конечно, не  шутка. То, что девушка в норковой  шубке за
десять тысяч долларов, имеющая собственную  комнату  к  шестнадцатикомнатных
апартаментах  на  Пятой авеню, с  массой подруг и  кредитом в  любом  отеле,
нуждается в безопасном пристанище. Разумеется, это не шутка.
     Она попыталась улыбнуться, и это ей почти удалось.
     -  Хорошо,  -  сказала  она.  - Может  быть,  когда-нибудь  и  я  смогу
посмеяться над этим.
     Я вышел и направился в аптеку за шофером.

     Глава 6

     Во вторник в четверть десятого утра, сидя с Салли за столом на кухне, я
подвинул к ней масло с  гуайявой для третьей лепешки. Провожая ее в час ночи
в комнату,  я рассказал  ей, каков наш обычный  утренний  распорядок:  Вульф
завтракает в комнате в 8.15, с девяти - в течение двух часов - в оранжерее с
орхидеями; я завтракаю на кухне, когда мне захочется, а потом, если не ухожу
по  делам,  нахожусь  в  кабинете,  чтобы стереть  пыль,  проглядеть  почту,
дочитать номер "Таймс", если не сделал этого за  завтраком,  и сделать  все,
что потребуется.
     Вульф повел себя  очень неплохо. Он  сидел за столом  с "Происхождением
африканцев" в руках, когда в половине двенадцатого я подошел к нему  с Салли
и, к моему удивлению, не  вскочил  и не убежал, когда я объявил, что у нас в
доме гостья. Поворчав, он положил книгу, и, когда я спросил его, хочет ли он
услышать  краткое  резюме или  дословный отчет о  нашей  беседе, он попросил
изложить  все слово  в  слово. Гораздо приятнее передавать долгий разговор в
присутствии кого-то, кто слышал его. Так мальчик Арчи, давным-давно в Огайо,
быстрее  влезал  на  дерево, если на него смотрела девочка.  Или  пятнадцать
девочек.
     Когда я кончил рассказывать и ответил на несколько вопросов, он сообщил
клиентке  о беседе с вечерним посетителем -  ее крестным Эрнстом Хаусманом -
не все, конечно, а главное. Конец его рассказа  был адресован и  мне, потому
что  Салли позвонила  в тот момент, когда Вульф излагал  свое предположение,
что Хаусман сам положил мышьяк в шоколад.  Он не раскололся и  не признался.
Сделав несколько резких замечаний, он встал и ушел.
     Утром  на  двадцать  седьмой странице  "Таймс"  была помещена небольшая
заметка, где сообщалось, что Арчи Гудвин подтвердил  репортеру  "Таймс", что
Ниро Вульф приглашен  расследовать дело об убийстве Пола Джерина, но  Дэниел
Комус, адвокат Мэтью  Блаунта,  заявил, что не  обращался к услугам Вульфа и
сомневается, чтобы это сделал кто-нибудь другой.
     За  завтраком мы с Салли решили, что:  а) было бы  желательно, чтобы ее
мать знала, где она; б) она позвонит ей; в) она может выходить куда захочет,
но  в  одиннадцать часов должна  быть  в  своей  комнате,  на  случай,  если
понадобится  Вульфу,  когда  он спустится из оранжереи; г)  она может  брать
любые книги из шкафов  в кабинете, кроме  "Происхождение африканцев"; д) она
не  должна  уходить в  то время, когда я пойду в  банк положить двадцать две
тысячи, и е) она должна быть в столовой для ленча в 1.15.
     Я сидел за своим столом в одиннадцать часов,  когда услышал звук лифта,
которым всегда  пользовался  Вульф. Он вошел,  как  обычно,  с орхидеями для
стола, сказал "доброе утро", поставил  ветку цветов в вазу, сел,  просмотрел
утреннюю почту, взглянул на меня и спросил:
     - Где она?
     Я повернулся.
     - В своей  комнате. Завтракала со  мной на кухне. Умеет держать себя за
столом. Позвонила матери, чтобы сообщить, где  она, сходила на Восьмую авеню
купить  полотенца,  потому  что  наши ей не  нравятся, вернулась  и, с моего
позволения, взяла три книги из шкафов. Я был в банке.
     Он встал со стула и  подошел  к шкафам посмотреть. Я сомневался, что он
сможет определить,  что она взяла, по  пустым местам  среди более чем тысячи
книг, но пари бы  не держал. Он вернулся к  столу, сел, уставился на  меня и
сказал:
     - Больше никаких выходок с твоей стороны.
     - Хорошо,  - согласился  я.  - Но  когда миссис Блаунт  сказала, что вы
можете  оставить у  себя то, что заплатила вам ее дочь, мне стало обидно и я
не удержался. Или вы имеете в виду то, что я сказал Комусу?
     - Ни то, ни другое. Я говорю о том, что ты привез ее сюда. Ты, конечно,
сделал это, чтобы оказать  на меня давление. Тьфу! Зная, что  для меня лучше
тигр в доме, чем женщина, ты решил, что я...
     - Нет, сэр. В этом  я  не виновен. Я начинаю давить, на вас или пытаюсь
это  сделать,  только если вы увиливаете от работы,  а вы  это делаете всего
лишь двадцать  четыре часа в сутки. Я привез ее  потому  что,  если  бы  она
поехала в отель,  все могло случиться.  Она  могла бы сдаться.  Она могла бы
даже удрать.  Я сказал  миссис Блаунт,  что вы оставляете  у себя  только те
деньги,  которые заработаны вами. Когда клиенту нужно вернуть  гонорар, если
вы решите,  что  не  можете его заработать, а клиент вне нашей досягаемости,
это  затрудняет  дело. Я  согласен, что вы  кое-чего  достигли,  поручив мне
поместить  заметку  у Лона  Коэна,  мы  даже  получили от  возможного убийцы
предложение на  сумму  в  пятьдесят  тысяч, но  что  дальше? Надеетесь,  что
кто-нибудь из остальных предложит больше?
     Он поморщился.
     - Я поговорю с мисс Блаунт, после ленча. Сначала я должен  повидаться с
Йерксом, Фэрроу, Эвери и, если возможно, с Комусом. Это не может...
     - Эвери не был "посредником".
     -  Но  он был с  Джерином в больнице  до  момента его смерти. Он сказал
мистеру Блаунту, что  уже в  "Гамбит-клубе" ему приходило  в голову, что тут
произошло  отравление,  и он  ходил вниз  в  кухню.  Если есть  какая-нибудь
надежда получить...
     В дверь позвонили. Я встал и пошел  в холл, чтобы посмотреть в  глазок,
вернулся в кабинет и сказал:
     - Становится горячо. Кремер пожаловал.
     Он фыркнул.
     - Зачем? У него же есть убийца.
     - Да. Быть может, за мисс Блаунт? Взять ее как соучастницу.
     - Посмотрим. Приведи его.
     Подойдя  к двери,  я пару секунд наблюдал за ним в глазок. У инспектора
Кремера  из  Западного  отдела  по  расследованию убийств  были  хорошо  мне
знакомые признаки,  по  которым можно  было определить  его настроение:  как
повернуты его широкие плотные плечи, красно ли его большое круглое лицо, под
каким углом  надета его  старая  фетровая  шляпа. Когда  ясно,  что  у  него
серьезные намерения (как это часто бывает), я резко  открываю дверь и говорю
что-нибудь вроде: "Дом человека - его крепость". Но на этот раз  он выглядел
вполне мирно,  поэтому  я  распахнул  дверь и спокойно поздоровался  с  ним.
Войдя, он отдал  мне  пальто  и  шляпу и, прежде чем проследовать в кабинет,
даже  сделал  замечание  о  погоде. Можно  было  подумать,  что мы подписали
договор о мирном сосуществовании.
     В кабинете  он не протянул  Вульфу руку, потому  что  не  знал, как тот
относится к рукопожатиям, а сказал, усевшись в красное кожаное кресло:
     - Наверно, я должен был позвонить, но вы всегда здесь. Бог видит, что и
я хотел бы всегда быть  в каком-нибудь определенном месте.  Я хочу  спросить
насчет  дела с  Джерином.  Судя по газетам, вас  наняли заниматься  этим. По
словам Гудвина.
     - Да, - сказал Вульф.
     - Но адвокат Блаунта заявляет, что вас не нанимали. Кто прав?
     -  Возможно  оба. - Вульф поднял  руку.  - Мистер  Кремер, тут возможны
разные  варианты. Может быть,  мистер Комус  нанял меня, но предпочитает  не
подтверждать этого, или мистер  Блаунт нанял меня  не через своего адвоката,
или же кто-то еще нанял меня. В любом случае наняли.
     - Кто?
     - Некто, у кого есть сильный интерес к этому делу.
     - Кто?
     - Я не отвечу на этот вопрос.
     - Вы занимаетесь этим делом?
     - Да.
     - Вы отказываетесь сообщить мне, кто вас нанял?
     - Да.  Это не  касается ни  вашего расследования  по долгу  службы,  ни
требований закона.
     Кремер вынул  из кармана сигару,  покатал ее между ладонями  и  сунул в
рот. Поскольку он  так и не зажег ее, это был непроизвольный и бессмысленный
жест. Он взглянул на меня, потом на Вульфа и сказал:
     - Думаю, что знаю вас не хуже всякого  другого, за  исключением,  может
быть, Гудвина. Я не верю, что Комус мог вас нанять, и говорю поэтому, что он
этого  и не делал. Зачем ему отрицать это?  Я не верю и в то, что Блаунт мог
нанять вас без согласия своего адвоката. Какого  черта, ведь это  все равно,
что  пригласить другого  адвоката.  А если кто-то другой, то кто? Жена, дочь
или племянник  не пошли бы  на это без одобрения  Блаунта и Комуса, а  никто
другой не мог сделать это. Я не верю в это. Никто вас не нанимал.
     Угол рта Вульфа поднялся.
     - Тогда зачем утруждать себя и наносить мне визит?
     - Потому что я  знаю вас.  Потому что вы  преследуете какую-то цель. Вы
послали Гудвина сообщить его другу Лону Коэну,  что вас наняли, с тем  чтобы
произошло что-то,  в результате чего вас наймут и вы получите  гонорар. Я не
знаю, на что вы  рассчитываете,  не  знаю, почему  вы затеяли  подобную игру
вместо  того,  чтоб пойти  к Комусу  с  тем, что  у вас  есть,  но вы что-то
раскопали,  иначе бы  вы не  ввязывались  в  это.  Вы узнали что-то, что, по
вашему мнению,  принесет вам  солидный  куш, а единственный  путь к этому  -
освободить Блаунта. Так что же вы узнали?
     Вульф поднял брови.
     - Вы действительно верите в это?
     - Да, верю.  Я думаю,  вам известно нечто, что, по вашему мнению, может
выручить  Блаунта  или, по крайней мере,  дает ему  шанс. Но если  есть хоть
какое-нибудь основание  считать, что Блаунт не убил Пола Джерина, я хочу это
знать. У нас есть доказательства противного, и если они недостоверны, я имею
право  знать.  Вы что  воображаете  - мне  хотелось  бы  осудить за убийство
невиновного?
     - Не думаю.
     - Ну, так вот, мне  бы  этого не хотелось. - Кремер направил  сигару на
Вульфа и помахал ею. -  Я буду говорить откровенно. Вам известно, что Блаунт
спустился на кухню за шоколадом и принес его Джерину?
     - Да.
     - Вам  известно, что,  когда  Джерин  выпил большую часть  и его начало
тошнить, Блаунт взял чашку и кофейник, унес их вниз на кухню, вылил и принес
свежий шоколад?
     - Да.
     - Значит, он самый большой чертов дурак на свете?
     - Я незнаком с ним. Он дурак?
     - Нет. Он очень умный человек. Что угодно, но  не дурак. Иные люди  его
круга, обладающие богатством и высоким общественным  положением, воображают,
что могут делать, что хотят и все им сойдет, ибо они вне подозрений, - но не
он. На него  это совершенно  не  похоже. Трудно поверить, что  такой человек
положил яд  в шоколад,  подал его Джерину, а потом вылил содержимое  чашки и
кофейника. Я не допускаю этого.
     - И я.
     - Поэтому мы рассмотрели все варианты, во всех  аспектах.  Мы исключили
возможность, что мышьяк был не в шоколаде, а в чем-то другом. Мы установили,
что никто, кроме Блаунта и  четырех "посредников", не входил  в библиотеку с
момента начала  сеанса, а он шел уже около семи минут, когда Блаунт пошел за
шоколадом,  и я считаю это установленным. Таким образом,  надо признать, что
мышьяк  был  положен  в шоколад  одним  из семи людей:  четыре "посредника",
повар, официант и Блаунт. Хорошо. Кто из них имел какие-то связи с Джерином?
Я бросил на это одиннадцать моих людей, и районный  прокурор направил восемь
из Бюро по расследованию убийств. Это лучшие специалисты, вы это знаете.
     - Они компетентны, - согласился Вульф.
     - Они более, чем компетентны. Об отношениях с Джерином Блаунт рассказал
сам. Вы, конечно, знаете об этом.
     - Да.
     - Но мы пустили девятнадцать людей  за остальными шестью.  Четыре дня и
ночи без  отдыха. Даже когда районный прокурор  решил, что виновен Блаунт, и
он  был арестован, я оставил девять моих людей наблюдать за  другими.  Целую
неделю. И я ставлю годовое жалованье против одного цветка из этой вазы,  что
никто  из  этих людей никогда  не  был знаком  с  Полом  Джерином и не  имел
никакого отношения к нему.
     - Я бы не рискнул цветком, - сказал Вульф.
     - Не рискнули бы?
     - Нет.
     - Значит, вы думаете, что кто-то из них случайно имел при себе мышьяк и
положил  его в  шоколад  просто потому,  что ему не  понравилось, как Джерин
играет в шахматы?
     - Нет.
     - Так в какую же игру  вы играете? Что позволяет вам надеяться выручить
Блаунта?
     - Я не говорил, что у меня что-то есть.
     - Чушь. Черт побери, я вас знаю.
     Вульф откашлялся.
     - Мистер  Кремер, я признаю, что знаю нечто, неизвестное вам,  об одном
из аспектов  этого  дела:  я  знаю,  кто меня  нанял и  почему. Вы  пришли к
заключению, что никто меня не нанимал, что, узнав о каком-то неизвестном вам
обстоятельстве, я стараюсь  использовать  это  в своих  личных интересах. Вы
ошибаетесь.  Вы гораздо  лучше меня  ознакомились  со всеми  обстоятельства,
относящимися к смерти Пола Джерина. Но вы мне не верите.
     - Не верю.
     - Тогда больше не о чем говорить.  Я сожалею, что у меня ничего для вас
нет,  потому  что  я  ваш  должник. Вы  сообщили  мне о  факте,  позволяющем
совершенно по-другому подойти к этой проблеме. Это убережет меня...
     - О каком факте?
     Вульф покачал головой.
     - Нет, сэр. Вы  не поверили  бы мне. Вы не приняли бы мою интерпретацию
этого. Но  я  вам обязан,  а я помню о своих  долгах. Если я  узнаю что-либо
важное, я постараюсь  как можно  скорее сообщить вам  об  этом. А сейчас мне
нечем с вами поделиться.
     -  Черта  с  два,  нечем.  -  Кремер встал на ноги.  Он бросил сигару в
корзину  для бумаг  и, как  обычно,  промахнулся. -  Один маленький  вопрос,
Вульф. Каждый  имеет право нанять вас расследовать что-то, даже убийство. Но
если  вас  не  наняли, а  я  прекрасно  знаю, что  вас не  наняли,  если  вы
действуете по  своей инициативе,  это другое  дело. И  если вы  располагаете
информацией, важной для следствия, я не должен  вам объяснять, что вы должны
сделать. - Он повернулся и вышел.
     Я проводил его, а вернувшись в кабинет, начал; "Значит, он дал вам...",
но сразу же остановился. Вульф сидел, откинувшись, с закрытыми глазами. Губы
его  шевелились.  Он  сжимал губы и разжимал, сжимал  и разжимал,  сжимал  и
разжимал. Я стоял  и смотрел на него. Это означало, что он поглощен работой,
но у меня не возникало и тени догадки, чем  именно. Если он обдумывает факт,
только  что сообщенный Кремером,  то что  это  за  факт? Вспоминая беседу, я
стоял и ждал. В такой момент Вульфа нельзя было отрывать. Я решил, что такое
состояние продлится еще некоторое  время, и направился к своему столу, но он
открыл глаза, выпрямился и скомандовал.
     - Приведи мисс Блаунт.
     Я повиновался. Я поднялся по лестнице, поскольку,  в отличие от Вульфа,
не пользуюсь лифтом.  Обнаружив, что дверь ее комнаты заперта, я постучал. Я
не слышал шагов, но дверь открылась сразу. Она была босиком.
     - Мистер Вульф хочет  видеть  вас, - сказал я.  - В туфлях или без, как
предпочитаете.
     - Что-нибудь случилось?
     Не зная, хочет ли он сообщить ей о нашем посетителе, я сказал:
     - Он как раз шевелит губами, но вы, конечно, не знаете, что это значит.
Можете не приводить в порядок волосы и губы, он не обратит на них внимания.
     Разумеется, Салли  проигнорировала  мои слова. Она пошла  к зеркалу  за
расческой и губной помадой, потом к стулу у окна, чтобы надеть  туфли, потом
вышла.  Когда человек  спускается  впереди  вас по  лестнице,  вы видите его
фигуру в непривычном ракурсе; у нее были прекрасные плечи, а шея в сочетании
с ними создавала  красивую линию.  Когда  мы  вошли в  кабинет, Вульф  сидел
нахмурясь  за  столом, потирая нос  кончиком пальца  и  не  обращая  на  нас
никакого внимания. Салли прошла к красному кожаному креслу и, просидев молча
целую минуту, сказала:
     - Доброе утро
     Он перевел на нее глаза, моргнул и спросил:
     - Почему вы взяли том Вольтера?
     Ее глаза широко раскрылись.
     -  Арчи сказал,  что я могу взять  любую  книгу, кроме той, которую  вы
читаете.
     - Но почему Вольтера?
     - Без особых причин. Просто я никогда его не читала...
     -  Хм, - сказал  Вульф. - Мы  обсудим это за ленчем. Кое-что произошло.
Арчи  сказал вам...  - Он остановился Не  сознавая этого,  он позволил  себе
фамильярно говорить с женщиной. Он поправился - Сказал ли вам мистер Гудвин,
что здесь был полицейский? Инспектор Кремер?
     - Нет.
     - Он  был  здесь.  Пришел неожиданно и без  приглашения. Он  только что
ушел.  Мистер Гудвин позже расскажет вам, почему он приходил и что сказал. Я
же  должен сообщить  вам, что он дал мне некоторую  информацию,  существенно
меняющую ситуацию. По  словам  мистера  Кремера,  полиция  совершенно  точно
установила  три факта. Первый - мышьяк был в шоколаде. Второй - никто не мог
положить его в  шоколад,  кроме  повара, официанта,  четырех "посредников" и
вашего  отца. Третий  -  только у  вашего  отца  мог  быть  мотив. Никто  из
остальных шести - я цитирую мистера Кремера - "никогда не был знаком с Полом
Джерином и не имел к нему никакого отношения". Хотя...
     - Я вам это говорила, не так ли?
     - Да, но только на основании  собственных сведений, которые могут  быть
ошибочны.  А   заключения   мистера   Кремера  основаны   на   тщательном  и
продолжительном  расследовании  с  помощью  целой  армии   квалифицированных
сотрудников.  Хотя  все  эти три факта  важны,  самый  значительный из них -
третий,  ни у  кого из  этих  шестерых не  могло  быть мотива  для  убийства
Джерина.  Но  Джерин  был  убит  и  убит,  умышленно,  поскольку мышьяк  был
заготовлен заранее. Вы играете в шахматы?
     - По-настоящему - нет. Я знаю ходы. Вы думаете, что...
     - Минутку Вы знаете, что такое гамбит?
     - Ну... смутно...
     -  Это  дебют,  в котором  игрок  отдает пешку  или даже фигуру,  чтобы
получить преимущество. Убийство Пола Джерина - это гамбит, Джерин был пешкой
или  фигурой. Преимущество, которого добивался убийца, состояло в том, чтобы
поставить  вашего  отца в очень опасное  положение, когда его  обвинили бы в
убийстве и, вероятно, осудили. Все это было направлено не против Джерина, он
сыграл роль пешки. Ставкой был ваш отец. Теперь вы понимаете, как это меняет
ситуацию, как сказывается на деле, расследовать которое вы меня наняли?
     - Я не... Я не уверена...
     - Я буду  честен,  мисс Блаунт. Еще полчаса  назад  трудности  казались
просто непреодолимыми. Приняв ваше предложение  и ваши  деньги, я должен был
доказать невиновность вашего отца, но для этого мне следовало доказать,  что
у  кого-то из этих шестерых был  мотив, чтобы убить Джерина, и я  действовал
соответствующим    образом.    И    три    пункта,    наиболее   убедительно
свидетельствовавшие  против вашего отца, что он принес Джерину  шоколад, что
он унес и  опорожнил чашку  и кофейник и  что он был  знаком  с  Джерином и,
возможно,  имел мотив,  все они  были в  общем  случайны  и ими  можно  было
пренебречь. Откровенно  говоря, дело казалось безнадежным, и,  не располагая
ничем, для начала я сделал простой ход, попросил мистера Гудвина поместить в
газете заметку, что меня наняли расследовать это дело.
     - Вы не сказали мне, что собираетесь это сделать.
     - Я  редко говорю клиентам,  что собираюсь делать. Теперь я рассказываю
вам об этом потому, что  мне нужна  ваша помощь.  Эта заметка привела ко мне
мистера  Кремера,  а  он  сообщил  факт,  показавший, что  было  бы  неверно
продолжать  расследование, предполагая,  что кто-то хотел убить  именно Пола
Джерина. Но если  исходить из того, что ваш отец не делал этого, то, значит,
виновен  кто-то  другой.  Но  почему он  убил?  Джерин  был  совершенно  ему
незнаком,  а он пришел туда  с  ядом,  собираясь  убить  его, и убил.  И что
произошло? Обстоятельства так ясно демонстрировали  виновность  вашего отца,
что он оказался в  тюрьме, в опасности и невозможно даже добиться, чтобы его
выпустили под залог. Вся операция была рассчитана очень точно и удалась.