жил  три  порции  и,  разговаривая  с
Мариэллой,  чем  занимался  большую   часть   трапезы,   был   не   только
снисходителен, но и  выказывал  определенное  уважение.  Вначале,  правда,
произошел один неприятный эпизод, когда Джанет не захотела  положить  себе
фрикасе и Фрицу было велено нарезать для нее ветчины.
     - Ты не ешь, потому что это готовила я, - обиженно  произнесла  тогда
Мариэлла.
     Джанет запротестовала, уверяя, что просто не любит солонину.
     Позже, в кабинете,  стало  ясно,  что  секретарша  и  ассистентка  по
организации праздников не питали друг к другу особо  нежных  чувств.  Нет,
они не обвиняли друг  друга  в  написании  злонамеренных  писем.  Открытой
враждебности не было, но несколько взглядов, которые я приметил, отрываясь
от записной книжки, и интонации, с которыми они обращались друг  к  другу,
свидетельствовали, что достаточно поднести спичку - и произойдет  вспышка.
Вульфу, насколько я мог судить, не удалось выяснить ничего,  кроме  набора
несущественных фактов. Обе девушки вели себя, мягко говоря,  не  болтливо.
По их словам. Бесс Хадлстон была  весьма  удовлетворительной  патронессой.
Они признавали, что ее прославленная эксцентричность  временами  усложняла
им жизнь, но увольнение им не грозило. Джанет работала  у  нее  три  года,
Мариэлла - два, и обе девушки не имели ни малейшего представления  о  том,
кто бы мог рассылать эти страшные письма. О врагах Бесс Хадлстон им ничего
не было известно... Да, конечно, ее выходки задевали некоторых за живое, и
за последние месяцы к канцелярским  принадлежностям  Джанет  имели  доступ
многие люди, но чтобы кто-то мог посметь, чтобы кто-то мог  решиться...  и
т.д., и т.п.
     Да, они знали Элен, дочь миссис Джервис  Хоррокс,  она  была  близкой
подругой Мариэллы. Ее смерть была страшным потрясением. И  они  достаточно
хорошо знали доктора Алана Брейди. Он преуспевал, был приятен в общении  и
имел прекрасную репутацию. Он частенько совершал верховые прогулки  вместе
с одной из них или  с  Бесс  Хадлстон.  Школа  верховой  езды?  Нет,  Бесс
Хадлстон держала лошадей в конюшне у себя на Ривердейл,  и  доктор  Брейди
нередко заглядывал к ним по пути  из  Медицинского  центра.  Это  всего  в
десяти минутах езды.
     Нет, Бесс Хадлстон никогда не была замужем. Существовал еще ее  брат,
Дэниел,  кажется,  химик,  человек   совершенно   не   светский,   который
показывался в доме раз в неделю к обеду. Еще Ларри, ее племянник,  молодой
повеса, живший у своей тетушки и получавший деньги неизвестно  за  что.  И
больше вроде бы никаких других родственников или настоящих близких друзей,
если, конечно, не принимать во внимание, что у Бесс  Хадлстон  были  сотни
друзей и знакомых обоих полов и всех возрастов...
     Это тянулось почти два часа.
     Проводив девушек к машине - я заметил, что за руль села Мариэлла, - я
вернулся в кабинет и стал свидетелем того, как Вульф залпом  выпил  стакан
пива и налил себе новый.
     - Фотография обвиняемой, если она вам нужна, там, под пресс-папье,  -
сказал я. - Девушке очень хотелось заполучить ее  обратно.  Пока  меня  не
было, она даже стащила ее и спрятала в место, пожалуй, слишком  пикантное,
чтобы упоминать его в вашем присутствии. Мне удалось  вернуть  фотографию,
каким образом - неважно. Я ожидал, что она попросит ее  у  вас,  но  этого
почему-то  не  произошло.  Кстати,  если  вы  предполагаете,  что  сможете
распутать дело, занимаясь...
     - К черту дело! Дернуло меня за него взяться. -  Вульф  с  сожалением
вздохнул, определенно из-за пива, которое только что проглотил.  -  Завтра
отправляйся туда и  осмотрись.  Думаю,  во  всем  повинны  слуги.  Проверь
пишущую машинку.  Далее,  племянник.  Поговори  с  ним  и  реши,  есть  ли
надобность мне с ним встречаться; если да, - привези его. И  доставь  сюда
доктора Брейди. Лучше всего после ленча.
     - Будет исполнено, - отозвался я.
     - Около двух, - уточнил он. - А теперь, пожалуйста, возьми блокнот. Я
продиктую письмо. Отправь его сегодня  же  вечером,  заказным.  Профессору
Мартингейлу  из  Гарвардского  университета.  Дорогой  Джозеф!  Я   сделал
замечательное открытие или,  вернее,  проведал  о  таковом.  Ты  наверняка
помнишь состоявшуюся  между  нами  прошлой  зимой  дискуссию  относительно
возможности использования свиной требухи в связи с...



                                    3

     С того самого происшествия в феврале 1935 года, когда Вульф  отправил
меня выполнять свое очередное поручение, собираясь куда-нибудь по делам, я
всякий раз задаюсь вопросом: брать ли пистолет? Я  это  делаю  редко,  но,
окажись он у меня под рукой в тот  вторник,  ему  бы  нашлось  применение.
Клянусь, я пристрелил бы эту гнусную тварь,  этого  орангутана,  или  меня
зовут не Арчи!
     В прежние  времена,  чтобы  добраться  от  Тридцать  пятой  улицы  до
Ривердейл, приходилось тратить добрых три четверти часа, но теперь,  когда
есть Восточная магистраль и мост Генри Гудзона, это можно сделать всего за
двадцать минут. Бывать у Бесс Хадлстон дома мне раньше не доводилось, но я
ничуть не удивился при виде окружавшей ее владения хитроумной ограды,  так
как благодаря прессе имел некоторое представление о ее жилище.  Я  оставил
машину на обочине дороги и, миновав калитку, направился  через  лужайку  к
дому. Участок был обильно засажен деревьями и кустарником, справа  поодаль
виднелся овальный плавательный бассейн.
     В двадцати шагах от дома я внезапно остановился. Откуда он  взялся  -
ума не приложу, но вот он стоял на тропинке прямо передо мной,  большой  и
черный, и скалил зубы в дурацкой улыбке,  если,  конечно,  это  так  можно
назвать. Я переминался с ноги на ногу и смотрел на него. Он  не  двигался.
Мысленно помянув недобрым словом его предков, я шагнул вперед,  но  стоило
мне приблизиться, как  он  издал  какой-то  непонятный  звук,  и  я  снова
остановился. Черт с тобой, подумал я, если это твоя личная  тропинка,  так
бы сразу и сказал, и, заметив по противоположную сторону от  бассейна  еще
один проход, направил стопы туда. При этом я двигался бочком, - мне  очень
хотелось посмотреть, что же  он  предпримет.  Вскоре  это  выяснилось:  он
припустил за мной на всех четырех. И так получилось, что глядя на  него  и
пятясь назад, я зацепился ногой за нечто, похожее на бревно и  лежавшее  у
края бассейна, и растянувшись на земле, едва не угодил  в  воду.  Когда  я
снова принял вертикальное положение, "бревно" уже медленно  ползло  в  мою
сторону. Это был один из аллигаторов Бесс Хадлстон. Орангутан сел на траву
и начал смеяться. Конечно, звук, который он издавал, едва  ли  можно  было
назвать смехом, но, судя по выражению его морды, он был  в  восторге.  Вот
тут бы я его и пристрелил. Обогнув бассейн, я выбрался на дорожку и уже  в
который раз направился к дому, но он снова был там - легок на помине  -  в
десяти метрах от меня, преграждая путь, со своими кретинскими ужимками.  Я
остановился.
     - Он хочет поиграть в пятнашки, - послышался мужской голос.
     До того момента я был слишком занят, чтобы  заметить  появившегося  в
дальнем конце  террасы  человека.  Оглянувшись,  я  заметил,  что  он  был
приблизительно  одного  возраста  со  мной,  одет  в  зеленую  рубашку   и
кирпичного цвета брюки и смотрел на меня несколько свысока.
     - Он хочет поиграть в пятнашки, - повторил он.
     - А я - нет, - ответил я.
     - Если вы его рассердите, он укусит. Идите по траве к дому,  а  когда
он попытается до вас дотронуться, увернитесь. Сделайте так три раза, затем
дайте ему возможность вас осалить [пятнашки,  салки  -  детская  игра,  по
правилам которой нужно догнать партнера и коснуться его рукой - осалить] и
скажите "Мистер" восхищенным голосом. Вот и все. Мистер - это его имя.
     - Мне проще развернуться и поехать домой.
     - Я не стал бы этого делать. Он возмутится.
     - Но ведь он может и схлопотать от меня.
     - Может. Хотя сомневаюсь. Если вы сделаете ему больно, и вас поймают,
моя тетя... Вы ведь, насколько я понимаю, Арчи Гудвин?  Меня  зовут  Ларри
Хадлстон. Я не рассылал этих писем  и  не  знаю,  кто  бы  мог  заниматься
подобными вещами. Тетя спустится позже. Она  сейчас  наверху,  ругается  с
братцем Дэниелом. Я не могу пригласить вас в дом, пока  вас  не  пропустит
Мистер.
     - Вы хотите сказать, что каждый, кто сюда приходит, обязан поиграть в
пятнашки с этим бандитом? Неужели орангутан...
     -  Мистер  не  орангутан.  Он  шимпанзе.  Он   редко   заигрывает   с
незнакомыми. Вы, должно быть, ему понравились.
     Пришлось покориться. Я  зашагал  по  траве,  был  остановлен,  трижды
увернулся, сказал "Мистер" так восхищенно, как только сумел,  и,  наконец,
был пропущен. Мистер довольно взвизгнул,  промчался  галопом  к  дереву  и
повис на ветке. Осмотрев тыльную сторону ладони, я обнаружил на ней кровь.
     - Он вас укусил? - поинтересовался племянник.
     - Нет. Должно быть, я поранился, когда упал.
     - А-а, вы споткнулись о Моисея. Сейчас принесу йод.
     Я сказал, что не стоит беспокоиться из-за пустяка, но он провел  меня
через террасу в дом, где в просторной гостиной с большими окнами и камином
стояло множество кресел, диванов и  пуфиков,  достаточных  для  проведения
вечеринки средних размеров. Когда  Ларри  открыл  дверцу  висевшего  возле
камина шкафчика, взгляду  представилась  батарея  расположенных  в  полном
боевом порядке медикаментов: перекись, бинт, йод, пластырь и  всевозможные
мази.
     Я смочил ранку йодом и, чтобы не молчать, сказал:
     - Удобное место для аптечки. Все всегда под рукой.
     Он кивнул.
     - Это из-за Мистера. Сильно он не кусается, но оцарапать может. Потом
есть еще Лого и Лулу. Они тоже любят повозиться.
     - Лого и Лулу?
     - Медвежата.
     - Ах, медвежата... Понимаю. - Я опасливо  оглянулся  по  сторонам  и,
поставив бутылочку обратно на полку, закрыл дверцу. - А где они сейчас?
     - Дрыхнут где-нибудь. Они всегда спят  после  обеда.  Вы  увидите  их
позже. Может, выйдем на  террасу?  Вы  что  предпочитаете:  виски,  водку,
бурбон?
     Терраса оказалась очень приятной. Она находилась на теневой стороне и
была выложена большими каменными плитами  неправильной  формы,  промежутки
между которыми заполняли полоски плотного дерна.  Мы  провели  там  больше
часа, но вся польза, которую мне за это время удалось извлечь  -  это  три
хайбола [виски с содой и льдом, поданное  в  высоком  стакане].  Ларри  не
пришелся мне по душе. Он говорил как  актер;  из  его  нагрудного  кармана
торчал зеленый, под цвет рубашки, платок; меньше чем за  шестьдесят  минут
он успел трижды упомянуть Светский календарь; и, наконец, его  часы  имели
шестигранную форму, хотя все приличные часы могут  быть  только  круглыми.
Что  касается  невзыскательной  болтовни,  он   показался   мне   довольно
остроумным, но, должен признаться, в компании он  выглядел  бы  достаточно
блекло. Секретами он не разбрасывался. Тема анонимных писем вызвала у него
взрыв негодования. Еще я узнал, что он умел пользоваться пишущей машинкой,
что Мариэлла отправилась в центр города с какими-то поручениями, а  Джанет
была с доктором Брейди на верховой прогулке. К доктору Брейди он,  похоже,
относился несколько неуважительно,  хотя  я  и  не  смог  уловить,  почему
именно.
     Когда пробило пять, а тетя так и не появилась, он пошел разузнать  и,
вернувшись через минуту, сказал, что я могу подняться наверх. Он  проводил
меня по лестнице, показал нужную дверь и исчез. Я переступил через порог и
очутился в кабинете. Там никого  не  было.  Повсюду  царил  беспорядок.  В
кресле горой лежали телефонные  книги.  Листки  промокательной  бумаги  на
столе  использовались,  очевидно,  еще  со  времен  подписания  Декларации
Независимости. Пишущая машинка пылилась без  чехла.  Я  стоял  и  невесело
глядел по сторонам, когда наконец в  комнату  вбежала  Бесс  Хадлстон,  за
которой трусил тощий субъект. Его глаза были такими же черными, как у нее,
но в остальном он казался усохшим и выцветшим.
     - Извините. Здравствуйте. Мой брат. Мистер Голдвин, - произнесла она,
прошмыгнув мимо меня.
     - Гудвин, - твердо поправил я и пожал руку, протянутую ее братом.
     Я с удивлением обнаружил, что у него было  крепкое  рукопожатие.  Тем
временем Бесс Хадлстон уже села за стол  и  выдвинула  ящик.  Она  достала
чековую книжку, взяла ручку, выписала чек, развела несусветную  грязь  при
попытке промокнуть чернила и протянула чек своему брату. Он  скользнул  по
нему взглядом и сказал:
     - Нет.
     - Да, - отрезала она.
     - Послушай, Бесс, но ведь это не...
     - Придется потерпеть, Дэн. По крайней мере,  эту  неделю.  Ничего  не
поделаешь. Я тебе тысячу раз говорила, что...
     Она замолчала, посмотрела на меня и перевела взгляд на брата.
     - Ладно, - сдался Дэниел, засунул чек в карман и опустился в  кресло,
задумчиво мотая головой.
     - Итак, - Бесс повернулась ко мне, - что у вас?
     - Похвастать пока нечем, - ответил я. - На  письме  и  конверте  уйма
отпечатков пальцев, но  поскольку  вы  их  показывали  брату,  племяннику,
девушкам и доктору Брейди, я полагаю, все они к ним прикасались, верно?
     - Да.
     Я пожал плечами.
     - Еще Мариэлла научила мистера Вульфа готовить фрикасе  из  солонины.
Весь фокус заключался в требухе. Помимо этого, никаких  новостей.  Кстати,
Джанет знает, что вы ее  подозреваете.  И  ей  очень  хотелось  заполучить
фотографию.
     - Какую фотографию?
     - Тот самый ее снимок, который я, по вашему распоряжению, отправил  в
мусорное ведро. Он случайно попался ей на глаза. Вы  не  возражаете,  если
она его получит?
     - Конечно, нет.
     - Вы ничего не можете добавить  по  этому  поводу?  Вдруг  существует
какая-то связь...
     - Нет, карточка не имеет к делу ни малейшего отношения. Она вам никак
не поможет.
     - Мистер Вульф приглашал доктора  Брейди  заглянуть  к  нему  сегодня
около двух, но доктор ответил, что слишком занят.
     Бесс Хадлстон подошла к окну, выглянула и вернулась обратно к столу.
     - Однако он не  слишком  занят,  чтобы  кататься  на  одной  из  моих
лошадей, - заметила она едко. - Они с Джанет должны  скоро  вернуться.  Я,
кажется, слышала шум в конюшне.
     - Он зайдет в дом?
     - Зайдет. Чтобы выпить коктейль.
     - Ясно.  Мистер  Вульф  просил  передать,  что  существует  некоторая
вероятность того, что отпечатки удастся найти на  втором  письме.  На  том
самом, которое получил ваш богатый знакомый.
     - Оно недосягаемо.
     - Вы не могли бы попросить его на время?
     - Нет.
     - Ваш знакомый передал его в полицию?
     - Господи, как вам такое пришло в голову!
     - О'кей. Я уже поиграл в пятнашки с Мистером и  переговорил  с  вашим
племянником. Теперь я  хотел  бы  посмотреть,  где  хранятся  канцелярские
принадлежности Джанет, и взять образец шрифта пишущей машинки. Это она?
     - Да. Но сперва давайте зайдем в комнату Джанет. Я провожу вас.
     Я пошел за ней. Комната оказалась на том же этаже  в  противоположном
конце коридора -  приятное  маленькое  жилище,  уютное  и  аккуратное.  Но
канцелярские  принадлежности  меня  разочаровали.  Они  находились  не   в
коробке. Они лежали в выдвижном ящике стола, который не запирался  и  имел
ручку в виде  тонкого  металлического  кольца  -  на  нем  едва  ли  могли
оставаться отпечатки, - так что любой желающий имел  возможность  спокойно
открыть его и взять бумагу или конверты, словом, то, что нужно,  абсолютно
без всякого риска. Бесс Хадлстон ушла, предоставив мне изучать обстановку,
и, осмотревшись там, где осматривать было в общем-то нечего, я вернулся  в
кабинет. Дэниел по-прежнему сидел в кресле, в той самой позе, в  какой  мы
его покинули. Заправив в пишущую машинку взятый из ящика Джанет листок,  я
отстучал несколько пробных строк и уже собрался сунуть его в карман, когда
Дэниел произнес:
     - Вы сыщик.
     Я кивнул:
     - По крайней мере, считаюсь таковым.
     - Вы ищете того, кто распространял эти анонимки?
     - Да. - Я щелкнул пальцами. - Что-то вроде.
     - Каждый,  кто  занимается  подобными  мерзостями,  заслуживает  быть
погруженным до подбородка в десятипроцентный раствор плавиковой кислоты.
     - Это что, неприятно?
     Дэниел передернулся.
     - Неприятно. Я  задержался,  потому  что  решил,  что  вы,  возможно,
захотите задать мне какие-нибудь вопросы.
     - Очень признателен. Какие вопросы?
     - В том-то  и  беда.  -  Он  негромко  вздохнул.  -  Мне  нечего  вам
рассказать. Видит Бог, я был бы рад. Но у меня нет даже  подозрений.  Могу
предложить лишь комментарий.  Непредвзятый.  Вернее,  два  комментария.  И
прошу довести их до сведения мистера Вульфа.
     - Непременно. - Я сделал заинтересованное лицо. -  Итак,  комментарий
номер один?
     Дэниел окинул меня взглядом и поджал губы.
     - Только что в разговоре с сестрой вы упомянули пятерых  человек:  ее
племянника Ларри - моего тоже, мисс Николс, мисс Тиммс, доктора  Брейди  и
меня. Хочу заметить, что удар, направленный против Бесс, заденет  четверых
из этих пяти. Я как брат питаю к  ней  давнюю  и  глубокую  привязанность.
Девушки состоят у нее на службе, за что получают хорошее жалованье.  Ларри
она тоже платит приличные деньги. Откровенно говоря - я его  дядя  и  имею
право судить, - слишком приличные. Не будь Бесс, он смог  бы  зарабатывать
себе на жизнь разве что разгружая баржи с углем за четыре доллара в сутки.
Во всяком случае я не знаю другого занятия, которое  не  перенапрягало  бы
его умственные способности сверх предела. Как видите,  благополучие  Ларри
целиком зависит от благополучия его тети. Таким образом, мы четверо  можем
быть безболезненно вычеркнуты из списка подозреваемых.
     - Допустим, - согласился я. - Остается один.
     - Один?
     -  Совершенно  верно.  Доктор  Брейди.  Я  перечислил  пять  человек.
Исключив четверых, вы тем самым указали прямо на него.
     - Нет, нет, я совсем не это имел в виду.  -  Лицо  Дэниела  сделалось
печальным.  -  Я  довольно  плохо  знаю  доктора  Брейди.   Впрочем,   так
получается, что  мой  второй  комментарий  касается  непосредственно  его.
Повторяю, это всего лишь комментарий. Вы читали письмо, полученное  миссис
Хоррокс? Если да, то вы, вероятно, заметили, что  оно  никоим  образом  не
угрожало репутации доктора Брейди. Оно было  столь  откровенно  абсурдным,
что просто не могло ему повредить.  В  самом  деле,  дочь  миссис  Хоррокс
умерла  от  столбняка.  Но  от  столбняка  не   существует   неправильного
лекарства, равно как не существует и правильного, когда токсин уже  достиг
нервных центров. Антитоксин может защитить организм, но никогда или  почти
никогда не вылечит уже начавшуюся болезнь. Поэтому содержащийся  в  письме
выпад против доктора Брейди по сути таковым не являлся.
     - Интересно, - произнес я. - Вы сами врач?
     - Нет, сэр. Я химик-исследователь. Но в любом медицинском учебнике...
     - Конечно. Я загляну туда. Но  какие  могут  быть  у  доктора  Брейди
причины строить козни вашей сестре?
     - Насколько мне известно, никаких.
     - Следовательно, он вне подозрения.  Поскольку  все  остальные  также
исключены из списка подозреваемых, то  получается,  что  анонимные  письма
ваша сестра рассылала сама.
     - Бесс?
     Я кивнул:
     - Больше некому.
     Это вывело его из равновесия. Он буквально вскипел. Как я смею шутить
на такую серьезную тему! Я срочно  изобразил  учтивость,  чтобы  успокоить
его. Но он  оставался  мрачнее  тучи.  Провозившись  с  ним  безо  всякого
результата еще десять минут, я решил, что  пора  двигаться  дальше,  и  мы
пошли на террасу, откуда доносились оживленные голоса.
     Если открывшееся моему взору зрелище было образцом тех милых семейных
вечеринок, которые устраивала Бесс Хадлстон, то,  пусть  даже  мой  приход
застал их немного врасплох, я снимаю шляпу.  Хозяйка  дома  полулежала