ался рисковать своей собственностью, как и военной  карьерой. Жаль, что
я мало изучил устав военного трибунала. Нет, по пути  на  Данкен-стрит  я об
этом не думал. Я решал, как  мне  поступить.  На часах было 6.30, и если мне
удастся  миновать  караульною службу,  я  понятия  не  имел,  кого могу  там
встретить в  это время  дня.  Любого,  кто пребывает  при  исполнении  своих
обязанностей с четырех,  допустим,  до двенадцати  ночи.  В  голове  у  меня
вертелись три с половиной различных плана, но когда я подъехал к зданию, где
располагалась разведка, решил, что не сумею разрешить свои сомнения, пока не
окажусь на месте происшествия и, весьма возможно, в стане врага.
     На десятом этаже  я отсалютовал отдавшему мне  честь капралу  и, сделав
вид,  что  несу  тяжелый  чемодан  в  левой  руке,  поинтересовался,  придав
собственной физиономии выражение озабоченности, не  видел  ли он,  как  ушел
лейтенант Лоусон.
     - Да, сэр. Он отбыл минут двадцать назад.
     - Черт побери! А полковник Тинэм?
     - Нет, сэр. По-моему, он у себя в офисе.
     - Генерал Файф спускался сюда?
     - В течение последнего часа или около того  нет, сэр.  Скорей всего, он
наверху.
     Я быстро прошел по коридору. Вроде, никого.  До двери в мой собственный
кабинет обычно я делал двадцать шагов, но сейчас  преодолел это расстояние в
четырнадцать,  У  себя я передохнул  и  положил чемодан  на  стол. Мне стало
казаться,  что  трудности  преодолимы.  Например,  иду  к  бывшему  кабинету
полковника  Райдера  и говорю капралу, что  Ниро  Вулф  послал меня  кое-что
рассмотреть поближе.  Я вхожу и  разглядываю крышку  стола Райдера с помощью
небольшой лупы.  Затем  фыркаю от  неудовольствия  и велю  капралу  пойти  и
спросить у майора Гудмена, офис которого находится на одиннадцатом этаже, не
одолжит ли он мне свою большую лупу. Капрал уходит, я  хватаю чемодан, ныряю
в коридор, потом в свой кабинет и  прячу останки чемодана Райдера  в чемодан
Вулфа. Рискую я всего  лишь в течение пяти секунд, пока нахожусь в коридоре.
Все остальное  сделать нетрудно. Я продумал  эту ситуацию еще раз,  стараясь
свести  время риска  до  минимума,  и  пришел к выводу, что  так  и  следует
поступить.
     Я  достал  из стола  свою маленькую лупу,  сунул ее в  карман, вышел  в
коридор и  направился  за угол туда, где стоял капрал.  Убедившись,  что  на
часах стоит тот же самый капрал, а рядом никого  нет, я  сказал ему все, что
собирался,  беспрепятственно   прошел   в   кабинет   Райдера   и   принялся
рассматривать  с  помощью  лупы  крышку  стола.  Но  делал  это без  особого
интереса, потому что, пока подходил к столу, убедился, что чемодана  Райдера
в кабинете нет.


        4

     Я продолжал делать вид, что рассматриваю крышку стола, приговаривая про
себя: "Черт, черт, поиграл и отдай! Черт, черт, поиграл и  отдай!" Поскольку
ничего более полезного мне в эту минуту в голову не приходило, я решился как
следует обыскать комнату. Насколько я мог понять, все было как прежде, исчез
только чемодан. Я направился к капралу.
     - Кто-нибудь  заходил сюда после того, как ушел полковник Тинэм и  мы с
Вулфом?
     -  Нет, сэр. А  да! Полковник Тинэм поскорости  вернулся.  И  с ним был
генерал Файф.
     - Вот как? - осторожно удивился я. - Значит, они забрали этот стул?
     - Стул?
     - Да, один  из  тех, который Вулф велел мне как следует  осмотреть... А
его вроде нет... Пойду взгляну еще раз.
     - Никто не выносил отсюда стула, сэр. Не может этого быть.
     - Вы уверены? Ни генерал Файф, ни полковник Тинэм?
     - Уверен, сэр. Никто.
     -  Будь я Ниро Вулфом, капрал,  которым, к  сожалению, не являюсь, я бы
посоветовал вам не утверждать того, чего можете не знать. Так говорит он. Вы
заявляете,  что никто из кабинета  ничего  не выносил. Но я  заметил, что вы
стоите  здесь лицом  к коридору  и спиной  к кабинету.  В окнах нет  стекол.
Откуда вам знать, что сюда мог проникнуть  представитель парашютно-десантных
войск и забрать то, что ему нужно?
     С полсекунды он выглядел крайне удивленным, но в следующие полсекунды я
прочел в его глазах то, что  он мог бы мне сказать, не будь я майором,  а он
всего лишь капралом.
     - Да, сэр, - произнес он.
     - Ладно, - снисходительно  отозвался я. - Может,  я ошибся  в счете. Не
доглядел. После шести я часто ошибаюсь.
     Я  прошел но коридору в собственный кабинет, уселся на стол  и принялся
рассуждать логически.  Капрал,  если только он не был слепым и не врал, явно
говорил правду. Производимым в уме подсчетом, например, чему равняется минус
два в  третьей  степени,  занимался Ниро Вулф, я  же был способен только  на
сложение и вычитание. Поэтому, подвинув  к себе телефон, я позвонил капитану
Фостеру, который сидел  в кадрах, и спросил  у него домашний адрес  сержанта
Дороти Брюс.
     Он отнесся к  моему  вопросу несколько легкомысленно, но  я подчеркнул,
что  действую официально, и получил ответ.  Не дай  бог, чтобы  она  жила  в
Бронксе или Бруклине, ибо в намерении поехать к ней я исходил не из сведений
или  догадки, а только из  логики,  и  сразу почувствовал облегчение,  когда
Фостер сказал мне, что она живет на Западной Одиннадцатой  улице. Как раз по
дороге домой. Взяв чемодан, который оказался мне вовсе ненужным, я спустился
на лифте, сел в машину и поехал в северном направлении.
     Дом,  в  котором она  обитала,  был единственным современным  строением
среди старинных особняков.  Оставив чемодан в машине,  я  пошел, по-военному
прошагал мимо швейцара, свернул  наугад налево, увидел лифт и коротко сказал
лифтерше:  "Брюс".  По-видимому, я производил впечатление человека, которому
не задают вопросов.  Она вошла вслед за мною в лифт, подняла  нас на седьмой
этаж, распахнула дверь и пропела: "Семьсот три". Я отыскал квартиру, которая
оказалась  второй  справа,  и  нажал  кнопку  звонка.  Не  сразу,  но  дверь
отворилась, правда,  всего  лишь на несколько  дюймов. Тем не менее  я успел
поставить на порог ногу.
     - О! - удивилась она, я бы сказал, не очень приветливо. - Майор Гудвин?
     - Он самый, - бодро подтвердил я. - У  вас хорошая память на лица. Меня
опять беспокоит мой глаз.
     - Очень жаль, сэр, - любезно отозвалась она, но дверь осталась в том же
положении. - Как я уже вам сказала, боюсь, ничем не могу помочь.
     - Конечно, при таком освещении ничем. Какая уютная у вас квартирка! Это
ваши  собственные  вещи или  вы сняли ее меблированной?  Некоторые,  должно,
быть, ваши. Они так на вас похожи.
     - Спасибо, сэр. Это просто прикосновение женских рук.
     - Да. Никогда не  видел более привлекательной двери. Скажу вам, сержант
Брюс, что пришел поговорить с  вами. Иначе я открою  дверь силой.  Пойдем на
компромисс. Вы откроете дверь, а я открою, зачем явился.
     Она издала лишь смешок, но дверь распахнула, сказав:  "Входите, майор",
-  и  снова заперла  ее у меня  за спиной. Прихожая была размером в чемодан.
Взмахом руки  она пригласила меня в комнату, которая вовсе не была похожа на
нее, равно как и  на кого-нибудь другого. С ежемесячной оплатой или по более
дешевой цене, если арендуется  на определенный срок. Два окна. Кушетка и три
стула.  Дверь в крохотную кухню и  дверь в спальню. Все это  я рассмотрел  с
первого взгляда, и, когда повернулся к ней, она улыбалась. Улыбка у нее была
очень  женственной, и в любое  другое  время  мог бы счесть эту  улыбку, как
большой шаг вперед, но что-то стояло между нами, если я правильно сообразил.
     - Помните ту коробку,  - по-дружески обратился я к ней,  - в которую вы
складывали  в приемной свои вещи? Мне нужна точно такая же.  Если  вы уже ее
разобрали, я был бы рад купить ее у вас.
     Она была умной.  Очень  умной. Улыбка исчезла, губы чуть  раздвинулись,
глаза  расширились - именно такой должна была быть реакция в  ответ  на  мою
глупость или на то, не свихнулся ли я.
     - Я могу продать вам другую по оптовой цене, - снова улыбнулась она.
     -  Вы  допустили ошибку, -  покачал я головой,  - забыв  добавить слово
"сэр". Нет, дело не в том. Я не успокоюсь, пока не увижу ту самую коробку, а
я не  настроен  нервничать. Либо вы  сами вынесете  ее мне, либо я обыщу всю
квартиру. Пожалуйста, избавьте меня и себя, кстати, от обыска.
     -  Это  официальный  приказ, сэр? Вы пришли сюда  в качестве высшего по
званию или... обычного человека?
     - В любом качестве, которое вам больше по душе. Думайте, как хотите, но
мне нужна та коробка.
     Она направилась в спальню, но для  этого ей пришлось  обойти  меня, что
она и сделала, исчезнув в спальне. Однако я решил, что она способна улететь,
как ведьма на метле, а потому на цыпочках добрался до двери в спальню, чтобы
не  упускать  ее  из  виду.  Но  либо  она  услышала  мои  шаги,  либо  была
подозрительной  по  натуре,  потому  что  обернулась  и  увидела  меня.  Она
вернулась  и взялась за  ручку двери, явно  намереваясь ее захлопнуть  и тем
самым убрать свидетеля, то есть меня.
     - Подождите вон  там,  - суровым тоном  приказала она  мне. - Я принесу
коробку.
     Мне ее  слова  пришлись  не  по душе,  не  говоря уж  о  том, что  меня
заставили ждать. Она наверняка направлялась к стенному шкафу в дальнем конце
спальни. Я обогнал  ее,  обошел кровать, добрался  до  шкафа  и  открыл его.
Признаюсь,  что был крайне  удивлен и даже  на  пару  шагов  отступил, когда
навстречу  мне  из шкафа появился лейтенант  Кеннет Лоусон. Он вышел и встал
напротив, даже не поприветствовав меня.
     - Вот оно, оказывается, что, - изумился я, употребив одно из выражений,
любимых Ниро Вулфом, чем  был  крайне раздражен, когда поймал  себя на этом,
потому что, глядясь в зеркало,  любил там видеть самого себя, а не человека,
перенявшего манеры Вулфа.
     Лоусон,  как я уже упомянул, был рослым, сильным  и красивым. Ситуация,
какой она представилась, была довольно сложной,  ибо мне ни в коем случае не
хотелось  присоединиться к Кроссу и  Райдеру,  уже пребывающим на том свете,
поэтому я нырнул в настежь распахнутый шкаф. Поиски не заняли много времени.
Картонка,  обвязанная  веревкой,  стояла прямо  передо мной.  Я  вытащил ее,
сорвал  веревку,  раскрыл коробку и  сразу увидел куски  свиной кожи.  Как в
бейсболе: удар, пробежка и никаких ошибок. Я закрыл картонку и снова обвязал
ее веревкой. Помимо многих фактов, мне неизвестных в ту минуту, я понятия не
имел,  оказался  ли там  Лоусон из чисто личных соображений или участвовал в
краже обломков чемодана,  поэтому положение было крайне щекотливым во многих
отношениях.
     - Я  слышал, - ничуть не проявляя волнения, сказал  Лоусон,  - как Брюс
спросила у вас, майор,  явились ли вы сюда с официальным визитом, что  могло
бы прояснить некоторые детали.
     Он одержал победу.  Ведь Вулф велел мне разыскать чемодан так, чтобы об
этом не стало известно Файфу, а я ведь тоже был  в  подчинении у генерала. Я
совершил очередную глупость. Доложит ли  Лоусон об этом Файфу? Был ли Лоусон
убийцей  или мошенником, а то и тем  и другим, и поспешит  ли  он сообщить о
моем поступке  Файфу?  Были ли  Лоусон и  сержант Брюс... Какой смысл  имело
стоять там и  задавать себе вопросы, на которые у меня  не было ответа, в то
время, как они не сводили с меня глаз?
     - Дамы и господа,  -  заговорил  я, -  насколько вам известно, мне было
поручено  помогать Ниро Вулфу в  заданиях,  которые он  выполняет для армии.
Сейчас  я обязан доложить  ему о встрече с вами и принести  эту  коробку. По
рангу вы ниже  меня  -  разница  между  мной и  генералом Эйзенхауэром,  так
сказать, состоит  только  в  том, что  он здесь  отсутствует, - но не  будем
забывать, что мы в то же время простые смертные. Если, когда я буду уходить,
Лоусон попытается мне помешать или даже нанести удар стулом, я не обращусь к
начальству. Я просто постараюсь расправиться с ним самостоятельно.
     Лоусон приподнял уголок губ.
     - Я  вовсе  не собирался  этого делать, -  холодно  отозвался он, -  но
теперь не уверен, как поступлю.
     - Решай, брат,  -  сказал я  и  повернулся к  сержанту  Брюс. - Итак, я
предлагаю, не приказываю, а предлагаю, чтобы вы считали мой приход дружеским
визитом. Не хотите ли  сопровождать коробку и меня в  дом Вулфа?  Я  оставил
машину у вашего подъезда. Поездка может пойти вам на пользу.
     Брось она взгляд  на Лоусона, это разрешило бы, по  крайней мере, часть
моих сомнений, но она, лишь вскинув голову, посмотрела на меня.
     - По-моему,  - заявила  она,  - мне следует предупредить вас, что  вам,
майор, вероятно, придется пожалеть о вашем поступке.
     - Я уже жалею. Мне все это вовсе не по душе. Вы едете со мной?
     -  Обязательно, - отозвалась она. - Коробка и ее содержимое принадлежат
мне. - Она подошла к Лоусону и положила  руку ему на плечо, - Кен, милый, ни
о  чем  не  беспокойся.  Боюсь только...  Не  знаю, сколько времени  на  это
потребуется. Я позвоню тебе позже. А ты, пожалуйста,  позвони моей сестре  в
Вашингтон, причем немедленно.
     - Я мог бы,  - прорычал он, - выжать его и повесить сушить, как половую
тряпку.
     - Не сомневаюсь. - Она  похлопала его  по  плечу. - Веди себя достойно.
Есть несколько способов... вылечить простуду. Позвонишь мне, Кен?
     - Конечно.
     - Удостоверься, когда уйдешь, запер ли ты дверь. Пошли, майор.
     Лоусон и глазом не моргнул, когда я прошествовал мимо него с коробкой в
руке,  приготовив  другую  руку  на  тот  случай,  если  он  все-таки  решит
продемонстрировать свои силу и  отвагу. Но либо  сержант Брюс была главной и
он действовал по ее указке, либо спешил остаться один и поразмышлять. Я, как
джентльмен, пропустил ее вперед, что она и сделала, остановившись в прихожей
только для  того, чтобы  взять с вешалки свою пилотку. С таким видом,  будто
сопровождающий ее  мужчина доставляет  ей  истинное  удовольствие,  выполняя
мелкие поручения, она позволила мне закрыть за нами дверь и вызвать лифт.
     На улице я поставил коробку на заднее сиденье, а сержанта посадил рядом
с собой, обошел  машину, сел за руль, и мы тронулись в путь. Мы оба молчали.
По-видимому, нам  не  о  чем было говорить.  Но  когда  я остановился  перед
светофором на Двадцать третьей улице, она вдруг сказала:
     - Можете сделать мне небольшое одолжение?
     - Вряд ли. А чем? Позвонить вашей сестре в Вашингтон?
     Она  не то фыркнула, не то как-то булькнула. Три часа  назад ее  смешок
мне очень бы понравился.
     -  Нет, -  ответила она,  -  не столь сложное. Просто  остановиться  на
минуту там, где можно. Я хочу кое-что у вас спросить.
     Загорелся зеленый свет,  и  мы тронулись. В следующем квартале я увидел
свободное место у тротуара, подъехал к нему, остановился и выключил мотор.
     - О'кей. Спрашивайте, что хотите.
     - Надеюсь, ваш глаз вас не беспокоит?
     Она говорила таким тоном, каким сержант не обращается к майору. Исчезли
понятие о рангах и  кажущиеся  барьеры. И  в то же время  я осознал, что она
вовсе не собирается совратить меня прямо здесь  на Шестой авеню, запруженной
машинами, но зато  намекает на то, что мы способны на естественное и здравое
взаимопонимание.
     - Нет, не беспокоит, - ответил я. - Это все?
     - К сожалению, нет. - Она повернулась ко мне лицом,  что сделал и я.  -
Хорошо бы,  если бы  наши отношения свелись только к  обмену легкомысленными
фразами. Не сочтите за  банальность мое признание в  том, что я  наслышана о
вашем уме, хотя и себя считаю неглупой. Будь я  дурой, я могла бы попытаться
вскружить вам  голову прямо здесь по дороге  к Ниро Вулфу,  но я  достаточно
хорошо соображаю, что с вами этот номер не пройдет.
     -  Хотя  вы  неплохо  умеете  управлять  вашими  губами  и  глазами,  -
усмехнулся я. - А особенно голосом. Чем вы и воспользовались,  попросив меня
остановиться.
     Она кивнула.
     - Скажите, Ниро Вулфу важна эта коробка, чтобы посмотреть, не захватила
ли я чего-либо, мне не принадлежащего?
     -  Нет.  -  Я не  мог понять,  к  чему  она клонит. - Это его  вовсе не
интересует.  Ему нужен чемодан полковника Райдера.  По-видимому, и вам тоже.
Придется тянуть жребий, кому чемодан достанется. Все?
     - О,  господи!  -  нахмурилась она. -  В каком же трудном  положении мы
оказались! Но ему не известно, что вы везете чемодан... что вы его нашли.
     - Конечно, известно.
     - Нет, не известно. У вас не было возможности сообщить ему об этом.
     -  Но он  знает, что послал меня,  а это значит, что чемодан уже в пути
или скоро прибудет.
     - А вы никогда не промахиваетесь, не так ли? - покачала она головой. Ее
тон свидетельствовал  о том, что по  выполнении задания  она не возражала бы
немного развлечься.  - Нет, он не может быть уверен. Откуда ему знать, взяла
ли  я чемодан  домой или куда-то перепрятала? Как мне и следовало поступить,
видя, что вы  крутитесь  рядом. - Она положила  руку  мне  на  плечо,  вроде
машинально, словно только там ей было и место.  И дружески мне улыбнулась. -
Думаю,  вы бы удивились, если бы  я предложила вам десять тысяч  долларов за
эту коробку... И ее содержимое... С условием, что вы про нее забудете. Идет?
     - Я был бы ошеломлен, - заморгал я.
     - Но вскорости пришли бы в себя, Что вы на это скажете?
     - Черт возьми! - Я погладил ее по руке, которая так и лежала у меня  на
плече, - Это зависит от того, насколько серьезно  ваше предложение. Если это
всего  лишь разговор, то я придумал бы, как с вами поторговаться, включил бы
зажигание  и  тронулся бы с  места. Если же  вы не шутите, мне придется  как
следует подумать...
     - Разумеется, при мне нет такой пачки денег, - улыбнулась она.
     - Конечно, нет. А потому забудем об этом. - Я взялся за ключ.
     Но ее рука легла на мою.
     - Подождите. Уж очень вы  импульсивны.  Я всерьез предлагаю вам деньги.
Десять тысяч.
     - Наличными?
     - Да.
     - Когда и где?
     -  Думаю...  - не  сразу  ответила  она,  - я  сумею  их получить через
двадцать четыре часа. Может, и раньше. Завтра днем.
     - А что делать с коробкой?
     -  Отвезем ее в банк, который открыт  круглосуточно. И  оставим там при
условии, что получать придем вдвоем. Давайте пожмем друг  другу  руки в знак
доверия.
     Я явно любовался ею. Что звучало и в моем голосе.
     -  Не вас ли  я видел однажды, ходящей  по высоко  натянутой проволоке?
Может, это была ваша сестра? Вы очень похожи. Неужто вы и впрямь решили, что
я  клюну на вашу приманку? Такое бывает,  но крайне редко. Ниро Вулф об этом
тотчас бы  узнал - от него ничего  не утаишь  - и обязательно  сообщил  моей
бедной старенькой мамочке. Если  бы не мама, я бы ни за  что не устоял перед
вашим предложением. Я давным-давно пообещал  ей, что продам  себя ни в  коем
случае не меньше, чем за миллион. Наша ферма заложена ровно за миллион.
     Я включил  зажигание и,  отъехав от тротуара,  присоединился  к  потоку
машин. Она не  предприняла  новой попытки поймать меня  на крючок, а  если и
хотела сделать попытку, то я, во всяком случае, об этом  ничего не знаю. Что
ее так напугало, старался догадаться я и решил, что, наверное, чемодан. Вулф
сказал,  что это очень важно, а  при  мне сидело красивое невинное создание,
предложившее  за  чемодан  десять  тысяч  долларов, когда, насколько  я  мог
догадаться,  красная цена ему в Управлении регулирования цен была  не больше
двадцати центов. Меня, конечно,  раздражала  фигурировавшая  в моем сознании
сумма  в  девять  миллионов  девятьсот девяносто  девять  тысяч  долларов  и
восемьдесят центов, а если  я  раздражен, то имею  привычку ехать с  большей
скоростью,  нежели  обычно, а потому буквально  через минуту мы очутились  у
дома Вулфа на Тридцать пятой улице.
     До ужина оставалось лишь полчаса, а потому я  рассчитывал застать Вулфа
в кухне,  где  он наблюдал за экспериментами Фрица,  но он оказался у себя в
офисе целиком погруженным в карту России, где  шли бои.  Когда мы появились,
он даже не посмотрел на нас.
     -