спящих одеяло для меня, но я  отказался.
Через толмача, разумеется. Оставшееся до рассвета время я провел в мечтах об
этом одеяле. Вулф сказал, что мы находимся на высоте в пять  тысяч футов, но
он, безусловно, имел в виду метры, а не футы. Охапка соломы, которую любезно
выделил мне Пашич, совершенно отсырела, так  что, зарывшись в нее, я  вообще
промерз  до  костей. Впрочем, на  несколько  минут  я, должно быть,  все  же
задремал  - во  всяком случае я точно помню, что  видел  во  сне стаю собак,
которые тыкались в меня холодными и влажными, как лягушки, носами.
     Разбудили меня голоса. Продрав глаза, я увидел, что снаружи ярко светит
солнце.  Стрелки моих наручных часов  показывали десять минут девятого,  так
что замораживался я больше четырех часов. Лежа, я обдумывал  положение: если
я вконец  окоченел, то пошевелиться не смогу; если смогу - значит, не совсем
окоченел. Набравшись храбрости, я дрыгнул ногой, потом изогнул  торс, рывком
вскочил и засеменил к выходу из пещеры.
     Увы, оказалось, что  солнце еще до него не  добралось. Чтобы подставить
свой промерзший до позвоночника костяк  под солнечный  луч, мне  пришлось бы
спуститься по козьей тропе,  да еще потом свеситься с обрыва! Я же мечтал  о
том, чтобы  никогда больше  моя нога не ступала на эту мерзкую тропу.  И тут
меня осенило: ведь мы же и не собираемся возвращаться, а, наоборот -  пойдем
вперед, по направлению к римской крепости. Посетим  албанцев. Вулф  объяснил
мне это, прежде чем я успел смежить очи.
     - Доброе утро, - произнес Вулф. Он сидел на валуне в той же позе, что и
ночью.
     Если я изложу вам во всех подробностях, как мы провели последующий час,
вы  подумаете, что я вконец превратился в брюзгу, который видит в жизни одну
лишь изнанку. Но вот вам лишь некоторые факты, а дальше - судите сами. Итак,
солнце буквально извертелось и  взошло по  совершенно немыслимой траектории,
чтобы не обогреть  площадку перед пещерой. Во фляге  хранилась вода лишь для
питья, а  умыться  было нечем. Мне сказали, что  для  того,  чтобы  умыться,
достаточно  спуститься  по  козьей тропе до плато, а там  всего километр  до
ручья. Умываться я  не стал.  На  завтрак  нам  дали  хлеб (насмешка над тем
хлебом, которым угощала нас Мета), холодную кашу и банку американских бобов.
Когда  я  поинтересовался  у  Вулфа,  почему  бы  не  развести  костер и  не
вскипятить воду для чая, он ответил, что разводить костер нечем. Я оглянулся
и  понял,  что Вулф прав  - нас  окружали только  голые  скалы без  малейших
признаков  растительности или следов того, что  когда-то  ею являлось.  Одни
скалы и камни. Более того,  мне и словом-то перекинуться  было  не с  кем, в
противном случае хотя бы разговор