знаменательным,  что  все семеро,  кто  имел  дело с
Донахью в операциях по прослушиванию, должны были явиться на дознание в один
день. Совершенно невероятно, чтобы это оказалось просто совпадением. Логично
предположить,  что так подстроили специально, чтобы сравнить  показания всех
семерых или даже устроить очную ставку.
     Но нет. Потом мне стало ясно, что ничего такого не  планировалось.  Имя
Донахью не упомянул в своих письменных показаниях  ни один из нас. В отчетах
мисс  Боннер,  мистера  Айда и моем приводилось  описание  клиента,  который
обманул  всех схожим  образом,  так  что  нас троих  вполне могли вызвать на
дознание в один  день.  Но мистер Керр и мистер  Амсел уже не укладывались в
общие  рамки.  Мистер Керр  просто  написал  о том,  что  вел  прослушивание
телефона  Артура М.Леггета по поручению  самого Леггета. Мистер Амсел вообще
ничего не указал в своем отчете -  ничего, что могло бы поставить его в один
ряд с мисс Боннер, мистером  Айдом или  со мной. Вчера он опознал  в Донахью
человека, который  когда-то просил его прослушивать один  телефон, но мистер
Амсел отказался. В  отчете госсекретарю мистер Амсел ничего не  упоминал  об
этом случае.
     - Не похоже, чтобы дело двигалось вперед быстрее, -  провозгласил Грум.
- Все вы знали убитого. Один из вас увидел его и убил.
     - Но зачем все же все мы там оказались? - требовательно спросил Вулф. -
Более или менее понятно,  зачем вызвали мисс Боннер, мистера Айда и меня, но
почему  пригласили  и  мистера  Керра  с  мистером  Амселом?  Исходя  из  их
письменных  показаний,  нельзя выявить  никакой  определенной связи с  нашей
троицей; но  на  самом деле  оказалось,  что  такая  связь  есть,  и  весьма
существенная, ибо они, как и мы, имели дело с Донахью. Простое совпадение? Я
этому не верю.  Один -  еще куда  ни шло, но  не  оба вместе. Итак,  все мое
внимание сконцентрировалось на вопросе, кто  же  подстроил так, что всех нас
вызвали в один и тот же день. И одновременно еще один вопрос - не объединяло
ли  что-то  тех пятерых, чьи телефоны хотел прослушивать Донахью? И кстати -
зачем Донахью понадобилось нанимать пять разных детективов для подслушивания
телефонов? Не  потому  ли,  что у  интересующих  его  пятерых абонентов было
что-то настолько общее, чего не преминул бы заметить опытный сыщик?
     Вулф перевел взгляд на  Хайетта, словно ожидая  ответа на  поставленные
вопросы, но ответа не последовало, и он снова повернулся к Груму:
     - С ответом на первый вопрос пришлось потерпеть - не мог же я позвонить
мистеру Хайетту и спросить его в лоб. Зато на второй ответ нашелся быстро. Я
выяснил, что четверо, чьи телефоны прослушивали,  являются членами  Комитета
по исследованию деятельности  благотворительных фондов. Судя по всему, пятый
абонент  -  еще  один,  последний  член  этого комитета.  Я решил обрисовать
присутствующим здесь дамам и господам то, какой оборот принимает дело, чтобы
организовать сотрудничество. Если  бы  оказалось, что моя  догадка неверна и
виновен все же один из моих коллег, это все равно не повредило бы;  с другой
стороны,  интересно понаблюдать,  как они откликнутся на  мое предложение. Я
узнал...
     - Какое предложение? - потребовал Грум.
     - Сейчас расскажу. Я узнал, что в Нью-Йорке в их распоряжении имеются в
общей  сложности более сорока оперативников, а у  меня - четверо или пятеро.
Итак,  рассказав о том,  что  мне удалось  узнать,  я  предложил  немедленно
подключить всех оперативников -  и мужчин, и  женщин -  насколько это только
возможно. Для расследования  мы наметили три основных  направления: первое -
отель "Марбери",  где  жил Донахью, второе -  поле  деятельности и интересов
Альберта  Хайетта и особенно - его возможная связь с  указанным комитетом; и
третье...
     - Вы что, подозреваете Хайетта в убийстве?
     - Я всего лишь говорю, что мне пришла в голову  догадка, и я  счел, что
ее  не  мешает проверить,  и  все мои  коллеги  со  мной  согласились. Я уже
спрашивал - кто устроил так, что мы, все семеро, появились здесь в один день
и час? Дознание  проводил  мистер Хайетт.  Кстати, еще один момент,  который
всегда   считается  существенным,  но  который  вы  оставили  без  внимания:
насколько известно, мистер  Хайетт последним видел Донахью живым. И еще одно
- Хайетт  сказал, будто,  по утверждению Донахью,  тот представился  мне под
своим именем и якобы я знал, что прослушивание велось незаконно.  Я понимал,
что либо Донахью солгал, либо лжет Хайетт, но Донахью был убит.
     Вулф поднял и опустил плечи.
     - Что я заподозрил на этой стадии, уже не так важно. Третье направление
нашего   расследования  состояло   в  том,   чтобы   отыскать  подтверждение
существованию какой-либо прежней связи между Хайеттом и Донахью. Мои коллеги
сделали  несколько телефонных вызовов, один  сделал я  сам. Сегодня к десяти
утрам мы собрали сколько оперативников, мисс Боннер?
     - К  десяти часам - тридцать четыре, а к двум пополудни - сорок восемь.
Сорок два мужчины и шесть женщин.
     Стив Амсел вдруг взорвался:
     - Слишком много сыщиков, Хайетт! Аннулируйте наши лицензии! Нас слишком
много!
     - Заткни глотку! - рявкнул Джей Керр. - Не мешай Вулфу.
     Вулф даже ухом не повел.
     - Оперативные доклады начали поступать к нам около часа дня и поступали
почти до сих пор, - произнес  он. - Последний был примерно  час назад, когда
мы  сказали  нашим  людям,  что  для  наших  целей  сведений  набралось  уже
достаточно.  В  основном доклады  принимали  мисс  Боннер и мисс  Колт, но и
остальные  помогали.  Поиски  по  первому  направлению,  то  есть  по  отелю
"Марбери", ничего существенного не дали.  По второму - о поле деятельности и
интересах Хайетта - конкретного также ничего не обнаружилось, зато вскрылось
кое-что весьма многообещающее. Восемнадцать месяцев назад в печати появились
разоблачительные   публикации  о  деятельности  некоторых  благотворительных
организаций  и  инвестиционных  фондов,  и   чем  дальше,  тем   обширнее  и
значительнее  они  становились.  Немногим более года  назад мистера  Хайетта
нанял  ведущим  консультантом  крупный  инвестиционный  фонд  с   ежегодными
доходами, которые оценивались от одного до трех миллионов долларов. Это было
примерно   тогда,   когда   губернатор  учредил   Комитет  по   исследованию
деятельности благотворительных фондов,  и фонд,  нанявший  мистера  Хайетта,
явно   попадал  в  сферу  расследования,  проводимого  этим   Комитетом.  Мы
располагаем доказательствами, что мистер Хайетт пытался столковаться с двумя
членами комитета, чтобы разузнать об их планах...
     - Что вы имеете в виду под "доказательствами"? - резко перебил Грум.
     Вулф постучал по бумагам, лежащим на столе.
     -  Все сведения здесь, подобраны  специально для  вас,  но, как  я  уже
заметил, исчерпывающей  картины  они  не  дают. Члены Комитета  не  очень-то
склонны откровенничать  с  нашими  людьми, а вот с официальными блюстителями
закона, несомненно, будут куда более сговорчивы.  Я только  излагаю вам, что
нам  удалось  узнать  по второму направлению  расследования:  мистер  Хайетт
весьма  и  весьма  интересовался  комитетом и  его  планами.  Результаты  по
третьему  направлению  оказались   еще  более  содержательными,  они,  можно
сказать,  решили  дело, или почти решили.  Понятно,  что третье  направление
представлялось  нам  самым  важным,  и  работали  по  нему  целых   тридцать
оперативников.  По фотографиям Хайетта и  Донахью, опубликованным в газетах,
им  удалось отыскать трех  человек, которые  независимо друг от друга весной
прошлого года  дважды  видели  вместе  Хайетта и Донахью, причем  при  таких
обстоятельствах, которые  не  оставляли  сомнений, что встречались  эти двое
скрытно от других. Я  не требую,  чтобы  мистер Хайетт назвал  этих людей по
именам и описал места и обстоятельства встреч с Донахью, - все эти  сведения
здесь имеются. - Вулф снова постучал по бумагам.
     - И, однако же, мистер Хайетт утверждал в моем и вашем присутствии, что
до вчерашнего утра никогда раньше не  видел Донахью. Вы спросили, подозреваю
ли я его в убийстве. Отвечаю: теперь - да. Конечно, на ряд вопросов  у  меня
нет готового ответа - вряд ли вас удовлетворят  мои догадки. Например, самое
главное  - зачем Хайетту  понадобилось вызывать нас всех  на дознание в один
день и час  - он,  безусловно, знал,  что Донахью вел  с нами  переговоры  о
прослушивании  телефонов. Могу  лишь догадываться - он  так поступил потому,
что  для него это  было  самое  лучшее, ведь  нас так или  иначе вызвали  на
дознание,  либо  сюда,  либо  в Нью-Йорк,  а он, конечно,  предпочел бы  сам
заняться  с нами,  чем предоставлять нас своему нью-йоркскому  коллеге. Если
всех нас вызвать в один день, то все мы будем под рукой, если зачем-то снова
понадобимся; а если бы все сошло гладко, он мог бы собрать нас и великодушно
заявить, что, дескать, раз наши индивидуальные показания  подтверждают,  что
всех  нас подло обманул этот  негодяй, то он,  Хайетт, постарается  устроить
так, чтобы против нас не предпринимали никаких мер.
     Вулф повернул руку ладонью вверх.
     - Конечно, Хайетт  полагал, что до Донахью  не доберутся, что он где-то
за пределами штата и отыскать его не  удастся. Несомненно, он сделал все  от
него зависящее, чтобы так оно и получилось.  Ему лично  особая  опасность не
грозила.  То,  что  деятельность его  фонда  расследовал  какой-то  комитет,
назначенный  губернатором,  не было  напрямую связано со следствием, которое
вел он сам, и Хайетт был уверен,  что подобную связь не только не обнаружат,
но и  не заподозрят. Прослушивая  телефоны,  он получил нужные  сведения,  о
планах и намерениях Комитета, чем и объяснялась его дерзкая самоуверенность.
Если это в самом деле так, то вчера утром он, должно быть, испытал настоящее
потрясение, когда  снял трубку и услышал,  что его по  важному  и секретному
делу хочет видеть человек по имени Донахью.
     Взгляд Вулфа скользнул по Хайетту и снова уперся в Грума.
     - Если хотите услышать еще одну догадку, что произошло вчера в тридцать
восьмой  комнате между Хайеттом и Донахью, то наиболее вероятно, что Донахью
угрожал вывести Хайетта на чистую воду и разгласить всю историю - может, это
было  вымогательство, а может, Донахью прослышал,  что  на  дознание вызвали
всех  семерых,  и  заподозрил,  что  из него хотят  сделать козла отпущения.
Скорее всего  именно так и случилось бы. Впрочем,  эти вопросы, как и многие
другие, - ваше, а не наше дело, мистер Грум. Хватит того, что  мы показали -
вы слишком поспешно ухватились за ложное предположение. Что касается мистера
Гудвина и меня, то, я уверен, вы с успехом отведете нарекания из-за  ложного
ареста,  но,  надеюсь, усвоите, что  принимать слепо  на  веру каждое  слово
человека  только  потому,  что  человек этот  -  уполномоченный  заместитель
госсекретаря  -  по меньшей  мере  ребячество.  Вы готовы закрыть  наше дело
сегодня же вечером?
     - Нет.  Суд  откроется только утром. - Грум  встал,  подошел к столу и,
положив ладони  на стопку бумаг, посмотрел на уполномоченного заместителя. -
Вам есть что сказать, мистер Хайетт?
     Хайетт был юристом.  Сидел  он спиной ко мне,  так, что лица  его  я не
видел, но сомневаюсь, что на нем было написано больше, чем на его спине.
     - Нет, - ответил он, - кроме того,  что я напрочь отвергаю  голословные
обвинения Вулфа в мой адрес,  за которые  он  несет полную  ответственность.
Больше мне сейчас добавить нечего.
     Он поднялся и зашагал к двери. Грум и  пальцем не  пошевелил, чтобы его
остановить, да и где там, ему же еще надо было изучить все документы.
     Стив Амсел крикнул вдогонку Хайетту:
     - Слишком много сыщиков, Хайетт!


9

     Вчера  после  полудня  мы  вместе  с Вулфом  сидели в  его  кабинете  и
обсуждали небольшую работенку, за которую недавно взялись. Зазвонил телефон,
и я снял трубку.
     - Контора Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает.
     - Это Дол Боннер. Здравствуйте, Арчи. Как дела?
     - Лучше всех.
     - Отлично. Можно поговорить с мистером Вулфом?
     - Минутку, я узнаю. - Я прикрыл трубку ладонью и, повернувшись к Вулфу,
сказал, кто  звонит. Вулф  скорчил гримасу, но, поколебавшись,  потянулся  к
телефону на своем  столе. Я не  стал  класть трубку  - у нас заведено, что я
слушаю все разговоры, если нет иных указаний.
     - Да, мисс Боннер? Ниро Вулф слушает.
     - Здравствуйте. Как ваши дела?
     - Спасибо, все в порядке.
     - Хорошо, что я вас застала. Вы, конечно, уже слышали новость?
     - Не знаю. Какую новость?
     - Сегодня суд вынес  приговор. Хайетт признан виновным в предумышленном
убийстве.
     - Вот как. Я не знал. Впрочем, этого следовало ожидать.
     - Конечно.  Я  почему  звоню  - час  назад  мне  позвонил Харланд  Айд.
Праздновать по поводу обвинительного вердикта несколько дико, по его мнению,
но он все же считает, что наш общий долг  выразить вам свою признательность.
Но,  кроме  того,  госсекретарь  опубликовал  результаты дознания:  лицензии
продлили нам всем, так что это событие  вполне  можно отметить. Мистеру Айду
пришло в  голову  пригласить  вас  от  нашего имени на  скромный ужин, и  он
спросил  меня, что я об этом думаю.  Я сказала,  что  полностью одобряю  его
мысль. Только  что  он позвонил снова  и  сообщил, что мистер Керр и  мистер
Амсел тоже  поддержали его затею,  и попросил меня, чтобы я  пригласила вас.
Пожалуйста,  любой вечер на следующей неделе -  или когда вам  будет угодно.
Надеемся,  вы  придете, вместе с  мистером Гудвином разумеется.  Мисс  Колт,
конечно, тоже будет.
     Тишина. Я не отрывал глаз от лица Вулфа. Его губы плотно сжались.
     - Вы слушаете, мистер Вулф?
     - Да, слушаю. Но я крайне редко принимаю подобные приглашения.
     - Я знаю. Но ведь это не просто ужин, а дань восхищения.
     - Отвергнуть которую было бы верхом грубости и  неблагодарности. Мистер
Гудвин, правда, убежден,  что я и есть  неблагодарный  грубиян,  но  это  не
совсем так.  Просто  я  привык  потворствовать своим желаниям. У  меня к вам
встречное  предложение.  Я  тоже  чувствую   живейшую   признательность   за
действенную помощь в расследовании,  которую вы мне оказали, и предлагаю вам
вместо намеченного ужина в ресторане отужинать у меня дома. В любой вечер на
той неделе, кроме четверга.
     - Но ваше предложение все ставит вверх ногами.
     - Почему? Я же сказал - я тоже исполнен признательности.
     -  Ну что ж...  тогда  мне  поговорить с  мистером  Айдом? И  со  всеми
остальными?
     - Если вас не затруднит.
     - Хорошо. Я вам перезвоню.
     Что Дол и сделала - меньше чем через час. Обед  назначили  на следующую
среду. Я жду его с нетерпением. То-то будет забавно посмотреть на физиономию
Фрица,   когда  он   узрит  восседающую  справа  от  Вулфа  Дол  Боннер,   с
устремленными  на Вулфа золотистыми глазами  в  обрамлении пушистых  длинных
ресниц.
     Что до  того, делить  ли  пополам вину  за то, что  мы вляпались  в эту
историю  с прослушиванием,  то  это,  конечно, вопрос спорный.  Но  то,  что
произошло  в Олбани,  когда меня беззастенчиво  вывели  из игры, вообще ни в
какие  ворота  не  лезет.   Что  же,  раз  работа  по  силам  сорока  восьми
оперативникам из Нью-Йорка,  так  меня и посвящать незачем?  Тем  более, что
куда проще  швырнуть  меня  прямо  в  лапы кровожадного  Грума  и  окружного
прокурора.



   Рекс Стаут.
   Если бы смерть спала

     --------------------
     If Death Ever Slept (1957)
     переводчик не указан
     Издательская фирма . 1994
     OCR: Сергей Васильченко
     --------------------



ГЛАВА 1

     Сказать, что  мы с Вулфом совсем не  разговаривали тем  майским утром в
понедельник, было бы неверно.
     Мы  хорошо побеседовали с ним минувшей ночью. Дело было так. Вернувшись
домой  около двух часов ночи (дом - это  старый каменный особняк на Западной
Тридцать пятой авеню,  собственность Вулфа, в котором живет он, Фриц, Теодор
и я), я удивился, что он  еще не спит, а сидит за своим столом в кабинете  и
читает  книгу. По тому, как он на меня  глянул, я  ясно понял, что он  не  в
духе. Когда я шел проверить, заперт ли сейф, я уже был склонен подумать, что
всему виной книга, но тут он вдруг рявкнул за моей спиной:
     - Где тебя носило?
     - На каком основании я должен докладывать? - огрызнулся я.
     Он измерил меня испытующим взглядом.
     -  Правильней было  бы  спросить,  где тебя не  носило. Тебе  пять  раз
звонила  мисс Роуэн,  первый  раз в  девятом часу, последний -  полчаса тому
назад. Ляг  я  спать,  она бы все  равно мне не дала уснуть. Насколько  тебе
известно, у Фрица сегодня свободный вечер.
     - Он еще и не появлялся?
     - Он уже здесь, но ему завтра рано вставать готовить завтрак, поэтому я
не стал его беспокоить. Ты  сказал, что идешь с мисс Роуэн во "Фламинго", но
ты туда не  пошел,  а так как она звонила мне пять раз,  не ты,  а я  провел
целый вечер в ее обществе. И, должен  тебе признаться, удовольствия от этого
не получил. Это тебе не основание?
     - Нет, сэр. - Я стоял  возле его стола и взирал  на него сверху вниз. -
Давайте  попробуем еще раз.  Я  выйду  и снова  войду, а вы  скажете, что не
любите, когда вам мешают читать, и что мне заранее следовало поставить вас в
известность  о  том, что  я  собираюсь  проучить мисс  Роуэн. Я  отвечу, что
виноват, но, уходя из дома, я еще не знал, что ее придется учить. Я узнал об
этом, когда поднялся в  лифте в ее мансарду и обнаружил там кое-кого из тех,
кого, как  ей известно, не жалую. Вот я и смотался.  Куда - отношения к делу
не имеет, но если вы настаиваете,  можете позвонить по номеру, который я вам
скажу, и спросить миссис Шребенуэлдер. Если подойдет ее  муж, измените голос
и скажите, что...
     - Пф. Мог, по крайне мере, позвонить.
     От  моего  звонка  ему  бы   не   стало  легче.  Просто  ему   хотелось
попререкаться.  Ведь  мое  сообщение  о  том, что  я  изменил  программу, не
помешало бы Лили  Роуэн  отвлекать  его от книги...  Согласен, невеликодушно
избивать тех, кто не сопротивляется, однако я, только что преподав урок Лили
Роуэн,  вошел во  вкус и  решил  проучить  заодно  и  Вулфа.  Что  и сделал.
Возможно, я немного переусердствовал. Короче, мы разошлись спать, не пожелав
друг другу спокойной ночи.
     Но было бы ошибочно утверждать, что мы с ним в понедельник утром совсем
не  разговаривали. Когда он по обыкновению спустился в  одиннадцать часов из
оранжереи, я вполне разборчиво пожелал ему доброго утра, он, походя, буркнул
мне  в  ответ  то же  самое.  До прихода  Отиса  Джарелла,  о  котором  было
условленно заранее, мы с ним обменялись, по  крайней  мере, двумя  десятками
слов, может, даже больше. Помню, он спросил, сколько у нас осталось в банке,
и я  ему ответил. Правда,  отношения между  нами  оставались  натянутыми, и,
когда я провел Отиса  Джарелла  в  кабинет  и усадил в  обитое красной кожей
кресло возле стола Вулфа, последний одарил его прямо-таки лучезарной улыбкой
и поинтересовался:
     - Итак, сэр, что вас ко мне привело?
     Это  было так  не похоже на Вулфа. Я  понял, что спектакль рассчитан на
меня.   Он  собирался  довести   до   моего   сведения,   что  пребывает   в
превосходнейшем  расположении  духа, а вот  если  в  его  обращении  со мной
чувствуется сдержанность, то это только потому, что я крепко провинился. Ему
же  доставляет  удовольствие  общаться  с  человеческим  существом,  которое
способно оценить хорошее обращение.
     Он знал, что  у этого человеческого существа, Отиса Джарелла,  было, по
крайней мере, одно преимущество передо мной: его капитал расценивался больше
чем  в  тридцать  миллионов  долларов.  Наводя  о  нем справки  (я  по  мере
возможностей  навожу их  о  всех, кто добивается встречи  с Ниро  Вулфом), я
узнал,  помимо этого весьма важного обстоятельства,  что в справочнике  "Кто
есть кто"