вать. Если это вас не устраивает, можете уйти.
     - Я хочу знать только одно - где он?
     - К этому я перейду. Но начну с самого начала. Девятнадцать дней назад,
в четверг утром двадцать пятого июля Филипп Броделл отправился...
     - К черту Филипа Броделла. - рявкнул Хейт - Мне нужно...
     - Замолчите!
     Жаль, что вы не слышали, каким тоном Ниро Вулф произнес это  слово. Оно
прозвучало  и вполовину  не  так громко, как  лай  Хейта,  но  тем  не менее
заставило того прикусить язык.
     - Я изложу все так, как считаю нужным, - жестко сказал Вулф. - Так вот,
в  четверг  утром  Филип  Броделл   отправился  на   прогулку   в  одиночку.
"Полюбоваться на Ягодный ручей" - сказал он Сэму Пикоку. Дойдя до ручья,  он
пошел вниз  по течению  -  или, наоборот,  Уэйд Уорти пошел отсюда  вверх по
течению. Впрочем, это неважно; важно то, что  Броделл увидел Уорти и опознал
в  нем  Карла Егера.  Причем,  Уорти  это  понял.  Возможно,  они  о  чем-то
поговорили, но это тоже неважно. Вернувшись с прогулки,  Броделл пообедал, а
потом прилег поспать.  На вопрос, почему он сразу не  позвонил в Сент-Луис и
не сообщил,  что  встретил  Карла Егера, ответа мы не  получим,  поскольку и
Броделла и Пикока уже нет  в живых. Встретив в три часа Сэма Пикока, Броделл
сказал, что  идет за черникой на Тетеревиную гряду, и рассказал о  том,  что
утром видел убийцу. В точности...
     - Доказать это вы  не можете, - прервал Хейт. - Пикок мертв. Я  не верю
ни единому вашему слову, да и никто не поверит.
     Вулф наклонил голову.
     - Мистер Хейт, вы производите впечатление  разумного человека только до
тех  пор, пока не раскрываете рот. Будь  у вас  хоть немножко мозгов, вы  бы
поняли, что  я собираюсь  выложить  на стол  все карты, так что попридержите
язык, пока не  увидите их. Так  вот,  какими словами обменялись  в  тот день
Уорти с Броделлом  и впрямь никто не узнает. Установить  это невозможно.  Но
есть много уже доказанных фактов.
     Доказано, например,  что Сэм  Пикок, узнав  о  смерти  Броделла,  сразу
заподозрил, что убийство совершил Уэйд  Уорти.  Мои слова может  подтвердить
мистер Джессап,  окружной  прокурор. Он  получил  эти  сведения  от  молодой
женщины, которая содержится в данное время под домашним арестом. Я...
     - Где она? Как ее зовут?
     - Спросите  мистера Джессапа. Я вам  ничего про нее не скажу; узнайте у
него. Не доказанным остается одно: какую выгоду пытался извлечь Сэм Пикок из
сведений или подозрений, которыми располагал. Напрашивается, конечно, что он
хотел  шантажировать  Уорти-Егера, но  молодая женщина отрицает  это. Есть и
другие  предположения.  Возможно, Сэм Пикок  затеял  опасную  игру,  надеясь
самостоятельно разоблачить убийцу. Или же настолько ненавидел мистера Грива,
что хотел утаить эти  сведения от правосудия. Кстати, говоря о  правосудии -
если бы вы,  мистер Хейт, хоть раз по-настоящему допросили  Сэма Пикока, что
вы были обязаны  сделать  как представитель  законности,  мистер  Гудвин уже
давно вернулся бы в Нью-Йорк, а мне не пришлось бы лететь сюда.
     Он повернул руку ладонью кверху.
     - Но, увы.  Какую бы игру  ни затеял Пикок, своей цели он не добился. В
субботу  вечером  он встретился  с Уорти  - и погиб.  Думаю, что  Уорти  сам
назначил встречу в машине. Он в ней приехал и знал, что она стоит в темном и
безлюдном месте.
     - Значит, он убил двоих? - вмешался Шварц.
     Вулф кивнул.
     -  Да,  вам  не  повезло.  Теперь власти Монтаны не  отдадут его  штату
Миссури.
     - Если власти Монтаны сумеют  его  задержать. Вы его видели четыре часа
назад?
     - Да. Мы вместе завтракали. Я был в затруднении. Я знал о вашем приезде
и  о том,  что сюда вас доставит шериф. В течение  шести  дней я пользовался
гостеприимством мисс Роуэн; мистер Гудвин же жил под одной  крышей с убийцей
еще дольше. Даже представить, что одного из гостей мисс Роуэн арестуют на ее
глазах и наденут на  него наручники, было для меня немыслимо. Тем более, что
ответственность за это несем мы - ведь именно мы с  мистером Гудвином вывели
убийцу  на  чистую  воду.  Пришлось  прибегнуть  к  уловке.  За завтраком  я
рассказал, что в фотографии одного из гостей  штата Монтаны опознали убийцу,
Карла  Егера,  и  что  сюда  вылетает  полицейский  из  Сент-Луиса.  Затем я
предложил, чтобы мисс  Роуэн  и другие женщины сходили на рыбалку, что они и
сделали. Я хотел, чтобы к вашему приезду их здесь не было.
     Вся троица так и пожирала Вулфа глазами. Первым не выдержал Хейт:
     - Так где же Уорти? - выпалил он.
     -  Не  знаю.  Мы с  мистером Гудвином  вышли  на  свежий воздух,  чтобы
обсудить положение,  а когда вернулись,  Уорти уже не было. Должно быть,  он
выбрался с черного хода преодолел вброд...
     -  Ах, вы жирный... Это вы выйдете отсюда в наручниках! Вместе  с вашим
Гудвином!
     - Нет, мистер Хейт.  У  меня есть  предложение. Мистер  Гудвин отомкнет
дверь,  вы  войдете в дом  и  позвоните мистеру  Джессапу.  Он  позволил нам
поступить  именно так в  знак  признательности  за услугу,  оказанную  штату
Монтана  мной и мистером  Гудвином.  Он распорядился, чтобы с девяти  утра в
определенных местах были  выставлены полицейские посты. Не знаю, сколько их,
но должно быть достаточно, чтобы Уэйд Уорти, он же Карл Егер не ушел далеко.
Убежден, что в настоящее время он уже  задержан. Так  что, позвоните мистеру
Джессапу.


Глава 15

     Так уж заведено,  что книга должна кончится эффектно. На сей раз так не
получится.  Но  вовсе  не  из-за  убийства  и  не  из-за  рыбы.  Егера-Уорти
полицейские доставили  в контору  Джессапа живым и невредимым, а наши  милые
дамочки наловили столько форели, что, даже учитывая аппетит Вулфа, ее должно
было хватить с лихвой.
     Увы, я  не мог разделить всеобщую радость. Мне предстояло сказать Лили,
что  всю  затею с книгой ей  придется начать  с самого начала. Найти другого
автора и усадить его за работу. Ужас. Я решил отмучиться побыстрее и не стал
откладывать  неблагодарную  миссию  в  долгий  ящик.  Дождавшись,  пока Лили
уединилась в своей комнате, я подошел к ее  двери, постучал, вошел и  сел на
стул. Лили сидела у окна, расчесывая волосы.
     - Есть новости, - сказал я. - Хорошие и плохие. К сожалению...
     Впрочем, какого черта!  Почему вы должны терпеть  такое занудство?  Вот
вам  счастливый конец: Харвея Грива выпустили и он успел попрощаться со мной
и с Вулфом перед самым нашим отъездом в Хелену на следующее утро.




                                Рекс СТАУТ

                           В ЛУЧШИХ СЕМЕЙСТВАХ




                                    1

     В том, что миссис Рэкхем  договаривалась  о  встрече,  плотно  прижав
палец к губам, не было ничего удивительного. Что необычного может  быть  в
этом жесте, если люди попадают в такой  переплет,  когда  им  не  остается
ничего другого, как обратиться за помощью к Ниро Вульфу?
     Впрочем, в данном  случае  я  несколько  преувеличил  насчет  пальца,
поскольку мы беседовали с миссис Барри Рэкхем по телефону. Все дело было в
ее голосе, приглушенном и нервозном, к тому же она  без  конца  повторяла,
что вопрос у нее совершенно, ну совершенно конфиденциальный -  даже  после
того, как я клятвенно заверил, что мы вовсе не всякий раз спешим известить
прессу о том, что уговорились с  кем-то  о  деловом  свидании.  Заканчивая
разговор,  она  еще  раз  не  поленилась   напомнить,   что   предпочитает
переговорить с мистером Вульфом с глазу на глаз, так что, повесив  трубку,
я решил, что не лишним будет позвонить в банк мистеру Митчеллу, а также  в
"Газетт" Лону Коэну, чтобы аккуратно навести справки о возможном  клиенте.
Естественно,   главным   образом   меня   интересовало,   насколько    она
платежеспособна. Что  ж,  сведения  оказались  утешительными:  стоила  она
добрых четыре миллиона, а то и все пять. Ладно, пусть четыре, и пусть даже
Вульф выставит счет лишь на половину этой суммы, все равно  этого  хватит,
чтобы оплачивать мое  жалованье  (а  я  являюсь  помощником  и  доверенным
секретарем Вульфа, а также по совместительству назойливым  кусакой-оводом,
который не дает ему бить баклуши) в течение ближайших ста шестидесяти семи
лет; добавлю к тому же, что, постоянно проживая в доме Вульфа, я имею  еще
и стол и крышу над головой. Так что, как ни крути,  я  буду  обеспечен  по
гроб жизни, если, конечно, она оценит оказанные ей сыскные  услуги  в  два
миллиона.
     А она вполне могла позволить себе такое, судя по ее виду и  поведению
на следующее утро, в пятницу, в 11:05, когда раздался звонок и я открыл ей
дверь. Рядом с ней на крыльце стоял какой-то мужчина, а она, метнув  рысий
взгляд на восток, потом на запад, оттеснила его плечом, резво проскочила в
дом, уцепила меня за рукав и заявила громким шепотом:
     - Вы не Ниро Вульф!
     В  тот  же  миг  она  отпустила  меня,  схватила  за  локоть   своего
провожатого, перетащила его через порог и громогласно повелела:
     - Зайди и закрой дверь!
     Ну точь-в-точь как герцогиня в лавке ростовщика.
     Я, правда,  всегда  считал,  что  герцогиня  должна  выглядеть  более
привлекательной.  Я  успел  как  следует  разглядеть  эту  парочку,   пока
развешивал взятые из рук мужчины пальто и шляпу. Выглядела  миссис  Рэкхем
парадоксально: все, что выше  шеи,  было  худым  и  костлявым,  а  ниже  -
наоборот, пышным и даже чересчур. На щеках, скулах и подбородке кожа  была
гладкая, туго натянутая, а вот  вокруг  рта  и  носа  разбегались  сеточки
морщин.
     Помогая ей снять меховое манто, я сказал:
     - Послушайте, миссис Рэкхем, вы ведь  пришли  посоветоваться  с  Ниро
Вульфом, не так ли?
     -  Да,  -  прошептала  она.  Потом  кивнула  и  громко  добавила:   -
Естественно.
     - Тогда перестаньте дрожать, если  можете,  конечно.  Мистеру  Вульфу
крайне неприятно, когда женщина дрожит: он может даже вбить себе в голову,
что вы собираетесь закатить истерику, и тогда никто на свете  не  заставит
его выслушать вас. Так что глубоко вдохните и постарайтесь  взять  себя  в
руки.
     - Ты в машине всю дорогу  дрожала,  -  добавил  ее  спутник  приятным
баритоном.
     -  Ничего  подобного!  -  отрезала  миссис  Рэкхем.   Не   дождавшись
возражений, она повернулась ко мне. - Это мой кузен, Кэлвин  Лидс.  Он  не
хотел, чтобы я приезжала к вам, но я тем не менее захватила его  с  собой.
Где мистер Вульф?
     Я указал на дверь, ведущую в кабинет, пошел, распахнул ее и провел их
внутрь.
     Мне до сих пор так и не удалось понять,  чем  руководствуется  Вульф,
решая, вставать ли ему на  ноги  или  нет,  когда  в  его  кабинет  входит
женщина. Если причины у него на то объективны, то они слишком  сложны  для
моего разумения, если же они личные, тогда их столько, что я даже не знаю,
с какой начинать. На сей раз Вульф не счел нужным  даже  слегка  привстать
из-за стола в углу возле окна, а довольствовался сухим кивком  и  каким-то
невнятным  бормотанием  в  ответ  на  представления.  В  первый  миг   мне
показалось, что миссис Рэкхем смотрит на него с укоризной  за  его  дурные
манеры, но потом я сообразил, что она попросту  остолбенела,  не  в  силах
воспринять, что он такой необъятный и толстый. Я-то уже настолько привык к
размерам его туши, что стал потихоньку забывать о  том,  как  это  зрелище
поражает людей, которые видят Вульфа впервые.
     Он ткнул большим пальцем в направлении красного кожаного кресла перед
столом и буркнул:
     - Садитесь, мадам.
     Она приблизилась и села. Я тоже уселся за  свой  стол,  стоявший  под
углом к столу Вульфа. Кэлвин Лидс, кузен, присаживался дважды, сначала  на
кушетку у двери, а потом на стул, который я к нему  придвинул.  На  первый
взгляд я бы рискнул предположить, что и он, и миссис Рэкхем  появились  на
свет одновременно с двадцатым веком, хотя кузен, возможно,  был  чуть-чуть
постарше. Кожа на его грубоватом лице казалась задубевшей, волосы, некогда
темные, изрядно поседели, но при своем среднем росте и  весе  он  сохранял
вполне приличную резвость и живость. Он уже успел оглядеться по сторонам и
теперь выжидательно смотрел на кузину.
     Миссис Рэкхем обратилась к Вульфу:
     - Пожалуй, вам не просто гоняться за преступниками, не так ли?
     - Не знаю, - учтиво ответил он. - Я уже много лет этим не  занимался,
да и не собираюсь. За меня это делают другие.  -  Он  указал  на  меня.  -
Мистер Гудвин, конечно, и еще кое-кто, когда требуется. А что, вам надо за
кем-то гоняться?
     - Да. - Она замолчала. Уголки ее рта подергивались. - Думаю, что  да.
Если, конечно, это можно делать без огласки, скрытно...  Я  имею  в  виду,
чтобы никто об этом не знал. - Губы ее  опять  дернулись.  -  Мне  страшно
стыдно... в моем  возрасте,  впервые  в  жизни...  обратиться  к  частному
детективу по личному делу.
     - Тогда тебе не следовало приходить, - мягко сказал Лидс.
     - Тогда вы пришли слишком рано, - поправил Вульф.
     - Слишком рано? Почему?
     - Нужно было дождаться, пока дело не примет  для  вас  такой  срочный
оборот или не сделается настолько  серьезным,  что  вы  больше  не  будете
испытывать стыд, обращаясь ко мне, тем  более,  что  я  ценю  свои  услуги
весьма дорого. - Он покачал головой. - Слишком рано. Возвращайтесь тогда и
в том случае, когда поймете, что иначе нельзя.
     - Ты слышишь, Сара? - спросил Лидс, не слишком, впрочем, настойчиво.
     Не замечая его, она наклонилась и выпалила:
     - Нет, нет, я уже пришла. Я должна знать! Я должна знать о моем муже!
     Голова Вульфа резко дернулась, и он ожег меня испепеляющим  взглядом.
Я не отвел глаза и с достоинством ответил:
     -  Нет,  сэр,  это  не  так.  В  противном  случае  она  солгала.   Я
предупредил, что мы не беремся за  дела  о  супружеской  неверности  и  не
занимаемся слежкой за мужем и женой, но она заявила, что ее вопрос  совсем
в другом.
     Отвернувшись от меня, он воззрился на нее:
     - Желаете ли вы, чтобы мы установили слежку за вашим мужем?
     - Я... я не знаю. Не думаю, что...
     - Вы подозреваете его в измене?
     - Нет! Ни в коем случае!
     Вульф хрюкнул,  откинулся  на  спинку  кресла,  поерзал,  устраиваясь
поудобнее, и буркнул:
     - Расскажите обо всем по порядку.
     Подбородок миссис Рэкхем мелко задрожал. Она взглянула на Лидса.  Тот
вскинул брови и потряс головой, но не отрицательно, а как  бы  представляя
дело на усмотрение кузины. Вульф снова хрюкнул. Она посмотрела на  него  и
уныло пролепетала:
     - Я неврастеничка.
     - А я не психиатр, - огрызнулся Вульф. - И я сомневаюсь, что...
     Она оборвала его.
     - Я всю жизнь была неврастеничкой. Я росла в одиночку, без братьев  и
сестер, моя мать умерла, когда мне было три года, а  отец  не  уделял  мне
времени из-за моей отталкивающей внешности.  Когда  он  умер  -  мне  было
двадцать, - я плакала на похоронах... не потому, что он  умер,  а  потому,
что он воспротивился бы тому, чтобы я стояла в такой близости  от  него  -
при отпевании, по дороге на кладбище или возле могилы.
     Губы ее опять затряслись, но она уняла дрожь и взяла себя в руки.
     - То, что я рассказываю, тайны ни для кого не составляет, но я  хочу,
чтобы вы поняли, зачем мне понадобилась помощь. Я так  до  сих  пор  и  не
знаю, почему мой первый  муж  женился  на  мне,  так  как  он  был  вполне
обеспечен и хорошо стоял на ногах, но прошло совсем немного времени, и  он
уже не выносил одного лишь моего вида, так же, как  и  мой  отец.  Поэтому
я...
     - Это вовсе не так, Сара, - вмешался Кэлвин Лидс. -  Ты  просто  себе
внушаешь...
     - Вздор! - отмахнулась она. - Уж не такая  я  психопатка!  Поэтому  я
подала на развод, который он, по-моему, воспринял  с  радостью,  хотя  был
слишком хорошо воспитан, чтобы в том признаться, и я спешила покончить  со
всеми формальностями, чтобы скрыть от него свою беременность. Вскоре после
развода у меня родился сын,  и  это,  конечно,  кое-что  осложнило,  но  я
воспитывала ребенка одна... и он был мой, только мой, до тех пор, пока  не
пошел на войну. Он никогда  не  проявлял  ко  мне  неприязни,  даже  чисто
внешне, в отличие от моего отца или мужа. Он не  стыдился,  что  его  мать
такая уродина. Ему было хорошо со мной. Не так ли, Кэлвин?
     - Конечно, - заверил Лидс и, кажется, вполне искренне.
     Она согласно кивнула и умолкла, отрешенно глядя  прямо  перед  собой.
Потом вдруг вздрогнула, словно вспомнила про Вульфа:
     - Да, перед тем, как отправиться на  войну,  он  женился,  причем  на
очень пригожей девушке. Это неправда, будто я хотела, чтобы его избранница
походила на меня, но, естественно, я не могла не заметить, что  он  выбрал
мою противоположность. Аннабель просто писаная красавица. Я гордилась, что
она вышла за моего сына - это  уравняло  мои  счеты  с  другими  красивыми
женщинами, которых я встречала и знала. Она думает, что я ее ненавижу,  но
это неправда. Таких нервозных людей,  как  я,  нельзя  судить  по  обычным
меркам. Поймите меня правильно  -  я  вовсе  не  виню  Аннабель,  так  как
прекрасно знаю,  что  когда  из  Германии  пришла  весть  о  гибели  моего
мальчика, ее потеря была более велика, чем моя. Тогда он был уже  не  мой,
он принадлежал ей.
     - Прошу прощения, - вежливо,  но  решительно  вмешался  Вульф.  -  Вы
хотели посоветоваться со мной о вашем муже. Из ваших слов явствует, что вы
разведены, верно?
     - Нет, конечно! Я... - Она спохватилась. - Ох! Это же мой второй муж.
Я просто хотела, чтобы вы все поняли.
     - Попытаюсь. Давайте поговорим о нем.
     - Его зовут Барри Рэкхем, - она произнесла имя так, словно владела на
него авторским правом или, по меньшей мере,  получила  его  в  пожизненную
аренду. - Он играл в регби в Йельском университете, потом получил место на
Уолл-стрит и  оставался  на  бирже  до  самой  войны.  В  конце  войны  он
дослужился до  майора,  хотя  за  четыре  года  мог  достичь  и  большего.
Поженились мы в 1946 году - три года и семь  месяцев  тому  назад.  Он  на
десять лет моложе меня.
     Миссис Барри Рэкхем замолчала, не сводя глаз с  лица  Вульфа,  словно
ожидая комментария, но его  не  последовало.  Вульф  лишь  сделал  попытку
подстегнуть ее, глухо произнеся:
     - И потом?
     - Я думаю, - сказала она, словно сдаваясь, -  во  всем  Нью-Йорке  не
сыскать человека, который не был бы  уверен,  что  Барри  женился  на  мне
только из-за денег. Все  знают  больше  меня,  потому  что  я  никогда  не
задавала ему лишних вопросов,  а  он  единственный,  кому  это  доподлинно
известно. В одном я убеждена: он не испытывает неловкости, глядя на  меня.
Это я точно знаю, поскольку я очень ранима и очень страдаю из-за этого,  а
он с самого начала не питал ко мне неприязни. Конечно, он понимает, как  я
выгляжу, насколько я безобразна, но он же в этом не виноват и его  это  не
раздражает, даже...
     Она прервалась, и щеки ее вспыхнули. Кэлвин Лидс кашлянул  и  заерзал
на стуле. Вульф прикрыл глаза и через мгновение снова  раскрыл  их.  Я  не
отводил от нее глаз, чтобы она не подумала, что  меня  смутил  ее  девичий
румянец.
     Впрочем, ей было не до меня.
     - В любом случае, - продолжала миссис Рэкхем, когда ее щеки приобрели
прежний оттенок, - я все держу в своих руках. Дом записан на  мое  имя,  я
оплачиваю все счета и содержание машины и все прочее, но я не выделяю  ему
никаких средств - это мы нигде не оговаривали. Хотя порой мне кажется, что
это не совсем справедливо. Когда ему  требовались  деньги,  я  никогда  не
отказывала и  не  задавала  никаких  вопросов.  Во  всяком  случае,  почти
никогда. Но на второй год совместной жизни запросы его увеличились,  а  на
третий - возросли еще больше, и мне показалось, что это уже чересчур.  Три
раза я давала ему меньше денег,  чем  он  просил,  существенно  меньше,  а
однажды  вообще  наотрез  отказала  -  я  по-прежнему  ни  о  чем  его  не
расспрашивала, но он сам объяснил, зачем ему деньги и попытался  уг