нако Кремер
первым выбросил вперед руку, перекрывая дорогу сорвавшемуся с места Дэйвису.
Но даже этого не требовалось. Дэйвис издал  какой-то  страдальческий звук и,
словно обессилев, упал обратно на  сиденье. Тело его разом обмякло  и  стало
безжизненным.
     Что касается Вулфа, то он смотрел вовсе не на Дэйвиса.
     - Ну, мистер Прескотт, - сказал  он, - теперь дело за вами. У меня есть
парочка  вещественных доказательств, но прежде,  чем я  их  представлю,  нам
нужно достичь полного взаимопонимания.  Ваша попытка спасти доброе имя фирмы
не  удалась.  Убийца мистера  Хауторна  и мисс  Кари скоро будет наказан. Мы
предоставляем вам последний  шанс облегчить собственную участь и помочь  его
разоблачить.  - Вулф взглянул  направо. - Мистер  Скиннер,  я  действительно
располагаю   доказательствами.  Но   хочу,  чтобы  первым  заговорил  мистер
Прескотт.  В случае, если сведения окажутся для правосудия ценными,  я  буду
настаивать,  чтобы  прокуратура  не  привлекала его  к  ответственности  как
соучастника мошенничества.
     - Само  собой, - пробасил Скиннер. - Широкой огласки мы  не допустим. -
Голос у  него был ужасно унылым. - Только  не надо забывать, что все зависит
от  сути  показаний.  -  Он  внимательно  поглядел на  Прескотта.  -  Теперь
послушайте  меня. Если вы и  впрямь сумеете нам  помочь, я охотно сделаю для
вас то  же самое. Но  коли станете  упорствовать  и что-то  скрывать,  тогда
помогай  вам  бог.  Вы  попросту  разделите  участь  преступника,  какими бы
благородными соображениями ни мотивировался ваш поступок.
     Теперь  все уже смотрели на  Прескотта. Его лицо  и прежде представляло
интересное зрелище.  А теперь, помимо синяков, ссадин и сильной припухлости,
оно  еще  приобрело   кирпично-красный   оттенок,  словно  где-то  произошла
закупорка сосудов и вся кровь сконцентрировалась в одном месте.
     К Дэйвису Прескотт не поворачивался. Он даже на Скиннера не осмеливался
взглянуть, поскольку тот сидел с  Дэйвисом рядом. Его левый здоровый глаз  и
правый, в виде узенькой щелочки, были устремлены на Вулфа.
     - Что... чего вы от меня ждете? Я... что я должен рассказать?
     - Правду, сэр. Чистую правду. О завещании. И о...
     Дэйвис не выдержал:
     - Не валяйте дурака, Гленн. Держите рот на замке!
     - С  завещанием, - ровным голосом повторил Ниро Вулф, - Дэйвис в  любом
случае погорел... Какую сумму Хауторн отказал мисс Кари?
     - Он... нет, не могу...
     - Говорите! Живее! - гаркнул Скиннер.
     И Прескотт не "сказал", а прошелестел:
     - Он ей ничего не оставил. Ее имя вообще не было упомянуто.
     - Ясно. А жене?
     -   Свыше  двух   миллионов  долларов.  По  миллиону   каждой   сестре.
Единовременные пособия слугам,  племяннику и племяннице не были изменены.  И
миллион в научный фонд Варнейского колледжа.
     - Замечательно. Арчи, запомни.  Вы же понимаете, мистер Прескотт, что я
бы мог просто  завалить вас вопросами. Но предпочитаю  этого не  делать.  Вы
сами все объясните. Итак?
     Багровые   пятна   на   физиономии  Прескотта  постоянно  меняли   свою
интенсивность.   Однако  голос  его  зазвучал  почти   с  прежней  силой   и
уверенностью:
     - Ну что же, слушайте: когда мы встречались с мисс Кари во вторник, она
мне все объяснила. Это и правда дело рук Юджина Дэйвиса. Нейоми была с ним в
сговоре...
     - Проклятый сопляк! - выкрикнул Дэйвис, вскакивая на ноги.
     Кремер подскочил одновременно  с ним. Ну и я,  конечно, тоже,  впрочем,
опять напрасно. Дэйвис стоял неподвижно  и, презрительно глядя на Прескотта,
говорил изменившимся от возмущения голосом:
     -  Так вы предаете меня?  Трус  и негодяй!  Рассчитываете спасти шкуру,
свалив собственную вину на другого? Мне очень жаль, что я поколотил вас, что
вообще  до  вас дотронулся. Это  вы ее убили. За нее, за старого Данвуди, за
всех, кто собрался сейчас в этом кабинете, я и расквасил  вашу  физиономию -
единственное, на что оказался способен. Да, я хотел вас прикончить, охотно в
этом признаюсь. Характера не хватило. Твердости... Только изуродовать  смог.
А  теперь  вы угодили в ловушку,  расставленную этим  человеком. Вообразили,
будто обманули его, будто он действительно верит  в мою вину  и вам  удастся
выйти сухим из воды? Какая наивность! Впрочем, нет: трусость и подлость!
     Дэйвис повернулся к Вулфу.
     - А вы на  самом деле  умный человек.  - Это было сказано  с горечью. -
Чертовски умный. И, разумеется, вы совершенно правы.  Преступник - Прескотт.
Вам нужно было заставить  меня говорить, и вы своего  добились. Он возжаждал
Нейоми еще шесть лет назад, но тогда она предпочла меня. Он всегда  ее хотел
-  хитрый и осторожный  интриган. Страсть буквально снедала его  изнутри.  Я
знал это, но не мог отказаться от  Нейоми, мне  и в голову не  приходило, до
какой степени он  истерзан, пока в пятницу она сама не поведала о его фокусе
с завещанием и о предложении руки и  сердца. Мисс  Кари согласилась выйти за
него замуж.  Вы абсолютно верно ее оценили, она и  вправду была честолюбива,
жадна и неразборчива в средствах, но теперь... словом, ее больше нет.
     Однако в пятницу, догадавшись  о том, что Ноэля Хауторна убил Прескотт,
она решила поставить на нем крест. Отделаться  навсегда. Потому-то он и убил
ее. Испугался, что под сильным нажимом она сломается и выложит всю правду...
     - Может, присядете? - предложил Кремер.
     - Еще  минуту. - Дэйвис  по-прежнему смотрел  на Вулфа. - Позвольте мне
постоять.
     - Однако, мистер Вулф, -  недовольно произнес Скиннер, - вы утверждали,
что располагаете доказательствами вины Дэйвиса.
     - Ничего  подобного, сэр. Я говорил о фактах, изобличающих преступника,
но имени мистера Дэйвиса не называл. Арчи, достань-ка из сейфа конверт.
     Я пробрался между плотными рядами приглашенных,  нашарил  нужную  вещь,
вернулся обратно и вручил ее Вулфу.
     Тот  вытряс  фотографии  на  стол  и  одну  из  них  попросил  передать
Прескотту.
     Я  повиновался.  Практически  мне пришлось  всунуть снимок ему  в руку,
впрочем, он даже не потрудился на него посмотреть. Его здоровый глаз  как-то
странно остекленел.
     Вулф оставался предельно вежливым.
     -  Этот снимок, мистер Прескотт, сделан в шесть часов вечера во вторник
мисс Сейрой Данн: вы поджидаете ее с машиной перед  антикварным магазином, в
котором она работает. У  вас в петлице дикая роза, или, по-другому, махровый
шиповник. Вчера вы об  этом вспомнили и украли фотоаппарат,  но было слишком
поздно. Мисс Данн в первый же день сдала пленку  в лабораторию. Скажите, как
вы умудрились раздобыть дикую розу в центре Нью-Йорка?
     Он  немного  подождал,  но  Прескотт  ничего  не  ответил  и,  по  всем
признакам,  ответить  не  мог.  Единственное,  на что он  был  способен, это
смотреть на Вулфа с идиотским видом.
     - А достали вы ее вовсе  не в Нью-Йорке, -  продолжил Вулф поучительным
тоном. - Ни в одном цветочном магазине города дикие розы не продаются.  Зато
когда  вы покидали свой  кабинет  во  вторник около часу  дня,  то  согласно
показаниям  наблюдательной  молодой женщины  из  приемной... как  ее  зовут,
Дженнет?
     - Мейбл Жанкс, - сказал Дженнет  громче, чем необходимо. -  Только она,
осмелюсь доложить, совсем не молодая.
     - Это неважно, во  всяком случае, она женщина... Так что же красовалось
у мистера Прескотта в петлице, когда он отправился во вторник на ленч?
     - Василек.
     - Вот  именно, василек... Да, мистер Прескотт, как  раз увядший василек
Энди  Данн нашел на  ветке шиповника недалеко от тела  Хауторна. У меня есть
два доказательства, что там-то и вырос цветок, который впоследствии оказался
у  вас  в  петлице.  Во-первых,  прекраснейший  снимок  места  преступления,
сделанный все  той  же мисс  Данн, и, во-вторых,  растение в  вазе  наверху,
которое я попросил доставить оттуда одного из своих людей.
     Лично я  предполагаю, что перед тем, как застрелить Хауторна, выманив у
него дробовик,  вы,  дожидаясь  удобного момента, самым  безразличным  тоном
болтали  на всякие  ерундовые темы, ну  и  попутно заменили увядший  василек
дикой розой.
     Или,  возможно,  Ноэль  Хауторн  сам  решил, что  ваш  василек  потерял
привлекательность. Это даже  правдоподобнее. В таком случае он опустил ружье
на   землю,  чтобы   освободить  руки,   и  вы,   конечно,   воспользовались
предоставившейся возможностью.  Потом,  когда  он  уже  был  мертв,  вы  так
лихорадочно стремились поскорее сбежать оттуда в Нью-Йорк  и обеспечить себе
алиби, заехав к  мисс  Данн, что совершенно забыли про  оба цветка.  И Сейра
щелкнула  вас  с  дикой  розой,  сорванной  в  Рокленд-Каунти.  Этот  снимок
полностью изобличает... Эй!
     Совершив головокружительный прыжок  через длинные ноги Скиннера, Кремер
обеими руками вцепился в горло  Прескотта. Я  в  жизни своей не видел ничего
более  жалкого  и  не  хочу  видеть: несчастный слизняк  неожиданно  запихал
фотографию в рот и начал  судорожно  ее пережевывать - наверное,  проглотить
хотел.
     - Оставьте его в покое, - вежливо посоветовал Вулф.  - Пусть себе жует.
У меня негативы припрятаны.  Кстати,  можете  их  забрать,  мистер  Скиннер.
Только прошу вас, увезите его отсюда поскорее.
     Надо  сознаться, что наши желания совпадали: на Прескотта действительно
было противно смотреть. Он и правда оказался настоящим слизняком.
     Зато надо было видеть знаменитых сестер  Хауторн! Тут вообще можно было
подумать,  что находишься  не  в  кабинете частного  детектива,  а  где-то в
свадебном бюро.
     Возле книжных полок ворковали рядышком Энди и Селия.
     Эйприл разрешила  наконец Осрику  заключить  себя  в  "твердые  мужские
объятия".
     Джон  Чарльз  Данн без стеснения целовал Джун, а та  нежно  сжимала его
руки.
     Только  Мэй  не  сдавалась.  Взглянув (уже  без насмешки) на Вулфа, она
потребовала:
     -  Объясните же, что теперь будет  с  завещанием?  Если первая страница
уничтожена, то как мы установим...
     Вулф просто махнул рукой.

     Ордер на арест Вулфа до сих пор хранится у меня в столе, где я  собираю
сувениры.

     Издательская фирма <КУбК-а>. 1994
     О. Траубенберг, А. Санин перевод 1994
     Н. Емельянникова перевод 199



   Рекс Стаут.
   Через мой труп

---------------------------------------------------------------
     Over My Dead Body (1940)
     OCR: Сергей Васильченко
---------------------------------------------------------------



        ГЛАВА 1

     В  дверь позвонили.  Я  вышел в прихожую  и, открыв дверь, увидел ее. Я
пожелал доброго утра.
     - Пжалста, - сказала девушка, - мне бы повидать мистура Ниро Вулфа.
     Может,  она произнесла  не "пжалста", а "пажалуста" или "пажалста". Как
бы то ни было, говор ее даже отдаленно не напоминал речь Среднего Запада или
Новой  Англии, не говоря уж о Парк-авеню и тем более Ист-сайде.  Само собой,
такое  явно не американское  произношение несколько резало мне слух. Тем  не
менее я вежливо  пригласил ее войти,  провел в кабинет и, усадив в кресло, с
трудом выудил ее имя - пришлось спрашивать его по буквам.
     - До одиннадцати часов мистер Вулф занят, -  сообщил  я, попутно бросив
взгляд на  настенные  часы  над  моим  письменным  столом.  Часы  показывали
половину одиннадцатого. - Я Арчи Гудвин,  доверенный помощник мистера Вулфа.
Вы могли бы, дабы не терять времени даром, начать мне.
     Она  потрясла  головой и  сказала, что время у  нее есть. Я спросил, не
хочет ли она пока полистать журнал или книгу, но она снова покачала головой.
Я оставил ее в покое и  вернулся к прерванному  занятию -  до ее прихода я у
себя за столом приводил в порядок картотеку скрещивания орхидей. Минут через
пять я закончил и принялся  проверять  сделанное, и  тут  за  спиной услышал
голос.
     - Впрочем, пожалуй, я не откажусь от какой-нибудь книжки. Можно?
     Я указал гостье на книжные полки, предоставив выбирать по своему вкусу,
и продолжил свою работу. Когда я  снова  поднял глаза, она с книгой в  руках
приблизилась и остановилась около меня.
     - Это мистур Вулф читает? -  спросила  она.  Ее  мягкий и  низкий голос
звучал  бы  очень  приятно, если бы  она потрудилась  выучить, как правильно
произносить  слова.  Я взглянул  на  заголовок и ответил, что Вулф читал эту
книгу прежде.
     - Но он ее выучивает?
     - Зачем? Он же гений, а гению вовсе не надо что-то учить.
     - Он прочитывает и после этого все знает?
     - Ну, примерно так.
     Она направилась к своему креслу, но снова обернулась:
     - Может, вы ее читаете?
     - Нет, не читаю, - выразительно ответил я.
     Она чуть заметно улыбнулась:
     - Что, история Балкан - для вас слишком сложно?
     - Не знаю, не пробовал. Насколько я понимаю, всех королей и королев там
убивают. А про убийства мне интереснее читать в газете.
     Улыбка исчезла. Она  опустилась в кресло и спустя пару минут, казалось,
целиком погрузилась в чтение. Я закончил проверку и, сложив карточки вместе,
отчалил вместе с ними,  поднялся на два пролета  по покрытой ковром лестнице
на последний  этаж и дальше - по  крутым  ступенькам под самую крышу. Здесь,
куда  ни  посмотри,  все было  застеклено  под  орхидеи,  кроме  питомника и
каморки, в которой спал  Хорстман. Прошествовав  через  первые  две  комнаты
между серебристыми стеллажами и  бетонными  скамьями,  уставленными  десятью
тысячами цветочных  горшков  - в  них  произрастало все  подряд,  от  нежной
рассады  до одонтоглоссумов и дендробиумов  в полном цвету, - я отыскал Ниро
Вулфа в термальной. Уперев  в  бока большие пальцы и насупившись, он смотрел
на  Хорстмана,  который,  в  свою  очередь, хмуро и  укоризненно разглядывал
аномальный  цветок  целогины  с белыми лепестками  и  оранжевой  губой. Вулф
бормотал:
     - Целых две недели. Ну, по крайней мере, двенадцать дней. Если все дело
в стимуляции... Что тебе, Арчи?
     Я протянул Хорстману карточки.
     - Вот  данные  по милтониям и лелиям. Даты  прорастания у вас уже есть.
Между прочим,  внизу сидит  одна чужестранка, желающая позаимствовать у  вас
книгу. Ей примерно двадцать  два года, и у нее чудесные ножки. Лицо, правда,
угрюмое, но миленькое, и  темные глаза очень красивые, хоть и встревоженные.
Да, еще  у  нее прекрасный голос, но  говорит она точно, как  Лини Фонтэнн в
"Восторженном идиоте". Ее зовут Карла Лофхен.
     Вулф  взял у  Хорстмана карточки, собираясь  их просмотреть,  но  вдруг
встрепенулся и бросил на меня острый взгляд.
     - Как ты сказал? - резко спросил он - Карла?..
     - Лофхен. - Я произнес фамилию по буквам и ухмыльнулся. - Понимаю, меня
она  тоже поразила. Может, вы помните, что я читал "Возвращение  аборигена".
Похоже,  ее  назвали в  честь  горы. Черная гора. Маунт Лофхен.  Черногория.
Монтенегро, венецианский вариант Монтенеро,  Горы Нерона, а ведь ваше имя  в
переводе как раз означает - Нерон. Возможно, это просто  совпадение, но  для
опытного сыщика, естественно...
     - Чего она хочет?
     - Говорит, что пришла поговорить с вами, но, по-моему, она просто хочет
позаимствовать  у  вас  книгу. Она достала с  полки "Объединенную Югославию"
Хендерсона и спросила, читали ли вы ее, и не выучиваете ли, и не читаю ли ее
я, и  так  далее. А  сейчас она  сидит там внизу, уткнувшись и  книгу  своим
хорошеньким носиком. Но, как и уже сказал, глаза у нее беспокойные. Я сказал
ей, что, по моему мнению, сейчас, когда ваш счет в банке в полном порядке...
     Я запнулся  -  Вулф не  слушал меня,  углубившись  в  принесенные  мной
карточки. По-моему, подобная  выходка  была неслыханно  ребяческой  даже для
него - до  одиннадцати оставалось  всего  три минуты,  а  в  этот  час  Вулф
неукоснительно спускался из оранжереи в рабочий кабинет. Поэтому я отчетливо
фыркнул в знак презрения, отвернулся и зашагал вниз.
     Чужестранка  по-прежнему  читала, сидя  в  кресле,  но уже не  книгу, а
журнал. Я посмотрел по сторонам, желая водворить книгу на  полку на  прежнее
место, но, оказывается.  Карла Лофхен сделала это сама; книга стояла, где  и
раньше, и  я мысленно поставил посетительнице пятерку: я заметил, что многие
девушки на  редкость небрежны в домашнем обиходе. Я сказал  гостье, что Вулф
вот-вот подойдет, и только расчистил свой письменный стол и водрузил на него
пишущую машинку,  как  услышал  клацанье двери личного  лифта моего  шефа, а
мгновение спустя он сам вошел  в кабинет и  затопал прямо  к своему рабочему
столу.  Не дойдя до  него  какого-нибудь  шага,  Вулф сдержал свой  аллюр  и
соизволил заметить посетительницу, поприветствовав ее еле заметным кивком  -
голова  его  нагнулась при этом от силы на  один  градус. После  этого  Вулф
добрался наконец до своего кресла, взгромоздился на него,  бросил взгляд  на
вазу с каттлеями, а  затем на утреннюю почту, лежащую под пресс-папье у него
на столе, надавил  большим пальцем  на  звонок, чтобы  Фриц принес  пива, и,
откинувшись  в  кресле  поудобнее, вздохнул.  Гостья  тем  временем  закрыла
журнал,  лежавший  у нее на  коленях, и пристально разглядывала Вулфа сквозь
длинные полуопущенные ресницы.
     Вулф отрывисто бросил:
     - Вас зовут Лофхен? Но разве бывает такая фамилия?
     Ее ресницы чуть дрогнули.
     -  И  все  же  меня  зовут  именно  так,  -  ответила  девушка,  слегка
улыбнувшись. - Может, вы считаете, что это  совпадение? Сами посудите, зачем
раздражать американцев фамилией вроде Кральевич?
     - Так ваша фамилия Кральевич?
     - Нет.
     -  Впрочем, неважно. - Казалось,  Вулф чем-то  раздосадован,  хотя я не
видел  никаких причин для его раздражения. - Вы  пришли, чтобы повидаться со
мной?
     Губы мисс Лофхен приоткрылись, и она фыркнула.
     - Вы говорите прямо как монтенегрец,  - заявила  она. - Или черногорец,
если вам, как и всем американцам, больше нравится такое название. Правда, вы
не очень похожи на жителя Черногории, ведь наши люди растут вверх,  и только
вверх, а не  вширь, как вы. Зато, когда вы говорите, я  чувствую  себя почти
дома. Именно так черногорцы и обращаются к девушке.  Это из-за того, чем  вы
питаетесь?
     Я отвернулся, чтобы не пришлось давить ухмылку. Вулф прогромыхал:
     - Чем я могу вам помочь, мисс Лофхен?
     - Ах  да. - В  ее глазах  опять  плеснулась тревога.  -  Стоило мне вас
увидеть,  и я забыла все на свете.  Я, конечно, наслышана  о вас, только  вы
совсем не похожи на  знаменитость.  Вы больше  похожи на... - Она  замялась,
потом сложила губки бантиком и продолжила: -  Ну, все равно, просто вы очень
известны  и когда-то  жили  в Черногории.  Как видите,  я немало знаю о вас,
Hvala Bogu. Так вот, я хочу нанять вас - из-за одной крупной неприятности.
     - Я боюсь...
     - Это не у меня  неприятности, - быстро пояснила девушка. - Дело в моей
подруге, она не  так  давно  приехала  в  Америку.  Ее зовут  Нийя Тормик. -
Длинные  черные ресницы затрепетали.  - Мы  вместе работаем  в школе  Николы
Милтана на Сорок восьмой улице. Может, знаете? Школа танцев и фехтования. Не
слышали?
     -  Я знаком  с  Милтаном,  - сердито  ответил Вулф.  -  Как-то  раз  мы
встречались  в ресторане моего друга Марко  Вукчича. Но, боюсь, в  настоящее
время я слишком занят...
     - Мы с Нийей хорошие фехтовальщицы. Мы учились у Корсини в Загребе - на
рапирах, саблях  и шпагах. Ну, а уж танцы - это совсем просто. Лэмбет-уок мы
выучили минут за  двадцать, а  богачей  мы обучаем  ему  за  пять уроков, за
хорошую плату.  Только платят Николе  Милтану, а  нам  перепадает уже не так
много. Поэтому сейчас, когда Нийя влипла в эту глупейшую неприятность, мы не
можем себе позволить заплатить вам так  же много, как, наверное, вам  платят
другие, но в разумных  пределах...  Ведь  мы же  из Загреба. Беда, в которую
попала Нийя,  нешуточная, хотя она совершенно ни в чем не виновата, она ведь
не какая-нибудь воровка, это дураку ясно. Но ее могут посадить в тюрьму, так
что, пожалуйста, поторопитесь...
     Вулф скривился,  всем