ции? Если б я не пошел на обман, мы бы не  узнали,  что
Йигера убили в той комнате - неважно, кто убил, мисс Маги или другое лицо,
- и я мог бы совершить роковую ошибку. Я выудил из нее  это  хитростью.  У
меня имелись  основания  подозревать,  что  она  побывала  там  вечером  в
воскресенье, но не такие, чтобы  заставить  ее  признаться,  поэтому  я  и
придумал историю. Никакого клиента вечером в воскресенье у меня не было, и
не посылал я мистера Дэркина следить за домом; не мог он видеть,  как  она
входит. Но теперь, когда я знаю, что она-таки вошла в дом, а Йигер был там
убит...
     - Хитрый шельмец! - Эйкен вскочил  на  ноги.  -  Где  бумага,  что  я
подписал? Дайте ее!
     - Вздор, - Вульф не соизволил поднять голову  и  взглянуть  на  него.
Поберег энергию. - Сядьте. Вы меня наняли, но не вам  отстранять  меня  от
этого дела. Я уже ходил по скользким камням, утаивая  информацию;  теперь,
когда я знаю, что Йигера убили в той самой комнате и видели там его  тело,
я не только подставил себя под  удар,  я  серьезно  скомпрометирован.  Вам
лично ничего не грозит, а мне многое. Будь я человек осторожный,  я  бы  в
эту самую минуту говорил по телефону с мистером Кремером из  полиции.  Чем
рискуете _в_ы_?  Репутацией  своей  проклятой  корпорации.  Фу.  Сядьте  и
расскажите, где вы находились вчера вечером с девяти до полуночи.
     Эйкен был вне себя от бешенства. У него играли желваки, сбоку на  шее
дергалась жила.
     - Не ваше собачье дело, где я был вчера вечером, - сказал  он  сквозь
зубы. - Предупреждаю, Вульф, вы затеяли опасную игру. Вы врете, утверждая,
что Дэркин не следил в воскресенье за домом. Иначе откуда вам было  знать,
что мисс Маги там побывала? Мне вы так и не  сказали,  как  разузнали  про
комнату. И у вас имелись ключи. Уж не поднялся ли Дэркин после  того,  как
ушла мисс Маги, не нашел ли тело Йигера, не вытащил ли его на улицу  и  не
сбросил ли в ту яму? Думаю, так оно и было. А теперь вы шантажируете  меня
и мою корпорацию, если называть вещи своими  именами.  Ладно,  во  вторник
вечером вы держали все козыри, они и сейчас у вас, но я вас предупреждаю.
     - Благодарю, - вежливо парировал Вульф и обратился к мисс Маги:  -  А
где вы находились вчера вечером с девяти до полуночи?
     - Не смейте отвечать, - приказал ей Эйкен. - Не отвечайте ни на  один
вопрос. Мы уходим. Можете ответить мне, только не здесь. Идемте.
     Она взглянула на него, потом на Вульфа, потом опять на него.
     - Но, мистер Эйкен, я не могу не  ответить!  На  _э_т_о_т_  вопрос  я
обязана ответить! Я же вам говорила, что, по-моему, из-за этого он меня  и
вызвал - из-за этой девочки, Марии Перес.  -  И  "Мария",  и  "Перес"  она
выговаривала не так, как они. - Поэтому он и спрашивает, где я была  вчера
вечером. - Она повернулась к Вульфу: - Я никогда ее не видала и не слыхала
о ней, пока не прочитала утром в газете. Я не убивала мистера Йигера, и ее
я тоже не убивала. Я ничего про нее не знаю. Вчера я обедала  у  друзей  и
провела с ними  весь  вечер.  Там  были  еще  гости,  мы  разошлись  после
полуночи. Их фамилия Куинн,  они  живут  на  Восточной  Одиннадцатой,  дом
девяносто восемь. Я должна была  рассказать,  мистер  Эйкен.  Я  и  так  в
трудном положении, а уж... я не могла не сказать.
     Он уставился на Вульфа и спросил:
     - Как с этой девушкой?
     Вульф покачал головой:
     - Раз я вру, стоит ли спрашивать?
     На этой ноте все и кончилось. Много  раз  клиенты  уходили  из  этого
кабинета в бешенстве, раздраженными или обиженными, но такого  сварливого,
как  Эйкен,  мне  не  доводилось  встречать.  Впрочем,  должен   признать,
сварливого не без оснований. Как он заметил, Вульф держал  все  козыри,  а
президенту привычно держать козыри самому. Уходя с Джулией Маги, он  забыл
о хороших манерах, вышел в дверь и проследовал через прихожую к парадному,
оставив ее позади; когда я потянулся и снял с вешалки его фетровую  шляпу,
он вырвал ее  у  меня  из  рук.  Мисс  Маги  ожидали  тяжелые  полчаса.  Я
возвратился в кабинет и сказал Вульфу:
     - Хорошо, что когда корпорация платит  деньги,  чеки  подписывает  не
президент. Приведись ему подписывать чек _д_л_я  _в_а_с_,  его  бы  хватил
паралич.
     - Вот именно - для меня. Сам видишь, мы никогда  еще  не  бывали  так
близки к катастрофе. И к позору.
     - Да, сэр.
     - Нам категорически необходимо найти убийцу раньше, чем Кремер найдет
эту комнату.
     - Да, сэр.
     - Мистер и миссис Пересы продержатся?
     - Да, сэр.
     - Вели Фрицу поставить к ленчу прибор для Фреда. Потом вызови Саула и
Орри. Сюда, к половине третьего. Если они обещали быть в другом  месте,  я
сам с ними поговорю. Я должен их видеть сегодня.
     - Да, сэр. - Я повернулся.
     - Постой. Эта женщина - я говорю  о  Мег  Дункан  -  предположительно
вчера вечером находилась в театре?
     - Предположительно. Могу проверить.
     - До какого часа?
     - Спектакль  заканчивается  без  десяти  одиннадцать;  ей  еще  нужно
переодеться. Если она договаривалась встретиться с Марией Перес в половине
двенадцатого, то как раз успевала без особой спешки. Я ничего не упустил?
     - Нет. Приходится учитывать все вероятности. Указания получишь  после
того, как свяжешься с Саулом и Орри.
     Я пошел на кухню предупредить Фрица.



                                    13

     Позвольте представить мистера Саула Пензера и  мистера  Орри  Кэтера.
Мистер Пензер - тот, кто сидит в красном кожаном кресле. Поглядеть на него
-  большой  нос,  маленькие,  глубоко  посаженные  глазки,  волосы  всегда
растрепаны - ничего особенного. Многие так его и  воспринимали,  но  после
жалели об этом. Настоящий оперативник должен быть докой во многих смыслах,
и во всех этих разных смыслах Саул самый лучший. У  мистера  Кэтера  -  он
сидит в желтом кресле слева от Саула - тоже обманчивая внешность. Он  и  в
самом деле красив на вид, но не умен, а ведь мог бы и поумнеть, когда б не
носился  так  с  собственной  персоной.  Если   судить   о   человеке   по
одному-единственному жесту и можно выбрать, по какому, советую  посмотреть
на него перед зеркалом. Орри я перед зеркалом  видел.  С  мистером  Фредом
Дэркином - он сидит рядом с Орри - вы уже знакомы.
     Мы - Вульф, Фред и я - только что  встали  из-за  стола  и  прошли  в
кабинет, где нас ожидали Саул и Орри. За ленчем я ломал  голову  над  тем,
какое задание даст им Вульф в свете указаний, полученных от него мною.  Со
мной дело дошло до того, что гонорар отодвинулся  на  второй  план,  а  на
первый  выступила  проблема,  как  выбраться  из  тупика,  в  котором   мы
оказались. Отдавая должное талантам и умению этой троицы, я не представлял
себе, каким образом их можно  использовать  для  решения  нашей  проблемы.
Поэтому я хотел послушать инструктаж, но, когда подошел к своему креслу  и
развернул его, Вульф заметил:
     - Арчи, ты нам не понадобишься. Тебе указания даны.
     Я все-таки сел:
     - Может, подскажу кое-какие детали?
     - Нет. Принимайся лучше за дело.
     Я встал и вышел. Конечно, у меня были возражения по  существу,  и  не
одно: например, я мог бы сказать, что имею право знать, каковы  мои  шансы
спать этой ночью в своей постели, но,  возможно,  сценарий  (если  у  него
таковой имелся) не предусматривал, чтобы Саул, Фред и Орри знали, как  нам
плохо. Поэтому я бодро и весело проследовал в прихожую,  закрыв  за  собою
дверь.
     По телефону я договорился с актрисой о встрече, но точного времени не
назначил - где-то между тремя и четырьмя часами. В пять минут четвертого я
вошел в холл "Балфура", что на Мэдисон-авеню, в районе Шестидесятых  улиц,
назвал портье свое имя и  сказал,  что  меня  ждет  мисс  Мет  Дункан.  Он
понимающе на меня глянул и осведомился:
     - Как поживает толстяк?
     - Повернитесь. У меня плохая память на лица, но хорошая - на спины, -
ответил я.
     -  Мою  вы  бы  все  равно  не  запомнили.  Я  тогда  подрабатывал  в
"Черчилле". У мисс Дункан что-то пропало?
     - Пока жду - отвечаю, - сказал я. - Мистер Вульф поживает  прекрасно,
спасибо. Мисс Дункан хватилась своего кастета из чистого золота и  думает,
что это вы его позаимствовали.
     Он ухмыльнулся.
     - С  вами  поговорить  одно  удовольствие.  Кастет  можете  взять  на
обратном пути. Двенадцатый этаж, номер 12-Д.
     Я поднялся на лифте, прошел в  конец  коридора  к  12-Д  и  нажал  на
кнопку. Через полминуты дверь приоткрылась, и чей-то  голос  спросил,  кто
там. Я назвался, дверь  распахнулась,  и  телохранительница  с  квадратной
челюстью наградила меня неприязненным взглядом.
     - У мисс Дункан  болит  голова,  -  произнесла  она  голосом,  хорошо
сочетающимся с челюстью и взглядом. - Не могли бы вы сказать, что...
     - Майк! - донесся голос откуда-то из глубин. - Это мистер Гудвин?
     - Да! Говорит, он самый!
     - Так пусть проходит!
     Мужчине трудно не чувствовать себя не в своей  тарелке,  когда  среди
бела дня он является на деловое свидание к молодой женщине, а его проводят
в  покои,  где  на  окнах  опущены  жалюзи,  хозяйка  лежит  в  постели  в
соответствующем одеянии и,  как  только  закрывается  дверь,  приглашающим
жестом похлопывает по краю постели и произносит:
     - Да не болит у меня голова, садитесь поближе.
     Даже будь вы уверены, что способны держать ситуацию под  контролем...
но в том-то и беда: вы невольно чувствуете, что в такой ситуации  контроль
- не совсем то,  чего  с  полным  правом  ждет  от  вас  мужская  половина
человечества, не говоря уже о женской.
     У кровати стоял стул, я на него опустился. Не успел я  присесть,  как
она спросила, принес ли я сигаретницу.
     - Нет, - ответил я, - но она по-прежнему в сейфе, а это уже  кое-что.
Мистер Вульф прислал меня задать вам один вопрос. Где вы находились  вчера
вечером с девяти до полуночи?
     Бели б она стояла или даже сидела, она бы снова на меня набросилась -
так у нее сверкнули глаза. Причем она не играла, все было искренне.
     - Жаль, что не выцарапала вам глаза, - заметила она.
     - Слышал, это вы уже говорили. Но я  не  для  того  пришел  со  своим
вопросом, чтобы снова услышать то же самое. Если вы заглядывали в  газету,
могли бы обратить внимание, что вчера вечером была убита девушка по  имени
Мария Перес.
     - Обратила.
     - А проживала она в доме сто пятьдесят шесть на Западной  Восемьдесят
второй улице, верно?
     - Да.
     - Так где вы были?
     - Сами знаете где. В театре. Работала.
     - До без десяти одиннадцать. Затем переодевались. А потом?
     Она улыбнулась.
     - Не понимаю, почему я  сказала  про  невыцарапанные  глаза.  Вернее,
напротив, понимаю. Сжать меня так, что ребра затрещали, а потом - ну прямо
рыба вареная. Или камень какой.
     - Вообще-то не то и не другое. Всего  лишь  сыщик  на  задании.  Я  и
сейчас на задании. Куда вы отправились, когда ушли из театра?
     - Пришла домой и легла спать. Вот сюда, - она похлопала  по  постели.
Брукс Аткинсон с большой похвалой отозвался в "Таймс" о ее жестикуляции. -
Обычно я захожу куда-нибудь перекусить, но вчера сильно устала.
     - Вы видели Марию Перес? Никогда не сталкивалась с ней в той прихожей
в подвале?
     - Нет.
     - Прошу прощения, я сдвоил вопрос. Вы когда-нибудь ее  видели  или  с
ней говорили?
     - Нет.
     Я кивнул.
     - Вы, само собой, и не могли сказать ничего  другого,  раз  считаете,
что ложь может сойти вам с рук. Но вам, может, еще придется отказаться  от
собственных слов. Вот как обстоят дала. Полиция еще не успела добраться до
комнаты. Они еще не связали Йигера с тем домом; мистер Вульф надеется, что
и не свяжут, а почему - это вам знать необязательно. Он считает, что лицо,
убившее Йигера, убило и Марию Перес, и я тоже так считаю. Он  хочет  найти
убийцу и распутать преступление таким образом, чтобы не всплыла  правда  о
комнате. Если ему это удастся, вам не придется выступать перед  присяжными
и опознавать свою сигаретницу. Однако это может удаться  ему  лишь  в  том
случае, если он раздобудет нужные факты, и раздобудет их быстро.
     Я встал, подошел к постели  и  сел  на  то  место,  по  которому  она
похлопала.
     - Взять хотя бы вас. Нам не нужны  факты  вроде  того,  где  вы  были
вечером в воскресенье. У нас нет ни людей, ни времени заниматься проверкой
алиби. И о прошлой-то ночи я спросил только  для  затравки.  Алиби  у  вас
слабое и не стало бы сильным, даже если б вы  заявили,  что  завалились  с
приятелем в "Сарди" съесть по бифштексу. Приятели  могут  соврать,  как  и
официанты.
     - В воскресенье вечером  я  была  на  благотворительном  спектакле  в
театре "Маджестик".
     - Потребовалась бы основательная проверка, чтобы убедить меня в  том,
что вы никуда оттуда не отлучались, если б у меня были серьезные основания
считать вас убийцей Йигера - заметьте, я  не  утверждаю,  что  вы  его  не
убивали. Алиби, слабое или сильное, не из тех фактов, какие мне  нужно  от
вас получить. Вы заявляете,  что  никогда  не  видели  Марию  Перес  и  не
говорили с ней. Вчера ночью ее мать вызвала меня по телефону,  я  приехал,
обыскал ее комнату и нашел в ящике под фальшивым дном тайник  с  бумагами.
Среди них были три ваши фотографии. Еще там лежали деньги,  пятидолларовые
билеты, которые она прятала  от  родителей.  Я  с  вами  откровенен,  мисс
Дункан; я ведь сказал, что мистер Вульф предпочел  бы  закрыть  дело  так,
чтобы полиция не узнала ни про комнату, ни про тех, кто там бывал. Но если
она все-таки узнает, помимо нас, - берегитесь. Не говоря  о  том,  что  вы
обманули мистера и миссис Перес и меня, не  говоря  о  сигаретнице,  вдруг
ваши отпечатки пальцев будут обнаружены на этих пятидолларовых бумажках  -
что тогда?
     Прихоть случая в чистом виде! Хотелось бы сказать, что меня осенило и
я на этом сыграл, но стоит начать приукрашивать эти мои  отчеты  -  и  кто
знает, куда меня занесет. Я просто сидел и трепал языком. Допустим, у  Мег
Дункан было что-то помимо того факта (с ее слов), что из театра она  пошла
прямо домой, так я хотел, если получится, заставить  ее  проболтаться.  По
чистой случайности  я  из  упомянул,  что  фотографии  были  из  газеты  и
журналов, и, напротив, заговорил о деньгах.
     Как бы там ни было, я попал в яблочко. Она  вцепилась  мне  в  колено
одной из своих выразительных рук и воскликнула:
     - Господи, бумажные деньги. На них остаются отпечатки?
     - Конечно.
     - Где они?
     - В сейфе в кабинете мистера Вульфа. Как и фотографии.
     - Я дала ей одну, а вы говорите - три.
     - Две другие из журналов. Когда вы ей ее дали?
     - Я... нет, не помню. Я их столько...
     Моя левая рука скользнула поверх одеяла и  легла  ей  на  ногу,  выше
колена, пальцы сами собой приняли  форму  округлости,  что  оказалась  под
ними. Если бы я приказал руке так себя вести, это, понятно, было бы с моей
стороны ошибкой, но  я  не  приказывал.  Руку  я  не  виню  -  она  просто
воспользовалась возможностью,  которой  не  пренебрегла  бы  любая  резвая
мужская рука. Реакция, однако, была куда более  быстрой  и  всеобъемлющей,
чем можно было рассчитывать. Когда на эту женщину находило, она не  теряла
времени даром. Она рванулась  с  подушки,  я  рванулся  навстречу,  видимо
ожидая атаки ногтями, но она обхватила меня за шею и повалила на  себя.  Я
очутился на ней, от талии и выше, уткнувшись  в  подушку.  Она  покусывала
меня сбоку за шею, не всерьез, а играючи.
     Время, место и девушка - роскошное сочетание, но  тут  требуются  все
три слагаемых. Место было подходящее, а вот время -  нет,  поскольку  меня
ждали другие дела; к тому же я  сомневался,  что  девушка  действовала  из
чистых  побуждений.  Сигаретница,  фотография  и  какие-то  пятидолларовые
бумажки интересовали  ее  больше,  чем  моя  персона.  И  вообще,  мне  не
нравится, когда на меня жмут. Поэтому я просунул ладонь между ее  лицом  и
своей шеей, вдавил ее голову в подушку, одновременно подняв собственную, и
накрыл ей лицо углами подушки, слегка ее придушив. Секунд десять  она  еще
трепыхалась и лягалась, потом успокоилась. Я спустил ноги на  пол,  встал,
убрал руки и отступил от постели.
     - Когда вы дали ей фотографию? - повторил я.
     Она ловила ртом воздух, а отдышавшись, сказала:
     - Черт бы вас взял, вы дали волю рукам!
     - Ага. Думаете, начну извиняться? А сами похлопали  по  постели,  где
мне сесть, да еще в прозрачной комбинашке? И ведь  прекрасно  знаете,  что
через нее кое-что просвечивает. Не очень-то умно пытаться отвлечь меня  от
дела, в котором вы заинтересованы не меньше моего.
     Я уселся на стул.
     - Послушайте, мисс Дункан. Для  вас  единственная  возможность  выйти
сухой из воды - помочь Ниро Вульфу распутать убийство,  времени  у  нас  в
обрез. Может, и одного дня не будет. Я  хочу  выяснить  про  фотографии  и
пятидолларовые бумажки.
     Она совсем отдышалась и натянула одеяло до подбородка.
     - Вы и в самом деле дали волю рукам, - повторила она.
     - Условный рефлекс. И не рукам, а руке. Когда вы дали ей фотографию?
     - Давно.  Около  года  тому  назад.  Однажды  в  субботу  на  дневном
спектакле она передала мне в уборную записку, а в ней сообщила, что видела
меня в своем доме, и попросила  три  билета  на  следующую  субботу  -  ей
хотелось сводить в театр подружек. Внизу, под  именем,  стоял  адрес.  Тот
самый... Я велела ее привести и глазам своим не поверила. Такую красоту  я
видела впервые. Я подумала - она тоже... она бывала...
     Я понимающе кивнул:
     - Что она посещала ту комнату. Я этого не думаю.
     - Я тоже, поговорив с ней. Она сказала, что видела меня в прихожей  -
два раза, сказала она, - и узнала по фотографиям. Она заявила, что  никому
ничего не рассказывала и не расскажет, я дала ей фотографию с автографом и
три билета. То было в июне, а в июле  мы  на  месяц  закрылись  на  летние
каникулы, а в августе она опять ко мне пришла. Она выглядела еще красивее,
глаза отказывались верить. Ей снова были нужны три билета, я сказала,  что
пошлю по почте, и тут-то она заявила  мне,  что  решила  брать  деньги  за
молчание. Так прямо и сказала: за молчание. По пять долларов в месяц.  Мне
было велено отправлять деньги по первым числам на почтовое отделение,  что
на Восемьдесят третьей улице, у станции "Планетарий". Вы ее видели?
     - Да.
     - И не удивляетесь?
     - Нет. Я  давно  отвык  удивляться,  после  первых  двух  лет  работы
сыщиком.
     -  А  я  вот  удивилась.  Такая  прекрасная,  гордая  девушка.  И  я,
конечно... в общем, решила, что это только начало. С того раза я все время
ждала, что она опять придет ко мне и скажет, что  пяти  долларов  в  месяц
мало, но она так и не пришла.
     - Больше вы ее не видели?
     - Нет, но она меня  видела.  Она  тогда  рассказала,  что  придумала:
услышав, как открывается дверь с улицы, она гасила у себя свет и оставляла
в двери щелку. Когда я потом туда приходила и шла через прихожую,  я  сама
видела эту щелку в притворенной двери. У меня возникло такое чувство -  не
знаю почему, - меня возбуждало, что она следит за мной из темноты.
     Она похлопала по постели:
     - Сядьте сюда.
     Я встал:
     - Нет, мэм. Когда вы  вот  так  натягиваете  одеяло,  удержаться  еще
трудней  -  я-то  знаю,  что  под  ним.  Меня  ждут  дела.  Сколько  всего
пятидолларовых бумажек вы ей послали?
     - Не считала. Она  приходила  в  августе,  значит,  первые  деньги  я
отправила первого сентября, а потом каждый месяц.
     Одеяло соскользнуло.
     - Включая май? Двенадцать дней тому назад?
     - Да.
     - Получается девять. Все они в  сейфе  у  мистера  Вульфа.  Я  обещал
миссис Перес когда-нибудь их вернуть, но раз это  плата  за  молчание,  вы
имеете на них полное право.
     Я шагнул к постели, вытянул руку, обхватил пальцами ее ногу  и  нежно
пожал.
     - Видите? Условный рефлекс. Пойду-ка я лучше.
     Я