орю с ним в приемной.
     - Нет, говорите отсюда. Голос у него был самодовольный.
     Кремер взял трубку.
     - Вулф? Кремер у телефона.
     Кремер только слушал, а все остальные,  так же,  как  и я,  лишь  молча
наблюдали за выражением его лица. Как только я заметил, что его лицо  начало
медленно  багроветь,  а глаза щуриться все  больше и больше,  мне захотелось
соскочить  со  стула  и  немедленно помчаться на Тридцать пятую  улицу, но я
сдержался, чтобы не привлечь к себе внимание. Наконец Кремер положил трубку,
некоторое время стоял, молча стиснув зубы и морща нос, а затем заявил:
     -  Этот  толстый   сукин  сын  действительно   ужасно  доволен   собой.
Утверждает, что ему все же удалось оправдать гонорар миссис Фромм. Сейчас он
приглашает к  себе  меня,  сержанта Стеббинса,  всех шестерых подозреваемых,
Гудвина,  Пензера, Даркина и  трех-четырех женщин-полицейских в штатском лет
тридцати пяти - сорока каждая.  Гудвина он  требует  немедленно.  Ему  также
нужен Иген. Скромно, правда?
     Кремер сердито обвел взглядом всех, а затем закончил:
     -  Вулф  утверждает,  что  когда мы уедем от  него, то  увезем  с собой
убийцу. Убийцу, говорит этот пивной бочонок.
     - Маньяк этот  Вулф!  -  с  ожесточением  воскликнул Боуэн.  -  Это  же
возмутительно! Немедленно доставьте его сюда.
     - Добровольно он не поедет.
     - Доставьте его под конвоем!
     -  Вулф и  рта  тут не раскроет,  и конце  концов  мы  вынуждены  будем
отпустить его. Он вернется к себе домой, вызовет  кого ему нужно,  но только
без нас.
     Все  принялись переглядываться, видя на лицах  друг друга то же  самое,
что видел я, - выбора у них не было.
     Я встал, помахал рукой и бодро попрощался:
     - Пока, джентльмены! До скорой встречи.

     ГЛАВА 16

     Я никогда не дружил  с женщинами-полицейскими, но, конечно, видел их на
улицах и  должен признать, что человек, отобравший тех троих, что  явились к
Вулфу, несомненно,  обладал  хорошим вкусом. Я не  собираюсь утверждать, что
они  были  сногсшибательны,  но с  любой из них  я  согласился  бы  зайти  в
какую-нибудь забегаловку  и пропустить стаканчик кока-колы. Правда, в глазах
у них было  профессиональное, чисто полицейское выражение, но  винить в этом
их  было   бы  несправедливо,  ведь  они  были   при  исполнении   служебных
обязанностей,  да  еще  в  присутствии  инспектора  полиции,  и  должны были
выглядеть бдительными, компетентными и суровыми. Одеты они были просто, хотя
платье на одной из них из голубой ткани с тонкими белыми полосками выглядело
совсем недурно.
     Я вернулся  домой и  успел до  прихода всей компании  коротко  доложить
Вулфу,  как  у меня прошел  день.  Особого интереса  к  моему докладу  он не
проявил. Затем я помог  Фрицу и Орри  принести стулья  и кресла и расставить
их.  Как только  начали появляться первые гости,  Орри скрылся в гостиную  и
закрыл дверь за собой.  Я еще раньше заходил  туда  за  стульями и видел там
сутулого человека средних лет, в очках.  Орри познакомил нас, и я узнал, что
ею зовут Бернард Левин, но и только.
     Посетителей мы рассаживаем так,  как еще ранее  распорядился Вулф.  Все
шестеро представительниц  прекрасного пола сидели в  переднем  ряду,  причем
так,   что   Анджела   Райт   и   Клэр   Горан    оказались   каждая   между
женщинами-полицейскими. Инспектор Кремер восседал  в кресле,  обитом красной
кожей, а Пэрли Стеббинс слева от него -  рядом с  Джин Эстей. За спиной Джин
Эстей сидел Липс Иген -  в  пределах  досягаемости  Стеббинса на тот случай,
если вымогатель разнервничается и  попытается наброситься  на кого-нибудь  с
клещами. Слева  от  Игена, во  втором ряду, расположились Горан,  Липскомб и
Кюффнер. Сол Пензер и Фред Даркин замыкали тыл.
     Я упомянул, что Кремер захватил красное кресло, но, точнее  говоря, оно
еще  только  ждало  инспектора,  так   как  он  настоял  на  предварительной
конфиденциальной беседе с  Вулфом, и сейчас они разговаривали в столовой. Не
знаю, чего добивался Кремер, но вряд ли он узнал что-нибудь интересное, судя
по выражению  его лица,  которое я увидел,  когда  Кремер  вошел  в  кабинет
впереди  Вулфа.  Багровый,  с  поджатыми  губами, он  остановился  у  двери,
подождал, пока Вулф расположится в своем кресле, а затем заявил:
     -  К  сведению всех:  настоящее заседание является  официальным  лишь в
условной степени.  Вы  доставлены  сюда полицией с  согласия прокурора,  что
делает встречу  официальной, но  все  дальнейшее предпринимается Ниро Вулфом
под его личную ответственность, и  он  не имеет права настаивать,  чтобы  вы
отвечали на его вопросы. Всем ясно?
     Все утвердительно закивали.
     - Приступайте, Вулф, - распорядился Кремер и сел.
     Вулф  несколько  раз  обвел  взглядом  присутствующих, а потом спокойно
заметил:
     -  Вы знаете,  я  чувствую себя не совсем в  своей тарелке, так как был
ранее более или менее знаком только с мистером Гораном и мистером Кюффнером.
Мистер Гудвин по моей просьбе составил  список,  и я котел бы проверить его.
Вы мисс Джин Эстей?
     - Да.
     - Мисс Анджела Райт?
     Мисс Райт утвердительно склонила голову.
     - Миссис Горан?
     - Я. Не думаю, что...
     - Прошу  вас,  миссис  Горан, - в голосе Вулфа зазвенел металл.  - Если
хотите, я предоставлю вам слово позднее... Вы мистер Винсент Липскомб?
     - Да.
     Вулф опять обвел всех взглядом.
     - Благодарю вас...  Дело в том,  что я  впервые  взялся найти  убийцу в
группе людей, в своем большинстве совершенно мне неизвестных.  Возможно, вам
это покажется нелепостью,  но я  рекомендую вам  не  торопиться с  выводами.
Мистер Кремер уже объявил вам, что я  не имею права требовать от  вас ответа
на  мои  вопросы.  Могу  успокоить  вас,  что  вообще  не  намерен  задавать
какие-либо  вопросы.   Конечно,  в   ходе   нашей  беседы  может  возникнуть
необходимость спросить кого-либо из  вас, однако я в этом сомневаюсь. Строго
говоря, кое-какие  вопросы задавать я буду, но  исключительно самому себе, и
сам же стану отвечать на них. Дело это  настолько сложное и  запутанное, что
могло  бы не хватить и многих сотен вопросов,  но  я  ограничусь  лишь самым
минимумом. Например, мне известно, почему в ушах миссис Фромм  были серьги в
виде золотых пауков, когда  она  приходила ко мне в пятницу  днем, поскольку
они служили одним из  элементов задуманной ею мистификации, но вот зачем она
надела их в  тот же вечер, когда была приглашена на ужин к Горану? Очевидно,
для того,  чтобы спровоцировать кое-кого на нужную ей реакцию. Другой пример
- зачем вчера  вечером мистеру Горану потребовалось ехать в гараж?  По  всей
видимости, потому,  что из-за желания  любой ценой  сорвать очередной куш он
сперва навел Игена на Леопольда Хейма, а потом осознал, что допустил большую
глупость,  и  встревожился, как  теперь выясняется,  вполне  обоснованно.  Я
полагаю, что...
     - Я  протестую! - заверещал Горан. - Это же  клевета! Инспектор Кремер,
вы  заявили,   что   Вулф  сам  отвечает  за  свои  слова,   но  вы   несете
ответственность за то, что доставили нас сюда!
     - Можете подать на него в суд за клевету, - огрызнулся Кремер.
     - Мистер Горан, -  продолжал Вулф, назидательно ткнув пальцем в сторону
адвоката,  -  на нашем  месте я бы перестал трепыхаться из-за  вашей роли  в
шантаже  и  вымогательстве.  Тут вы влипли по уши, и  ничто  не  поможет вам
выкарабкаться. Сейчас вам  грозит куда более мрачная перспектива - обвинение
в  убийстве  Пита  Дроссоса.  Тюрьмы  вам,  конечно,  не  избежать,   но  от
электрического стула  я вас, пожалуй, спасу. Когда мы закончим, вы  поймете,
насколько вы мне обязаны.
     - Я уже обязан вам по горло, черт бы вас побрал!
     -  Вот и  отлично, только не пытайтесь  отплатить мне. Так вот, по всей
вероятности, большинству из вас ничего не известно по делу о вымогательстве,
приведшему к смерти  троих людей, но мы еще к этому  вернемся. Один из  вас,
впрочем, прекрасно понимает, к чему я клоню.
     Он чуть наклонил свою тушу вперед, держа локти  на подлокотниках кресла
и опираясь всеми десятью пальцами о стол.
     - Продолжаю. Не стану притворяться, что укажу убийцу без всякой помощи,
поскольку кое-какие подсказки мне сделали. На днях один из вас без всякой на
то необходимости буквально вылезал вон из кожи, пытаясь  подробно рассказать
мистеру Гудвину,  где был и  что  делал в пятницу вечером и во вторник днем.
Этот же человек  бросил странное  замечание  о  том,  что со  времени смерти
миссис  Фромм  прошло пятьдесят  девять часов. Какая поразительная точность!
Разумеется, это  были лишь намеки  и не  более, однако имелись  и два важных
указания на виновного...
     Вулф сцепил руки в районе своего пупа.
     - Во-первых,  сережки. Миссис Фромм приобрела их одиннадцатого мая,  во
вторник их  надевала другая женщина. Она могла либо незаметно позаимствовать
серьги  у  миссис  Фромм,  либо получить  их  в  подарок  или  во  временное
пользование. Как бы то ни было,  спустя три дня,  в пятницу двадцать второго
мая, сережки вновь  оказались  у  миссис Фромм. Она  надевала  их -  с какой
целью? Для того, чтобы выдать себя за ту женщину, у  которой сережки были во
вторник!  Следовательно, миссис Фромм  знала,  кто эта женщина,  в чем-то ее
подозревала и,  что  очень  важно,  имела  возможность  либо  забрать,  либо
незаметно   стащить  эти   сережки  для   осуществления   задуманного  плана
мистификации. А это уже важный намек.
     - Намек на что? - резко буркнул Кремер.
     -  На   личность  той   загадочной   женщины.  Конечно,  это   еще   не
неопровержимое доказательство, но оно  наводит  на серьезные размышления. Не
важно, открыто  или  украдкой  миссис  Фромм  заполучила  сережки  обратно -
главное, что она хорошо знала эту незнакомку и в любое время без затруднений
могла взять что-то из  ее вещей. Несомненно, вы понимали это, мистер Кремер,
и тщательно расследовали эту версию,  но зашли  в тупик. В ходе следствия вы
накопили массу  отрицательных ответов на возникавшие вопросы, что  оказалось
для меня воистину бесценным подспорьем. Нужно отдать вам должное, инспектор,
вы умеете собирать факты.  Вы знали, что помещенное мною в газету объявление
о  женщине в сережках-пауках  появилось  утром в  пятницу, а  уже во  второй
половине  того  же дня  миссис  Фромм приехала  ко мне  в этих  сережках.  В
качестве рабочей гипотезы вполне резонно было предположить, что она получила
их обратно в течение этого короткого интервала времени, то  есть максимум за
два-три часа  до встречи. В противном случае вы бы сумели разобраться в этой
загадке и тогда бы не сидели сейчас здесь. Верно?
     -  Вашими бы устами да  мед  пить,  -  сварливо  пробурчал Кремер. - До
сегодняшнего утра я даже не знал, что сережки купила миссис Фромм.
     -  Неважно, в любом случае вы  отдавали  себе отчет,  что сережки эти в
своем роде уникальные. Кстати  говоря,  довольно  интересно  поразмышлять, а
почему вообще  миссис Фромм купила эти  сережки,  увидев их  в витрине. Иген
показал,  что при разговоре  с ним по телефону некая  женщина употребляла  в
качестве пароля фразу:  "Сказал паук мухе". Возможно или даже  вероятно, что
миссис Фромм случайно услышала  эту фразу,  и у нее  зародились определенные
подозрения. Потом  в один прекрасный день она увидела эти сережки в витрине,
вспомнила странную  фразу  и, повинуясь минутному  порыву, решила приобрести
сережки для опасной игры, которую замыслила.
     Вулф шумно вздохнул.
     -  Продолжаю.  Человек,  который переехал машиной Пита Дроссоса, был на
редкость  непонятной  личностью,  с  необъяснимыми поступками.  Естественнее
всего  предположить, что именно он находился в машине с женщиной  накануне и
сейчас опасался, что подросток опознает его, однако эта гипотеза отпала, как
только я  узнал,  что в машине с  женщиной находился Мэттью  Бирч,  которого
убили  во  вторник вечером. Повторяю: как  бы  то  ни было, поведение  этого
человека  было  необъяснимо.  Я  попытался  поставить  себя  на  его  место.
Предположим, что я  решил убить Пита Дроссоса и  приехал, непонятно  почему,
средь бела дня на тот перекресток, чтобы сбить мальчика машиной,  как только
он появится. Я не могу рассчитывать на успех с первой же попытки, конечно, я
должен  иметь в виду,  что  мне придется  не  раз и  не  два объехать вокруг
квартала  и  пересечь  этот  перекресток.  К  тому  же  место  это  довольно
многолюдное. Маловероятно, что кто-то  специально обратит на меня  внимание,
пока я езжу вокруг квартала, но после происшествия  меня наверняка заметят и
запомнят многие. Что  же я могу сделать, чтобы  затруднить почти  неизбежное
опознание и разоблачение? Приехать  в  маске  я,  конечно, не  могу, но есть
много других способов. Прекрасно маскирует, например,  приклеенная борода. Я
же не делаю  никакой  попытки изменить  свою внешность, а  плюю на возможных
свидетелей и осуществляю  задуманное в своем обычном  коричневом  костюме  и
фетровой шляпе.  Следовательно, я  или  несусветный болван, или...  женщина.
Давайте рассмотрим наиболее предпочтительный вариант, что я женщина.
     Итак, в этом  случае  большинство сложностей сразу отпадает само собой,
поскольку большую  часть  ролей играю я сама. Я участница шайки вымогателей,
возможно, даже  ее  главарь. Миссис  Фромм  что-то заподозрила - достаточно,
чтобы  насторожиться,  но слишком  мало, чтобы принимать какие-то меры.  Она
осторожно расспрашивает меня. Потом даст или дарит сережки в виде пауков. Во
вторник днем я  встречаюсь с  Мэттью  Бирчем - одним из моих сообщников.  Он
доверяет мне управлять  его  машиной, что необычно, затем  вдруг выхватывает
револьвер и  угрожает  мне. Чем бы ни  была  вызвана  такая враждебность,  я
прекрасно знаю, на что он способен, и  всерьез опасаюсь за  свою жизнь. Бирч
заставляет  меня  ехать  в  определенное  место.  На перекрестке,  когда  мы
останавливаемся  на красный свет,  к нам подбегает мальчик,  чтобы протереть
стекло  с  моей стороны,  и я  успеваю  показать ему одними  губами: "Позови
полицию!" Светофор переключается, Бирч велит мне  ехать дальше. Я повинуюсь,
но  постепенно  начинаю  освобождаться  от страха,  ибо  я тоже  не  робкого
десятка.  Каким-то  образом  мне  удалось  улучить  момент  и застать  Бирча
врасплох - я набрасываюсь  на  него  с  первым  попавшимся под руку  оружием
(молотком,   точным  ключом,  монтировкой   или  даже  его  же   собственным
револьвером),  но  не  убиваю  его,  а только  оглушаю. Он  у меня в машине,
беспомощный, без  сознания, и поздно  ночью я отвожу его в уединенное место,
переезжаю колесами, бросаю где-нибудь машину и возвращаюсь домой.
     -  Такую байку  я  мог бы придумать и  сам, -  хрипло буркнул Кремер. -
Предъявите что-нибудь поубедительнее.
     - Я  и собираюсь. На следующий  день и  решаю, что мальчик представляет
для меня угрозу. Если подозрения миссис Фромм каким-то образом  подтвердятся
и моя связь с  Бирчем выплывет наружу,  то мальчик сможет опознать  меня как
женщину,  что  сидела в  машине  с  Бирчем. Теперь  я уже  горько  сожалею о
минутной слабости, когда я обратилась к мальчику с просьбой позвать полицию,
из-за чего он не мог не запомнить меня. Нет, оставлять его в живых нельзя. Я
переодеваюсь в мужской костюм, возвращаюсь домой  и совершаю то, что вам уже
известно.  На  этот  раз  я уже оставляю  машину  в другом  районе, а  домой
возвращаюсь на метро.
     Теперь  я уже полностью скомпрометирована и нахожусь  в  очень уязвимом
положении. В пятницу  утром миссис Фромм  забирает сережки-пауки и выходит в
них из дома. Возвратившись, она сообщает мне, что наняла Ниро Вулфа провести
расследование. Здесь она дала маху - ей уже следовало подозревать, насколько
я опасна. И той же ночью она в  этом убедилась, хотя поведать об этом никому
уже  не смогла. Я нашла ее машину,  стоявшую недалеко  от квартиры Горана, и
спряталась за  передним  сиденьем, вооружившись  монтировкой. Вскоре  миссис
Фромм вышла из дома в сопровождении Горана и...
     - Хватит!  -  рявкнул  Кремер. - Вы голословно обвиняете Джин  Эстей  в
убийстве. Да,  я  говорил, что вы  отвечаете  за  все  вами  сказанное, но я
доставил сюда этих людей, так что всему есть предел. Или выкладывайте факты,
или покончим с этим.
     - У меня имеется лишь один факт, - сказал Вулф, скорчив гримасу, - но и
он пока не подтвержден.
     - Все равно выкладывайте.
     - Хорошо. Арчи, позови их.
     Направляясь к двери,  я краешком глаза заметил, что Пэрли Стеббинс, сам
того не  желая,  удостоил  Вулфа величайшим  комплиментом в своей  жизни. Он
повернул голову и вперил взгляд в руки  Джин  Эстей.  А ведь Вулф всего лишь
произнес  речь.  Как справедливо заметил Кремер,  Вулф не  привел ни единого
даже самого  скромного доказательства. И на лице  Джин  Эстей  не отразилось
хоть  мало-мальски  заметное  замешательство  или  испуг. Тем не менее Пэрли
смотрел на ее руки, готовый к действию.
     - Давай, Орри! - позвал я, распахнув дверь.
     Кое-кто повернулся,  чтобы посмотреть  на вошедших,  а другие  остались
сидеть в тех же позах. Орри задержался в дверях,  а я  провел Левина к моему
столу, откуда он  мог  без  труда  видеть всех наших гостей.  Левин отчаянно
старался  не  подавать  виду,  как  он  волнуется, но,  усаживаясь, едва  не
свалился с краешка стула, так что мне пришлось его подбодрить.
     - Вас зовут Бернард Левин? - обратился к нему Вулф.
     - Да, сэр, - подтвердил тот, облизывая губы.
     -  Вот этот  джентльмен, что  сидит  возле моего  письменного  стола, -
инспектор  Кремер  из нью-йоркской  уголовной  полиции.  Он здесь  по  долгу
службы,  но   лишь  в  качестве  наблюдателя.  По  своей  инициативе  и  под
собственную ответственность я задам вам несколько вопросов, а вы можете сами
решить, отвечать на них или нет. Вам ясно?
     - Да, сэр.
     - Меня зовут Ниро Вулф. Встречались ли мы с вами прежде?
     - Нет, сэр Хотя я, конечно, слыхал о вас и...
     - Чем вы занимаетесь, мистер Левин?
     - Я совладелец фирмы "Б. и С. Левины". Нам с братом принадлежит магазин
мужской одежды по адресу: 514 Филмор-стрит в Нью-Йорке.
     - Почему вы оказались здесь? Как это произошло? Расскажите нам.
     - Ну, просто о магазин позвонил по телефону мужчина и сказал, что...
     - Прошу прощения, когда именно?
     - Сегодня днем, часа в четыре. Он сказал, что на прошлой неделе в среду
его  жена приобрела в нашем  магазине  фетровую шляпу и коричневый  костюм и
спросил, помним ли мы этот случай. Я ответил, что помню, поскольку именно  я
обслуживал ее. Тогда он  попросил меня описать  ее  внешность  во  избежание
ошибки, и я описал ее. Потом...
     - Одну  минуту. Сообщил  ли он сам приметы своей жены  или попросил вас
описать ее внешность? Уточните, пожалуйста.
     -  Я  уже говорил. Никаких  примет он мне не сообщал.  Он попросил меня
описать внешность жены, что я и сделал.
     - Продолжайте.
     - Потом он сказал, что  хочет заехать и обменять шляпу, и спросил, буду
ли  я  в  магазине.  Я  ответил утвердительно.  Он и приехал примерно  через
полчаса  или  чуть  позже.  Он  предъявил  удостоверение частного  сыщика  с
фотографией, выданное на имя Орвальда Кэтера,  и сказал,  что его жена вовсе
не покупала у меня  костюма,  а что он расследует одно дело. Он добавил, что
работает  на знаменитого  частного детектива  Ниро  Вулфа  и должен выяснить
кое-что о костюме  и шляпе,  и  ему  хотелось  бы,  чтобы  я поехал  с ним в
Нью-Йорк. Это меня, признаться,  озадачило.  Мы с  братом стараемся избегать
всяких неприятностей. В конце концов, у нас не самый роскошный универсальный
магазин, а скромный магазинчик, и мы стараемся честно торговать и...
     - Понятно, понятно. Но все же вы решили поехать?
     - Да, мы с братом так решили. Мы все решаем сообща.
     -  Предлагал  ли вам  мистер какое-нибудь  вознаграждение? Не сулил  ли
заплатить?
     -  Нет,  он  прос