мое.
     - Можно подумать, - сказал он, - что у тебя они болят сильнее.
     - Да. Вы карабкались босиком по обрыву?
     Он  закрыл  глаза  и  глубоко  вздохнул.  Немного погодя  открыл  их  и
заговорил.
     - Вода в реке сейчас на самом высоком уровне. Это Зета, видишь, где она
сливается с Морачей. Выше этого места находится старый турецкий город. Когда
я  был  мальчиком,  там  жили только  албанцы,  и,  по  словам Телезио, лишь
немногие из них уехали оттуда после разрыва Тито с Москвой.
     - Спасибо.  Когда  вы  закончите  рассказывать  про  албанцев,  давайте
поговорим о нас. Я думал, что в коммунистической стране людей без документов
обрабатывают по полной программе. Как вам удалось оседлать  его? Пожалуйста,
с самого начала и подробнее.
     Он начал рассказывать. Место,  где мы  сидели, было окружено деревьями,
покрытыми  свежей  листвой,  кругом росла трава, на которой выделялись пятна
красных, желтых и  синих цветов;  шум реки заглушал  наши  голоса,  отвлекая
внимание случайных прохожих.
     Когда он закончил,  я обдумал  положение  и задал несколько вопросов, а
затем сказал:
     - О'кей. Все, что я  мог, это  наблюдать за  вами, не  лезете  ли вы  в
карман за  "колыбельной  песенкой". Как вы думаете, это  Стритар натравил на
нас Жубе?
     - Не знаю.
     - Если это так, то ему  нужно срочно менять персонал. - Я  посмотрел на
часы. - Сейчас начало седьмого. Что дальше - поищем хороший стог  сена, пока
не стемнело?
     - Ты же знаешь, зачем мы приехали в Подгорику.
     Я небрежно  положил  ногу  на  ногу, чтобы показать  ему,  что могу это
сделать.  - Я хотел бы вам заметить, что с  вашим необыкновенным  упрямством
все  в порядке, когда вы сидите  дома в безопасности, за дверью, закрытой на
засов. Когда мы вернемся назад,  говорите Подгорика, если вам  так нравится,
но здесь постарайтесь уж называть его Титоградом.
     -  Эти   вульгарные  варвары  не   имеют  права  разрушать   историю  и
деформировать культуру.
     - Да. И они не имеют права взять в оборот двух американских граждан, но
они  могут  это  сделать  и,  возможно, хотят этого. Вы  можете  орать  им -
Подгорика, - когда они начнут нас обрабатывать. Чего мы ждем?
     - Ничего.
     - Может, я пока привяжу Жубе к дереву?
     - Нет. Не обращай на него внимания.
     - Тогда почему мы не идем?
     - Проклятье! Бедные мои ноги!
     - Все, что им  нужно, - сказал я  с большим чувством, - это упражнения,
чтобы  стимулировать кровообращение.  Через  пару  недель,  если  вы  будете
постоянно ходить или  лазить  по горам, вы просто забудете,  что они  у  вас
есть.
     - Заткнись.
     - Слушаюсь, сэр.
     Он  закрыл  глаза. Через минуту открыл их, медленно согнул  левую ногу,
потом правую.
     - Очень хорошо, - сердито сказал он, и встал.

9

     Двухэтажный  каменный  дом находился на узкой мощеной улице в  трехстах
ярдах от  реки, окруженный деревянным  некрашеным  забором.  Если  бы я  был
югославским президентом,  то  обязательно истратил  бы на краску  часть  тех
пятидесяти  восьми миллионов,  которые  предоставил  ей Всемирный  банк.  Мы
прошли  немного больше трехсот  ярдов,  сделав  крюк,  чтобы расспросить про
Грудо Балара в доме, где он жил в молодости, много лет назад. Вулф объяснил,
что мы должны это сделать,  потому что он  упомянул про Балара в разговоре с
Госпо Стритаром. Человек, который открыл нам дверь, сказал,  что живет здесь
всего три года и никогда не слышал ни о ком по фамилии Балар, и мы ушли.
     Когда  перед  нами открылась  дверь двухэтажного дома на узкой  мощеной
улице,  я  буквально  замер  от  изумления.  Передо мной снова  стояла  дочь
владельца стога сена, которая переоделась в честь нашего приезда.  Повторный
осмотр  показал  мне,  что  эта  дама выглядела постарше и  попышней,  но  в
остальном  была точной  копией давешней красотки.  Вулф  что-то  сказал, она
ответила  и  повернулась,  чтобы кого-то позвать,  и  через минуту  появился
мужчина, встал на пороге и заговорил по сербо-хорватски:
     - Я Данило Вукчич. А  вы кто? -  Не могу  сказать,  что я обратил бы на
него внимание  в толпе, потому что внешне  он  не  очень походил  на  своего
дядюшку Марко, но явно относился к той же породе. Он был немного выше Марко,
не  такой плотный, глаза сидели глубже, но голова была поставлена  точно так
же, и у него был тот же большой рот с полными губами - хотя и не такой,  как
у Марко, потому что Марко часто смеялся, а на племянника это было непохоже.
     - Может быть, вы выйдете? - предложил Вулф.
     - Зачем? Что вам нужно?
     - То, что я хочу вам сказать, не для посторонних ушей.
     - В моем доме нет ушей, которым я не доверяю.
     - Поздравляю вас.  Но  я их не  проверял, поэтому, может  быть, вы  мне
сделаем одолжение?
     - Кто вы?
     - Тот, кому предназначались сообщения по телефону. В первый раз, восемь
дней назад,  было  сказано: "Человек, которого вы  разыскиваете, находится в
окрестностях горы". Четыре дня назад я  получил другое  послание,  в котором
говорилось,  что  человек, которого я знал,  погиб насильственной  смертью в
окрестностях  горы.  Для  быстрой  связи  на  расстоянии  нет  ничего  лучше
телефона.
     Данило уставился на него, нахмурившись, не веря своим глазам.
     - Это невозможно. - Он перевел изумленный взгляд на меня. - А это кто?
     - Мой помощник, который приехал со мной.
     -  Входите -  Он  отошел  в  сторону, чтобы пропустить  нас.  - Входите
быстрей.  -  Мы вошли  и  он закрыл  дверь. -  В доме нет никого, кроме моей
семьи. Сюда... - Он провел нас в комнату, крикнув по дороге - Все в порядке,
Мета! Иди сюда и покорми их. -  Он остановился и посмотрел на Вулфа - У  нас
двое маленьких детей.
     - Я  знаю. Марко беспокоился о них. Он считал,  что вы с женой рискуете
сознательно, но дети здесь не при чем. Он хотел, чтобы вы их прислали к нему
в  Нью-Йорк.  Я знаю, что  Ивану пять лет, а 3оше  три.  Здесь вопрос  не  о
доверии, но они уже достаточно большие и могут проболтаться.
     -  Конечно,  -  Данило  закрыл  дверь. -  Они не  могут  нас  услышать.
Назовитесь.
     - Ниро Вулф. А это Арчи Гудвин. Марко, наверное, говорил о нем.
     - Да. Но я не могу в это поверить.
     Вулф кивнул.
     - Разумеется. - Он оглянулся. - Можно нам сесть?
     Ни  один  из  стульев,  стоявших   в  комнате,  не  соответствовал  его
габаритам, однако некоторые из них годились для выполнения основной задачи -
дать его ногам отдохнуть.
     Я  бы  никогда не  догадался,  что  большой  шкаф в углу,  облицованный
кафелем,  - это  плита, если  бы не имел  обыкновения изредка  просматривать
иллюстрации в "Нейшнл Джиографик" и других журналах, где помещают картинки с
изображением  мебели. Она была разрисована по синему фону красными и желтыми
розами, величиной с мою голову.  Только  варвар мог перетаскивать  через нее
стул, поэтому я поднял свой  и поставил его ближе к  остальным,  после того,
как Вулф уселся на самый широкий из них.
     - Я думаю, - начал Вулф, что прежде всего следует  рассказать  вам, как
мы сюда попали. - И  он приступил к  изложению событий начиная с того самого
дня,  когда  был убит  Марко. На  протяжении  всего рассказа  Данило  упорно
смотрел на него, не  прерывая, полностью  игнорируя мое  присутствие. Он был
хорошим слушателем. Когда Вулф закончил, Данило окинул меня тяжелым взглядом
и снова перевел его на Вулфа.
     - Я действительно слышал от дяди Марко про Ниро Вулфа и Арчи Гудвина, -
сказал  он,  -  но  как  вы  могли  решиться  на  такое  опасное  и  дорогое
путешествие, и почему пришли именно ко мне?
     Вулф недовольно хмыкнул.
     - Значит,  вы все-таки не  удовлетворены моим рассказом. Я понимаю, что
осторожность необходима, но это уж чересчур. Если я обманщик, то и так я уже
знаю  достаточно,  чтобы  уничтожить  вас, -  это  связи Марко  в Нью-Йорке,
сообщения, которые вы мне посылали через  Паоло  Телезио, дом в Бари, где вы
встречались  с Марко, и десятки  других деталей.  Кем  бы я ни был - агентом
вашей службы или Ниро Вулфом, -  я не понимаю вашего недоверия. Какого черта
вы посылали мне эти сообщения, если не думали, что я начну действовать?
     -  Я  послал  только  одно.  Самое  первое,  в котором  говорилось, что
приехала  Карла,  было от Телезио. Второе  - о том, что человек, которого вы
ищете, находится здесь, было послано потому,  что Карла просила это сделать.
Последнее - о том, что ее убили, послал я, потому что, по-моему, ей хотелось
бы, чтобы вы знали об этом. После того, что рассказывал про вас Марко, мне и
в  голову  не  пришло,  что  вы  можете  приехать.  Когда  он  был  жив,  вы
отказывались поддерживать Духа Черной горы, почему  же мы  могли  ожидать от
вас помощи после  его  смерти? Если  я правильно понимаю, вы приехали, чтобы
помочь нам?
     Вулф покачал головой.
     - Нет,  - сказал  он  грустно.  -  Не  для того,  чтобы  помочь  вашему
движению, нет. В  моем отношении к нему нет ни неодобрения, ни презрения, но
в  этом отдаленном  краю, в горах, вы  можете только погибнуть в  борьбе  за
свободу,  а  для  тирана  это   все  равно  что  щекотать  ему  пятки.  Если
каким-нибудь чудом  вам удастся уничтожить Тито,  русские  прикончат  вас. Я
приехал, чтобы найти убийцу Марко. В течение многих лет я занимаюсь тем, что
изобличаю  преступников,  в  основном  убийц,  и не собираюсь  предоставлять
возможность скрыться тому, кто убил Марко. Я надеюсь, что вы мне поможете.
     - Тот, кто убил Марко, является лишь орудием. Наши планы шире.
     - Не сомневаюсь.  И мои  тоже,  но это мои проблемы,  однако сейчас, по
крайней мере, они работают на вас. Это полезно - дать им понять,  что нельзя
безнаказанно  убивать  ваших  друзей.  Я  не  предлагаю вам  взятку,  но  по
возвращении в Америку, как душеприказчик имущества Марко, обещаю принять  во
внимание, что его соратники заслуживают уважения и помощи.
     - Я не думаю, что  вы когда-нибудь сможете туда вернуться. Здесь вам не
Америка, и вы не знаете, как тут  действовать. Вы  уже допустили пять грубых
ошибок.  Например,  вы  раскрылись  перед  этим  крысенком, Жубе Биличем,  и
привели его за собой сюда.
     - Но,  -  возразил Вулф, - Телезио сказал,  что для вас не опасно, если
нас увидят.  Он сказал, что вам платит и Белград и русские, что вам никто не
доверяет, но и убивать вас никто не собирается.
     - Никто никому не доверяет, - резко сказал Данило. Он  встал. - Но этот
Жубе  Билич  слишком уж шустрый для своего  возраста. Даже такие черногорцы,
как Госпо Стритар, который  работает на Тито, увешивает стены его портретами
и  носит  его образ  в сердце,  презирает таких  крысят, которые  шпионят за
собственными отцами. Презрение - это хорошо, это здоровое чувство, но иногда
оно переходит в страх, а это уже слишком. Я правильно понял, что Жубе следил
за вами до моего дома?
     Вулф повернулся ко мне.
     - Он хочет знать, следил ли Жубе за нами, когда мы вошли в этот дом?
     -  Да, - заявил я,  -  пока не споткнулся  и не упал где-то  в двухстах
ярдах отсюда. Я видел его на углу этой улицы.
     Вулф перевел.
     -  В  таком случае, - сказал Данило,  - извините, но мне нужно  кое-что
устроить. - Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
     -  Что  случилось? -  спросил  я Вулфа.  -  Он  пошел звонить в комнату
девятнадцать?
     - Возможно,  -  раздраженно  буркнул Вулф. - Очевидно,  он хочет что-то
сделать с Жубе.
     - Где мы?
     Он рассказал мне. На это ушло немного времени, потому что большую часть
их разговора занимал рассказ Вулфа о том,  как мы  добрались до Югославии. Я
спросил его, какое значение имеет то, что Данило дважды обманывает движение,
получая деньги и от Белграда и от Москвы,  а  Вулф сказал, что  не знает, но
что Марко полностью доверял племяннику. Я  ответил, что это замечательно, но
если он такой двуличный, то интересно знать, какую сторону он продает нам, а
у нас нет времени,  чтобы разобраться. Вулф что-то  проворчал, я не  понял -
по-английски или на сербохорватском.
     Ждать   пришлось   долго.   Я   встал  и  начал  разглядывать  комнату,
периодически задавая Вулфу вопросы. Позже я пришел  к выводу, что если вдруг
решу жениться  и обосноваться  в определенном  месте (хотя в ту минуту такое
предположение  выглядело,  как  дурная  шутка), мое жилище будет  обставлено
предметами ручной  работы с,  небольшим вкраплением  импортных вещей,  чтобы
придать им  колорит,  как, например, голубая скатерть с кистями, лежавшая на
столе. Я рассматривал картины на стене, когда дверь сзади меня открылась, и,
признаюсь, когда я поворачивался, моя рука  автоматически  легла  на  бедро,
поближе к "кольту". Но это была всего лишь Мета Вукчич. Она  что-то сказала,
Вулф  ответил, и она вышла. Он сообщил мне, хоть я его и  не  спрашивал, что
тушеная баранина будет готова  через час, а тем временем  мы могли бы выпить
козьего молока или  водки, но он отказался. Я возразил, что хочу пить,  а он
ответил, ну и хорошо, скажи ей сам, хотя прекрасно знал, что я даже не знаю,
как произнести слово миссис.
     Я спросил его:
     - Как сказать "миссис Вукчич?"
     В наборе звуков, которыми он меня угостил, не было ни одной гласной.
     - К  чертям собачьим,  - сказал я, потрусил  на кухню, где наша хозяйка
накрывала  на стол,  и изобразил жестами, как  будто я пью  из  стакана. Она
что-то спросила, и я  кивнул. Пока  она снимала с полки кувшин  и наливала в
стакан белую жидкость, я осмотрелся: кроме плиты, на которой стояла закрытая
кастрюля, в  кухне было еще несколько шкафчиков, расписанных  цветами, стол,
накрытый на  четверых,  сверкающие кастрюли и сковородки, висящие  на стене.
Когда она протянула мне стакан, я подумал, не поцеловать ли ей руку, которая
была неплохой формы, но  красноватая  и с  загрубевшей кожей, решил этого не
делать и вернулся в комнату.
     - Я немножко поболтал с миссис Вукчич, - сообщил я Вулфу. - Мясо пахнет
очень вкусно, стол накрыт на четверых, но карточек нет, так что молитесь.
     Однажды Лили  Роуэн заплатила  пятьдесят  долларов  врачу  с Парк-авеню
только за  то,  что  он сказал,  что  козье  молоко  полезно для  ее нервной
системы, и пока она этим развлекалась, я несколько раз его пробовал. Поэтому
жидкость,  которой  угостила  меня  Мета Вукчич,  не была  для меня  сильным
потрясением.  Пока я пил, в комнате стало совсем темно,  и  я включил лампу,
стоявшую на столе, покрытом голубой  скатертью с кистями. Дверь открылась, и
вошел Данило. Он подошел к стулу, который стоял напротив Вулфа, и сел.
     - Извините,  что меня  так долго  не было, - сказал он, -  но  возникли
некоторые трудности. Так Вы сказали, что ждете от меня помощи. Какой?
     - Это зависит от ситуации, - ответил Вулф. - Если вы можете назвать мне
имя человека,  который  убил Марко, и сказать,  где он  находится,  то  это,
пожалуй, все, что мне нужно. Можете?
     - Нет.
     - Вы этого не знаете?
     - Нет.
     Голос Вулфа стал более жестким.
     -  Я должен вам  напомнить, что в прошлую  пятницу,  четыре дня  назад,
Йосип Пашич передал  Телезио сообщение от вас, что человек, которого  я ищу,
находится в окрестностях горы. Вы передавали это сообщение?
     - Да, но, как я уже говорил, потому что об этом просила Карла.
     -  Она  просила  вас  передать это сообщение  и  не  сказала,  кто этот
человек, а вы ее даже не спросили?
     - У меня не было такой возможности. Вы же не знаете, как это было.
     - Я проехал четыре тысячи миль, чтобы узнать. Я твердо надеялся, что вы
сообщите мне имя этого человека.
     - Не могу.  - В голосе его звучала злость. - Я привык к тому, что здесь
на меня все  смотрят  с недоверием, мне так даже лучше, но я не ожидал этого
от  вас,  самого  старого  и  близкого  друга  моего  дяди.  Карла  приехала
одиннадцать дней  тому назад,  нет -  двенадцать,  в прошлую пятницу. Она не
поехала, как вы, в Титоград, у нее не было документов,  и, в отличие от вас,
она  принимала  меры  предосторожности.  Она добралась  до места  в  горах у
албанской границы, которое она знала, и известила меня об этом, и я пришел к
ней. У меня были срочные дела, и я смог  пробыть с ней только один день. Она
хотела уладить дела, которыми занимался  Марко, но ей не надо было приезжать
сюда. Она должна была прислать за мной  из Бари. Это место в горах - одно из
самых опасных. Я  старался убедить ее вернуться в Бари, но  она не захотела.
Вы же ее знали.
     - Да, знал.
     - Она была слишком упрямой. Мне пришлось оставить ее в горах. Через два
дня,  в воскресенье, я  получил  от нее  известие,  в  котором  она  просила
передать вам сообщение, и я послал.
     - Кто передал его?
     - Йосип Пашич. В тот момент  мне больше некого было послать к Телезио в
Бари, и  я послал его.  Дела  удерживали меня в  городе, и я не  мог уйти до
вторника  - как раз  неделю  тому назад.  Я пошел в горы ночью  - ночью идти
всегда лучше, но  Карлы там не было. Мы  нашли  ее тело на  следующее утро у
подножия  утеса.  У  нее  было   несколько  ножевых  ранений,  но,  учитывая
повреждения,  которые  она получила  при  падении с  утеса,  невозможно было
сказать, подвергали ли ее пыткам. В любом случае она была  мертва. Поскольку
у нее  не  было  документов и  по некоторым  другим  причинам,  трудно  было
организовать  христианские похороны, но  ее тело  было  погребено подобающим
образом.  Могу вам сообщить, что мы пытались преследовать и  уничтожить тех,
кто ее  убил, но в горах  это сложно, и, кроме того, необходимо было  срочно
принять меры предосторожности, касающиеся тайника. Возможно,  что перед тем,
как ее убить, они заставили ее выдать  его расположение. Мы занялись  этим в
среду ночью, а в четверг мы с Йосипом Пашичем вернулись в Титоград; ночью он
отплыл с Бари, чтобы  отправить  в  Нью-Йорк сообщение  о  гибели  Карлы.  Я
считал, чти должен известить вас об этом, потому что она была вашей дочерью.
Вот  так обстоят  дела.  У  меня  не было возможности спросить  ее, кто убил
Марко.
     Вулф нахмурился
     - У вас была возможность расспросить Йосипа Пашича.
     - Он не знает.
     - Он же был с ней в горах.
     - Не  совсем так.  Она  пыталась сделать кое-что одна, вопреки здравому
смыслу.
     - Я хочу его увидеть. Где он?
     - В горах. Он вернулся туда в субботу ночью.
     - Вы можете послать за ним?
     - Конечно, могу, но не собираюсь, - выразительно сказал Данило. - Здесь
очень сложная ситуация, и он должен  оставаться на месте. Кроме того, мне бы
не хотелось, чтобы Йосип встречался с вами в  Титограде, после всего, что вы
тут  натворили и  навлекли на себя подозрения. Заявиться в управление тайной
полиции!  Болтаться  днем  по  улицам,  везде,  где вам  нравится!  Конечно,
Титоград  не столица, это  всего лишь маленький  бедный  городок, окруженный
горами, но  и здесь есть люди, которые бывали за горами  и за морем,  а что,
если кто-то из них узнал вас?  Неужели  вы  думаете,  что я такой дурак, что
поверил, будто вы  Ниро Вулф, потому что вы пришли в мой дом и  сказали  мне
это? Меня  бы уже  давным-давно не было в  живых. Однажды - это было прошлой
зимой  -  дядя  показал мне  вашу фотографию в американской газете, и  я вас
сразу узнал.  В Титограде есть и  другие люди,  которые могут вас узнать, но
нет:  вы идете прямо к Госпо Стритару и говорите ему, что  вы Тоне Стара  из
Галичника.
     -  Я  приношу извинения,  - жестко сказал  Вулф, - если  я  подверг вас
опасности.
     Данило отмахнулся:
     -  Не в этом дело.  Русские  знают, что я получаю деньги от Белграда, а
Белград знает,  что я получаю их от русских, причем и те и другие знают, что
я связан с Духом Черной горы, поэтому ваше поведение для меня  не  опасно. Я
ускользаю  из  пальцев  как ртуть - или грязь,  как они думают. Но  не Йосип
Пашич.  Если  я  устрою  ему  встречу  с  вами  в Титограде, и по несчастной
случайности... Нет. В любом случае, он  не может придти. И потом, ч