Три
пункта,  говорящие  против  вашего  отца,  не  случайны,  они  были  важными
факторами в расчете. Это ясно?
     - Я думаю... да. - Она взглянула  на меня, потом  опять на Вульфа. - Вы
полагаете, что кто-то убил Пола, зная, что заподозрят моего отца?
     -  Да.  И  если это был мистер  Комус, он, кроме того,  знал,  что, как
адвокат вашего отца, сможет сохранить свое преимущество, полученное  за счет
гамбита.
     - Да. - Она стиснула руки. - Конечно.
     - Поэтому  я предлагаю исходить из теории, что Джерин был просто пешкой
в гамбите, а настоящей ставкой был ваш отец. Это создает для меня совершенно
новую ситуацию, и у меня есть факты и некоторые догадки. Мы проверим их. Для
удобства я  буду называть убийцей  Комуса,  хотя, быть может, я и клевещу на
него.
     Он загнул палец.
     - Первое. Комус знал,  что  Джерин обычно пьет или  ест  что-нибудь  во
время  игры, и туда можно положить мышьяк. Можно предположить также, что  он
знал, что Джерин пьет шоколад. Знал он об этом?
     Салли нахмурилась.
     - Не знаю. Мог знать. Он мог слышать, как я об этом упоминала, или отец
мог сказать ему. Пол всегда пил шоколад, когда играл в шахматы с отцом.
     - Это может помочь. - Вульф загнул второй палец. -  Второе. Комус знал,
как  все будет организовано. Он знал,  что Джерин будет один в библиотеке, а
он будет "посредником", что даст возможность  воспользоваться мышьяком. Знал
он об этом?
     -  Точно  мне это  неизвестно, но скорее  всего должен был  знать. Отец
должен был рассказать всем "посредникам", как будет проходить сеанс.
     Вульф загнул еще один палец.
     -   Третье.  Комус  знал,  что   при  расследовании   выяснится  мотив,
указывающий на вашего отца как возможного убийцу. Он знал о ваших отношениях
с Джерином и о позиции вашего отца в этом вопросе. Знал он об этом?
     - Конечно. Он знал, что я знакома с Полом. Но если вы думаете, что отец
мог бы из-за  этого убить его, то это просто  глупо.  Он думал,  что это мой
каприз.
     - Он не одобрял вашу дружбу?
     -  Он не одобрял мою дружбу с разными людьми. Но, разумеется, у него не
было никаких...
     - Ради бога, - Вульф резко перебил ее. - Здесь не суд, а я не прокурор,
старающийся  осудить  вашего  отца. Я просто спрашиваю, знал ли  Комус,  что
следствие  может  вскрыть  обстоятельства,  которые  можно  счесть вероятным
мотивом для вашего отца. Я полагаю, что он знал. Да?
     - Ну... да.
     -  Это  подходит.  Так обстоит  дело  с фактами. Я  называю их фактами,
потому что если хоть один из  них может  быть опровергнут, то моя теория  не
годится. Теперь догадки,  по крайней мере, две. Первая: Комус знал,  что ваш
отец сам  принесет Джерину шоколад. По идее он должен  был предполагать, что
все произойдет подобным образом,  но я  думаю,  что  он был  в этом  уверен.
Вторая: когда  мистер Йеркс  сообщил, что Джерину плохо, Комус сказал вашему
отцу,   что  лучше   бы   вылить  содержимое  чашки   и   кофейника.  Будучи
"посредником",  он имел  возможность увидеть, что Джерин выпил большую часть
шоколада, и не  рисковал  навлечь на себя  подозрения,  что умышленно сказал
это.  Вчера вы сказали,  что ваш отец точно изложил вам и вашей  матери все,
что произошло. Говорил ли он, что кто-нибудь предлагал ему вылить содержимое
чашки и кофейника?
     - Нет. - Кулаки Салли были так сжаты, что были  видны белые пятнышки на
суставах. - Я  не верю  в это,  мистер  Вульф,  я не  могу  поверить  в это.
Конечно,  Арчи был  прав, я думала, что Дэн Комус мог хотеть... Я думала, он
может сделать  что угодно, все, что  нужно... Но теперь вы  говорите, что он
убил Пола, что он задумал это,  чтобы моего отца арестовали и осудили. В это
я не могу поверить!
     - А  вам и не нужно.  Ведь я  сказал, что использовал имя Комуса только
для удобства. Это мог быть любой из шестерки: Хаусман,  Йеркс, Фэрроу и даже
повар  или  официант,  хотя это  менее  вероятно. Он  должен соответствовать
известным нам трем фактам и, желательно, двум моим догадкам. Главное условие
помимо всего этого, чтобы  у него была веская причина желать погубить вашего
отца, отнять у него свободу, если не жизнь. Можете ли вы с этой точки зрения
оценить остальных? Хаусмана, Йеркса, Фэрроу, повара, официанта?
     Она  покачала  головой.  Ее  рот открылся, потом  закрылся,  но она  не
произнесла ни слова.
     - Может быть, у одного из них есть мотив, но вы об этом не  знаете. Это
еще одна причина остановиться на Комусе - вы сами выдвинули обвинение против
него. А теперь, располагая  этой теорией, я должен повидаться с ним. Если он
невиновен и действует, исходя из мысли, что смерть Джерина была единственной
и конечной целью убийцы,  то  мое вмешательство в дело обречено на  неудачу.
Может  быть,  факт,  известный  только Комусу и  вашему  отцу, о  котором он
упоминал в записке к вашей матери, прочитанной мистером Гудвином,  относится
к  делу, но  гадать об этом бесполезно.  Я  должен повидать мистера  Комуса,
виновен он или нет, а для этого мне нужна ваша помощь.
     Он повернулся ко мне.
     - Приготовь записную книжку, Арчи.
     Я взял ее и ручку.
     - Я слушаю!
     -  Подготовим  текст письма мисс Блаунт.  Она  начнет с  приветствия. Я
думаю, мама  сказала  вам,  запятая,  что я в доме  Ниро Вульфа, запятая,  и
собираюсь остаться здесь до тех пор, запятая, пока не буду уверена, запятая,
что  сделала все возможное для моего  отца.  Абзац.  У  мистера Вульфа  есть
теория, запятая, о которой вам нужно узнать, запятая,  и вы должны прийти  и
поговорить с ним завтра, запятая, в среду. Абзац. Он будет здесь весь день и
вечер,  запятая, кроме времени  с девяти до одиннадцати  утра и с четырех до
шести вечера. Абзац. Если вы не придете до середины дня в четверг, я увижусь
с газетным репортером  и скажу ему, почему приехала сюда и почему не доверяю
вам.
     Он повернулся к ней.
     -  Напишите, пожалуйста, письмо мистеру Комусу. На  моем бланке или  на
простой бумаге,  как хотите.  Мистер  Гудвин доставит  его в контору  Комуса
после ленча.
     -  Я  не хочу, -  сказала  она уверенно.  -  Я не смогу сказать об этом
репортеру.
     - Я  понимаю,  что не  хотите. Но вам и  не нужно будет делать  это. Он
придет.
     - А если нет?
     - Придет. Если не придет, мы придумаем что-нибудь другое. Известим его,
что вы пригласили адвоката, попросив  сделать официальные шаги, чтобы лишить
его возможности вести дело вашего отца. Я не юрист, но знаю хорошего юриста,
а закон допускает различные действия подобного рода.
     Он хлопнул ладонью по столу.
     - Мисс  Блаунт, я увижусь  с мистером Комусом или откажусь  вести дело.
Как вам угодно.
     -  Не отказывайтесь. -  Она  взглянула на меня.  - Как это... Прочтете,
Арчи?
     Я прочел, включая запятые и абзацы. Она покачала головой.
     - Это  не  похоже  на  меня. Он  поймет,  что это не  я писала.  -  Она
взглянула на Вульфа. - Он поймет, что это вы.
     - Конечно, поймет. Так и задумано.
     -  Хорошо.  -  Она  вздохнула.  -  Но  я  не буду говорить ни  с  каким
репортером, что бы ни случилось.
     -  Это и не предполагается. - Вульф поднял голову,  чтобы посмотреть на
стенные  часы. - Прежде  чем вы  это подпишете,  позвоните,  пожалуйста,  по
телефону. Мистеру Йерксу, мистеру Фэрроу, доктору  Эвери. Хорошо,  что  я не
встретился с ними до того, как мистер Кремер сообщил мне этот факт: это было
бы потерей времени и усилий. Можете ли вы попросить их прийти? В шесть часов
или, лучше, после обеда,  скажем, в  девять  тридцать. Каждого в отдельности
или вместе.
     -  Я могу  попытаться. Откуда  я  могу  позвонить? В  моей  комнате нет
телефона.
     Вульф  поджал губы.  Каково ему было перенести, что женщина,  сказавшая
"моя комната",  имеет в  виду комнату в  его доме!  Я сказал, что она  может
воспользоваться моим телефоном, пока  я печатаю письмо к Комусу, которое  ей
следует подписать.

     Глава 7

     И сейчас, много времени спустя, я не совсем уверен, что понимаю, почему
он велел Салли позвонить этим типам и заставить  их прийти  в этот день. А в
то время  я не только не был уверен  - я даже не мог предполагать, зачем это
делается.
     Он  ненавидит  работу.  Когда  я возвращаюсь,  выполнив  какое-либо его
поручение, и сажусь, чтобы отчитаться, и он  знает,  что должен  внимательно
слушать, он смотрит  на  меня так,  как будто  я положил кетчуп в его  пиво.
Когда в кабинет входит посетитель, даже если Вульф надеется получить от него
очень важную  информацию,  он приветствует гостя так,  как  будто тот пришел
проверять налоговые  декларации  за  последние  десять  лет.  Так  зачем  же
приглашать  людей  и  работать до  и  после обеда,  если  он  еще  не выбрал
подходящего кандидата на роль  убийцы? Я  не понимал этого.  Теперь я думаю,
что он хватался за  соломинку. Он убеждал не только Салли и меня, но и себя,
что  ситуация, возникшая  после  посещения Кремера,  открыла новый подход  к
делу. Но в  действительности, она только дала почти  полную уверенность, что
ни  один из других кандидатов не имел причины  для убийства Джерина,  однако
считать, что и у Блаунта  ее не было, мог либо  упрямый осел, либо дурак. Вы
сидите  и  наслаждаетесь  книгой,  даже  очень  увлекательной,  о  том,  что
случилось  в  Африке сто  тысяч лет  назад, и  в  то  же  время  боретесь  с
подозрением,  что ведете себя  именно как упрямый осел или дурак, и тогда вы
просите вашу  клиентку,  чтобы  она пригласила людей, приход которых избавит
вас от сознания вашего ничтожества. Как я уже сказал, я не совсем уверен, но
подозреваю, что все происходило именно так.
     Конечно,  не исключено, что  даже на  этой  стадии  у него  была  некая
смутная мысль  о  том,  что  в  действительности  произошло в  тот  вечер  в
"Гамбит-клубе", но я так не думаю.
     Договориться о  предобеденной  беседе с  Мертоном  Фэрроу  не составило
труда. Йеркс сказал Салли, что придет  около девяти  тридцати,  но  максимум
того, что удалось добиться от Эвери, было обещание попытаться зайти вечером.
     После ленча,  когда  я вернулся,  отнеся  письмо  в  контору  Комуса  -
пятиэтажный муравейник из стекла и  стали, где его фирма занимала целый этаж
- было решено, что Салли не будет присутствовать при беседе, и еще до  шести
она ушла в свою комнату. Фэрроу сказал, что  придет в шесть,  но  опоздал на
двадцать минут.
     Когда Фриц  ввел его  в  кабинет, он подошел  ко  мне, протянув руку. Я
пожал ее, и он повернулся к Вульфу, но Вульф, всегда готовый к этому, стоял,
отвернувшись к "Новому международному словарю" Уэбстера в кожаном переплете,
и  деловито перелистывал  страницы.  Фэрроу пять секунд стоял  и смотрел  на
него, а потом обернулся ко мне и спросил:
     - Где Салли?
     Я  сказал  ему,  что она наверху  и, может  быть,  спустится попозже, и
указал  на  красное  кожаное кресло.  Когда  он  сел, Вульф закрыл словарь и
обернулся.
     - Добрый вечер, - сказал он, -  я Ниро  Вульф. Вы, сказали мисс Блаунт,
что у вас мало времени.
     Фэрроу кивнул.
     - У  меня назначено  свидание  за обедом, - сказал он вдвое громче, чем
требовалось,  и  взглянул на  свои часы.  - Я должен уйти через  полчаса, но
этого будет достаточно... Я не мог  прийти в шесть, не успевал сделать  свою
работу. Когда  шефа нет, у меня  полно дел. Я рад, что Салли  позвонила мне.
Она сказал, что хочет видеть меня, и я тоже хочу ее видеть. Я знаю ее, а вы,
конечно, нет. Она доброе дитя, и я  к ней  привязан, но, как и у  каждого, у
нее бывают заскоки. Салли просто не понимает свою мать, мою тетю, и  никогда
не  поймет.  Разумеется,  это сугубо  семейное  дело,  но  она  сама  в  это
впуталась,  впутала  вас, и я буду говорить с вами  прямо. Она заставила вас
поверить, что между тетей и Дэном Комусом что-то есть. Это  выдумки. Каждый,
кто знает мою тетю Анну... вы видели ее когда-нибудь?
     - Нет, - Вульф смотрел на него без всякого интереса.
     - Если бы она захотела, она  могла бы  сделать что угодно  не только  с
Комусом, но с любым мужчиной. Я ее племянник, поэтому можете  считать, что я
пристрастен, спросите  кого угодно. Однако подозревать такое нелепо,  потому
что она любит только одного человека - своего мужа. Салли это знает, хоть ей
это и не нравится. Вы знаете, как бывает с дочерьми, не правда ли?
     - Нет.
     -  Бывает по-всякому: либо мать  ревнует к дочери, либо  дочь к матери.
Это  легко определить. Дайте мне  побыть  десять  минут с любыми  матерью  и
дочерью, и я  скажу вам,  как  обстоит  дело, а  моей  тетей Анной и Салли я
провел годы. Подозрения Салли, что Комус погубит дядю Мэта, потому что потом
сможет завоевать ее мать - это совершенная чепуха. Может, она думает, что ее
мать знает об этом или подозревает, но притворяется, что не знает. Так?
     - Нет.
     - Спорю, что  так.  Дочь, ревнующая к  матери,  может  подозревать  что
угодно. Значит, чтобы защитить своего отца, она приходит и  нанимает вас - и
что из этого? Факт, что ее отец устроил этот сеанс, принес Джерину  шоколад,
потом  унес  чашку  и  кофейник и  опорожнил  их.  Вы  можете  быть  великим
детективом, но не можете изменить факты.
     Вульф фыркнул.
     - Значит вы думаете, что мистер Блаунт виновен?
     - Разумеется, нет. Я  его племянник. Я  только говорю,  что  нельзя  не
считаться с очевидными фактами.
     -  Я  могу  попытаться  истолковать  их. Вы  играете в шахматы,  мистер
Фэрроу?
     - Ну, играю. Я знаю два или три первых хода, все  дебюты от итальянской
партии  до  защиты  Каро-Канн,  но  быстро  теряюсь.  Дядя  заставлял   меня
заниматься этим, считая, что это развивает мозги. Я не так уж уверен в этом.
Вспомните Бобби Фишера, чемпиона  мира.  Разве он развил свои  мозги? Если я
достаточно умен, чтобы отвечать за торговлю в громадной корпорации, а именно
это  я  делаю  уже  две  недели,  я   не  думаю,  что  игра  в  шахматы  мне
сколько-нибудь поможет. Мне не нравится сидеть  и  думать  полчаса, а  потом
двигать вперед пешку.
     - Я так понимаю, что вы не играли в тот вечер против мистера Джерина?
     -  Нет, нет.  Он  сделал бы мне  мат  в десять  ходов.  Я был одним  из
"посредников". Я находился в библиотеке с Джерином, передавая ход с десятого
стола, когда дядя Мэт вошел с шоколадом для него.
     - На подносе были кофейник, чашка с блюдцем и салфетка?
     - Да.
     - Ваш  дядя задержался,  или  сразу вернулся в  другую комнату к своему
столу?
     - Он не  задерживался, поставил поднос на стол и ушел.  Я уже несколько
раз говорил об этом полиции.
     - Тогда я буду вам очень обязан, если вы  поможете мне  понять кое-что.
Маловероятно,  что мистер Блаунт положил мышьяк в шоколад  еще в кухне,  где
рядом  были  официант  и повар. Он  мог сделать это на лестнице,  что весьма
затруднительно, поскольку она крутая и узкая. Он не мог сделать это войдя  в
библиотеку, потому что вы были там и могли  видеть его, а потом он оставался
за своим столом,  пока не сообщили, что Джерин плохо себя  чувствует. Значит
он  мог положить мышьяк  только на  лестнице, а у  каждого  из "посредников"
такая возможность появлялась  каждый раз, когда  они входили  в  библиотеку,
чтобы сообщить о ходе. Верно?
     - Нет, если я  вас правильно  понял. Вы хотите  сказать,  что  один  из
"посредников" мог положить мышьяк в шоколад?
     - Хочу.
     - Когда Джерин сидел там? Прямо у него под носом?
     - Он  мог закрыть глаза,  чтобы сосредоточиться. Я часто так делаю. Или
он мог расхаживать по комнате и повернуться спиной.
     -  Мог бы, но этого  не было. Я  входил туда около тридцати  раз, чтобы
передать ход, а он сидел на  одном месте и глаза его были открыты. Вы всяком
случае вы, конечно, знаете, кто были другие "посредники"?
     - Мистер Йеркс, мистер Комус, мистер Хаусман.
     - Тогда что за ерундой вы занимаетесь? Кто-то из них отравил шоколад?
     -  Я  анализирую ситуацию. У них была  такая  возможность.  Вы считаете
немыслимым, что это сделал кто-нибудь из них?
     - Конечно, считаю!
     - Действительно. - Вульф почесал подбородок. - Остаются только официант
мистер Нэш и повар мистер Лаги. Кто из них, по-вашему, больше подходит?
     - Никто, -  Фэрроу хлопнул рукой по колену. -  Вы понимаете, что  я уже
давал показания об  этом и  в полиции, и  у  районного  прокурора. Если есть
какая-нибудь причина, по которой Нэш или  Тони могли сделать это, то я о ней
не знаю, а полиций докопалась бы до этого.
     - Значит вы их исключаете?
     - Если полицейские исключают, то тем более и я.
     - Значит, вы зашли  в тупик, мистер Фэрроу. Вы исключили всех. Никто не
клал  мышьяк  в  шоколад. Можете ли  вы объяснить,  как он  попал  к мистеру
Джерину?
     - Я не знаю. Это не мое дело, это дело полиции.
     Он выпрямил ноги и посмотрел на часы.
     - Ну, ладно, и пришел сюда кое-что сказать вам и сказал это. Прежде чем
уйти, я хочу увидеть свою кузину. Где она?
     Вульф посмотрел на меня, как на эксперта по женщинам. Мне казалось, что
в качестве эксперта тут требовался специалист гораздо более высокого класса,
но мне  нужно было что-нибудь, что  дало бы  хоть каплю надежды,  поэтому  я
сказал, что спрошу у нее, встал и направился  к лестнице. Поднявшись на  два
пролета,  я обнаружил, что стучать не нужно:  она  была там, на площадке. Не
доходя трех ступенек до нее, я спросил:
     - Слышно было?
     -  Я  не  старалась слушать, -  сказала она. - Я хотела  спуститься, но
мистер Вульф сказал мне, что не нужно. Конечно, его голос был слышен. Что он
говорил?
     -  Он  психолог. Он говорит,  что  у  вас  бывают  заскоки.  Что  часто
происходит одно из двух:  либо мать ревнует к дочери, либо дочь к  матери, а
дочь, ревнующая к матери, может вообразить что угодно. Он хочет повидать вас
перед уходом, может быть, для того, чтобы исправить пару заскоков, и если вы
хотите...
     - Что он говорит о Дэне Комусе?
     - Что ваши высказывания о Комусе - полная ерунда. Вы можете даже...
     Она двинулась вперед.  Мне пришлось посторониться,  иначе  она сбила бы
меня. Когда мы вошли в кабинет, Фэрроу повернулся на стуле, встал и, видимо,
собирался поцеловать ее, но остановился, увидев выражение ее лица. Он начал:
     - Послушай, Салли, - но она остановила его.
     - И ты тоже, - сказала она с бешенством, которого я от нее не ожидал. -
Тебе это тоже по душе, не правда  ли? Ты думаешь, что она все получит, будет
всем владеть, а  тебе позволит командовать. Ты так  считаешь, но ошибаешься.
Ты  всегда  ошибаешься. Она  предоставит  руководство  ему: вот  за  чем  он
охотится, кроме нее. Ты просто болван, полный болван и всегда им был.
     Она повернулась  и пошла  наружу.  Фэрроу стоял и таращил  глаза  на ее
спину, потом повернулся к Вульфу, развел руками и потряс головой.
     - Господи боже, - сказал  он, - приехали.  Назвать меня болваном! Что я
вам говорил? Назвать меня болваном!

     Глава 8

     За обедом, а потом за кофе Вульф продолжал свои рассуждения о Вольтере,
начатые  за  ленчем.  Главная проблема  состояла в  том, можно  ли  называть
человека   великим   за  умение  владеть  пером,  даже  если  он   подхалим,
приспособленец,  фальшивомонетчик  или  интеллектуальный  хлыщ.  За   ленчем
Вольтер был оправдан во всем,  за исключением подхалимажа. Как можно назвать
великим  человека,  который  искал  благосклонности герцогов и  герцогинь, а
также Ришелье  и Фридриха  Прусского?  Но  в кабинете за  кофе  Вольтер  был
осужден. В конце концов дело решило то, о чем речь совсем не шла за  ленчем:
у  Вольтера не  было вкуса и был очень плохой аппетит.  Он был  равнодушен к
еде, он даже мог есть всего раз в день и почти ничего не  пил. Всю  жизнь он
был  очень худ,  а в последние свои  годы он превратился в настоящий скелет.
Абсурдно называть  его великим человеком,  строго  говоря, он вообще  не был
человеком,  потому  что он  был  лишен  вкуса, а  желудок его  высох. Он был
замечательным  механизмом по плетен