Ниро Вульфе?
   - Ниро Вульфе? Детективе? Конечно.
   - Отлично. Я прекрасно его знаю. Как я сказал, я не полицейский, а что-то
вроде свободного детектива, и я часто консультирую Ниро Вульфа. Его  контора
находится в доме на Тридцать пятой улице. Как ты относишься  к  тому,  чтобы
поехать туда и поговорить с ним? Он все разложит по полочкам.
   Она уже совсем расслабилась, но в этот  момент  бросила  на  меня  острый
взгляд.
   - Что это? Просто дом?
   - Конечно, а в нем комната - его кабинет.
   Она отрицательно покачала головой:
   - Вы меня не правильно поняли, мистер Трут. Я не  пойду  в  чужой  дом  с
человеком, которого не знаю достаточно  хорошо,  чтобы  называть  просто  по
имени.
   Девушка ко всему подходила с позиции общения.
   - Это ты меня не правильно поняла, - заверил я. -  Если  я  попрошу  тебя
когда-нибудь порадоваться жизни вместе со мной, я не  буду  делать  это  под
предлогом работы. Сомневаюсь, что мне этого захочется, пока ты не  выбросишь
из своей памяти Уалли Мура. Может, именно поэтому я хочу пойти  к  Вульфу  и
обсудить все.
   Она не упрямилась. Через пятнадцать минут мы  уже  садились  в  такси.  В
течение этой четверти  часа  я  подписал  чек,  снова  сравнительно  надолго
задернув шторку и позвонил Вульфу, чтобы предупредить его о нашем приезде.
   В такси она выглядела нервной. Я галантно взял ее за руку,  желая  помочь
ей раскрепоститься, к тому же я выпил половину вина и бренди, но она  отняла
ее. Это мне не очень понравилось, так как я был уверен, что  упрямилась  она
не  потому,  что  готовилась  к  разговору  с  Вульфом  об  убийстве,  а  от
перспективы войти в незнакомый дом со  мной.  Время,  похоже,  было  слишком
поздним, чтобы демонстрировать мои пуританские наклонности. В  результате  я
спохватился и вспомнил о своих обязанностях детектива. На перекрестке  Сорок
седьмой улицы и Десятой авеню я обнаружил, что за нами  кто-то  ехал.  Через
весь  город  непосредственно  за  нашей  машиной  следовало  другое   такси,
свернувшее вслед за нами  на  Десятую  авеню.  Его  водитель,  очевидно,  не
отличался особой хитростью. Поскольку Роза,  похоже,  поставила  между  нами
стенку, я ничего ей об этом не сказал.
   Когда мы свернули на Тридцать пятую улицу, наш  сопровождающий  продолжал
ехать следом. В момент остановки у обочины мостовой перед домом  Вульфа  нас
разделяло менее дюйма. Я заплатил водителю, не  сходя  со  своего  места,  и
подал Розе руку, чтобы помочь ей выйти из машины, и в то же самое  время  из
другого автомобиля вылез крупный, сильный  мужчина  в  плаще  и  старомодной
шляпе.
   Поскольку он направился прямо к нам, я обратился к нему.
   - Я не расслышал, как вас зовут.
   Он отстранил меня и заговорил с Розой, подойдя к ней вплотную и полностью
игнорируя меня:
   - Куда ты направляешься с этим человеком?
   Его властный тон, безусловно, ошарашил ее.
   - Ты с каждым днем становишься все большим дураком, Гарри, - заявила  она
крайне раздраженно. - Тысячу раз я тебе говорила, что это не твое дело, куда
я иду и с кем.
   - А я тебе говорю, что мое, и будет мое. - Он возвышался над ней. - Ты  с
ним направлялась в этот дом. Ради Бога, ты пойдешь со мной. - Он схватил  ее
за плечо.
   Она вскрикнула: по-видимому, он сделал ей больно. При своем росте он  мог
запросто сунуть ее себе под мышку.
   Скривившись от боли, она обратилась ко мне за помощью:
   - Мистер Трут, это мой муж; я вам о нем говорила. Он такой большой.
   Похоже, тут я ничего не мог поделать. Тогда я сказал ему:
   - Послушай, друг, у меня есть предложение. Мы пробудем там всего три  или
четыре часа. Ты можешь подождать на крыльце, а когда она выйдет, ты отвезешь
ее домой.
   Наверное, это было сказано не так, как полагается: меня всегда раздражали
мужья, которые продолжают рулить, когда автомобиль уже перевернулся и  лежит
в придорожной канаве. Он отреагировал мгновенно и отпустил плечо:  это  было
необходимо  для  его  следующего  действия  -  точного  и  сильного   удара,
нацеленного в середину моего лица.
   Пригибаясь в попытке уйти от удара, я подумал, что справиться с ним будет
довольно просто, поскольку он был неопытен и не знал, в какое  место,  менее
защищенное и более уязвимое, чем лицо, можно ударить,  но  ошибся.  Он  знал
многое и, очевидно, тоже думал, что ему будет просто  со  мной  разделаться,
поэтому не заботился о тактике. Когда я легко  увернулся  в  сторону,  чтобы
пропустить удар, и сделал хук левой всем своим весом как раз ниже места, где
кончались его ребра, давая тем самым ему понять,  что  азбучные  истины  мне
знакомы, он стал другим.
   В течение  минуты  он  нанес  мне  четыре  удара,  и  я  понял,  что  его
дополнительные пятнадцать - двадцать фунтов давали ему преимущество во всем,
кроме одного: он потерял голову, а я нет. Полагая, как  обычно,  когда  имею
преимущество, что не надо делать того, чего не хочешь, чтобы делали тебе,  я
тщательно выбирал момент, чтобы использовать малейшую драгоценную  передышку
для ответного удара.
   Когда его удар правой не достиг цели  и  ему  пришлось  отступить  назад,
чтобы подготовиться, я сказал ему:
   - Три часа с ней... пролетят, как три минуты... А? -  Когда  мне  удалось
провести быстрый, короткий удар, а затем еще один  и  он  повис  на  мне,  я
пробормотал:
   - Через месяц я брошу ее в любом случае.
   После того как он здорово меня встряхнул мощным ударом в область  сердца,
мне показалось, что он сделал что-то неподходящее для этой ситуации. Я четко
услышал голос, произнесший: "Можешь  заплатить  мне  сейчас.  Он  не  должен
разговаривать. Нельзя говорить и драться одновременно".
   Затем где-то в подсознании я понял, что это говорил не он.
   Водители такси  стояли,  облокотившись  на  крыло  такси,  на  котором  я
приехал, и наслаждались бесплатным шоу.  Я  разозлился,  но,  чувствуя,  что
сейчас делать этого нельзя, старался не обращать на  них  внимание.  У  мужа
явно были необычайные легкие. Не слыша гонга, возвещавшего перерыв, я жалел,
что не могу дышать через уши, а он и рта не раскрывал.
   Он продолжал молча наносить удары. Я сказал ему:
   - Даже если я усну по твоей милости... я проснусь снова...  и  тогда  она
пробудет со мной... не три часа... три дня и три ночи... и это будет  стоить
того.
   Правой рукой он стал наносить сильные удары мне по голове, держа левую  в
кармане. Он уже так делал минутой раньше, но  тогда  я  опоздал  на  десятую
секунды. Свой коронный удар я наношу правой в область  почек,  поворачиваясь
при этом всем корпусом в сторону удара, будто хочу развернуться на месте.
   Когда  согласованность  действий  и  расстояние  рассчитаны  верно,  удар
получается на славу; так было и на этот раз. В  поведении  моего  противника
наступил перелом. Он не опустился вниз, но ноги его обмякли, и на  мгновение
руки были парализованы. Я уже  молотил  его  с  очень  близкого  расстояния,
работая обоими локтями, лицо мое находилось дюймах в шести от  его  лица,  и
когда я увидел, что он уже слабеет и у меня есть в  запасе  пара  секунд,  я
отступил назад и врезал ему еще пару  раз  в  область  печени.  Второй  удар
пришелся немного выше, так как он стал опускаться.
   Я стоял над ним, сжав кулаки, и до меня стало доходить,  что  я  дрожу  с
головы до ног и ничего не могу с собой поделать. Я услышал голос  одного  из
водителей такси:
   - Вот это да! Вот это картинка! Последние  два  я  даже  почувствовал  на
себе.
   Я огляделся. Этот квартал населен не густо, и в это время дня был  совсем
пустынен. Мы не издавали никаких звуков - ни визгов, ни рева. Ни одной  души
поблизости, кроме двух водителей.
   - А где леди? - спросил я.
   - Она рванула отсюда как молния, когда он вмазал вам около моей машины, -
он показал пальцем на запад. - В том направлении. А с тобой я  бы  не  хотел
поспорить.
   Я пытался отдышаться. Муж поднялся на локте и, очевидно, собирался встать
на ноги.
   Я заговорил с ним.
   - Ты, чертов охотник за собственной женой, если второй раз поднимешься на
ноги, даже на одну ногу, снова получишь такую же порцию. Знаешь, кто живет в
этом доме? Ниро Вульф. Я уговорил ее прийти  сюда  по  делу,  а  теперь  она
сбежала, и будь я проклят, если я приду домой ни с  чем,  поэтому  я  возьму
тебя. Кроме того, тебе надо причесаться и выпить чашку чая.
   Он сидел с ошарашенным видом.
   - Это правда? - спросил он. - Вы привели ее сюда, чтобы поговорить с Ниро
Вульфом?
   - Да.
   - Тогда извините, мне очень жаль, - он с трудом поднялся  на  ноги.  -  Я
никогда не перестаю думать о ней. Можно и не только чаю. Заодно хотелось  бы
посмотреться в зеркало.
   - В таком случае поднимайся на крыльцо. Я знаю,  где  там  зеркало.  Твоя
шляпа вон там, в грязи.
   Один из водителей протянул ему шляпу. Я пошел  за  ним  -  семь  ступенек
вверх - и, открыв дверь своим ключом, впустил его внутрь. Мы повесили одежду
в холле, и я повел его в кабинет. Вульф сидел за столом.  Он  кинул  быстрый
взгляд на входившего мужа, перевел его на меня и спросил:
   - Какого черта ты сейчас пришел? Это  та  самая  женщина,  с  которой  ты
сегодня ужинал?
   - Нет, сэр, - сказал я. Я чувствовал себя побитым, но удовлетворенным,  и
дыхание уже успокоилось. - Это ее муж, Гарольд Энтони, финансист,  выпускник
колледжа. Он следил за ней от работы и дошел за  нами  до  этого  места.  Он
считал, что я веду ее сюда, чтобы вас поразвлечь. Очевидно,  он  знает  вашу
репутацию. Он целился мне в лицо, но промахнулся на тротуаре, перед  входом.
Пришлось кое-чему его поучить, мне потребовалось минут десять, чтобы уложить
его тремя ударами в печень. Он так и растянулся на тротуаре. Верно я говорю,
мистер Энтони?
   - Да, - сказал он.
   - О'кей, шотландское виски, бурбон?
   - Побольше бурбона.
   - Это у нас есть. Мистер Вульф попросит Фрица принести.
   Ванная в той стороне. Идите.
   Сзади раздался голос Вульфа:
   - Черт возьми, где же миссис Энтони?
   - Увы, - ответил я ему из дверей  ванной.  -  Придется  вам  подавить  на
сегодня свои желания. Она пошла прогуляться. Муж ее заменит.

***

   В нескольких футах от письменного стола Вульфа стоит просторное и удобное
кресло из красной кожи, а рядом с ним  стоит  небольшой  тяжелый  столик  из
дерева масарабунды, который используется  главным  образом  для  того  чтобы
клиенты выписывали на нем чеки, расплачиваясь с нами. Пока Вульф  допрашивал
в течение часа Гарольда Энтони, тот  сидел  в  кресле,  а  рядом  с  ним  на
маленьком столике стояла бутылка  бурбона.  Энтони  однозначно  заявил,  что
отдел фондов компании "Нейлор - Керр" был рассадником похоти и разврата, где
низменные страсти расцвели, подобно побегам сладкого картофеля.
   Мистер Энтони поставил рекорд: с тех пор как  он  вернулся  в  ноябре  из
армии, он выследил четырех мужчин,  направлявшихся  с  его  женой  в  разные
места; одному из них даже  пришлось  отправиться  в  больницу  со  сломанной
челюстью. Был ли среди них человек по имени Уалли или Мур, он не знал.
   У мистера Энтони  было  алиби:  вечер  четвертого  декабря  он  провел  в
кегельбане с друзьями. Они разошлись около половины двенадцатого, и он пошел
домой. Когда Вульф отметил, что у него оставалось очень много времени, чтобы
добраться на машине до Тридцать девятой  улицы  и  сбить  Мура,  Энтони,  не
сомневаясь, согласился, но добавил, что воспользоваться автомобилем не  смог
бы, так как тот, видимо, был украден не позднее двадцати минут двенадцатого,
когда  владелец,  вернувшийся  из  театра  на  место,  где   он   запарковал
автомобиль, обнаружил пропажу.
   - Получается, - прокомментировал Вульф, - что за обстоятельствами  смерти
Мура вы следили с интересом и усердием. По газетам?
   - Да.
   - Почему вас это интересовало?
   - Потому что в газетах были снимки  Мура,  и  я  узнал  в  нем  человека,
которого видел с моей женой за несколько дней до этого.
   - Где?
   - Они садились в такси на Бродвее, в центре.
   - Вы с ним разговаривали?
   - Да, я ему кое-что сказал, а потом слегка остудил.
   - Остудили? Каким образом?
   - Я так ему врезал, что он отлетел до середины улицы, и затем забрал свою
жену.
   - Вот как?  -  Вульф  сердито  посмотрел  на  него.  -  Вы  что-то  плохо
соображаете. Вы сказали, что не знаете, был ли Мур среди  поклонников  вашей
жены, которых вы били.
   - Конечно, я так и сказал, - ничуть не  смутился  муж.  -  Какого  черта,
сначала я не знал, а потом вы стали про это спрашивать.
   Он действительно стал другим человеком. Сидя  здесь  с  двумя  мужчинами,
попивая хороший бурбон, он стал уравновешенным, зная  себе  цену.  Я  бы  не
узнал  в  нем  разъяренного  самца  лося  с  дикими   глазами,   потерявшего
самообладание, увидев, как я помогал секретарше  главного  делопроизводителя
выйти из такси, если бы не полоска  пластыря,  закрывавшая  ссадину  на  его
щеке.
   Эту ссадину он получил в результате того, что  я  на  миг  совсем  забыл,
какими твердыми для костяшек кулака могут быть скулы.
   Сперва, после того, как мы побывали в ванной и вернулись  в  кабинет,  он
был очень подозрителен и давал уклончивые ответы, даже выпив  порцию  виски,
пока не убедился окончательно, что я действительно хотел привести сюда  Розу
по делу. Затем, когда он выяснил,  что  речь  идет  о  расследовании  смерти
Уальдо Уилмота Мура, он мгновенно сообразил, что если  он  хочет,  чтобы  мы
помогли ему держать его жену как можно дальше от этого дела,  лучшей  линией
поведения для него является полное и откровенное сотрудничество. По  крайней
мере, так мне казалось, и к тому времени, когда мы добрались до его алиби на
четвертое декабря, я был почти готов считать его отличным парнем.
   Примерно  без  четверти  десять  он  ушел,  но  не  потому,  что  бутылку
опорожнили и у Вульфа кончились вопросы, - приехал  Саул  Пензер.  Я  открыл
дверь и впустил его, и пока он шел в кабинет, муж вышел,  достал  с  вешалки
свое пальто и влез в него, постанывая и  ворча  без  ложной  скромности.  Он
протянул мне руку.
   - Боже, теперь я всю неделю буду калекой, - признался  он.  -  Этот  твой
удар правой сделает вмятину даже в танке.
   Я выразил благодарность за комплимент, закрыл за ним дверь и  вернулся  в
кабинет.
   Саул Пензер, человек маленького роста, с большим носом (который мог  быть
принят за него только на основании теории: нос - это все, что нужно лицу)  и
всегда выглядевший так, будто последний  раз  брился  накануне,  был  лучшим
независимым сыщиком в Нью-Йорке. Саул был единственным человеком, которому я
мог бы дать подписанный, но не заполненный чек и забыть об этом. Он пришел к
Вульфу с докладом, и, судя по  тому,  что  он  рассказал,  задание  свое  он
получил сегодня утром от Вульфа, который позвонил ему, как только я вышел из
дома.
   Его сообщение было очень насыщенным и охватывало многие  направления.  Он
разговаривают с сотрудниками полиции, работавшими по этому делу, изучил  три
подшивки газет, видел запись, сделанную капитаном  Воуэном  из  центрального
участка, и даже видел владельца автомобиля;  собранные  им  сведения  являли
собой  наиболее  полную  коллекцию  отрицательных   результатов,   какую   я
когда-либо видел. Никаких отпечатков пальцев в автомобиле, никто не имел  ни
малейшего представления, что делал Мур на Тридцать девятой улице,  никто  не
видел, как машину потом запарковали на Девяносто пятой  улице,  -  нигде  не
было ни малейшей ниточки. Полиция знала о дружбе Мура и миссис Пайн и о  его
любовных похождениях в "Нейлор - Керр", а также ряд  других  фактов  о  нем,
явившихся новостью для меня, но ни один из них не мог помочь пролить свет на
эту историю. Теперь для полиции дело это было прошлым - у  нее  были  другие
дела, если не принимать во внимание то, что  убийство  в  результате  наезда
всегда оставалось для полиции  незавершенным  делом,  покуда  преступник  не
схвачен.
   - Одна маленькая деталь, - сказал Саул, недовольный собой.  -  Тело  было
найдено в час десять ночи. Медицинский эксперт прибыл в час  сорок  две.  Он
быстро определил, что  Мур  был  мертв  уже  два  часа,  что  и  записали  в
протоколе. Таким образом,  можно  сделать  следующие  выводы.  Первое.  Тело
находилось на улице с полуночи до десяти минут  второго,  но  никто  его  не
видел. Второе.  Медицинский  эксперт  ошибся,  и  смерть  наступила  гораздо
позднее. Третье. Тело в течение этого времени находилось не там, а в  другом
месте. Я рассказал об этом в центральном участке, но этот вариант  отвергли.
Они допускали только первый или  второй  варианты  или  их  комбинацию.  Они
сказали, что Тридцать девятая  улица  между  Десятой  и  Одиннадцатой  авеню
вполне могла быть пустой в это время ночи.
   Саул повернул руки ладонями вверх:
   - Компенсируйте мне расходы и забудьте об этом.
   - Чепуха, - сказал Вульф. - Плачу не я,  а  клиент.  Глаза  тигра,  Саул,
никогда не горят, они только отражают  свет.  Вы  провели  день  в  темноте.
Приходите утром. Возможно, у меня будут идеи.
   Саул ушел.
   Я  зевнул.  Вернее,  начал  и  остановился.  От  вина  я  всегда   зеваю,
остановиться меня заставили последствия серии ударов в челюсть и  в  шею.  Я
развернул кресло поворотом тела, даже не опираясь  рукой  о  край  стола.  И
немедленно по крайней мере сорок моих мышц запротестовали.  Поскольку  Гарри
уже не было, я, не сдерживаясь, застонал.
   - Пойду, пожалуй, спать, - начал я.
   - Подожди, - возразил Вульф. - Только половина одиннадцатого. Утром  тебе
нужно идти на работу, а я еще не слышал твоего доклада. - Он откинулся назад
и закрыл глаза:
   - Я слушаю.
   И три часа спустя, в половине второго ночи, мы все еще сидели в  кабинете
и я все еще докладывал. Никогда  раньше  я  не  видел  его  таким  дотошным,
желающим знать каждую деталь и каждое словечко. Мое лицо одеревенело, нижняя
челюсть болела,  особенно  левая  сторона,  но  я  не  собирался  доставлять
удовольствие Вульфу своими стонами, поэтому и не стонал.
   После того как я рассказал ему все о деле, он возвращался к  нему  снова,
требуя новых деталей, и, когда наконец я уже не мог продолжать, так как ясно
представил  себе,  что  он  просто  пытался  увидеть,  сколько  времени  мне
потребуется, чтобы я рухнул перед ним на пол, он спросил:
   - Что ты думаешь?
   Я попытался ухмыльнуться.
   - Думаю, - сказал я,  -  что  поворотный  момент  в  этом  деле  появится
примерно через месяц  или  шесть  недель,  когда  мы  должны  будем  решить,
прекратить ли нам поиски и послать  счет  или  продолжить  нашу  работу  еще
какое-то время. Это зависит от двух вещей: насколько мы нуждаемся в  деньгах
и сколько "Нейлор - Керр" заплатит за то, что  мы  ничего  не  сделали.  Вот
какая проблема стоит перед нами, и мы должны ее как-то решить.
   - Значит, ты не думаешь, что мистера Мура убили?
   - Не знаю. Есть по крайней мере двести  человек,  которые  могли  бы  его
убить. Если это сделал один из них, и если  существует  какой-нибудь  способ
его обнаружить, претенденты, естественно, у меня есть. Я уже упоминал Пайна.
Мне нравится его кандидатура, потому что всегда радостно сознавать, что тебе
противостоит человек, страстно желающий обвести тебя вокруг пальца,  и  если
это он, то, конечно же, он попытается добиться своего, раз уж он вас  нанял.
Но если Пайн из  тех  птичек,  которые  не  обращают  внимание  на  двуногих
любимцев своей жены, которых она содержит за счет своих  акций  в  компании,
где он получает зарплату, пойдет ли он на убийство?
   Кроме того, она помогла Муру. Я отдаю предпочтение Керру Нейлору.
   - В самом деле?
   - Да, сэр. По соображениям психологии подождите до понедельника, когда вы
увидите его. Он всегда был кошкой и держит мировой рекорд по игре с мышками.
Добавьте к этому  хорошо  известную  тягу  убийцы  к  раскаянию,  и  что  вы
получите?
   Хотя дело это фигурирует в протоколе как наезд, причем водителя так и  не
нашли и скорее всего уже не найдут, эта тяга у