овине восьмого. Я рассказала обо всем в суде.
     - Знаю. Но мне нужны сведения из первых рук. Что она вам сказала?
     - Она  сказала,  что они с  Джерри, ее мужем,  пригласили  Тома и Фэнни
Ирвин  пообедать, а  потом пойти с  ними  в  театр, и  что  они с  Джерри  в
настоящий момент  в ресторане, а  Том  только что позвонил и  сказал, что  у
Фэнни болит голова, и она не сможет пойти с  ними в театр, поэтому он  будет
ждать  их в  вестибюле театра. Рита, это миссис  Аркофф,  пригласила меня. Я
согласилась.
     - Вы встретились с ними в ресторане?
     - Нет. Уже было  поздно, а мне еще надо было одеться. Я  встретилась  с
ними в театре.
     - В котором часу?
     - В половине девятого.
     - Они уже ждали вас там?
     - Да. Рита с Джерри. Мы подождали несколько минут Тома, потом  Рита и я
вошли  в зал, а Джерри остался в вестибюле подождать Тома. Рита посоветовала
ему оставить  билет  для Тома в кассе,  но он не захотел. Он сказал, что они
договорились встретиться в  вестибюле. Мы  с  Ритой не  хотели опаздывать  к
спектаклю. Давали "Жаворонка"  с Джули  Хэррис в  главной  роли,  жаль  было
пропустить начало.
     - Мужчины подошли потом?
     - Почти в самом конце первого акта.
     - В котором часу кончается первый акт?
     - Не знаю. Он довольно длинный.
     Вулф повернулся ко мне.
     - Арчи, ты видел эту пьесу?
     - Да, сэр. Примерно в четверть десятого. Может, в двадцать минут.
     - Ты видел ее, Сол?
     - Да, сэр. В двадцать минут десятого.
     - Точно?
     - Да, сэр. У меня вошло в привычку замечать такие вещи.
     -  Совершенствуй  хорошие  привычки.  Чем больше  ты  будешь  стараться
запомнить, тем больше твой  мозг сможет удержать. Разумеется, если он у тебя
есть.  За сколько минут  можно добраться  от дома 171 по Восточной Пятьдесят
Второй улице до этого театра?
     - После девяти?
     - Да.
     -  Если повезет, можно управиться  за восемь минут. Это как  минимум. А
так от восьми до пятнадцати минут.
     -  Миссис Моллой, меня  удивляет, что вы не  придали  столь любопытному
факту особого значения. Анонимный звонок в полицию  о выстреле был  сделан в
девять восемнадцать.  Полиция была  на месте происшествия в  девять двадцать
три. Даже если он  поджидал  их  прибытия,  а он,  вероятно, этого делать не
стал,  он  вполне мог  добраться до театра  к концу  первого  акта.  Вам  не
приходило подобное в голову?
     Она поглядела на Вулфа прищурившись.
     - Если я вас правильно  поняла, вы спрашиваете у меня, не приходило  ли
мне в голову, что Джерри либо Том могли убить Майкла?
     - Именно. Не приходило?
     - Нет! - она сказала это чуть громче, чем следовало, и  я надеюсь, Вулф
тоже понял, что она повысила голос не на него, а на  себя. Это не  приходило
ей  в  голову,  потому что  как только она, вернувшись домой  из театра в ту
январскую ночь, узнала, что ее мужа нашли с пулей в голове, а П.Х. с оружием
в кармане  пытался скрыться, она решила раз и навсегда, что это сделал он. И
это засело в ее мозгу, как кусочек свинца. Но она не собиралась признаваться
Вулфу. Вместо этого она сказала:
     - Но у Джерри  нет причин  его убивать.  И  у Тома тоже.  Зачем им? Они
сидели в баре напротив. Том пришел вскоре после того, как мы с Ритой вошли в
зал, и сказал, что ему необходимо выпить глоток. И они пошли в бар.
     - Кто из них говорил вам об этом?
     - Оба.  Они  говорили мне и Рите, а мы им  ответили,  что  они, похоже,
выпили не один глоток.
     Вулф нахмурил кустистые брови.
     - Вернемся немного назад. Ну, а почему мистер Аркофф не оставил билет в
кассе, вместо того чтобы ждать Тома в вестибюле?
     -  Не  та была  ситуация. Рита  не советовала ему это сделать, как  вы,
наверное, думаете, а приказала. Он не  любит, когда она ему приказывает, вот
она  и  приказывает.  -  Миссис  Моллой подалась  вперед в  своем  кресле: -
Послушайте,  мистер   Вулф,  если  все  обстоит  именно  так,  как  вы  себе
представляете, я все же  не совсем  виновата,  если с кем-то из моих  друзей
случилась  беда.  Мне  нет дела,  если  что-то случится с  ними или со мной,
потому что я,  можно  сказать, умерла.  Но  мне кажется, все  затеянное вами
бесполезно.  Даже если они и солгали, что были в баре, у них нет причины для
убийства.
     - Что ж, посмотрим,  посмотрим, - промурлыкал Вулф, - Однако, у кого-то
нашлись причины  убить Джонни  Кимза.  - Он взглянул на часы.  - Через  семь
минут ланч. Приглашаю вас и тебя, Сол,  тоже. Потом никуда  не уходи - вдруг
ты  потребуешься  мистеру Паркеру. Вы,  миссис Моллой, тоже  не  уходите. Вы
расскажете  мне все,  что  вам  известно о  ваших друзьях. А на шесть  часов
назначьте им встречу здесь.
     - Но я не могу! - 3апротестовала она. - На каком основании? Сейчас?
     - Вы же сами  сказали, что  вам  нет дела,  если с кем-то из них что-то
случится. Вчера утром Питер Хейз в беседе с мистером Гудвином использовал те
же  самые слова, что и вы. Он сказал, что  он, можно сказать, умер. Я думаю,
что вы оба...
     -  О, так  вы его видели? - воскликнула она, обращаясь ко мне. - Что он
сказал?
     - Свидание продолжалось  всего  несколько минут. Кроме  того,  что  он,
можно  сказать, умер,  почти  ничего,  -  сказал  я.  -  Он  сможет  сам все
рассказать, когда мы  закроем дело. -  Я повернулся к Вулфу:  - Мне придется
позвонить Пэрли. Что ему говорить?
     Вулф ущипнул себя за нос. Он, я  думаю, был уверен, что,  щипля себя за
нос, улучшает обоняние, ибо из кухни доносился слабый аромат сырных клецок.
     - Что мистер  Кимз  работал  вчера вечером  по моему заданию, расследуя
одно  конфиденциальное  дело,  но мне  неизвестно, с  кем  он виделся  перед
смертью.  Разумеется,  мы  поставим  его в  известность,  как  только узнаем
что-либо определенное. Я хочу успеть поговорить с теми людьми раньше него.
     Когда я взялся за телефон, вошел Фриц и объявил, что ланч на столе.

10

     Не так давно  я  получил письмо от одной  особы, прочитавшей кое-что из
написанного  мной о деятельности Ниро Вулфа. Так вот, она спрашивает, почему
я  настроен против  семейной  жизни.  Ей  двадцать  три года,  и  она  хочет
попробовать себя  в семейной жизни. Я  написал ей, что,  как мне  кажется, в
семейной жизни нет абсолютно ничего худого, просто сами люди превращают ее в
Бог знает что  и  привел ей  парочку  примеров - мистера и  миссис Джером  и
мистера и миссис Томас Л. Ирвин, хотя,  разумеется, их  фамилии не упомянул.
Материал же  я почерпнул из  увиденного  и  услышанного  в первые пять минут
после их появления в доме Вулфа в тот четверг, в шесть вечера.
     Они  прибыли одновременно и,  когда раздевались и вешали свои пальто, в
холле  было шумновато. Но  вот они, наконец, разделись,  и  я собрался  было
сопровождать их в  кабинет Вулфа, как Рита Аркофф дотронулась до  локтя мужа
и, указав на стул возле стены, изрекла:
     - Твоя шляпа. Том. Повесь ее!
     Да, понятно  почему он не оставил билет  в  кассе. Прежде  чем он успел
отреагировать должным образом, ну, например, скорчить гримасу или послать ее
ко всем чертям,  я сам повесил шляпу на вешалку. Мы  прошли  в кабинет,  где
Ирвины  тотчас же  заявили  о  себе во всеуслышанье. Я расположил стулья  на
небольшом расстоянии друг от друга, чтобы никому не было тесно, но Том Ирвин
подвинул свой вплотную к стулу жены, сел и взял руку дражайшей супружницы  в
свою. Я вовсе не против, если дама и  господин держат друг друга за руки, но
только тогда, когда оба этого хотят - Фэнни  Ирвин не  хотела.  Нет, она  не
пыталась отнять свою руку, но ей стало не по себе. Надеюсь, примеры, которые
я  привел, помогут моей  двадцатитрехлетней  корреспондентке  удержаться  от
соблазна  давать  приказы, либо  удерживать  чью-то руку в  своей  насильно.
Однако все это на ее совести, и  я думаю, она быстренько найдет гаечный ключ
для подкрутки механизма семейной жизни или же это сделает ее будущий муж.
     Однако я  забегаю вперед. До шести еще кое-что  произошло. Мою  трапезу
прерывали дважды.  Сперва позвонил Фред Даркин  и сказал, что виделся с этим
самым типом, дежурившим в аптеке в тот злополучный  вечер, и ничего  от него
не добился,  а еще, что  он, Фред Даркин, до  чертиков  надоел хозяевам всех
заведений в радиусе двух кварталов от дома 171 по Восточной Пятьдесят Второй
улице, в  которых есть телефонные кабины. Я  велел ему ехать  к Вулфу. Потом
позвонил Орри Кэтер и  спросил,  назначили мы  администратора наследства или
нет. Ему я тоже велел  ехать к нам. Оба прибыли еще до того, как покончили с
ланчем, и Вулф сообщил им о смерти Джонни Кимза уже в кабинете.
     Они согласились с  Солом  и  со  мной,  что скорей  всего бедного Кимза
устранили.  Оба не испытывали к  Джонни  каких-то особых чувств,  но  тем не
менее долго работали с ним бок о  бок. Фред Даркин совершенно верно заметил:
"Хорошего   парня   кокнули,   а   уйма   мерзавцев  все  еще   топчет  нашу
старушку-Землю".   Орри  Кэтер  добавил:   "Да,  но  негодяев  ждут  крупные
неприятности".  Никто  из  них  не  сказал, что  покуда негодяи  на свободе,
следует осторожно переходить улицу, однако это подразумевалось.
     Всем были даны поручения. Сол командировался в офис  Паркера, чтобы все
время находиться у него  под рукой.  Орри, вооруженный  ключами  от квартиры
Селмы  Моллой,  должен  был зайти  к ней  и  тщательно осмотреть  содержимое
пресловутых картонных коробок. Фред, снабженный описаниями Джерома Аркоффа и
Тома Ирвина, любезно предоставленными нам миссис Моллой, держал путь в театр
Лонгакр,  а  после  в  бар   напротив,  дабы  попытаться  выяснить  что-либо
касающееся того вечера третьего января. Мы дали ему вырезки из газет.
     Пока  Вулф инструктировал своих  служащих,  Селма Моллой  позвонила  из
кухни друзьям  и попросила их подъехать к Вулфу  в шесть ровно. Не знаю, как
она их зазывала, знаю лишь, что она наверняка  не сказала, будто  Вулф горит
желанием выяснить, кто из них убил Майкла Моллоя. Они согласились подъехать.
Я,  правда,  посоветовал ей  сообщить,  что  Вулф работает  рука  об  руку с
Фрейером, пытаясь найти основания для апелляции - она так и сделала.
     Когда  все разошлись по своим  делам, Вулф  снова за нее взялся, требуя
рассказать всю подноготную об ее друзьях. Разумеется, он припер ее  к стенке
своим  обещанием вызволить из кутузки П.Х., но друзья тем не  менее остаются
друзьями, конечно, до тех пор,  пока  не покажут себя с иной стороны. Миссис
Моллой излагала только факты  - надо отдать ей должное.  К примеру,  она  не
сказала, что Фэнни Ирвин и Пэт Диган  снюхались, нет, она попросту отметила,
что так считает Рита Аркофф.
     Джером  Аркофф,  тридцативосьмилетний  здоровяк шестифутового  роста  с
длинной постной физиономией, серо-голубыми глазами, большим носом и большими
ушами (таким  описанием его внешности миссис  Моллой снабдила Фреда Даркина)
был настолько удачливым продюсером телепрограмм, что сумел нажить себе язву.
Она познакомилась с ним через Риту - одно время они работали  манекенщицами,
а потом Рита вышла замуж за  Аркоффа. Это случилось примерно  в то  же самое
время,  когда Селма бросила работу манекенщицы и устроилась в офис к Моллою.
Аркофф и Моллой познакомились  благодаря дружбе их жен, отношения у них были
самые заурядные - ни особой любви, ни ненависти. Если между ними и произошли
что-то  такое, что могло впоследствии привести к убийству,  Селма об этом не
знала. Она не  исключала возможности,  что Моллой  с  Ритой  могли наставить
Аркоффу рога,  хотя она  об этом ничего не  знала, и  что Аркофф мог смыть с
себя пятно, прикончив Моллоя. Однако причем тут  Питер Хейз?  Тем более, что
Аркофф ему всегда симпатизировал.
     Томасу  Л.  Ирвину исполнилось  сорок.  Красивый,  худощавый мужчина со
смуглой кожей и жиденькими черными усиками, Томас работал администратором по
сбыту   продукции   в  одной   большой   полиграфической   компании.   Селма
познакомилась  с  ним вскоре  после  замужества, как  и  с Патриком Диганом.
Компания  Ирвина  выполняла  заказы ассоциации  Дигана,  которая  сокращенно
называлась БАСМ. Фэнни Ирвин так и называла Дигана - БАСМ.  Ирвин с  Моллоем
действовали  друг другу на нервы и  между ними имели место несколько стычек,
но у Селмы не было оснований считать, что они ненавидели друг друга.
     Печально,  что  урожай  оказался  таким  скудным. Вулф  попытался  было
копнуть вглубь,  но  на  поверхность всплыло  лишь  подозрение  Риты  Аркофф
относительно Фэнни  Ирвин и  Пэта  Дигана, что  тоже не больно обнадеживало.
Пусть  это  так  и было,  пусть  Ирвин  что-то  и заподозрил,  вряд  ли  его
негодование могло вылиться  в мысль  убить Моллоя. Вулф  отбросил эту версию
как негодную и вернулся к  отношениям  между  мужчинами,  когда позвонил Сол
Пензер  из офиса Паркера. Он сказал, что готовы кое-какие бумаги для подписи
миссис Моллой - она должна была подписать их в  присутствии  нотариуса,  для
чего и  подъехать  к  Паркеру.  Мадам уехала,  а через пять  минут,  ровно в
четыре, Вулф поднялся в свою оранжерею.
     До прихода  честной компании оставалось еще два  часа,  и я вполне  мог
успеть смотаться на Пятьдесят Вторую  улицу помочь Орри  разбирать картонные
коробки,  но  мне  было  ведено не  отлучаться  и  очень  хорошо, что  я  не
отлучился. Беспрестанно трезвонил  телефон: Лон  Коэн,  наш клиент из Омахи,
Пэрли Стеббинс  -  он интересовался, знаем ли мы маршрут, которым следовал в
среду вечером  Джонни  Кимз, а также перечень лиц, с которыми он встречался.
"Нет", - сказал я, а он, разумеется, мне не поверил. Когда вскоре после пяти
раздался  звонок в дверь, я  надеялся увидеть на крыльце Пэрли, пришедшего к
нам качать права,  но  передо  мной стоял незнакомец - высокий, худощавый  и
узкоплечий молодой человек  с очень  мрачной физиономией. Стоило мне открыть
дверь, как он попытался вломиться в дом, но я был наготове и сдержал натиск.
     - Я хочу видеть Арчи Гудвина, - вызывающе громко сказал он.
     - Вы видите.
     - Что я вижу?
     - Вы видите Арчи Гудвина. А кого вижу я?
     - Умник...
     Начало не предвещало ничего хорошего, но тем не менее удалось скандалец
уладить - как выяснилось, он  хотел сказать, что это я умник,  а  не  он сам
умник.  Потом  незнакомец  сказал,  что  его  зовут  Уильям Лессер и  что он
приятель Дилии Брандт. Я  его  впустил,  даже провел в  кабинет и  предложил
стул. Но он гордо пропустил мимо ушей мое предложение.
     - Вчера вечером вы были у мисс Брандт, - сказал он.
     - Совершенно верно.
     - По поводу статьи про Моллоя для какого-то журнала.
     - Совершенно верно.
     - Хотел бы я знать, что она рассказала про себя и Моллоя.
     Я развернул свое вертящееся кресло и сел.
     - Садитесь, впереди долгий разговор. К тому же я бы хотел...
     - Она упоминала обо мне?
     -  Пожалуй, нет. Я  хотел бы  знать, какие  у  вас  причины  для  таких
вопросов. Вы не похожи на  городского сыщика. Вы что, ее брат, дядя, адвокат
или возлюбленный?
     Он уперся руками в бедра.
     - Какой  брат! Моя  фамилия ведь Лессер! Я  ее  друг,  собираюсь на ней
жениться.
     Я изобразил удивление.
     -  Тогда ты, братец, пошел не  той дорогой. Существует мнение, согласно
которому  счастливый   брак  должен   основываться  на  взаимном  доверии  и
понимании. Ты спрашивал у нее о том, что она говорила про себя и Моллоя?
     - Зачем я буду спрашивать - она сама все сказала.
     -  Ясно.  Если дела  обстоят именно так, тебе лучше присесть. Когда  вы
собираетесь пожениться?
     Стул, который я ему предложил, стоял рядом с ним. Он внимательно изучал
его  сиденье, точно  ожидал увидеть гвозди, потом перевел взгляд  на  меня и
сел.
     - Послушайте, все вовсе не так, как вы воображаете, - начал он. -  Я ей
сказал,  что собираюсь к  вам. Вовсе не потому, что я ей не доверяю  -  ведь
появится скоро статья в журнале...  Разве я не имею  права знать, что именно
будет напечатано про мою жену и человека, у которого она работала?
     - Разумеется, имеете, но она вам еще не жена. Когда у вас свадьба?
     -  Скоро.  Мы сегодня  получили  разрешение на венчание.  На  следующей
неделе свадьба.
     - Поздравляю. Вы счастливчик, мистер Лессер. Вы давно с ней знакомы?
     - Около года. Даже чуть больше. Простите, а вы ответите на мой вопрос?
     - Пренепременно. - Я положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла.
- Очевидно,  вы слегка  успокоитесь, если  я  доведу до вашего сведения, что
журнал  не  помышляет  печатать  ничего  такого,  что бы не понравилось мисс
Брандт или ее мужу.  Мы уважаем чужие тайны. Кстати, вы  подкинули мне идею.
Статью бы здорово украсил сюжет о "светлой,  истинной любви". Вы знаете тему
статьи  -  "Последние  десять  месяцев  из   жизни  будущей  жертвы  глазами
секретарши".  Все время,  когда  она у  него  работала и даже принимала  его
приглашения  с ним  пообедать,  она его  очень  жалела, поскольку  ее сердце
принадлежало  другому. Она была страстно влюблена в одного молодого человека
и собиралась выйти за него замуж. Да, это будет настоящий шедевр -  контраст
между трагедией человека, которому суждено погибнуть, о чем он, естественно,
не подозревает, и радостями и надеждами юной любви. Как вы считаете?
     - Возможно, возможно. Так что она вам рассказала?
     - О, не беспокойтесь по таким пустякам. Когда статья будет готова, вы и
она сможете изменить в ней все, что не понравится, что угодно выбросить. Так
когда состоялась ваша помолвка?
     - М-мм... Она лишь подразумевалась.
     - До убийства?
     - Формально помолвки как таковой не было. Это имеет значение?
     - Возможно, что не имеет. Наша милая дама кому-то обещана или надеется,
что скоро  будет  обещана, но  в то  же время она испытывает  сострадание  к
другому  мужчине. Было бы чудесно,  если  бы  мы могли сделать  какую-нибудь
ссылку,  разумеется, в минорном  ключе, на  убийцу. Мы  имеем право  его так
называть,  поскольку уже вынесен вердикт жюри.  Вот только  вы, по-моему, не
были знакомы с Питером Хейзом, не так ли?
     - Увы, нет.
     -  Вам  о  нем что-нибудь известно?  Ну, хотя бы то,  что они с  миссис
Моллой влюблены друг в друга?
     - Нет. Я впервые услышал о нем, когда молодца арестовали.
     - Может, мисс Брандт вам о нем рассказывала? Я думаю, Моллой говорил ей
о Питере Хейзе.
     - Откуда вам это известно? От нее?
     - Не помню, - я задумался. - Придется заглянуть в свои заметки, а их со
мной нет. Она говорила вам, что Моллой звал ее с собой в Южную Америку?
     -  Нет, не говорила, - Лессер снова принял заносчивый вид. - Я пришел к
вам не за  тем,  чтобы пересказывать все то, что она мне  говорила, я пришел
узнать у вас, что она вам говорила.
     - Ну разумеется, - я был сама любезность. -  Но я даю вам слово, что мы
не  напечатаем  ничего  такого,  что  вам  не  понравится.  Я  не имею права
пересказывать вам свои разговор с мисс Брандт, поскольку я работал на своего
клиента, и мои отчет о  нашем с  ней  разговоре является его собственностью.
Однако мне кажется...
     - Значит, вы мне не скажете.
     - С удовольствием сказал бы, но не могу. Однако мне кажется...
     Он встал и вышел. Со спины он казался еще тоньше, чем спереди. Я, чтобы
не  выглядеть  невежливым, тоже  направился  в  прихожую, но он  уже снял  с
вешалки пальто и взялся за ручку двери. Когда она с грохотом захлопнулась, я
вернулся  в  кабинет.  Стенные  часы показывали без  двадцати  шесть.  Дилия
Брандт, должно быть, уже пришла с работы или же сегодня она взяла выходной -
ведь они с Лессером  брали разрешение на венчание. Я потянулся к  телефону и
набрал номер ее квартиры. Никто не ответил.
     Я стал думать  о  Лессере.  Да, в  отличие  от  всех  остальных в нашем
списке,  у  него,  по  крайней  мере,  было  кое-что,  пусть  отдаленно,  но
смахивающее  на  мотив преступления. Он запросто мог узнать  о Питере  Хейзе
ровно столько, сколько требовалось, чтобы заманить