нулся.  Я ухватился за  ручку и широко распахнул дверь, затем
вышел, оставил ее  открытой настежь. И можете не сомневаться,  ему  пришлось
закрыть ее.


        Глава 17

     На  следующий день,  в  субботу, с утра  не было  признаков  того,  что
нагрузка  на ум и совесть детективной конторы Ниро Вулфа была потяжелей, чем
перышко.
     Я  совершил  омовение  своей  персоны  и  оделся  до восьми  часов,  до
некоторой  степени  ожидая от  главы  фирмы,  еще  до  завтрака,  призыва  к
какому-нибудь  действию. Но я вполне мог бы  вздремнуть еще  немало минут  в
свое удовольствие.
     Домашний телефон  молчал. Как обычно, Фриц отнес поднос с  апельсиновым
соком,  печеньем и шоколадом в комнату Вулфа в назначенный  час, и казалось,
что в  моем  расписании не было ничего более занимательного,  чем  разрезать
конверты утренней почты и  помогать  Фрицу выкидывать мусор из корзинки  для
бумаг.
     В девять  часов, когда шум лифта сообщил  мне,  что  Вулф поднимается к
своим двухчасовым занятиям с Хорстманом в оранжерее, я сидел и, завтракая за
маленьким  столиком   в  кухне,  поглощал   описание   в  утренних   газетах
сенсационной смерти Перрена Геберта.
     Описание  сводилось к следующему: когда он стал  входить в свою машину,
то ударился головой  о сосуд, полный яда, который  висел  на кусочке тесьмы,
прикрепленной  к обшивке  крыши  над  сидением водителя. Яд  расплескался на
него, причем большая  часть потекла  по задней  стороне  шеи...  Яд  не  был
назван. Я решил покончить  со второй чашкой  кофе, прежде чем идти в кабинет
за  книгой  по токсикологии в  поисках  каких-нибудь возможных  сведений. Не
могло быть более двух или трех ядов, которые, будучи применены наружно, дали
бы такой внезапный и сильный результат.
     Вскоре после  девяти часов позвонил Сол Пензер.  Он  спросил Вулфа, и я
соединил его с оранжереей, а затем к моему возмущению, но не удивлению, Вулф
отключил меня от линии. Я вытянул ноги и  смотрел на кончики  моих  ботинок,
говоря себе, что придет день, когда  я  войду  в этот кабинет с чемоданом, в
котором будет убийца,  а Ниро Вулф дорого заплатит за  один только взгляд на
него.
     Вскоре после этого позвонил Кремер.  Его я тоже переключил на Вулфа, но
на этот раз я удержал связь и записывал  в моей записной книжке, но это была
напрасная трата бумаги и таланта.
     Голос  Кремера  был усталым и  огорченным, как  если  бы он  нуждался в
выпивке и хорошем долгом сне.
     Сущность  его ворчания  заключалась  в  том,  что  в конторе  окружного
прокурора пришли в ярость и  были готовы принять крутые меры. Вулф  бормотал
сочувственно,  что  он  надеется, они  ничего  не  сделают,  чтобы  помешать
продвижению Кремера в этом деле, а Кремер сообщил  Вулфу, куда  тому  пойти.
Детский лепет.
     Я достал книжку по токсикологии, и  я думаю,  что для  неосведомленного
наблюдателя  показалось   бы,   что  я  прилежный   парень,   погруженный  в
исследования,  но на самом-то  деле я был заключенным  в клетку тигром. Мне,
так хотелось как-нибудь  участвовать в  решении этой  проблемы,  что у  меня
возникла боль в желудке. И тем более, мне хотелось из-за того, что у меня на
счету было два промаха по этому делу: один раз, когда мне не удалось  увести
Геберта  от шайки горилл в Гленнанне, и еще раз, когда я  уехал  с Семьдесят
третьей улицы за три минуты до того, как прямо там был убит Перрен Геберт.
     Именно  настроение,  в  котором я пребывал,  сделало  меня  не  слишком
гостеприимным,  когда около десяти  часов Фриц  принес мне визитную карточку
посетителя, и  я  увидел,  что  это был  Матиас  Р. Фрисби.  Я сказал  Фрицу
привести его. Я слышал об этом Фрисби, заместителе окружного прокурора, но я
никогда не видел его. Это был тип витринного  манекена: высокий  воротничок,
хорошо отутюженный костюм и такой же неподвижный и холодный весь вид.
     Он  сказал,  что хочет видеть  Вулфа. Я  ответил, что мистер Вулф будет
занят, как всегда утром, до одиннадцати часов. Он сказал, что дело срочное и
важное, и потребовал немедленно увидеть Вулфа. Я ухмыльнулся.
     - Подождите меня минуту.
     Я поднялся  на три  пролета  лестницы  в  оранжерею  и  нашел  Вулфа  с
Теодором, которые  проводили эксперимент  с новым методом опыления гибридных
семян. Вулф кивнул, давая знать, что он видит меня. Я сказал:
     - Крутые  меры  внизу. Зовут Фрисби.  Тог  парень,  который вел дело  о
воровстве Клары Фокс для Муира,  помните. Он хочет,  чтобы вы немедленно все
бросили и спустились вниз.
     Вулф не говорил. Я подождал полминуты, а затем спросил с улыбкой:
     - Сказать ему, что вы оглохли?
     Вулф заворчал. Он сказал, не поворачиваясь:
     - И ты рад его  видеть.  Даже  заместителя  окружного прокурора и  даже
именно этого.  Не  отрицай. Это дало тебе повод надоедать мне. Очень хорошо,
ты добился своего. Ступай.
     - Никакого поручения?
     - Никакого. Уходи.
     Я спустился по лестнице.
     Я подумал, что  Фрисби, может быть,  хотел бы  побыть  несколько  минут
наедине  с самим  собой, поэтому  я  остановился в кухне немного поболтать с
Фрицем относительно перспектив на завтрак и на другие интересные темы. Когда
я вошел в кабинет, Фрисби сидел, нахмурившись.
     Я сказал:
     - Мистер  Фрисби, так  как вы  говорите, что должны поговорить  с самим
мистером  Вулфом, могу  я вам  предложить  книгу или что-нибудь...  Утреннюю
газету? Он сойдет вниз в одиннадцать.
     - Он здесь, не так ли?
     - Конечно. Он никогда не бывает где-нибудь еще.
     - Тогда... я не желаю ждать целый час. Меня предупреждали об этом. Я не
потерплю этого.
     - Хорошо.  Я постараюсь облегчить это для  вас насколько  возможно.  Не
хотите ли просмотреть утреннюю газету, пока вы не терпите этого?
     - Послушайте, - он встал, - это невыносимо. Снова и снова этот человек?
Вулф имеет дерзость препятствовать работе нашего учреждения.  Мистер Скиннер
послал меня сюда.
     - Держу пари, что так  и есть,  потому  что он  не пришел бы опять сюда
сам, после последнего случая.
     -  Он  послал  меня,  и  я,  конечно,  не  собираюсь  сидеть  здесь  до
одиннадцати  часов.   Благодаря   чрезмерной  снисходительности,  с  которой
некоторые официальные лица слишком  часто обращались с Вулфом, он, очевидно,
считает себя  выше  закона.  Никто  не может  пренебрежительно  относиться к
правосудию... Никто.
     Его красное лицо побагровело еще больше.
     - Бойден Мак-Нэр  был  убит три  дня назад прямо  в  этом  кабинете,  и
имеются все основания  полагать,  что  Вулф знает  больше  об  этом, чем  он
сообщил. Его  следовало бы немедленно доставить  к  окружному прокурору - но
нет, его  даже не  допросили как следует.  Теперь убит еще  один человек,  и
снова есть основания  полагать, что Вулф  скрывает информацию, которая могла
бы помочь следствию. Я пошел на большую  уступку ему, придя сюда вообще, и я
хочу его немедленно видеть. Немедленно!
     - Верно,  я  знаю,  вы хотите видеть  его,  но  сохраняйте спокойствие.
Давайте сделаем из этого некий гипотетический вопрос. Если я скажу, что  вам
нужно подождать до одиннадцати часов, ну и что тогда?
     Он свирепо посмотрел на меня.
     - Я не  хочу ждать. Я пойду в мою контору. Им займутся. И я прослежу за
тем, чтобы  у него отобрали лицензию!  Он думает, что  его друг Морли  может
спасти его,  но он не может выйти  сухим из воды с  такого рода  нечестными,
закулисными...
     Я отвесил ему затрещину. Я, может быть, и не стал бы, если бы не плохое
настроение,  в котором я как-никак был...  Это  отнюдь не был  сильный удар,
просто небольшой шлепок по физиономии, но он откинул его слегка. Он отступил
на шаг и начал дрожать и стоял так, опустив руки по бокам и сжав кулаки.
     Я сказал:
     - Не стойте, как пугало. Замахнитесь, и я врежу вам еще разок.
     Он слишком обезумел, чтобы правильно произносить слова. Он шипел:
     - Вы по... пожалеете об этом... Вы... по...
     - Заткнитесь  и  убирайтесь отсюда  прежде, чем  разозлите  меня...  Вы
говорите о лишении лицензии! Я знаю, что съедает вас... У вас мания величия,
и вы пытаетесь сыграть главную  роль в  какой-нибудь настоящей  игре с  того
самого момента, как вам дали стол и кресло там. Я знаю о  вас все... Я знаю,
почему Скиннер послал вас, он хотел дать вам возможность паясничать, а у вас
нет  даже достаточно смекалки,  чтобы понять  это...  Следующий раз, если вы
разрешите себе произнести наглые слова о том, что Ниро Вулф нечестен и ведет
закулисную игру, я не буду лупить вас один на один, а вмажу при всех... Вон!
     До некоторой степени, я думаю, я  поступил  правильно.  И конечно,  это
было единственное, что можно было сделать при данных обстоятельствах, но это
не принесло мне глубокого удовлетворения.
     Он повернулся и вышел, а после того,  как я  услышал, что входная дверь
закрылась  за ним, я пошел  и сел за свой стол, почесал затылок  и опрокинул
пинком корзину для  бумаг.  Я испытал только мимолетное удовольствие,  когда
шлепнул  и отчитал его, но теперь, когда это кончилось, где-то внутри у меня
было желание почувствовать себя справедливым.  И это сделало меня  мрачным и
привело в еще худшее настроение, чем прежде.  Я  терпеть не могу чувствовать
себя справедливым,  потому  что это делает  меня  беспокойным, и мне хочется
пнуть что-нибудь ногой.
     Я поднял корзину  для бумаг и положил в нее обратно весь мусор, бумажку
за  бумажкой,  сделал  еще  несколько  дел  и,  наконец,  сел  с  книгой  по
токсикологии. Я все еще старался  одолеть  ее, когда  Вулф спустился  вниз в
одиннадцать часов.
     Он  прошествовал к своему столу  и сел, занялся как обычно своим пером,
почтой, вазой с орхидеями, кнопкой для вызова пива. Выпив пива, он откинулся
на спинку кресла и вздохнул. Он отдыхал после своей напряженной деятельности
среди цветочных горшков.
     Я сказал:
     - Фрисби  стал  несносным, и  я тронул его  щеку  рукой. Он  собирается
отобрать вашу лицензию... и, может быть, бросит вас в чан со щелочью.
     - Вот как?.. Он собирался отобрать лицензию до того, как ты ударил его,
или после того?
     - До этого. После этого он не очень много говорил.
     -  Я верю в твое  благоразумие. Арчи,  но иногда чувствую, что  верю  в
благоразумие  снежной лавины... Разве  не  было  другого  выхода, кроме  как
колотить его?
     - Я не колотил  его.  Это был просто  жест  досады. Я  в отвратительном
настроении.
     -  Я знаю. И не  порицаю  тебя. Этот случай был нудным  и неприятным  с
самого начала. Что-то, по-видимому, случилось с Солом. Нам предстоит работа.
Она закончится, я думаю, так же неприятно, как и  началась. Но сделаем мы ее
с блеском, если сможем... Ах! Вот, я надеюсь, теперь Сол.
     Зазвонил дверной звонок.  Но опять, как  и накануне вечером, это не был
Сол.  На  этот раз  пожаловал  сам инспектор Кремер.  Он  тяжело ввалился  в
комнату.
     Он выглядел так, как если  бы был готов остаться без работы,  с мешками
под  глазами, растрепанными седеющими волосами, а его плечи  были не  такими
прямыми и не с такой военной выправкой, как полагается быть инспектору.
     Вулф приветствовал его.
     - Доброе утро, сэр. Садитесь. Не хотите ли пива?
     Кремер сел в кресло "для тупиц", вздохнул еще раз и сказал нам обоим:
     - Когда я в таком состоянии, что  не хочу сигары,  значит я в чертовски
трудном положении...
     Он посмотрел на меня.
     - Как бы то ни было, что вы сделали с Фрисби?
     - Ничего. Ничего, насколько я помню.
     -  Ну, а  он помнит.  Я думаю  с вами покончено. Я думаю, он собирается
приклеить вам обвинение в государственной измене.
     Я ухмыльнулся.
     - Это не пришло мне в  голову. Я  полагаю, это не было изменой. Что  со
мной сделают, повесят?
     - Я  не знаю и не хочу знать.  Я меньше всего беспокоюсь о  том, что  с
вами  случится...  Боже, как  было  бы хорошо,  если бы мне  хотелось зажечь
сигару. - Он перенес взгляд на Вулфа. -  Извините меня, Вулф, я не упомянул,
что  не хочу никакого пива... Я полагаю,  вы  думаете, я  пришел сюда, чтобы
затеять скандал?
     Вулф пробормотал:
     - А разве не так?
     -  Я пришел сюда,  чтобы  разумно  поговорить. Могу  я  задать вам пару
откровенных вопросов и получить пару откровенных ответов.
     - Вы можете попробовать... Подайте мне пример.
     -  Ладно.  Если бы мы  обыскали это место, нашли  бы мы красную коробку
Мак-Нэра?
     - Нет.
     - Вы когда-нибудь видели ее или знаете, где она находится?
     - Нет. На оба вопроса.
     -  Сказал ли вам  что-либо Мак-Нэр, здесь  в среду, прежде чем умереть,
что дало бы вам какую-нибудь ниточку или мотив убийства?
     - Вы  слышали каждое слов,  сказанное Мак-Нэром в  этом кабинете.  Арчи
прочитал вам это по своим записям.
     - Да, я знаю. Получили ли вы информацию  относительно мотива из другого
источника?
     - Ну, в самом деле. - Вулф погрозил ему пальцем. - Этот вопрос нелепый.
Конечно, получил. Разве я не занимаюсь этим делом уже четыре дня?
     - От кого?
     - Ну, например, от вас.
     Кремер вздрогнул. Он воткнул сигару в рот и зажал ее зубами, не отдавая
себе отчета, что делает. Он воздел руки кверху и снова опустил их.
     - Беда ваша,  Вулф, в  том, что вы не можете ни на одну секунду забыть,
что вы  страшно остроумны. Черт возьми, я знаю это... Когда  и что  я сказал
вам?
     -  Нет, мистер Кремер. Теперь, как говорят дети... теперь уже теплее. А
я  еще  ее  готов.  Предположим, мы  будем спрашивать  по  очереди. Мне тоже
любопытно кое-что знать... Сообщение об этом в газетах было неполное. Какого
рода  было  это  новоизобретенное  приспособление,  пролившее яд  на мистера
Геберта?
     Кремер проворчал:
     - Вы хотите знать?
     - Я любознателен, и мы могли бы к тому же скоротать время.
     - О! Мы могли бы!
     Инспектор вынул сигару, посмотрел с удивлением на ее незажженный конец,
приставил к нему спичку и затянулся.
     - Дело было так. Возьмите кусок обычного лейкопластыря в дюйм шириной и
десять дюймов длиной, приклейте концы этой ленты к обшивке верха  автомобиля
Геберта над сиденьем водителя на пять  дюймов друг от друга, так чтобы лента
свободно качалась,  как гамак.  Возьмите  обычный грубый  соусник вроде тех,
которые продают в магазине, где все по пять  и десять центов, и положите его
в этот маленький гамак. Вам нужно только его тщательно уравновесить,  потому
что  малейшее  движение может перевернуть его. Прежде чем поставить  блюдо в
гамак,  налейте в него пару унций нитробензола - или, если предпочитаете, вы
можете  назвать  это эссенцией  мирбаны  или  искусственным маслом  горького
миндаля, потому что это все одно в то же. Налейте также  вместе с этим  одну
унцию или около того простой воды так, чтобы нитробензол осел на дно, а слой
воды наверху будет препятствовать испарению и запаху...
     Если вы попытаетесь  влезть в  машину,  как  обычно  люди  влезают,  вы
обнаружите,  что ваши глаза естественно направляются на сиденье и  пол, и не
будет ни одного шанса на тысячу, что вы увидели бы что-нибудь, прикрепленное
к  крыше, в  особенности ночью. И больше того,  вы найдете, что  ваша голова
войдет на расстояние  дюйма от крыши и вы обязательно ударите  блюдо, а даже
если не ударите, оно упадет и прольется на вас на первой выбоине, на которой
вы  подскочите или при первом угле,  за который повернете. Как вам  нравится
такая грубая шутка?
     - С прагматической точки зрения почти совершенная. Просто, эффективно и
дешево! Если у вас был яд  в течение некоторого времени как  запас на случай
крайности,  ваше полное снаряжение будет стоить более чем пятнадцать центов:
лейкопластырь,  унция воды  и  блюдо  для  соуса... Из  газетных описаний  я
подозревал нитробензол. Он сделал бы это.
     - Я тоже сказал  бы это.  В прошлом году рабочий на  красильной фабрике
пролил  две унции на свои штаны, не непосредственно  на кожу, и  умер  через
час...  Человек,  которому я приказал следить за Гебертом, подбежал  к  нему
после того, как он упал. Он прикасался к нему, и немного  яда  попало к нему
на  руки,  и он  в  больнице  теперь с синим  лицом,  фиолетовыми  губами  и
фиолетовыми ногтями. Доктор говорит,  он поправится.  Лу  Фрост тоже получил
немного,  но  не  так  сильно. Геберт, должно быть,  повернул  голову, когда
почувствовал что-то и нанюхался его,  потому что ему  попало немного на лицо
и, может быть,  даже капли две в глаза. Вы бы посмотрели на него час  спустя
после того, как это случилось.
     - Думаю, что мне не следовало бы  смотреть  на него, это не принесло бы
ему пользы, и, конечно, было бы бесполезно и для меня...
     Он посмотрел сочувственно на инспектора и сказал:
     -  Я   полагаю,   мистер  Кремер,  что   обычное   расследование   идет
удовлетворительно?
     - Снова остроумие. Да?.. Через минуту я снова потребую свою очередь. Но
я стараюсь удовлетворить вас. Обычные дела идут точно так, как им и следует,
но  они  никуда  не  приводят.  Это  должно  доставить вам удовольствие.  Вы
намекнули мне в среду держаться семьи Фростов - хорошо, любой  из них мог бы
сделать это. Если это был один из молодых, то они сделали это вместе, потому
что  вошли вместе  в  часовню. У  них  было  достаточно времени  только лишь
прикрепить тесьму и налить яд, потому что они вошли туда только через минуту
или  две  после того, как вошел  Геберт.  Это  могло  быть сделано и  за две
минуты, я пробовал  это.  Мать и дядя вошли отдельно, и  каждый  из них имел
достаточно  времени. Они объяснили все, конечно,  но  не так, чтобы вы могли
проверить все  до одной минуты. В  отношении удобного  случая никого  нельзя
абсолютно исключить... Можно было бы  подумать одно, что вы могли  бы  найти
какого-нибудь  прохожего, который видел, что кто-то делает какие-то движения
с верхом машины. Но это могло  быть сделано сидя внутри машины  при закрытой
двери, и это не привлекло бы большого внимания. Да и была ночь...
     До сих пор нам  с этим не везло.  Мы нашли пустые  пузырьки в машине, в
отделении на приборной доске - обычные флакончики на две унции,  имеющиеся в
продаже в каждой аптеке. Конечно, на них не было никаких отпечатков пальцев,
не было  их  и на соуснике, а что  касается  выяснения, откуда они взяты, вы
могли бы с таким же успехом проследить бумажную спичку с красной головкой...
Мы  проверяем источники нитробензола,  но я согласился с  вами, что тот, кто
устраивает такие дела, не оставляет подобных следов...
     После паузы Кремер снова затянулся.
     -  Я  не думаю,  что  мы  сможем  сделать это...  Мы  можем  продолжать
пытаться,  но я не  верю,  что мы  сможем.  Слишком много везения  и грязной
хитрости,  действующих против  нас...  Пройдут  месяцы, прежде  чем  я  буду
влезать в  машину, не посмотрев сначала под крышу. Нам придется расследовать
мотив  преступления,  или,  клянусь, я  начинаю  верить,  что  мы  не сможем
расследовать это вообще.  Я знаю, это то, что вы также хотели, вот почему вы
сказали, что красная коробка сделает это... Но где она, черт побери? Если мы
не можем найти ее, мы должны добраться до мотива без нее...
     Он замолчал и вздохнул.
     - До сих пор пустота, не только с Фростами, но и со всеми другими, кого
мы расследовали...  Допустим, что Дадли Фрост  не оправдал надежд как опекун
имущества, что может быть или не быть... Но какая ему польза от того, что он
пристукивает Мак-Нэра и Геберта?.. С Луэлином Фростом  и мисс Элен Фрост нет
ни  на  волос  мотива... С миссис  Фрост, мы знаем, что  она платила Перрену
Геберту  много денег  долгое  время. Она говорит, что она выплачивает старый
долг,  а  он  мертв, да  он,  вероятно, и при жизни не  сказал бы ни  слова.
Возможно,  это  шантаж  за  что-то,  что  случилось  годы  назад...  Но  что
случилось?.. И  почему  его нужно было  убивать  именно  теперь?..  А  какое
отношение к этому имеет Мак-Нэр? И ведь Мак-Нэр умер первым.
     Кремер  потянулся, чтобы стряхнуть пепел в пепель