о  воображения.
Единственное, что в ней было, это глаза. Темные, глубоко  посаженные,  они
горели каким-то скрытым огнем.
     - Считаю своим долгом сказать  вам,  -  сообщила  она  низким  ровным
голосом, - что я  вовсе  не  хотела  сюда  приходить,  но  мистер  О'Гарро
утверждал, что это совершенно необходимо. Я приняла твердое  решение,  что
никому ничего не скажу. Но если у вас есть что-нибудь мне сообщить,  то  я
слушаю.
     Вульф смотрел на нее, глаза его пылали гневом. Мне хотелось объяснить
ей, что это не имеет никакого отношения к ней  лично,  просто  ему  всегда
было больно видеть  любое  голодное  человеческое  существо  и  совсем  уж
непереносимо, если оно недоедало месяцами. Наконец он заговорил.
     - Как вы  понимаете,  миссис  Уилок,  я  представляю  интересы  фирмы
"Липперт, Бафф и  Асса",  которая  проводит  конкурс  для  компании  "Хири
продактс".
     - Да, мистер О'Гарро уже говорил мне об этом.
     - Я действительно собираюсь вам кое-что сообщить, правда, не  слишком
много. Во-первых, я имел беседу с одной из  конкурсанток,  мисс  Гертрудой
Фрейзи.  Возможно,  вам  известно,  что  она  является  основательницей  и
президентом лиги "За естественную женщину". Она сообщила мне, что в работе
над конкурсом ей помогают двести или триста членов ее  лиги,  что,  должен
заметить, не противоречит его правилам. Она, правда, не сказала  мне,  что
уже передала им по телефону стихи, которые вам раздали  вчера  вечером,  и
что там уже над ними работают, но было бы вполне логично предположить, что
именно так все и происходит. Не хотите ли вы что-нибудь сказать  по  этому
поводу?
     - Триста?! - сказала она.
     Вульф кивнул.
     - Но ведь это же нечестно. Это...  так  ведь  нельзя.  Вы  не  должны
позволять ей так поступать.
     - Но мы здесь совершенно бессильны. Что мы можем сделать, если это не
нарушает ни первоначальных правил конкурса, ни того,  что  было  оговорено
вчера вечером? Вот вам одна  из  сторон  той  странной  ситуации,  которая
создалась в связи с убийством Луиса Далманна.
     - Я должна встретиться с остальными, - мерцавший  в  глубине  зрачков
огонь начал выплескиваться наружу. - Мы этого не  допустим.  Мы  откажемся
работать с этими стихами. Мы настоим, чтобы нам раздали другие, когда  нам
разрешат вернуться домой.
     - Это как нельзя лучше устроило бы мисс Фрейзи. Она выслала бы ответы
раньше оговоренного срока и потребовала бы себе первый приз, а если бы она
его не получила, то подала бы в суд и скорее всего выиграла бы дело.  Если
вы хотите ее обойти, у вас есть более выигрышный путь. Попробуйте победить
ее, используя ее же собственное оружие. Ведь у вас,  наверное,  тоже  есть
помощники - ваш муж, ваши друзья, пусть они тоже приступят к работе.
     - У меня нет помощников.
     Она вся задрожала, сначала руки, потом плечи, и я уже, честно говоря,
подумал, что наш разговор закончен, но тут  она  выкинула  такое,  чего  я
сроду не видывал. В этом кабинете  случались  истерики  с  женщинами  всех
возрастов, типов и комплекций. Одних мне удавалось привести  в  чувство  с
помощью хорошего глотка бренди, другим требовалась  хорошая  пощечина  или
какое-нибудь другое физическое  воздействие,  третьих  приходилось  просто
выволакивать прочь, выдворив предварительно из кабинета Вульфа,  поскольку
он не переносил подобных сцен. Так что я уже встал со стула и направился к
ней, размышляя, какой из методов сработает на сей раз. Но она вдруг  взяла
и показала мне язык. То есть я только подумал, что она показала мне  язык,
на самом же деле она просто зажала его между зубов,  пытаясь  унять  таким
образом дрожь. Кончик языка у нее распух, напрягся, побагровел, но она все
продолжала изо всех сил давить на  него  зубами.  Это,  конечно,  было  не
слишком  эстетично,  но  достаточно  эффективно.  Она  перестала  дрожать,
разжала кулаки, расслабила и снова сжала пальцы, расправила  и  распрямила
плечи. Только потом она вернула язык в нормальное  положение.  Прежде  чем
возвратиться на свое место, у меня была мысль наградить ее  аплодисментами
за этот безукоризненно  сыгранный  спектакль,  но  потом  я  подумал,  что
женщина, которая способна за каких-нибудь десять секунд справиться с такой
истерикой, возможно, и не нуждается ни в каких аплодисментах.
     - Прошу меня извинить, - проговорила она.
     - Бренди, - приказал Вульф.
     - Нет-нет, - поспешно сказала она, - все уже  в  порядке.  Я  не  пью
бренди. Наверное, это оттого, что вы упомянули о помощниках. Дело  в  том,
что мне никто не помогал. Первые редели все было еще ничего,  потом  стало
труднее, потом стало действительно тяжело... я просто не знаю, как  я  все
это выдержала. Я сказала вам, что не хочу ничего говорить, но после  того,
что вы сообщили мне про  мисс  Фрейзи...  что  ей  помогают  целых  триста
женщин... Нет, я все-таки скажу. Мне тридцать два года, у меня двое детей,
мой муж бухгалтер, получает пятьдесят долларов в неделю. До  замужества  я
была школьной учительницей. Я много лет терпела, просто жила день за днем,
пока не увидела объявления об  этом  конкурсе.  И  я  решила,  что  должна
выиграть. У меня будет красивый дом и автомобиль, даже два,  у  меня  и  у
мужа, я куплю себе немного одежды и смогу послать мужа учиться, он  сможет
получить высшее образование, если, конечно, у него окажутся способности, и
получит повышение... В тот день,  когда  я  узнала  об  этом  конкурсе,  я
приняла твердое решение. С тех пор я живу только этим. Вы понимаете, что я
хочу сказать?
     - Да-да, - пробормотал Вульф.
     - Так что, когда мне стало трудно, мне не к кому было  обратиться  за
помощью, да даже если бы и было, мне бы тогда пришлось  поделиться  частью
выигрыша. Последние семь недель первого тура я почти не ела и не спала, но
самое плохое началось тогда, когда нам дали пять  стихов  и  всего  неделю
срока, это был полуфинал. Помню, я все боялась, что неправильно  ответила,
и не решалась отправить, а потом, уже  в  полночь,  побежала  на  почту  и
потребовала, чтобы они при мне поставили штемпель. И вы думаете, что после
всего этого я позволю  кому-нибудь  победить  нечестным  путем?  Когда  на
кого-то уже работают триста человек, а тебя даже не пускают домой?
     После того как я наблюдал этот номер с истерикой, я уже нисколько  не
сомневался, что если уж она на что-то нацелилась, то  никому  не  позволит
себя обойти, вне зависимости от того,  честными  или  нечестными  приемами
собирался воспользоваться ее соперник.
     - Конечно, это несправедливо,  -  согласился  Вульф,  -  но  все-таки
нечестным, во всяком  случае  с  юридической  точки  зрения,  это  назвать
нельзя. И потом, если уж говорить о нечестных методах, то нельзя забывать,
что  кому-то  в  голову  пришла  еще  более  дерзкая  идея,  чем  та,  что
осуществила мисс Фрейзи, - я имею в виду того, кто убил мистера  Далманна,
чтобы получить у него готовые ответы.
     - На эту тему я ничего говорить не буду,  -  заявила  она.  -  Я  так
решила.
     - В полиции, конечно, с вами этот вопрос уже обсуждали?
     - Да. Разумеется, обсуждали. Несколько часов подряд.
     - Понятно, они спрашивали у вас, что вы подумали вчера вечером, когда
мистер Далманн показал вам какую-то бумагу и сказал, что в ней  содержатся
ответы. Что же вы им на это ответили?
     - Я не хочу говорить на эту тему.
     - Именно так вы ответили и в полиции? Что не намерены  обсуждать  эту
тему?
     - Нет. Тогда еще я так не решила. Я приняла это решение позже.
     - После того, как с кем-то проконсультировались?
     Она помотала головой.
     - С кем же мне консультироваться?
     - Ну, не знаю... Может быть, с адвокатом или с мужем по телефону.
     - У меня нет адвоката. И я не стала бы звонить мужу, я  и  так  знаю,
что бы он мне сказал. Он считает, что я сошла с ума. В любом случае  я  бы
не смогла заплатить адвокату, ведь у меня совсем нет денег. Они оплачивают
проезд и проживание в гостинице, но ничего не дают на карманные расходы. Я
опоздала на встречу с вами, потому что села не на тот автобус. Нет, я ни с
кем не консультировалась. Я приняла это решение самостоятельно.
     - Значит, полиции вы сказали,  что  подумали,  когда  мистер  Далманн
показал вам эту бумагу?
     - Да, сказала.
     - Почему же тогда не сказать это и мне? Уверяю вас, мадам, что у меня
нет иных интересов в связи с этим делом, кроме как  постараться  от  имени
моих клиентов обеспечить честное  и  справедливое  присуждение  призов.  А
этого,  согласитесь,  будет  весьма  трудно   добиться,   если   один   из
конкурсантов взял у мистера Далманна бумагу, в которой действительно  были
ответы. Вы согласны?
     - Да.
     - Правда, мои клиенты считают - более  того,  с  полной  уверенностью
утверждают, - что никаких ответов в этой бумаге не было и  Далманн  просто
блефовал. Отсюда следует,  что  тайна  ответов  по-прежнему  не  раскрыта.
Оспариваете ли вы это утверждение?
     - Нет.
     - Вы с ними согласны?
     - Да.
     - В таком случае вы, должно  быть,  сказали  в  полиции,  что,  когда
мистер Далманн показал вам бумагу, вы восприняли это просто как  шутку,  и
отсюда следует совершенно очевидный вывод: было бы  абсурдным  подозревать
вас в том, что вы отправились к  нему  на  квартиру  и  убили  его,  чтобы
завладеть этой самой бумагой. Таким образом, разумно было бы предположить,
что вы находитесь вне подозрений... Арчи, помнишь, ты звонил мне из  будки
на углу? Ты кого-нибудь заметил?
     - Да, сэр. Арта Уиппла. Помните, он еще был здесь  в  связи  с  делом
Геллера.
     - Расскажи об этом миссис Уилок.
     Я встретился с ней глазами.
     - Когда вы пришли, я прогуливался по улице и  заметил,  что  за  вами
следил сыщик из уголовной полиции. Я даже перебросился с ним  парой  слов.
Если вам захочется узнать его,  когда  вы  будете  уходить.  Дам  вам  его
приметы. Он примерно моей комплекции, слегка волочит ноги при ходьбе, одет
в темно-серый костюм и серую шляпу с загнутыми полями.
     - Он следил за мной?
     - Совершенно верно.
     Она перевела взгляд с меня на Вульфа.
     - Это что, правда? Они действительно следят именно за мной?
     Левая рука у нее задрожала, она поймала ее  правой  и  крепко  сжала.
Вульф  на  всякий  случай  закрыл  глаза,  возможно,  опасаясь   повторной
экзекуции с языком. Но она вдруг резко встала и спросила:
     - Можно мне воспользоваться вашей... ванной?
     Я  ответил  утвердительно,  встал  и  открыл  ей  в   ванную   дверь,
отгороженную  в  дальнем  углу  комнаты,  слева  от   моего   стола.   Она
приблизилась, прошла мимо меня и закрыла за собой дверь.
     Она пробыла там не меньше пятнадцати минут, и за все это время оттуда
не доносилось ни единого звука. Как и все внутренние стены первого  этажа,
стены ванной были звуконепроницаемы, но у меня очень тонкий слух, и даже я
не расслышал ни малейших звуков. Помню, я сказал что-то Вульфу, но в ответ
он только нахмурился. Через некоторое время он поднял голову  и  посмотрел
на стенные часы: они показывали без двадцати четыре. Затем он повторял это
каждые две минуты, ведь ровно в четыре он должен был отбыть  в  оранжерею.
До его  ухода  оставалось  всего  девять  минут,  когда  дверь  из  ванной
открылась, и она снова вернулась к нам.
     Она вошла и остановилась у стола Вульфа, прямо напротив него.
     - Прошу меня извинить, - проговорила она своим низким ровным голосом.
Мне надо было принять таблетки. В гостинице кормят  вполне  сносно,  но  я
просто не в состоянии ничего съесть. Я уже давно почти ничего  не  ем.  Вы
хотите сказать мне что-нибудь еще?
     - Молочные гренки,  -  мрачно  произнес  Вульф.  -  Мой  повар,  Фриц
Бреннер, делает их просто потрясающе. Присядьте.
     - Я не в состоянии проглотить ни кусочка. Правда.
     - Хорошо, тогда горячий бульон.  Домашний,  по  особому  рецепту.  Он
может быть готов через восемь минут. Я должен буду вас покинуть, но мистер
Гудвин...
     - Я действительно не могу. Я хочу вернуться в гостиницу и увидеться с
остальными, поговорить с ними насчет мисс Фрейзи... думаю, мне следует это
сделать... я  еще  обдумаю  все  как  следует  в  автобусе.  Все-таки  это
нечестно.
     Она потянулась, чтобы снять со спинки кресла свое пальто, я подошел и
помог ей одеться.
     Зная, какая в этот час давка в  автобусах,  я  решил,  что  "ЛБА"  не
разорится, если я дам ей доллар на такси, но она ни за что не  соглашалась
его взять, пока мне не удалось убедить ее, что это за счет фирмы. Когда я,
уже выпустив ее и заперев  на  цепочку  дверь,  обернулся,  то  заметил  в
прихожей Вульфа, открывавшего дверь своего лифта.
     - Ответы вы положили в сейф, - констатировал он.
     - Да, сэр, во внутреннее отделение. Я уже говорил  вам  по  телефону,
что там были Бафф, О'Гарро и Толбот Хири, но не  успел  сообщить,  что  он
подвез меня на такси и воспользовался этим, чтобы предложить мне  двадцать
долларов за возможность немедленно с вами увидеться. Я сказал ему...
     - Дословно, пожалуйста.
     Я пересказал  наш  разговор  дословно,  что  было  сущей  ерундой  по
сравнению с тем, что мне еще предстояло: ведь он  попросит  меня  дословно
пересказать ему все послеполуденные беседы с пятью или шестью людьми и  не
успокоится, пока  этого  не  получит.  В  конце  я  добавил:  "В  качестве
примечания хочу заметить, что Хири нипочем не выбить из меня мозги,  если,
конечно, он не найдет кого-нибудь, кто бы меня подержал. Кстати,  не  пора
ли выжать из этого фрукта немного сока?"
     - Нет, - ответил он, - с Хири можно  подождать,  -  вошел  в  лифт  и
закрыл за собой дверь, а я вернулся в кабинет. Меня ждали кое-какие мелкие
повседневные делишки, к тому же надо было еще  отпечатать  беседы  с  мисс
Фрейзи  и  миссис  Уилок.  Хотя  честно  говоря,  у  меня   не   сложилось
впечатления,  что  в  них  содержатся  какие-нибудь  факты   исторического
значения. Я ясно понимал, что Вульф только еще готовит удочки и для начала
баламутит воду, надеясь поднять со дна рыбку покрупней; в прошлом этот ход
не раз уже приводил к потрясающим результатам, но на сей раз, прикинул  я,
наш гений может и оскандалиться. Ведь их было пятеро, и вся эта  процедура
потребует уйму времени, а именно его-то у нас и не хватает. Все надо  было
закончить не позднее полуночи двадцатого апреля.
     Я уже наполовину покончил с записью беседы с мисс Фрейзи, когда  меня
прервал телефонный  звонок.  Когда  я  сказал:  "Контора  Ниро  Вульфа,  у
телефона Арчи Гудвин", мужской голос  ответил:  "Мне  нужно  поговорить  с
мистером Вульфом. Это Патрик О'Гарро".
     Они явно  нарушали  все  каноны.  По  правилам  ему  полагалось  дать
соответствующее распоряжение своей секретарше, та бы связалась со  мной  и
потратила бы минут пять, пытаясь уломать меня позвать к  телефону  Вульфа.
Единственное разумное объяснение, с моей точки зрения, было в том, что это
дело приняло для них настолько серьезный оборот, что они  пытаются  скрыть
даже от персонала, что обратились к услугам Ниро Вульфа.
     - Он сейчас  занят,  -  ответил  я,  -  и  если  я  оторву  его  ради
телефонного разговора, то из этого  ничего  хорошего  не  получится.  Если
хотите, я могу сыграть роль передаточного механизма.
     - Я хотел спросить у него, есть ли какие-нибудь результаты.
     - Если и есть, то только у него в голове. Он же сказал вам, что будет
докладывать о результатах сегодня поздно вечером. Он уже встретился с мисс
Фрейзи и миссис Уилок. Как там насчет остальных?
     - Да-да, я как раз поэтому и звоню. Сьюзен Тешер будет у вас в шесть.
Гарольд Роллинс в семь, а Янгер  прийти  не  сможет.  Он  сейчас  лежит  в
постели, в гостинице, у него  что-то  с  сердцем.  Они  отправили  его  на
"скорой помощи" прямо из районной прокуратуры. В больницу он  не  захотел.
Его смотрел мой врач, сказал, что ничего  серьезного,  но  он  полежит  до
завтра, пока его снова не посмотрит врач.
     Я пообещал передать все Вульфу и спросил, в каком номере  остановился
Янгер. Повесив трубку, я взял внутренний телефон и набрал номер оранжереи.
Через минуту послышался голос Вульфа:
     - Ну что еще?
     - Только что звонил О'Гарро. Одна придет в шесть, другой в семь, а  у
Филиппа Янгера прямо в кабинете у следователя начались перебои с  сердцем,
так что он сейчас в гостинице, лежит в постели. Не посидеть ли мне  у  его
изголовья?
     - К шести часам ты должен быть здесь.
     Я пообещал вернуться к этому времени, и связь прекратилась.
     Прежде чем уйти, мне предстояло решить для себя  небольшую  проблему.
Дело в том, что вот уже много лет, как я после одного пикантного инцидента
дал себе слово никогда  не  ходить  без  оружия  ни  на  какие  экскурсии,
связанные с расследованием дел об убийствах. Строго говоря, если следовать
букве нашего соглашения, это не было расследованием убийства. Наша  работа
состояла в том, чтобы  найти  вора.  В  конце  концов,  я  решил  не  быть
буквоедом, вынул из своего ящика кобуру, надел ее, взял  свой  "Марли-32",
зарядил его и сунул в кобуру. Потом вышел  в  прихожую  и  крикнул  Фрицу,
чтобы он закрыл за мной на цепочку дверь.



                                    6

     У меня были все основания подозревать,  что  дежурная  восемнадцатого
этажа в гостинице "Черчилль" слегка заупрямится, ведь ясно, что журналисты
уже  давно  выследили  наш  славный  квинтет  и  не  оставляли  его  своим
вниманием. Предвидя ее реакцию, я начал с того, что разыскал Тима  Эвартса
- первого помощника уполномоченного по безопасности в гостинице,  если  не
сказать просто местного сыщика, - по нашим прошлым делам за  ним  числился
небольшой  должок.  Он  тут  же  любезно  согласился  позвонить  ей,  взяв
предварительно с меня обещание не  разводить  в  гостинице  пожаров  и  не
обнаруживать там трупов. Дежурная с двух сторон  внимательно  изучила  мою
визитную карточку, бросила беглый взгляд на оригинал  и  жестом  показала,
что я могу идти.
     Комната 18-26 оказалась почти посредине  длинного  коридора.  Вокруг,
кроме горничной с полотенцами, никого видно не было, из чего  я  заключил,
что саму гостиницу сотрудники городских служб пока еще не наводнили. После
первого же стука в  дверь  комнаты  18-26  я  получил  приглашение  войти,
правда, не совсем внятное, открыл  дверь,  переступил  порог  и  сразу  же
понял, что фирма "ЛБА" весьма недурно относится к своим гостям.  Это  был,
судя  по  размерам,  пятнадцатидолларовый   номер   с   двумя   кроватями,
расположенными изголовьями к левой стене. На одной из  кроватей  я  увидел
всклокоченную швабру седых волос и больные глаза хозяина, он был  как  две
капли воды похож на журнальные фотографии страдающего с  похмелья  старины
Кинга Кола.
     Я подошел поближе.
     - Меня зовут Арчи Гудвин, - сообщил я ему. - Я  от  Ниро  Вульфа,  по
поручению фирмы "Липперт, Бафф и Асса". - Я заметил  стул  и  сел.  -  Нам
необходимо уточнить кое-какие детали в связи с конкурсом.
     - Дерьмо, - проговорил он.
     - Так дело не пойдет. Это не ответ. Тут одним словом не обойтись. Тем
более непонятно, к чему оно относится. Вы что, хотите сказать, что конкурс
дерьмо, или я, или еще что-нибудь?
     - Я болен, - он закрыл глаза, потом открыл их. - Завтра поправлюсь.
     - Вы что, настолько  плохо  себя  чувствуете,  что  вам  даже  трудно
говорить? Я вовсе не хочу наносить вред вашему здоровью. Я ведь даже не  в
курсе, насколько это все серьезно, перебои с сердцем.
     - Да нет у меня никаких перебоев. Так,  обычный  приступ  тахикардии.
Что тут может быть серьезного? Давно бы уже был на ногах, если бы не  одна
вещь - слишком много болтается вокруг всяких  дураков,  вот  в  чем  дело.
Плохое самочувствие, вызванное  тахикардией,  усилено  страхом,  тревогой,
нервным напряжением и мрачными опасениями, и все из-за этих дураков.
     Он приподнялся  на  локте,  дотянулся  до  придвинутого  к  изголовью
кровати столика