но в двух шагах от нашего дома.
   С этими мыслями  я  достал  из  ящика  своего  стола  пару  резиновых
перчаток, натянул их, прошел в гостиную, извлек из-под  дивана  сверток,
принес в кабинет и, усевшись за свой стол, развязал тесемку и  развернул
оберточную  бумагу.  Нет,  не  Великий  Могол.  Внутри  оказалась  пачка
новеньких двадцатидолларовых купюр. Я отогнул один краешек, затем другой
- все, как одна, двадцатки. Вытащив из ящика линейку, я измерил  толщину
пачки - один и  семь  восьмых  дюйма.  Один  дюйм  это  примерно  двести
пятьдесят  новеньких  бумажек.  Следовательно  -  около   девяти   тысяч
долларов.
   Вот тебе и на! Девять тысяч долларов на дороге не валяются. С  другой
стороны, это составляет менее одного процента от миллиона. Не говоря  уж
о том, что деньги, которые не твои и  твоими  наверняка  не  станут,  не
могут тебя заинтересовать. Я аккуратно взял верхнюю купюру и  рассмотрел
ее. Номер  В67380945В.  Вот  если  бы...  Я  вынул  из  сейфа  новенький
двадцатидолларовый банкнот, положил бок о бок с  верхней  двадцаткой  из
стопки и принялся сличать - сначала  невооруженным  глазом,  а  затем  с
помощью лупы, которую взял из ящика стола Ниро Вулфа. Трех минут осмотра
под лупой мне хватило, и я взял  нижнюю  двадцатку.  Тот  же  результат.
Вынул одну бумажку из  середины,  наугад.  И  вновь  то  же  самое.  Все
банкноты оказались фальшивыми.
   Я вернул взятые из пачки бумажки на место,  завернул  все  как  было,
перевязал тесемкой, поднялся в свою комнату, запихнул  сверток  в  самый
дальний угол ящика комода, снова спустился  в  кабинет,  снял  резиновые
перчатки, сел и попытался обмозговать случившееся.
 
Глава 2 
 
   А ломать голову было над чем. Меня  беспокоил  целый  ворох  проблем.
Во-первых, имея дело с фальшивыми деньгами, самое главное условие  -  не
распространять их. С этим я  справлялся  успешно.  Что  же  касается  их
хранения, то никто не сумел бы доказать, что там, по моему  мнению,  был
не Великий Могол или тайные чертежи Пентагона, или  даже  использованные
ленты для пишущей машинки.
   А как быть с Вулфом? Посоветоваться с ним я не  мог.  Без  клиента  и
гонорара он бы просто поручил мне связаться с  Налоговым  управлением  и
попросить их приехать и забрать сверток.
   А взять еще столкновение ведомственных интересов.
   Люди из фискальных органов скорее предпочли бы - вполне  объяснимо  -
упечь преступника на  пять  лет  за  распространение  фальшивок,  нежели
осудить за убийство. Инспектор Кремер и сержант Стеббинс -  наоборот,  и
тоже вполне объяснимо. Нет, эти организации не враждуют между собой,  но
рады случаю подставить сопернику ножку. Лично я был на стороне уголовки,
но, стоило  бы  мне  отнести  денежки  на  Западную  Двадцатую  улицу  и
рассказать о посещении Хетти Эннис и  Тамми  Бакстер,  как  полицейским,
вскрыв  сверток,  ничего  бы  не  оставалось,  как  тут   же   уведомить
соответствующую службу. И - пошло-поехало...
   Или взять сугубо личный аспект. Хетти  доверила  сверток  мне.  Любое
вознаграждение она теперь могла получить лишь на небесах, но  при  жизни
она ненавидела полицейских лютой ненавистью, и с  этим  нельзя  было  не
считаться. Впрочем, решил я, если вознаграждение мне все-таки  обломится
(а это казалось крайне сомнительным),  я  вполне  могу  передать  его  в
какой-нибудь актерский фонд.
   Оставались еще чисто логические соображения. Поскольку  Хетти  крайне
редко покидала дом, да и то не отходила  дальше  чем  на  квартал,  она,
скорее всего, нашла сверток там, где оставил его  один  из  ее  жильцов;
наибольшей долей вероятности - в своей или в  его  комнате.  Для  начала
этого было уже вполне достаточно.
   Таковы  были  мысли,  будоражившие  мой  мозг.  Перебрав  в  уме  все
проблемы, я заглянул в телефонный справочник  и,  отыскав  в  нем  адрес
Хетти Эннис, позвонил оранжерею  Вулфу,  уведомил,  что  отправляюсь  по
Делам, оделся и вышел из  дому.  Снегопад  и  усилившийся  ветер  делали
перспективы поимки такси  весьма  сомнительными,  поэтому  я  отправился
пешком; мне предстояло преодолеть двенадцать коротких кварталов, а потом
свернуть и пройти еще немного.
   Дом  Хетти  и  впрямь  напоминал  постоялый  двор;  такая  же  старая
развалюха,  как  и  сотни  других  в  этой  части  города.  Постояв   на
противоположной стороне улицы, я  осмотрелся  по  сторонам,  смахивая  с
ресниц бесцеремонные снежинки. Мне вовсе не улыбалось нарваться  тут  на
сержанта Стеббинса или других парней из уголовки,  хотя,  скорее  всего,
смерть Хетти приписали обычному случайному наезду. Не увидев  поблизости
полицейских машин,  я  пересек  проезжую  часть  и  вошел  в  вестибюль.
Признаков переделки под многоквартирное жилье я в нем не  заметил:  один
почтовый ящик и одна кнопка звонка. Я нажал ее, ожидая  услышать  щелчок
или голос из переговорного устройства,  однако  вместо  этого  полминуты
спустя послышались шаги, и дверь распахнулась. В  проеме  стоял  высокий
худощавый мужчина с впечатляющей копной вьющихся седых волос  и  глубоко
посаженными серо-голубыми глазами.
   - Вы репортер? - прогудел он таким звучным басом, что меня чуть с ног
не сдуло.
   - Нет, что вы, - обиженно отозвался я. - Я  хотел  бы  повидать  мисс
Бакстер. Моя фамилия Гудвин.
   - А вы меня не узнаете? - пробасил он.
   - Нет. Мне кажется, узнал бы, будь здесь посветлее, а так - увы.
   - Рэймонд Делл.
   - Ах да! Конечно! Разумеется!
   Он развернулся  и  затопал  от  меня  по  тускло  освещенному  узкому
коридору. Я переступил через порог и запер за собой дверь. Делл дошел до
конца коридора и свернул направо в какую-то дверь. Поскольку мне не было
велено ждать, я последовал за ним. Приблизившись к двери, я услышал  его
голос:
   - Это к тебе, Тамми. Какой-то филистер. Гудман. Типичный варвар.
   За дверью оказалась кухня. За большим столом, застланным клеенкой,  я
увидел Тамми Бакстер, еще одну девушку и двоих мужчин.  Они  обедали,  а
может, пили чай. Перед каждым стояла объемная белая чашка  и  тарелка  с
сандвичами.  Один  стул  пустовал,  но  на  него  сел  Делл  и  принялся
дожевывать кусок сандвича.
   - Привет, - поздоровалась Тамми. - Он вовсе не Гудман, Рэй, а Гудвин.
Он мой знакомый.  Может,  конечно,  и  филистер,  но  вовсе  не  варвар.
Познакомьтесь, мистер Гудвин: Марта Кирк, Ноэль Феррис, Пол Ханна. Я  не
спрашиваю, что вам нужно...  чтобы  не  разочаровать  вас.  Надеюсь,  не
сандвич?
   Четко сработано. Всего три  слова  "он  мой  знакомый",  но  я  сразу
догадался: она не хочет, чтобы остальные знали о ее визите к Ниро Вулфу.
Я решил ей подыграть.
   - Нет, спасибо, я не голоден. Да и  дело  у  меня  не  срочное.  Могу
подождать, если скажете где.
   - Это вы звонили, - заявил вдруг Ноэль Феррис.
   Он смотрел на меня в упор праздными карими глазами.
   - Я звонил? - переспросил я.
   Феррис вальяжно кивнул.
   Около полудня. Вдруг его голос изменился:
   - Пупс... Я хотел бы  поговорить  с  мисс  Эннис...  Тогда  позовите,
пожалуйста, мисс Бакстер... Похоже? - спросил он уже нормальным голосом.
   - Очень. - Слушая свой голос  в  магнитофонной  записи,  я  с  трудом
узнавал себя, а Феррис ухитрился изобразить меня с такой точностью,  что
я еле удержался от того, чтобы посмотреть в зеркало, не я ли тут воркую.
- Жаль, что я так не умею. У вас просто дар.
   - Пустяки, - небрежно отмахнулся  Феррис.  Он  был  моложе  меня,  но
выглядел прирожденным сибаритом. - Но вы, наверное, Арчи Гудвин.  Где-то
я слышал ваше имя. Вы имеете отношение к театру? -  Не  дожидаясь  моего
ответа, он тут же  вальяжно  махнул  рукой.  -  Впрочем,  это  не  имеет
значения.
   Я уже разинул  пасть,  чтобы  возразить,  но  Тамми  Бакстер  встала,
отодвинула стул и зашагала к двери.  Я  двинулся  было  следом,  но  она
остановила меня словами:
   - Я только губы накрасить. Сейчас вернусь.
   Между тем Пол Ханна обратился к Ноэлю Феррису:
   - Конечно, ты слышал его имя. - Он был даже моложе Ферриса. С пухлыми
розовыми  щечками,  которые,  наверное,  из-за  спины  были  видны.   Он
посмотрел на меня. - Не тот ли вы Арчи Гудвин,  который  на  Ниро  Вулфа
работает?
   - Тот самый, - кивнул я.
   - Сыщик?
   - Точно.
   - Шпик, - прогрохотал Рэймонд Делл.
   - Даже хуже чем филистер. Фарисей. Монстр.
   - Фи, как невежливо, - фыркнула Марта Кирк.
   Очень живописная девушка, совсем еще юная и с очаровательной  ямочкой
на подбородке. Впрочем, я уже давно  не  питал  иллюзий  насчет  ямочек.
Самые привлекательные ямочки, что я  когда-либо  видел,  были  на  щеках
женщины, которая накормила мышьяком трех своих мужей подряд.
   - Будь Рэй повежливее, прогнусавил Ноэль Феррис, - он  бы  давно  уже
покорил вершины славы. - Его глаза лениво скользнули по мне. - Может, вы
нам поможете, - продолжил он, - коль  скоро  вы  сыщик?  Окажите  услугу
искусству. Мы тут никак не можем спор разрешить. В угадайку играем. Что,
по-вашему, ждет этот театральный приют,  после  того  как  погибла  наша
благодетельница?
   - От руки демона! провозгласил Рэймонд Делл. - Хуже монстра.
   - Похитителям автомобилей, - добавил Пол  Ханна,  -  которые  честных
людей давят, нужно руки и ноги отрубать!
   - Брр, какой вы кровожадный, - поежилась Марта Кирк. У нее  оказалось
богатое грудное контральто, удивительное для столь хрупкой фигурки. - Не
ожидала от вас такой жестокости, Пол.
   - Извините за невежливость, - вставил Ноэль Феррис,  -  новы,  Марта,
согласились бы с ним, увидев, что осталось от нашей  Хетти.  Вышло  так,
что именно я оказался здесь, когда полицейским понадобился кто-то, чтобы
опознать ее тело. Это было совершенно жуткое зрелище. Так что хотя бы по
одной руке и ноге я бы у этих мерзавцев отрубал.
   Рэймонд Делл взглянул на меня и пробасил:
   - Вот, значит, что вы здесь вынюхиваете.
   - Нет, - категорически отказался я. - Сейчас уже  слишком  поздно,  а
вынюхиванием я занимаюсь лишь в свои рабочие часы: с восьми до  четырех.
А про мисс Эннис я узнал лишь потому,  что  погибла  она  всего  в  трех
кварталах от дома Ниро Вулфа и дежуривший там полицейский рассказал мне.
Пусть полиция этим и занимается. Я же  -  самый  обыкновенный  филистер,
решивший приобщиться к культуре.
   - Значит, Тамми у нас  -  культура,  -  констатировал  Феррис.  -  Не
отрицаю, она и в самом деле... О, вот и она! Эй, Тамми, ты, оказывается,
- образец культуры.
   - Присядьте, Гудберг, -  приказал  мне  Делл  тоном,  не  допускающим
возражений. - Я объясню, почему ваше дело безнадежно.  Причем  абсолютно
безнадежно.
   - Позже, Рэй. - Тамми  Бакстер  остановилась  в  дверях.  -  А  вдруг
Роджерс и Хаммерстайн прислали его предложить мне главную роль? Если она
мне понравится, то куплю этот дом и заменю все трубы.  Пойдемте,  мистер
Гудвин.
   Она зашагала по коридору, а я засеменил следом.
   Ближе ко входу она распахнула дверь с левой стороны, вошла,  щелкнула
выключателем и, впустив меня, прикрыла дверь. Мы оказались  в  гостиной;
точнее, в комнате, которая была гостиной еще  лет  пятьдесят  назад.  Во
всяком случае, мебель с  тех  пор  в  ней  не  меняли.  Софа  и  кресла,
обтянутые красным плюшем или бархатом. Пианино. Жалюзи были  закрыты.  Я
снял пальто и бросил вместе со шляпой на софу. Видя, что Тамми собралась
сесть в кресло, в тяжелое кресло, я поспешил придвинуть его к  ней.  Сам
уселся на софу.
   Сидела Тамми не так, как обычно сидят  актрисы.  Те  сдвигают  колени
вместе и чуть в сторону, а ступни поджимают под себя. Тамми держала ноги
ровно перед собой, опираясь на пол всей подошвой целиком.
   Наклонив голову набок, она произнесла:
   -  Я  пыталась  угадать,  что  привело  вас  сюда.  Лестно  было   бы
предположить, что я вам приглянулась, но маловероятно.  Тем  более  что,
позвонив, вы поначалу изъявили желание переговорить с мисс Эннис.
   - Да, имитатор из Ноэля Ферриса получается замечательный,  -  заметил
я. - В детстве я неплохо квакал, но с годами утратил навык. Что касается
вас, то вы мне  безусловно  приглянулись.  Если  вы  способны  поглотить
коктейль поверх сандвича,  то  "Сарди"  всего  в  шести  минутах  ходьбы
отсюда.
   Тамми покачала головой из стороны в сторону.
   - Боюсь, что ничего не выйдет. Так вы и в самом Деле спрашивали  мисс
Эннис?
   - Да. Дело в том, что я нахожусь под подозрением. Я подозреваю самого
себя в необъяснимом желании повидать вас. Мисс Эннис -  просто  предлог,
которым воспользовался для  отвода  глаз.  Побеседовав  с  ней,  бы  мог
позвать вас, не возбудив чьих-либо подозрений.
   - Недурно, да?
   - Блестящий замысел. А теперь?
   Теперь, вынужден признать, дело приняло  несколько  иной  оборот.  Вы
слышали, каким образом я узнал про то, что случилось с  мисс  Эннис?  От
полицейского... Ах нет, вы в это время отсутствовали.
   - Да. Значит, говорите, от полицейского?
   Я кивнул.
   - Совершенно верно, буквально в двух шагах от  нашего  дома.  А  если
точнее - то в трех кварталах.
   Она сказала вам, что собирается навестить Ниро Вулфа. Вы уведомили об
этом полицию?
   - Нет, я ничего им не сказала. Меня никто и не спрашивал. Я вернулась
уже почти в четыре. Полицейские беседовали с Ноэлем Феррисом и Рэймондом
Деллом; Феррис ездил опознавать останки. Мне нечего им сказать. Ее  ведь
сбил просто какой-то негодяй или маньяк на украденной машине, верно?
   - Судя по всему, да, - согласился я. - Однако я вполне допускаю,  что
кому-то  все-таки  взбредет  в  голову  порасспросить   и   вас.   Порой
полицейские бывают довольно дотошными. Так вот,  если  они  узнают,  что
мисс Эннис собиралась посетить Ниро Вулфа, то  замучают  его.  Смысла  в
этом нет, поскольку Вулф с ней не  виделся,  но  полицейских  хлебом  не
корми - а дай только поприставать к Вулфу. Он слывет в полиции  мастером
по укрывательству улик. Поскольку, как вы сами сказали, мисс Эннис  сбил
просто какой-то негодяй или маньяк на украденной машине, полиция  ничего
не выиграет, узнав о ее предполагавшемся  визите  к  мистеру  Вулфу.  Из
этого вытекает, что и вам ни к чему упоминать об этом. Не то  чтобы  мне
было так жалко Вулфа - ему не впервой отбиваться  от  полиции,  -  но  я
решил, что ничего не потеряю, обратившись к вам с такой просьбой. Тем не
менее я по-прежнему нахожусь у себя под  подозрением.  Вполне  вероятно,
что все это я придумал лишь для  того,  чтобы  встретиться  с  вами  еще
разок.
   Признаю: можно было придумать что-нибудь более оригинальное,  но  мне
был важен хоть какой-то повод для присутствия в  этом  доме.  Как-никак,
взглянуть на его обитателей мне уже удалось. Да и реакция Тамми  Бакстер
на  мои  слова  была  мне  небезынтересна.  Я  уже  упоминал  про   свое
предположение, что  Тамми  хранит  под  матрасом  алмаз  Великий  Могол.
Согласен, фальшивые деньги  не  то  же  самое,  что  Великий  Могол,  но
возможность эта еще сохранялась. Как она воспримет мое предложение?
   Вскоре я это узнал.
   - Я бы  с  удовольствием  поверила,  -  возразила  Тамми,  -  что  вы
придумали предлог, но, увы, не могу. Почему вы не хотите, чтобы  полиция
знала о встрече мисс Эннис с Ниро Вулфом? Значит, ему есть что скрывать?
   Я приподнял брови.
   - Вы перепутали роли. Это я сыщик. Но от вопросов  с  подвохом  толку
нет, если  вы  не  располагаете  подтверждающими  их  фактами.  Вы  ведь
прекрасно знаете, что она не виделась с Вулфом.
   - Нет, виделась. Что она ему сказала? И это было до моего  прихода  к
вам или после?
   Я ухмыльнулся.
   - Послушайте, мисс Бакстер, я  уже  почти  было  начал  называть  вас
Тамми. Не портите впечатление, ладно?
   - О нет, ни в коем случае. Между прочим, фактами в защиту своих  слов
я располагаю. В телефонном разговоре с Ноэлем Феррисом вы  представились
Пупсом. Хетти называла Пупсами всех  мужчин  без  исключения.  Даже  Рэя
Делла. Она приходила к вам и назвала  вас  Пупсом.  Это  отпечаталось  в
вашем мозгу, и вы, не подумав, так  и  представились  Ноэлю.  Или  вы  и
прежде так представлялись?
   Да,  тут  она  меня,  конечно,  приперла  к  стенке.  Я  так  глубоко
задумался, что не услышал ни звонка, ни шагов в коридоре. Даже  знакомый
голос не расслышал. А все из-за того, что с головой ушел в себя.
   - Вы выбрали неверную тактику, - произнес я  наконец.  -  Нужно  было
действовать в обход. Так, между  прочим,  спросили  бы  меня,  почему  я
сказал Ноэлю, что меня зовут Пупс, и подождали бы моего ответа.
   Тогда мне деваться было бы некуда. Вполне возможно.
   Теперь же этот номер не пройдет, потому что выложили все козыри.  Так
вот, я часто говорю, что меня зовут Пупс, потому что в детстве меня  так
прозвала моя бабушка. Что скажете?
   - Я скажу, что хочу знать, почему вы утром сказали мне, что она к вам
не приходила?
   - Верно. А я отвечу, что если я вам и в самом  деле  соврал,  чего  я
вовсе не признаю, то тому должна быть серьезная причина,  которая  имеет
важное значение до сих пор, иначе я бы  не  извивался  тут,  как  уж  на
раскаленной сковороде. Ваша очередь.
   - И что это за причина? - Если в ее глазах и светилось дружелюбие, то
я его не разглядел.
   - О, да ничего особенного. Например, она могла сказать  мне,  что  вы
русская шпионка. Или: кто-то из ее жильцов таскал из холодильника  яйца,
а я заподозрил вас.
   - Я бы с удовольствием вам шею свернула!
   - Только в перчатках. Полицейские  уже  научились  снимать  отпечатки
пальцев даже с кожи. - Я пригнулся к ней. - Послушайте, мисс Бакстер,  я
вовсе не шутил, когда просил, чтобы вы умолчали о том,  что  мисс  Эннис
хотела пойти к Ниро Вулфу. Он звереет, когда его донимают. Вас  тоже,  я
вижу, что-то беспокоит, и я готов вам помочь. Я дока по этой части. А не
сказала ли вам мисс Эннис, с какой целью хочет повидать Ниро  Вулфа?  Не
имело ли это отношения...
   Дверь резко распахнулась, и я быстро повернул голову.  Увиденное  мне
не понравилось. Пришелец замер как вкопанный  и  пронзил  меня  свирепым
взглядом.
   - Как, ты? Снова ты?
   - Считай, что это я сказал, - огрызнулся я.
   - Снова ты. Между  прочим,  в  приличных  домах,  прежде  чем  войти,
принято стучаться. Мисс  Бакстер,  позвольте  представить  вам  сержанта
Пэрли Стеббинса из  уголовной  полиции.  Мисс  Тамми  Бакстер.  Я  давно
говорил, что в полиции следует ввести курс хороших манер...
   - Что ты здесь делаешь?
   - Имей совесть, Пэрли. Что делает мужчина, сидя в гостиной наедине  с
хорошенькой девушкой? Извините за выражение, мисс Бакстер, вы безусловно
дадите сто очков вперед любой  хорошенькой  девушке,  но  я  использовал
самые простые слова, чтобы сержант меня понял.
   - Ты ответишь мне или нет?
   -  Нет.  Даже  если  ты  скажешь  "пожалуйста".  Я  понимаю  -  слово
незнакомое и трудное. Вот послушай, по-жа-луй...
   - Ладно, умник, посмотрим, как ты потом запоешь. -  Он  уставился  на
Тамми. - Ваша фамилия Бакстер?
   - Да. А зовут меня Тамми. Или Тамирис.
   - Вы здесь живете?
   - Да.
   - Давно?
   - Три недели.
   - Я сержант  полиции  и  пришел  сюда,  чтобы  задать  вам  несколько
вопросов. Пройдите со мной, пожалуйста. Гудвин, ты здесь подождешь.
   Чушь какая-то. Он увел хорошенькую девушку, а я должен был  сидеть  в
гостиной и грызть ногти? Не говоря уж о том, что сам приход его поставил
меня в замешательство. С какой стати он  сюда  нагрянул?  Почему  вообще
отдел Кремера заинтересовался этим делом?
   Словом, дождавшись их ухода, я тоже выбрался в коридор и затрусил  на
кухню. Остальные по-прежнему  сидели  за  столом,  за  исключением  Пола
Ханны, который нес кофейник с плиты. Но  полку  их  прибыло:  к  сидящим
вокруг стола присоединились и Тамми со Стеббинсом. Увидев меня, Стеббинс
рявкнул:
   - Я же велел тебе ждать там!
   - Угу. Я просто подумал, что, может, ты меня о чем спросить хочешь. А
то мне домой пора.
   - С тобой я позже разберусь, - пообещал Пэрли и отвернулся.  Я  пожал
плечами и уселся на свободный стул у стены. Пэрли вынул записную  книжку
с ручкой и обве