-  Буду  вам  признателен. -  Пауза, еще  кусочек  омара.  - Но мне  не
хочется, чтобы вы заблуждались.  Я не принадлежу к светским молодым людям. Я
человек трудящийся.
     -  Вот как!  - наклонила  она  голову.  -  Тогда все ясно.  Чем  же  вы
занимаетесь?
     "Будь  осмотрителен, - твердил  я самому себе.  - Мисс  Тэттл не должна
думать, что миссис Робильотти призвала на помощь детектива, чтобы следить за
гостями".
     - Можете назвать мою  работу поисками неприятностей.  Я  служу у одного
человека, по имени Ниро Вулф. Возможно, вы слышали о нем.
     - Кажется,  да...  -  Проглотив  очередную порцию  омара,  она положила
вилку. - Да, пожалуй... Вспоминай про какое-то убийство... Он сыщик?
     - Совершенно верно. Я служу у него. Но я...
     - Вы тоже сыщик?
     - Только когда работаю, не сегодня. Сейчас я развлекаюсь и хотел бы...
     Хакетт с двумя ассистентками убирал  со стола блюда с остатками омаров,
но не это меня остановило. Меня прервал  мистер Роберт Робильотти,  сидевший
по другую  сторону стола между Цецилией Грантэм  и Элен Ярмис.  Он призвал к
общему  вниманию.  Однако, когда  наступила  тишина,  послышался вдруг голос
миссис Робильотти:
     - Опять про блоху, Робби?
     Он  улыбнулся жене.  Во  время поисков  драгоценностей он не расположил
меня к себе, улыбался он или нет.  Но попытаюсь быть  справедливым,  я знаю,
что  не  существует законов  против  выщипанных бровей,  тоненьких усиков  и
длинных  наманикюренных  ногтей,  а  мое подозрение,  что  он носит  корсет,
оставалось всего-навсего подозрением; я охотно соглашусь, что он  женился на
миссис Грантэм ради ее денег, но ни один человек не женится без причины, а в
отношении  миссис  Грантэм просто  невозможно  найти  иную причину; допускаю
также,  что  он  таил  в себе  какие-то добродетели, которых я не  приметил.
Однако, будь мое имя Роберт и женись я по каким-либо  причинам на женщине на
пятнадцать  лет старше себя,  пусть  хоть на  ангеле,  я  бы не  разрешил ей
называть себя на людях "Робби".
     Но  вот  что я скажу в его защиту:  он не дал ей заткнуть себе рот.  Он
хотел  рассказать  и рассказал  анекдот  о  служащем  рекламного  агентства,
который  проводил  последовательную работу  над  блохой и  прилепился  к ней
клеем.  (Я слушал этот  анекдот  от Пензера, который  рассказывал  его  куда
лучше). Трое светских молодых людей тактично и  благовоспитанно рассмеялись.
Элен  Ярмис  позволила  уголкам  своего  рта  приподняться  кверху. Близнецы
обменялись понимающими  взглядами.  Фэйт Ашер перехватила через стол  взгляд
Этель Варр и, почти  незаметно покачав головой, опустила глаза.  Затем Эдвин
Лэдлоу рассказал о писателе,  написавшем  книгу симпатическими  чернилами, а
Биверли Кент  поведал о генерале, забывшем, на чьей стороне он воюет. Все мы
являли собой одну большую счастливую семью.
     Когда начали подавать жареных голубей, передо  мной  возникла проблема.
Дома мы  разделывались  с птицей  руками, что, конечно, является единственно
правильным, однако  я не хотел нарушать компанию. Но тут Роза Тэттл воткнула
вилку  в голубя и, взявшись рукой за ножку, оторвала ее, что и разрешило всю
проблему
     Мисс Тэттл что-то сказала при этом, на что мне захотелось  ответить, но
она обращалась к сидевшему слева от нее Эдвину Лэдлоу, и я перевел взгляд на
Этель Варр, справа от меня. Ее лицо было полно сюрпризов. В профиль, вблизи,
оно  казалось  совершенно  иным,  а  когда  она  повернулась  ко  мне  и  мы
встретились взглядами, лицо ее снова изменилось.
     -  Надеюсь, вы  позволите  мне  сделать одно персональное  замечание, -
сказал я.
     - Попытаюсь, - отозвалась она, - но сперва я хотела бы его услышать.
     - Рискну.  Если вы  заметили, что  я таращусь  на вас,  то мне  хочется
объяснить причину.
     - Может быть, не стоит? - улыбнулась она. - Может быть, это не придется
мне по душе. Может быть, мне приятно думать, что вы разглядывали меня просто
потому, что это доставляло вам удовольствие.
     -  Можете так и  думать. Иначе бы я  не разглядывал вас. Но дело в том,
что я пытался увидеть  вас хоть один раз одинаковой. Если  вы  хоть капельку
повернете  голову влево  или  вправо, ваше лицо делается совершенно  другим.
Знаю, что такие лица встречаются, но я никогда не  видел, чтобы они менялись
так разительно, как ваше. Говорил ли вам кто-нибудь об этом?
     Она  раздвинула  губы,  затем  сжала  их  и отвернулась  от  меня.  Мне
оставалось  только обратиться к  своей  тарелке, что  я и сделал,  но  через
мгновение она вновь обернулась ко мне.
     - Знаете, - сказала она, - мне еще девятнадцать лет.
     - Я тоже был когда-то девятнадцатилетним, -  заверил я. - Кое-что мне в
этом нравилось, а кое-что было ужасным.
     - Да, - согласилась она, -  я еще не научилась, как  нужно относиться к
окружающему, но надеюсь  со временем научиться. Извините меня, мне следовало
ответить вам "да", мне уже об этом говорили. Относительно моего лица, я имею
в виду. И не однажды.
     Итак, я сдвинулся с мертвой точки. Но как, черт возьми, быть тактичным,
если не знаешь, что выходит за  рамки приличия, а что нет? Переменчивое лицо
вовсе не  означает,  что  у  девицы  обязательно должен родиться  ребенок. Я
переметнулся к другой теме.
     - Понимаю, мое замечание  было бестактно,  -  сказал  я, - но  я  хотел
только объяснить, почему разглядывал  вас. Я бы не  заговорил  на эту  тему,
если бы заподозрил в ней что-нибудь оскорбительное. Можете отомстить  мне. Я
очень чувствителен в  отношении верховой  езды,  потому  что однажды,  когда
слезал  с коня, у меня застряла в стремени нога. Спросите меня что-нибудь  о
лошадях, и выражение моего лица тут же изменится.
     - Вы, конечно, ездите верхом в Центральном парке? Это случилось там?
     - Нет, на Западе, однажды летом. Продолжайте.
     Мы принялись болтать  о лошадях, пока не вмешался Поль Шустер, сидевший
справа от нее. Я не могу винить его за это - ведь  по другую сторону от него
сидела  миссис Робильотти.  Эдвин  Лэдлоу  все  еще продолжал  занимать Розу
Тэттл,  и  только когда  подали десерт -  пудинг  со взбитыми сливками, -  я
получил возможность спросить ее о замечании, которое она сделала.
     - Вы что-то сказали, - произнес я, - может быть, я неверно расслышал?
     Роза Тэттл проглотила кусок пудинга.
     -  Может быть, это я неверно выразилась. Со  мной это  случается. - Она
наклонилась ко мне и понизила голос. - Мистер Лэдлоу ваш друг?
     Я покачал головой.
     - Никогда не встречал его до сегодняшнего дня.
     -  Ничего  не потеряли. Он издает книги.  Посмотрите  на меня, разве  я
похожа на человека, которого интересует, сколько книг было  издано в прошлом
году в Америке, в Англии и в других странах?
     - Не сказал  бы этого. Скорее  всего, вы спокойно можете  прожить и без
этих сведений.
     - Так и есть. Что же я неверно сказала?
     - Я  не  говорю,  что  вы неверно сказали.  Вы  что-то сказали о людях,
которые были  здесь в прошлый раз, и  мне показалось,  что я неправильно вас
понял. Вы говорили о другом званом вечере?
     Она кивнула.
     - Да. Три года назад. Она же устраивает их ежегодно, знаете?
     - Да.
     -  Я  здесь уже второй  раз.  Моя приятельница,  которую  я  упоминала,
говорит,  что я родила второго  ребенка  только ради того, чтобы меня  снова
пригласили сюда, но поверьте, если бы я хотела шампанского, то могла бы пить
его чаще, чем через  год. К  тому же я вовсе не уверена, что меня пригласили
бы сюда еще. Как думаете, сколько мне лет?
     Я посмотрел на нее изучающим взглядом.
     - Ну, скажем... двадцать один...
     Она была польщена.
     - Из вежливости вы, конечно, сбросили пять лет, так что вы угадали. Мне
двадцать  шесть.  Неправда,  что роды  старят девушку.  Разве что если у вас
много детей, восемь  или десять, но и это ничего не  значит, просто с годами
начинаешь выглядеть старше. Я просто не верю, что  выглядела бы моложе, если
бы у меня не было двоих детей. Что вы скажете?
     Я оказался  в затруднительном положении. Я принял приглашение,  отдавая
себе полный отчет относительно значения этого ужина, и  заверил хозяйку, что
она может на меня положиться. На мне лежала моральная ответственность, а эта
веселая мать-одиночка одним  своим вопросом  - постарела ли она  от  родов -
ставила  меня в двойственное положение.  Если я отвечу  - нет, не  постарела
(что было бы и правдиво и тактично), это бы означало, что я одобряю ее образ
жизни и  тем  самым  нарушаю  данное мной обещание  и наношу вред самой идее
этого  вечера.  К  тому  же  она,  конечно,  уже  сотни  раз слышала  всякие
нравоучения, и они  не  произвели на нее  никакого  впечатления.  Все  это я
сообразил в  три секунды.  Не мое дело, будет она продолжать  производить на
свет  детей  или нет, но я вовсе  не должен поощрять  ее к этому.  Поэтому я
соврал.
     - Да, - сказал я.
     - Что? - возмутилась она. - Вы говорите "да"?
     Я оставался непреклонен.
     - Да, Вы согласились, что я дал вам двадцать шесть лет, скинув пять лет
из вежливости. Будь у вас только один ребенок,  я  мог бы  дать вам двадцать
три года, а если бы не было вовсе, то двадцать.  Не могу этого  доказать, но
возможно, что именно так оно и было бы. Давайте лучше примемся за пудинг, мы
отстали от других.
     Она с радостью обратила свое внимание на тарелку.
     Очевидно,  почетные  гости  были осведомлены  о процедуре,  потому что,
когда  Хакетт,  повинуясь  поданному  ему  знаку,  отодвинул  кресло  миссис
Робильотти и она поднялась, мы, кавалеры, сделали то же самое по отношению к
нашим  дамам, которые последовали за хозяйкой, направившейся к двери.  Когда
они вышли, мужчины вновь заняли свои места.
     Сесиль Грантэм громко вздохнул:
     - Последние два часа самые тяжелые.
     - Коньяку, Хакетт, - распорядился Робильотти.
     Хакетт перестал разливать кофе и посмотрел на хозяина.
     - Шкафчик заперт, сэр.
     - Знаю, но у вас имеется ключ.
     - Нет, сэр. Он у миссис Робильотти.
     Мне  показалось,  что это вызвало смущенное молчание, но Сесиль Грантэм
рассмеялся и сказал:
     - Принесите топор.
     Хакетт продолжал разливать кофе.
     Биверли  Кент,  человек  с  длинным лицом и большими  ушами,  прочистил
горло.
     - Небольшое  воздержание только  на  пользу, мистер  Робильотти. Мы  же
знали, каков будет протокол, когда принимали приглашение.
     - Какой еще протокол? -  запротестовал Поль  Шустер. - Протокол тут  ни
при чем. Просто удивляюсь вам, Бив. Не  бывать вам посланником,  если вы  не
знаете, что такое протокол.
     - Я никогда им  и не буду, - заявил  Кент. - Мне тридцать  лет, вот уже
восемь  лет, как я закончил колледж,  а кто я такой? Мальчик на побегушках в
нашей  миссии при  Организации Объединенных Наций.  Разве я дипломат? Но что
такое   протокол,  я   знаю  лучше,   чем   молодой  многообещающий  адвокат
какой-нибудь корпорации. Что вы-то знаете о протоколе?
     - Не  много, - посасывая кофе, отозвался Шустер. - Не много, но что это
такое, я знаю, и вы неправильно применили это слово. Вы также ошиблись, я не
являюсь  молодым и многообещающим  адвокатом.  Адвокаты  никогда  ничего  не
обещают.  Я  немногого достиг, но я на год моложе вас, поэтому еще  остается
надежда.
     - Надежда  для  кого? - вопросил  Сесиль Грантэм.  -  Для вас  или  для
корпораций, в которых вы служите?
     - Что касается слова  "протокол",  - сказал  Эдвин Лэдлоу, -  то я могу
примирить  вас. Так как я  издатель, то резюме принадлежит  мне. Итак, слово
"протокол"  происходит  от  двух  греческих  слов -  "протос", что  означает
первый, и "коллао" - клей. Почему именно клей? Потому  что  в Древней Греции
"протоколлон" был первым листом с изложением манускрипта, который наклеивали
на рулон папируса. В наше время  протоколом называются различные документы -
первичная   запись  чего-либо,   отчет  о  проделанной  работе  или   запись
какого-либо соглашения. Это  должно поддержать вас, Поль, но  Бив тоже прав,
так  как протоколом называется  также свод правил  дипломатического этикета.
Так что вы оба правы.
     - Я  за  Поля,  - заявил Сесиль Грантэм. -  Запирать спиртное  - значит
нарушать этикет. Хуже - это просто акт тирании.
     Кент обернулся ко мне.
     -  Что скажете  вы, Гудвин? Вы детектив, может быть, поэтому вы сможете
найти ответ?
     -  Я  не вполне понимаю, чего вы добиваетесь. Если  вы  хотите  узнать,
правильно  ли вы  употребили слово "протокол", то  лучше всего обратиться  к
словарю. Наверху  в библиотеке  есть  словари.  Но  если  вы  хотите  выпить
коньяку,  а  шкафчик заперт, то лучше всего одному  из вас сбегать в  винный
магазин.  Ближайший  на  углу  Восемьдесят второй  и авеню  Мэдисон. Давайте
бросим жребий.
     - Практичный человек, - заметил, Лэдлоу. - Человек действия.
     -  Заметьте,  -  обратился к  остальным Сесиль,  -  Гудвин  знает,  где
находятся  словари и где ближайшая винная лавка. Детективы знают  все. -  Он
обернулся  ко мне,  -  Между  прочим, если уж речь  зашла  о  детективах, вы
находитесь здесь по служебным делам?
     Не обращая внимания  на тон, которым это  было произнесено,  я спокойно
ответил:
     - Если да, то какого ответа вы ждете от меня?
     - Гм... Так вы отвечаете на мой вопрос отрицательно?
     - А что еще я могу ответить?
     Роберт Робильотти фыркнул.
     - Один ноль, Сесиль, тебе дается еще одна попытка.
     Сесиль пренебрег замечанием отчима.
     - Я  спросил просто так, - обернулся он ко мне. - Или мне не  следовало
спрашивать?
     - Почему  же? Вы спросили  - я  ответил. -  Я повернул голову  направо,
затем налево. - Приди я сюда  по делам службы, я бы так и сказал, но я здесь
не  в связи  с  моей  профессией. Сегодня  утром мне  позвонил Остин  Бэйн и
попросил заменить его. Так что со всеми претензиями обращайтесь к нему.
     - Думаю, это никого не касается, - сказал Робильотти. - Про себя скажу,
что это не мое дело.
     - И не мое, - продолжал Шустер.
     -  Ну,  хватит об  этом,  - воскликнул  Сесиль.  -  Просто  меня  взяло
любопытство, черт побери!.. Может быть, присоединимся к матерям?
     Робильотти метнул в него далеко  не дружелюбный взгляд: кто тут хозяин,
в конце концов?
     -  Может  быть,  кто-нибудь хочет  еще кофе? -  спросил  он  и, так как
желающих не оказалось, поднялся с кресла.
     - Присоединимся к прекрасному полу.  Всем понятно, надеюсь,  что первый
танец каждый из нас должен посвятить своей даме. Прошу, джентльмены.
     Я поднялся и одернул брюки.


3

     Будь  я проклят, если  в  алькове  не уместился целый оркестр -  рояль,
саксофон, две скрипки,  кларнет и  ударник  со  всеми  своими  погремушками.
Конечно, можно бы обойтись магнитофоном с  усилителем,  но  на что только не
пойдешь ради  матерей-одиночек!  Что  касается расходов на  оркестр, то  они
частично покрывались экономией на напитках - содовая вода в коктейлях, бурда
за столом, выдаваемая за  вино, и отсутствие  коньяка  -  так что оркестр не
являлся  таким  уж  расточительством.  Напитки  появились, только  когда  мы
протанцевали больше  часа. За баром появился Хакетт,  принялся  откупоривать
шампанское  и,  не  разбавляя  ничем,  разливать  по  бокалам.  Очевидно,  в
заключение приема миссис Робильотти решила пойти на жертвы.
     Как партнерша по танцам Роза Тэттл была не находкой.  Внешне она вполне
годилась  для танцев и даже  обладала  в какой-то степени чувством ритма, но
дело  заключалось в  принципиальном  отношении  к  танцам. Она  и  танцевала
весело, а  это, конечно,  никуда  не годится. Танцевать весело нельзя. Танец
слишком важная штука, чтобы во время него веселиться. Он может быть яростным
или  торжественно-важным,  беспечным  или бесстыдным, танцем ради  искусства
танца,  но никогда  не  веселым. Если  тебе  весело, ты  становишься слишком
болтлив. Элен Ярмис  была  партнершей  получше, вернее,  могла бы  стать, не
держись она так чертовски скованно. Едва мы начинали  танцевать как следует,
она вдруг вся напрягалась и превращалась в двигающуюся куклу. Роста она была
подходящего -  голова на  уровне моего носа, и чем ближе  я  находился к  ее
крупному рту с изогнутыми губами, тем  больше  она мне нравилась,  особенно,
когда углы рта загибались кверху.
     Робильотти пригласил  Элен  на  следующий  танец. Оглядевшись вокруг, я
увидел,  что все  почетные  гости разобраны,  а ко мне  направляется Цецилия
Грантэм.  Я не  тронулся  с  места.  Она  подошла,  остановилась от меня  на
расстоянии протянутой руки и откинула назад голову.
     - Ну? - проговорила она.
     Как   я  понимал,  тактичность   предполагалась   только  в   отношении
матерей-одиночек, и я вовсе не обязан был растрачивать ее на дочь хозяйки.
     - Что "ну"? - отозвался я.
     - А то, что я хочу поглядеть, как вы сумеете избежать танца со мной.
     - Очень просто. Скажу, что заболела нога и сниму ботинок.
     - Вы на это способны?
     - Конечно.
     - Пожалуй, -  кивнула она, - лишь бы  помучить меня. Неужели вы никогда
больше  не обнимете меня в танце? Неужели я буду  вынуждена унести в  могилу
свое израненное сердце?
     Вероятно, у вас  может  создаться  обо  мне  ложное впечатление,  но  я
передаю все точно до последней мелочи. Я видел девушку - я говорю "девушку",
хотя  она  была  на несколько  лет  старше  Розы  Тэттл,  которая уже дважды
испытала радость материнства, - я видел Цецилию всего четыре раза.  Трижды в
этом  самом  доме  во время  поисков  драгоценностей, а  в  последний раз на
короткое время оказался  с нею наедине, когда назначил ей невзначай свидание
и  пригласил поужинать  и потанцевать во "Фламинго".  Танцевала  она хорошо,
даже очень, но и пила не хуже и к полуночи затеяла ссору с какой-то дамой, в
результате  чего  нас  выпроводили  вон.  В течение  нескольких  месяцев она
донимала  меня  телефонными  звонками,  не  меньше  двадцати  раз  предлагая
переиграть нашу  встречу, но я был  занят.  На мой взгляд, во "Фламинго" был
лучший  во всем городе оркестр,  и я не желал портить  это  впечатление. Что
касается ее настойчивости, то я предпочитаю думать, что после меня ей не мог
понравиться  никакой  другой  партнер. Однако  я  считал,  что она уже давно
позабыла про все это, но вот начиналось все сызнова.
     - Это не сердечная рана, - сказал я.  - Это ваше воображение. К тому же
опасаюсь, что если начну с вами танцевать, то через минуту-другую вы станете
делать мне замечания и тем самым все испортите. Я вижу это по вашим глазам.
     - В моих глазах только страсть. Неужели вы этого не видите? У вас  есть
Библия?
     -  Нет,  забыл прихватить. - Из  внутреннего  кармана  пиджака  я вынул
блокнот, который всегда ношу с собой. - Это сойдет?
     - Вполне. Держите. - Она накрыла  блокнот ладонью. - Клянусь, что  если
вы согласитесь танцевать со мной, я  буду вашим послушным  котенком в горе и
радости, во веки веков и никогда не сделаю того, что вы не пожелаете, аминь.
     Миссис Робильотти,  которая танцевала с  Полем Шустером, поглядывала на
нас.  Спрятав блокнот в карман,  я обнял  дочь хозяйки за талию и  через три
минуты пришел к заключению, что девушке, которая так танцует, можно простить
все недостатки.
     Музыканты  устроили  передышку, и  я  проводил Цецилию к креслу, думая,
будет ли тактично пригласить ее  на  следующий танец.  Но тут  к нам подошла
оставленная в одиночестве Роза Тэттл, Цецилия обратилась  к ней, как женщина
к женщине:
     -  Если  вы за  мистером  Гудвином, я не стану  осуждать вас. Он  здесь
единственный настоящий танцор.
     - Я не ради танцев, - отозвалась Роза, - Да у меня и духу не хватило бы
просить его  танцевать  со  мной. Просто  я  хочу  кое-что сообщить  мистеру
Гудвину.
     - Выкладывайте, - предложил я.
     - Только приватно.
     - Вот  как нужно это делать. -  Цецилия рассмеялась и встала, - У  меня
ушло бы на это сто слов, а вы уложились в два. - О