ли  зеленый  черепаховый суп.  Когда  они принесли  тарелки для  супа,
Феликс внес  суповую  миску  и каждая девушка  черпала из  нее.  Я  сердечно
спросил Пайла:
     - Опять песок?
     Но он сказал "нет, это восхитительно" и очистил тарелку
     Мне стало легче, когда я увидел, что девушки  не будут подавать к столу
рыбу  -  камбалу,  приготовленную  в  белом  вине  с  подливкой из грибов  и
моллюсков, что было одной из специальностей Фрица.
     Феликс раскладывал  рыбу  на  вспомогательном столике, а девушки только
разносили. После пробы соуса раздался шепот одобрения, а Адриан Дарт, актер,
воскликнул: "Превосходно!" Они издавали различные возгласы удовлетворения, и
Лейкрафт, адвокат, спрашивав Вулфа, не откажется ли Фриц  дать ему рецепт, а
в это время сидящий справа от меня Пайл сморщился  и со звоном  уронил вилку
на тарелку
     Я подумал, что он разыгрывает сцену, и  все еще  продолжал так  думать,
когда  его  голова  упала  и  он заскрежетал  зубами,  но  когда  его  плечи
опустились и он  прикрыл рот ладонью, мне показалось, что он заходит слишком
далеко. Двое  или трое из них что-то  сказали,  а он оттолкнул назад стул  и
сказал, встав:
     - Вы должны простить меня,  мне  очень  жаль, - и направился к двери  в
холл.
     Шривер поднялся и последовал вслед за ним.
     Остальные обменялись возгласами и взглядами.
     Хэвит сказал:
     - Чертовски неприятно, но я собираюсь это закончить, - и он  взялся  за
вилку.
     Кто-то  спросил, больное  ли  у Пайла сердце, и  кто-то другой  ответил
"нет". Они все вернулись к камбале, но атмосфера была уже не та.
     Когда  по  звонку Феликса служанки  начали убирать тарелки, Льюис Хэвит
поднялся  и  покинул комнату. Он  вернулся через пару  минут, сел  и  громко
сказал:
     - У Винсента сильная боль, и пришел доктор. Мы ничем не можем помочь, и
Бен просил вас подождать. Он снова  присоединится  к нам,  когда... когда он
сможет.
     - Что это? - спросил кто-то.
     Хэвит  ответил, что доктор не знает. Вошел Золтан, неся огромное блюдо.
Гебы собрались  у  вспомогательного  столика, Феликс поднял крышку  и  начал
раскладывать жареного фазана, нашинкованного кусочками свинины, вымоченной в
течение двадцати часов в токайском вине,  и затем - но нет... какая разница?
Ежегодный обед "Десятки" закончился провалом.
     Так  как  в течение  ряда лет я трижды в  день ем пищу приготавливаемую
Фрицем  Бренером, мне бы хотелось выразить  свою признательность,  отдав ему
долг письменно, изложив некоторые идеи насчет того, что он может  сделать из
обычной пищи, но я это сделаю не здесь.  Конечно, фазан  был хорош  даже для
богов,  если они были рядом, а также  и молочный  поросенок,  и  винегрет  с
приправой, которую Фриц называет "Дьявольский дождь", и каштаны в  крокетах,
и  сыр  -  только  одного  сорта,  изготовляемый  под  наблюдением  Фрица  в
Нью-Джерси человеком по  имени Бил Томпсон. И все это было съедено более или
менее. Но Хэвит покидал комнату еще три раза, а в последний раз его  не было
добрых десять минут, а Шривер вовсе  не присоединился к компании,  и,  когда
подали цыплят, Эмил Крейс вышел и не вернулся обратно.
     Когда были налиты кофе и бренди и принесли сигары и  сигареты,  Хэвит в
пятый раз встал из-за стола и  Ниро Вулф поднялся  и  последовал за  ним  из
комнаты. Я закурил сигарету, просто чтобы  что-нибудь  делать,  и  попытался
быть общительным, слушая историю, которую рассказывал Адриан Дарт, но к тому
времени,  когда  я  закончил кофе, мною овладело  беспокойство. По сердитому
взгляду на лице Ниро  Вулфа, который становился все злее за последний час, я
знал,  что  он  кипит и,  когда  это происходят, особенно вне  дома, за него
нельзя отвечать. Он  даже  мог  обвинить  Пайла  в том,  что тот погубит еду
Фрица.  Поэтому  я  положил  то,  что  осталось  от  сигареты, в пепельницу,
поднялся и направится  к двери  и был уже на полпути к ней, когда он вошел в
комнату, все еще хмурясь.
     - Идем со мной, - буркнул он и пошел дальше.
     Путь в кухню из столовой лежал через кладовую длиной двадцать  футов со
стойками, полками и буфетами с обеих сторон.
     Вулф промаршировал через нее, а я шел за ним.
     В  кухне двенадцать служанок  сидели на  стульях и табуретах  и ели.  У
раковины  трудилась  женщина.  Золтан что-то  делал  у  холодильника.  Фриц,
который наливал стакан  вина, по-видимому для себя,  повернулся, когда вошел
Вулф, и поставил бутылку.
     Вулф подошел к нему, остановился и заговорил:
     - Фриц, я приношу свои  извинения. Я позволил мистеру Хэвиту прельстить
тебе. Мне следовало бы знать лучше. Я прошу у тебя прощения.
     Фриц сделал жест рукой, в другой он держал стакан с вином.
     - Не следует просить прощения, можно только сожалеть.  Человек заболел,
очень жаль, но не из-за моей еды. Я уверяю вас.
     - Ты в этом  не нуждаешься. Не из-за  твоей еды, а из-за того,  как она
была ему доставлена. Я повторяю, что  я виноват, но я не буду сейчас на этом
подробно   останавливаться,   это   подождет.  Есть   аспект,  не   терпящий
отлагательств. - Вулф повернулся. - Арчи, эти женщины все здесь?
     Мне пришлось  повернуться,  чтобы  пересчитать  их, рассеянных  по всей
кухне.
     - Да, сэр. Все присутствуют. Двенадцать.
     - Собери их. Они могут стоять, - он указал  пальцем на нишу, - вон там.
И возьми Феликса.
     В это  трудно  было поверить. Они ели, а для него отрывать мужчина  или
женщину  от еды было неслыханным. Даже меня. Только в  случае исключительной
необходимости он  мог когда-либо попросить меня отложить еду до того, как  я
ее кончил.
     Сердитость  не могла  быть  тому причиной. Но  не  дрогнув и бровью,  я
повернулся и позвал:
     -  Простите, леди, но если  мистер Вулф говорит, что это срочно, то это
действительно так. Вот туда, пожалуйста, все.
     Затем я  прошел  через  коридор-кладовую, толкнул  дверь, поймал взгляд
Феликса и поманил его пальцем. Он подошел. К тому времени, когда мы пришли в
кухню, девушки покинули стулья и табуреты и собрались в нише, но без всякого
энтузиазма.  Они  ворчали и некоторые бросали на меня злые взгляды,  когда я
приблизился вместе с Феликсом.
     Подошел  Вулф  с  Золтаном  и  остановился  с  плотно  сжатыми  губами,
обозревая их.
     - Я понимаю вас, - сказал он,  - что первым блюдом, который вы принесли
к столу, была икра  на блинах  со сметаной. Порция, поданная мистеру Пайлу и
съеденная  им, содержала  мышьяк. Мистер Пайл находится наверху в постели, к
нему приглашены  три врача, и, вероятно,  он  умрет в течение этого  часа. Я
говорю...  - Он остановился,  чтобы взглянуть  на  них. Они реагировали  или
играли, - это не имеет значения: они же были актрисы. Были и затруднительное
дыхание, и восклицания, и  одна из них схватилась рукой  за горло, а другая,
обнажив руки, закрыла уши ладонями.
     Когда его взгляд восстановил порядок, Вулф продолжал:
     - Будьте добры, держитесь спокойно и слушайте. Я говорю  о заключениях,
сделанных мной. Мое заключение о том, что мистер Пайл  съел мышьяк, основано
на симптомах: горящее горло,  слабость, интенсивная жгучая боль  в  желудке,
сухость во рту, холодная кожа, рвота. Мое заключение  о  том, что мышьяк был
положен  в  первое блюдо, основывается, во-первых,  на  количестве  времени,
которое требуется  мышьяку, чтобы подействовать,  во-вторых, на  факте,  что
совершенно  невероятно,  чтобы  он  мог  быть  положен  в  суп  или рыбу,  и
в-третьих, на том, что мистер Пайл жаловался на песок в сметане или  икре. Я
предполагаю, что одно  или оба из моих заключений могут оказаться неверными,
но я считаю это маловероятным и основываюсь на них. -  Он повернул голову. -
Фриц, расскажи  мне об  икре  с того  момента,  как  она  была  положена  на
персональные тарелки. Кто делал это?
     Я  как-то  сказал Фрицу, что  я не могу представить  обстоятельств, при
которых он выглядел бы действительно  несчастным, но  сейчас мне не пришлешь
стараться. Он кусал губы, сначала нижнюю, потом верхнюю. Он начал:
     - Я должен заверить вас...
     - Я не нуждаюсь ни в каких заверениях от тебя, Фриц. Кто положил  ее на
тарелку?
     - Золтан и я. - Он показал: - За тем столом.
     - И оставили их там? Они были взяты с того стола женщинами?
     - Да, сэр.
     - Каждая женщина взяла одну тарелку?
     - Да, сэр. Я имею в виду, так им велено было делать. Я был у плиты.
     Заговорил Золтан:
     -  Я  наблюдал за ними, мистер  Вулф. Каждая  из них  взяла тарелку. И,
поверьте мне, никто не положил мышьяк...
     -  Пожалуйста, Золтан. Я добавлю  еще один вывод: предположим, никто не
положил мышьяк в определенную порцию и,  следовательно, оставил  шанс любому
из гостей  получить его. Наверняка  отравитель намеревался отравить  кого-то
определенного -  или мистера  Пайла, или на выбор кого-нибудь другого, а,  к
несчастью,  яд  попал  мистеру  Пайлу.  В  любом случае,  порция,  съеденная
мистером Пайлом, была  отравлена, и получил  ли он ее преднамеренно, или  по
несчастной случайности, в настоящий момент к  делу не относится, - его глаза
остановились на девушках. - Кто из вас взял тарелку мистера Пайла?
     Ответа нет. Ни звука, ни движения.
     Вулф хмыкнул.
     - Тьфу! Если вы не знали его имени, то сейчас  вы его знаете.  Мужчина,
который  ушел  во  время рыбного  блюда  и который  сейчас  умирает! Кто его
обслуживал?
     Ответа нет, и  я  должен признать,  что ни одна пара глаз  не  оставила
Вулфа, чтобы пристально посмотреть на Пегги Чоут,  рыжеволосую. Но мои глаза
остановились на ней.
     - Какого черта, - сказал я, - выскажитесь, мисс Чоут!
     - Я не обслуживала! - закричала она.
     -  Это  глупо.  Конечно,  вы  его  обслуживали.  Двадцать  людей  могут
поклясться в этом. Я  смотрел вправо на вас, когда  вы подавали  ему суп.  И
когда вы принесли ему рыбу...
     - Но я не давала ему эту первую тарелку! У него уже была! Я не давала!
     Меня сменил Вулф.
     - Ваша фамилия Чоут?
     - Да, - она вздернула подбородок, - Пегги Чоут.
     -  Вы отрицаете  то,  что подавали блюдо с икрой, первое блюдо, мистеру
Пайлу?
     - Да, точно.
     - Но вам полагалось это сделать? Вы же были прикреплены к нему?
     -  Да. Я  взяла  оттуда тарелку,  со стола, вошла с ней и направилась к
нему,  но, когда я увидела,  что у него уже есть тарелка, то подумала, что я
ошиблась.  Мы не  видели  гостей, Этот человек, - она указала  на Феликса, -
показал нам, на каком из стульев наш гость  должен  сидеть, и мой был вторым
справа с той  стороны, откуда я вошла, но он уже был обслужен, и я подумала,
что кто-то ошибся, или я перепутала. Так или иначе, я увидела человека рядом
с ним, справа, который не был обслужен, и я отдала ему тарелку. Это были вы.
Я дала ее вам.
     - Действительно. - Вулф хмуро на нее взглянул.  - Кто был прикреплен ко
мне?
     Это не было игрой, он действительно не знал. Он  ни разу не взглянул на
нее.  Он  был  раздражен тем,  что прислуживают женщины, и, помимо  того, он
терпеть  не  может вертеть шеей. Конечно, я мог  бы  сказать  ему, но  Эллен
Джаконо сказала:
     - Я.
     - Пожалуйста, ваше имя.
     -  Эллен  Джаконо.  - У нее было  богатое глубокое  контральто, которое
прекрасно сочеталось с глубокими черными глазами, смуглой бархатной  кожей и
вьющимися шелковистыми волосами.
     - Вы принесли мне первое блюдо?
     -  Нет. Когда  я  вошла,  я увидела,  что вас  обслуживает  Пегги,  а у
предпоследнего человека слева ничего нет, поэтому я отдала порцию ему.
     - Вы знали его имя?
     - Я знаю, - сказала Нора Ярет. - Из карточки. Он был моим. - Ее большие
карие глаза были  устремлены на  Вулфа.  - Его фамилия Крейс. Когда  я  туда
вошла,  у него уже стояло первое блюдо. Я собралась  забрать свое обратно  в
кухню, но подумала, что кто-то мог бы  и запутаться, но не я, и я отдала его
человеку, сидящему с краю.
     - С какого краю?
     -  С левого.  Мистер  Шривер. Он приходил и разговаривал с нами сегодня
днем.
     Ее  слова подтвердила  Кэрол  Эннис, та девушка, у которой  волосы были
цвета пшеницы, и отсутствовало чувство юмора.
     - Это правда, - сказала она. - Я ее видела. Я собиралась ее остановить,
но она  уже поставила тарелку, поэтому я с тарелкой обошла вокруг, к  другой
стороне стола, и увидела, что  у Адриана Дарта  тарелки нет. Я не  возражала
против того, чтобы тарелку отдать ему.
     - Вы были прикреплены к мистеру Шриверу.
     - Да. Я подавала ему остальные блюда, пока он не ушел.
     Все, что  должен был  сделать  Вулф, это добраться  до той,  которая не
могла бы  предъявить доставку, что и  выдало  бы ее. Я надеялся, что это  не
будет следующая, так как девушка с низким голосом была прикреплена к Адриану
Дарту, а она назвала меня  Арчи и отдала должное Эллен Джаконо. Будет ли она
утверждать, что она сама обслуживала Дарта?
     - Нет. - Она ответила, не дожидаясь вопроса.
     - Меня зовут Люси Морган, - сказала она, - и  у меня был Адриан Дарт, а
Кэрол подошла к  нему раньше,  чем я успела. Оставалось  только одно  место,
которое не  было обслужено, слева от  Дарта, я  поставила тарелку туда. Я не
знаю его имя.
     Я подсказал его:
     - Хэвит. Мистер Льюис Хэвит.
     Я взглянул на  Фэри  Фабер,  высокую  натуральную  блондинку  с широким
ленивым ртом, которая была моей первой остановкой в телефонном турне.
     - Ваша очередь, мисс Фабер, - сказал я ей. - У вас мистер Хэвит, да?
     -  Действительно.  Так.  -  Ее голос поднялся  так  высоко,  что грозил
перейти в писк.
     - Но вы не давали ему икру?
     - Да. Действительно. Так.
     - Тогда кому вы ее дали?
     - Никому.
     Я взглянул на Вулфа. Он сузившимися глазами посмотрел на нее.
     - Что вы с ней сделали, мисс Фабер?
     - Я ничего с ней не сделала, там ее не было.
     - Ерунда. Вас - двенадцать, и на столе было двенадцать порций, и каждая
получила порцию. Как же вы можете говорить, что там ничего не было?
     - Потому что не было. Я была в туалетной и поправляла волосы.  И, когда
я  вернулась  обратно, она  брала  со стола  последнюю  порцию,  а  когда  я
спросила, где моя, он сказал, что не знает,  и я  пошла в столовую, и у всех
уже были тарелки.
     - Кто брал последнюю со стола?
     Она показала на Люси Морган:
     - Она.
     - Кого вы спросили, где ваша тарелка?
     Она показала на Золтана:
     - Его.
     Вулф повернулся.
     - Золтан?
     - Да, сэр,  я хочу сказать, она спросила, где ее тарелка. Я отвернулся,
когда брали последнюю  тарелку.  Я  хочу сказать, я не  знаю,  где она была,
просто она  спросила меня  об этом. Я спросил  Фрица, следует ли мне  идти в
столовую и посмотреть,  не хватает ли  одной тарелки, но он сказал,  что  не
надо, что Феликс там и посмотрит за этим.
     Вулф повернулся назад к Фэри Фабер.
     - Где та комната, где вы поправляли волосы?
     Она указала по направлению к кладовой:
     - Вон там.
     - За дверью, за углом, - сказал Феликс.
     - Как долго вы там были?
     - Боже мой, я не знаю. Вы думаете, я засекала  время? Когда Арчи Гудвин
разговаривал с  нами,  а мистер Шривер  пришел и сказал, что  они собираются
начинать, я вскоре пошла туда.
     Вулф кивнул мне.
     -  Так вот  где  ты  был. Я мог  бы  догадаться, если  рядом двенадцать
молодых  женщин.  Предположим,  мисс  Фабер отправилась  поправлять прическу
вскоре после  того, как ты  ушел, скажем, через  три минуты. Сколько времени
она была там, если последняя тарелка была взята со стола в тот момент, когда
она вернулась в кухню?
     Я подумал:
     - От пятнадцати до двадцати минут.
     Он прорычал:
     - Что было не в порядке в вашей прическе?
     -  Я  не сказала,  что что-то с  ней  было не в  порядке. -  Она начала
раздражаться. - Послушайте, мистер, вы хотите все детали?
     - Нет.  -  Вулф  минуту обозревал  их, потом  вдохнул в  себя  воздуха,
достаточно для того,  чтобы  наполнить  все его  внутренности.  Скажем,  два
бушеля.  Выдохнул  его,  повернулся  к  нам  спиной,   увидел  стакан  вина,
оставленный Фрицем на  столе, подошел  и  поднял  его, затем понюхал  и стал
рассматривать. Девушки  начали шуметь,  и, услышав  их, он поставил стакан и
вернулся обратно.
     - Вы в западне,  -  сказал он.  - То же  самое и  я. Вы  слышали, как я
принес извинения мистеру  Бренеру и признал свою ответственность за то,  что
он  обязался приготовить этот обед. Когда наверху  я увидел, что мистер Пайл
умрет, и пришел к заключению, о котором я вам рассказал, я почувствовал себя
вынужденным   разоблачить   преступника.   Я  должен  принять  на  себя  это
обязательство.  Когда  я  спустился  сюда, я подумал, что  это будет простое
дело:  выяснить,  кто подал отравленную тарелку мистеру Пайлу. Но я  ошибся.
Теперь ясно, что я должен иметь дело с человеком, который не только находчив
и изобретателен, но также и сообразителен и дерзок.
     Когда  только  что  я  наступал  на  нее  и,  как  я  думал,  неумолимо
приближался к ней, к той точке, где ей придется опровергнуть одну из вас или
отрицать, что она  подавала  кому-то первое блюдо  она  про себя насмехалась
надо мной, и не без причины, так как ее удачный ход сработал...
     - Она выскользнула у меня из пальцев... и...
     - Но она не выскользнула! - это вырвалось у одной из них, чьего имени у
меня не было. - Она сказала, что она никого не обслужила?
     Вулф покачал головой.
     - Нет. Не мисс Фабер. Она - единственная, кто исключается. Она говорит,
что отсутствовала в этой комнате в течение всего периода, когда тарелки были
взяты со  стола, а она не осмелилась бы  это сказать, если бы на самом  деле
она  была здесь, взяла  тарелку и понесла  ее мистеру  Пайлу.  Ее  наверняка
увидел бы  кто-нибудь еще из вас. - Он снова покачал головой. - Не  она.  Но
это может быть любая другая из вас. Вы -  я говорю сейчас о той, которая еще
не  познана, - вы должны необычайно верить в сопутствующее вам счастье, даже
при  вашей хитрости.  Вы взяли  на себя огромный риск. Вы взяли  тарелку  со
стола, наверное, не первая,  но одна  из первых, и  по пути  в  столовую  вы
положили в сметану мышьяк. Это не было трудно, вы могли даже сделать это, не
останавливаясь, если мышьяк был завернут в кусок бумаги. Вы могли избавиться
от этой бумаги  позднее,  возможно, в  комнате,  которую мисс Фабер называет
туалетной.  Вы  дали тарелку  мистеру  Пайлу, немедленно  вернулись обратно,
получили  другую тарелку,  принесли  ее в  столовую  и  дали тому  человеку,
который не  был еще  обслужен. Я не гадаю. Это  должно быть именно так.  Это
была   необычайно   искусная   стратегия,  но   вы  не  можете  быть  совсем
неузнаваемой.
     Он повернулся к Золтану:
     - Ты говорил, что наблюдал за тем, как брались тарелки, и каждая из них
взяла только одну. Кто-нибудь из них возвращался и брал еще одну?
     Золтан выглядел таким же несчастным, как и Фриц.
     - Я думаю, мистер Вулф. Я могу попытаться подумать, но я боюсь, что это
не поможет. Я не смотрел на их лица, а они все одинаково одеты. Я полагаю, я
не смотрел очень тщательно.
     - Фриц?
     - Нет, сэр. Я был у плиты.
     - Тогда попытайся так, Золтан. Кто были те  первые, кто взяли тарелки -
первые три или четыре?
     Золтан медленно покачал головой.
     - Я боюсь, что это нехорошо, мистер Вулф. Я мог бы попытаться подумать,
но  я не уверен. - Он  посмотрел на девушек, перевел взгляд слева направо  и
вернулся обратно. - Я скажу  вам, что я не смотрел на их  лица. - Он вытянул
вперед руки, ладонями кверху.  - Вы должны понять, мистер Вулф, я не думал о
еде. Я  только смотрел за  тем,  чтобы тарелки носили как следует.  Мог ли я
думать, что кто-то положит мышьяк? Нет.
     - Я взяла первую тарелку,  -  вымолвила девушка, чьего имени  я тоже не
знал. - Я принесла ее  и отдала человеку за  моим стулом,  на другой стороне
стола, с левого края, я там и осталась. Я не выходила из столовой.
     - Ваше имя,