на то, что значительная  сумма из них
пойдет на оплату вашей работы?
     Вулф хрюкнул.
     - Друг мой сердечный,  я должен спрашивать, а вы мне отвечать. Ну и что
из того, если я на самом деле на это рассчитываю?
     - Выходит, так оно и есть.
     - Я бы не сказал. Ну, а если скажу?
     -  Я не знаю, что вам ответить.  - Диган затянулся сигарой и на сей раз
выпустил дым в лицо Паркера. - Если честно, я раскаиваюсь, что согласился, Я
сделал это ради друга, который попал  в тяжелый переплет, ради Селмы Моллой,
но  мне  все  равно  не  нужно  было  так  поступать.  Теперь  я  нахожусь в
затруднительном положении. Я знаю, что она целиком и  полностью поддерживает
ваши попытки найти основание для нового  расследования по делу Питера Хейза,
лично я тоже, вы  же  могли  понадеяться, что я  собираюсь  принять на  себя
обязательства  по  наследству  и  оплатить  вам услуги  и  расходы.  Но  вся
загвоздка  состоит в том, что миссис Моллой не желает  вступать  во владение
наследством  или какой  бы то  ни было его  частью.  Это  не имело  никакого
значения тогда, когда наследства, можно сказать, не существовало, но теперь,
разумеется, имеет. Со временем оно к кому-то перейдет - на наследство всегда
находятся  родственники, но что они скажут, если  я заплачу часть денег вам?
Вы понимаете, в какой я оказался ситуации?
     Он снова выпустил облако дыма.
     - Понимаю. - Вулф слегка скривил губы - такой была одна из его усмешек.
- Но вы  неправильно поставили вопрос. Вместо того чтобы спрашивать что если
я, вы должны были спросить если я. Вот вам ответ - нет. Я не потребую и даже
не возьму, если мне предложат. Никакой части клада.
     - Не возьмете? На самом деле?
     - На самом деле.
     - Тогда почему вы сразу не сказали?
     -  Я  об этом сказал.  -  Вулф  распрямил  губы.  - А  теперь, когда  я
удовлетворил  ваше любопытство,  прошу у вас взаимности.  Вы были знакомы  с
мистером Моллоем несколько лет. Вы знаете, откуда у него эти деньги?
     - Нет. Я был страшно изумлен, когда их обнаружил.
     - Пожалуйста,  поймите меня правильно.  Я  не  собираюсь вас в чем-либо
обвинять, а лишь пытаюсь возбудить вашу  активность. Вы были с ним в близких
отношениях?
     - В близких? Я бы этого не сказал. Он был моим другом, к  тому же время
от времени я имел с ним дела.
     - Какого рода?
     -  Покупал  у  него  советы.  -  Диган  потянулся  и стряхнул  пепел  в
пепельницу.  -  Касающиеся инвестиций  моей ассоциации.  Он был  экспертом в
кое-каких делах, имеющих отношение к покупке и сбыту недвижимости.
     - Но вы не заплатили ему  и малой толики  того,  что  было обнаружено в
сейфе?
     -  Господи, конечно  же  нет.  Я  платил  ему в среднем две, может, три
тысячи в год.
     -  Таким был основной источник  доходов  Моллоя? Я имею в виду торговлю
советами по поводу инвестиций в недвижимость?
     - Я  бы не сказал. Он  занимался маклерством  и  небольшими финансовыми
операциями. Не помню, чтобы он когда-нибудь говорил подробно о своих  делах.
Он не был болтуном.
     Вулф склонил голову набок.
     -  Взываю  к  вашей  помощи, мистер Диган.  Что называется,  услуга  за
услугу. Мне необходимо  знать откуда деньги? Очевидно,  за все  время вашего
общения с мистером Моллоем, как делового, так и личного, он мог сказать либо
сделать что-то  такое, что  может навести  на  мысль о  его деятельности,  в
результате  которой он  стал  обладателем  трехсот с лишним  тысяч долларов.
Естественно, намеки на это были, и если тогда они вам абсолютно ни  о чем не
говорили, то теперь могут о многом напомнить.  Если вы, конечно, захотите. Я
попрошу вас  сделать  усилие,  мистер Диган.  Если,  как вы  выразились,  вы
желаете мне  успеха  в моих попытках помочь миссис Моллой, то в таком случае
это делает мою просьбу вполне оправданной. Согласны со мной?
     - Согласен. -  Диган  взглянул  на свои часы и встал. - Я опаздываю  на
встречу. Я  обязательно  подумаю и дам вам знать, если что-нибудь вспомню. -
Он повернулся к Вулфу спиной, потом вдруг оказался  к нему лицом. - Я знаком
кое  с  кем из тех, кто  имел дело с Моллоем. Хотите, чтобы я поспрашивал  у
них?
     - Хочу. Был бы вам признателен.
     - Думаю, вам следует расспросить миссис Моллой.
     Вулф  сказал, что он так  и поступит,  и Диган  ушел.  Проводив его,  я
вернулся в  кабинет  и  остановился на пороге, потому что Паркер уже  был на
ногах,  тоже собираясь отчалить.  Он просил меня не беспокоиться, но я люблю
присутствовать   самолично   при   том,   когда   врата  вулфовского   замка
распахиваются во  внешний  мир  -  я снял с вешалки пальто  и помог  Паркеру
одеться.
     Вернувшись  в кабинет, я застал Вулфа  в движении.  Он встал  со своего
кресла,  чтобы взять пепельницу,  которой пользовался Диган, и  направился в
сортир, чтобы выкинуть пепел. Когда он появился, я спросил:
     - Ничего от Фреда и Орри?
     Он поставил пепельницу на  место, сел, позвонил,  чтобы принесли  пива,
два сейчас и одно попозже, и прорычал:
     - Нет!
     Если уж гиппопотам  разозлится, так не на шутку.  Жаль, что я не принес
ему пачку денег поиграться. О чем я ему и сказал.

14

     В какой мере Вулфу  нравится показывать свои орхидеи, зависит  от того,
кому  он их  показывает.  Болтунов  он еще  кое-как  терпит, даже  хвастунов
выносит.  Терпеть не  может  тех,  кто  притворяется,  будто может  отличить
P.stuartiana от P.schilleriana, а на самом деле оказывается профаном. К тому
же для всех,  за  исключением Фрица,  меня  и, разумеется, Теодора,  который
живет  в  обществе  этих  самых  орхидей,  существует  железное  правило:  в
оранжерею можно подниматься с единственной целью - благоговейно взглянуть на
орхидеи.
     Поскольку  Вулф  наотрез  отказывается прерывать  свои  два  ежедневных
свидания  с  орхидеями  и  спускаться  к себе  в  кабинет,  за  время  нашей
деятельности  было  несколько затруднительных  случаев. Однажды я  гнался по
лестнице за женщиной, проворной, как газель, которую удалось поймать лишь на
верхней  ступеньке  второго  пролета  лестницы,  почти  у  самой  оранжереи.
Железное правило "о цветах" было нарушено  всего раз  шесть. О последнем его
нарушении я и хочу рассказать.
     В четыре часа  Вулф был в таком же мрачном  расположении духа, как и  в
три, когда появился  Фред Даркин с  раздобытыми  им  сведениями, касающимися
Уильяма Лессера. Последнему оказалось двадцать пять лет, он жил с родителями
на Вашингтон Хейтс, продавал  безалкогольные  напитки  и никогда не  сидел в
тюрьме. Похоже, никаких связей с Ирвинами  либо Аркоффами. Вроде бы никто не
слышал,  чтобы  он собирался  разделаться  с  человеком  по фамилии  Моллой,
который  предполагал увезти его девушку  в  Южную Америку, не было  у него и
оружия. И еще несколько предложений с "не". Вулф поинтересовался у Фреда, не
хотел бы он заняться Дилией Брандт, взяв на себя роль того самого редактора,
который  собирается написать статью в журнал, но Фред  не согласился.  Как я
уже  говорил,  Фред  прекрасно  знает,  что  его  умственные способности  не
беспредельны. А посему ему велели идти и снова заниматься Лессером, что он и
сделал.
     Орри  Кэтер, который  явился вслед  за Фредом, тоже потерпел фиаско. От
мужчины с женщиной, видевших,  как  на Джонни Кимза наехала  машина, не было
никакого проку. Оба  были  уверены  в том, что за рулем сидел мужчина, но не
могли сказать,  был он  худым  или толстым,  белым или  черным,  большим или
маленьким, с усами или без усов. Вулф позвонил в офис Патрику Дигану и узнал
от него восемь фамилий и адресов  людей, с которыми  дружил либо просто  был
знаком  Моллой и которые  могли хотя бы косвенно намекнуть,  откуда начинать
расследование по поводу кучи денег в сейфе, и велел Орри их всех обойти.
     От Сола Пензера все еще не было никаких вестей.
     В половине пятого раздался звонок в дверь,  я  отправился выяснить, кто
там, и увидел на крыльце "затруднительную ситуацию". Правда, я еще не  знал,
что это был он самый -  просто  я увидел перед  собой  Джеймса  Р.  Хэролда,
нашего клиента из Омахи, который явно пришел выслушать наше сообщение о ходе
расследования.  Я распахнул  дверь, пригласил  его  войти,  помог раздеться,
провел в кабинет и усадил в кресло. По пути я успел  сообщить  ему, что Вулф
до  шести часов недосягаем, однако сам я целиком и полностью  к его услугам.
Коль он сидел лицом к  свету,  мне бы следовало догадаться, что он явился не
за тем, чтобы выслушать сообщение о ходе расследования. Он выглядел так, как
подобает  выглядеть  человеку,  попавшему  в беду,  чего  о нем нельзя  было
сказать раньше. Его похожие на две прямые линии  губы были  поджаты, а глаза
можно было назвать скорее мертвыми, чем живыми.
     - Я бы хотел поговорить с Вулфом, но, очевидно, вопрос можно решить и с
вами, - сказал он.  - Я хочу расплатиться по сегодняшний день. Для этого мне
нужно  знать все расходы по пунктам, лейтенант Мэрфи нашел моего  сына, и  я
его  уже видел. Я не буду  возражать, если  вы добавите к расходам небольшой
гонорар.
     Хорошо  хоть в затруднительные случаи жизни у меня не отказывают мозги.
Если  у такого упрямца, как Вулф, есть свои железные правила, он ни  на йоту
от них не отступит. Поднимись я к  нему  в оранжерею и сообщи обо всем, я бы
от него ровным  счетом ничего не добился. Он бы  велел мне передать Хэролду,
что он хочет с ним все обсудить и что будет в кабинете в шесть, однако, судя
по физиономии Хэролда и тону его голоса, можно было ставить десять к одному,
что тот не станет ждать, а заявит,  чтобы прислали счет по почте. После чего
встанет и уйдет.
     Я не торопился.
     -  Что  касается гонорара, я бы не  хотел  решать  вопрос единолично, -
сказал  я.  -  Он  в  компетенции мистера  Вулфа.  Пойдемте со  мной.  Сюда,
пожалуйста.
     Я  решил  воспользоваться  лифтом,  дабы  его шум уведомил  Вулфа,  что
случилось нечто из ряда вон выходящее. Пока я вызывал лифт, входил в  него с
нашим теперь  уже  бывшим клиентом,  нажимал  на кнопку  с буквой  "К",  что
означает  "крыша",  я думал вовсе не об  этом затруднительном  случае,  а  о
Мэрфи.  Будь  он сейчас  здесь,  я бы вразумил  его без лишних слов - к чему
утруждать себя словами? Когда лифт остановился наверху и открылась дверь,  я
сказал Хэролду:
     - Если не возражаете, я пойду впереди.
     Трудно поверить,  что можно  идти проходами между  цветущих кустов и не
обращать внимания  на яркие краски,  однако  примите во  внимание, что я  не
переставал думать о Мэрфи. Про Хэролда я начисто забыл. Вулфа не оказалось в
первой  комнате,  не  оказалось и  во второй  и в  третьей тоже, где  стояла
тропическая жара, поэтому я направился в подсобку. Они с Теодором  сидели на
скамейке. Вулф повернул голову и уставился  на нас. В одной руке у  него был
горшок,  в  другой  куст  сиреневой  sphagnum.  Даже  не  поздоровавшись   с
человеком,  которого он в силу собственного  невежества все еще считал нашим
клиентом, Вулф набросился на меня:
     - Что за вторжение?
     - Докладываю Мистер Хэролд только что  появился. Я уведомил его, что вы
заняты  и  провел  в  кабинет,  и  вот  что  он  мне  сообщил. Цитирую  -  я
процитировал слово в слово небольшую речь  Хэролда и закончил ее  словами: -
Конец цитаты.
     Перед ним был  выбор. Правило, согласно которому на крышу поднимались с
единственной   целью   -  посмотреть  орхидеи,  уже  было  нарушено.   Мной.
Следовательно,  он мог нарушить и  другое, спустившись с нами в кабинет, или
же  сказать  Хэролду,  что  встретится  с ним в шесть  в  кабинете, или  же,
например,  швырнуть в меня  горшком. Он  не  сделал  ни  одно, ни другое, ни
третье, а  повернулся к нам спиной, поставил горшок на скамейку, отшвырнул в
сторону  sphagnum, зачерпнул из корыта  полную  лопатку обогащенной  железом
смеси  древесного угля и насыпал ее в  горшок.  Потом взял другой  горшок  и
повторил операцию. Потом еще один горшок. Наполнив смесью шесть горшков,  он
изволил повернуться к нам.
     - У тебя записаны все наши расходы, Арчи?
     - Да, сэр.
     -  Подсчитай  их,  включая  и  сегодняшние, и  добавь  наш гонорар.  Он
составляет пятьдесят тысяч долларов.
     Он отвернулся к скамейке и взял горшок.
     - Слушаюсь, сэр, - сказал я и повернулся к Хэролду. - О'кей, он хозяин.
     - Мне он  не хозяин,  - огрызнулся Хэролд. Он смотрел на  спину  Вулфа,
которая  занимала  собой  все  поле зрения.  - Вы шутите Это  неслыханно!  -
Никакой  реакции. Он  сделал шаг и проорал. - Вы вообще ничего не заработали
Вчера вечером мне позвонил лейтенант Мэрфи, я  сел в самолет, прилетел сюда,
и  он устроил  мне  встречу с  сыном. Вам хотя бы  известно,  где  он?  Если
известно, почему вы мне не сообщили?
     Вулф повернулся и сказал абсолютно невозмутимым голосом:
     - Да, мне известно, где он. И я подозреваю вас, мистер Хэролд.
     - Меня? В чем?!
     -  В  сутяжничестве. Мистер  Мэрфи,  разумеется,  радеет  о собственном
престиже, а поэтому не  станет мне  делать рекламу, но я никогда не  поверю,
что он хотя бы  не намекнул  на  роль, которую в  этом деле сыграл я.  Он не
такой уж дурак. Я думаю, что  вы пришли  сюда, располагая сведениями  о моем
будущем гонораре, но, желая  свести его до минимума,  выдумали  эту  дешевую
стратегию. Гонорар составляет пятьдесят тысяч долларов.
     - Я вам столько не заплачу!
     -  Заплатите.  -  Вулф  скорчил  гримасу.  -  Я  не против того,  чтобы
поспорить, однако  пререкания подобного рода мне отвратительны  Расскажу вам
вкратце,  как все будет обстоять.  Я представлю вам  счет, вы откажетесь  по
нему платить, и я подам в суд. Ко дню судебного разбирательства у меня будут
доказательства  того, что я не только  нашел вашего  сына, для чего вы  меня
нанимали, но  и освободил его  от ответственности  за убийство, доказав  его
невиновность. Хотя я очень сомневаюсь, что вы доведете дело до суда. Вы  все
уладите миром.
     Хэролд оглянулся, увидел большой  удобный стул и  плюхнулся на сиденье.
Определенно сегодняшний денек для него оказался не из легких.
     - Это  мой стул, - фыркнул Вулф. У  него  были все основания фыркать. -
Тут есть табуретки.
     Одно  из  трех:  либо  он невзлюбил  мистера Хэролда,  либо  хотел  его
унизить, либо ему на самом деле был нужен стул. Стоило Хэролду встать, он бы
еще  сумел  побороться, останься он сидеть  на стуле, его дела  оказались бы
плохи, стоило  же  ему пересесть на табуретку,  его, считайте,  просто здесь
нет. Он пересел на табуретку. Теперь он разговаривал, а не задирался.
     - Вы сказали, что можете доказать его невиновность?
     - Нет.  Не прямо сейчас. Но  я  надеюсь, что смогу. Позавчера утром, то
есть в среду, мистер Гудвин разговаривал с ним и установил, что  он ваш сын.
Но  он не захотел, чтобы вас поставили в известность. Вы разговаривали с ним
сегодня?
     - Я его видел. Он не захотел со мной  говорить. Он отрицает, что он мой
сын. Завтра приезжает его мать.
     В  прошлый раз он сказал  "моя жена".  Теперь это была "его мать". Одна
большая несчастливая семья.
     - Я  не  хотел,  чтобы  она  приезжала, но она  настояла  на  своем,  -
продолжал  он. - Не знаю, захочет ли сын с ней  разговаривать.  Ведь он  уже
признан  виновным, и окружной прокурор считает, что дело  закрыто.  Что дает
вам основание думать, будто он не виновен?
     - Я не думаю - я знаю.  Из-за вашего сына убили одного из моих агентов,
а вы еще говорите,  что я не  заработал  свой гонорар.  Пф! Вы все узнаете в
свое время.
     - Я хочу знать сейчас.
     - Мой дорогой сэр! - в голосе Вулфа  чувствовалось презрение. - Вы меня
уволили. Отныне мы с вами противные стороны в судебном процессе или же скоро
будем  таковыми.  Мистер  Гудвин  проводит  вас вниз. - Он  отвернулся, взял
горшок  и  зачерпнул полную  лопатку  отвратительной  железистой смеси. Что,
однако, было  неправильным. Нельзя класть смесь в горшок,  предварительно не
покрыв его дно сажей.
     С его насеста на табуретке Хэролд видел Вулфа скорей в  профиль,  чем в
анфас. Прежде чем заговорить, он дозволил ему наполнить три горшка.
     - Я  вас не увольнял. Я не знаю, как обстоят дела. И сейчас не знаю, но
хотел бы знать.
     - Хотите, чтобы я продолжил работу? - не поворачиваясь, поинтересовался
Вулф.
     - Да. Приезжает его мать.
     - Очень хорошо. Арчи, проводи мистера Хэролда в кабинет и  просвети его
на сей счет. Опусти наше заключение, касающееся содержимого карманов Джонни.
Мы пока не можем рисковать, допуская в дела мистера Кремера.
     - А все остальное довести до его сведения? - уточнил я.
     - Все остальное доведи.
     Встав с табуретки, Хэролд подвернул ногу и чуть было не упал.  Для того
чтобы он смог размяться, я повел его вниз по лестнице.
     Он  был не слишком впечатлен моим  отчетом  о состоянии дел на сегодня,
но,  возможно,  он  уже имел  предостаточно впечатлений от сегодняшнего дня.
Хэролд был в шоке. Однако, когда он от нас ушел, мы все еще числились у него
на работе. Он назвал мне отель, в котором остановился, и я пообещал  держать
его в курсе дела. Возле двери я сказал ему, что его жене не следует навещать
Вулфа, ибо стоит тому по уши уйти в работу, и он  частенько забывает о своих
манерах.  Я,  конечно,  не  добавил,  что Вулф нередко забывает  о них и  на
досуге.
     Оставшись в  одиночестве,  я решил  кое  с  кем  созвониться.  Обсуждая
задание  для   Орри,  мы  не   забыли   про  моего  шпиона,   того   типа  в
рыжевато-коричневом реглане и коричневой шляпе,  который увязался за мной во
вторник днем, когда я  вышел из дома и направился в суд взглянуть  на Питера
Хейза.  С тех пор о нем не было ни слуху, ни  духу, и  это давало  основание
предположить,  что газетное объявление возбудило чье-то любопытство, которое
угасло,  как только  жюри признало  Хейза виновным. Мы пришли к  выводу, что
Орри бесполезно этим заниматься, поскольку начать неоткуда, однако не мешает
позвонить в несколько агентств, в  которых у  меня есть  приятели, и кое-что
выяснить.  Конечно, мне не  больно верилось, что  к ним обращались  с  целью
приставить ко мне шпиона, а еще  меньше в  то, что они  в этом сознаются, но
иной раз  в дружеской беседе проскальзывает  едва заметный намек, так почему
бы не  воспользоваться лишней  возможностью, тем более что даже  задницу  от
кресла не  надо  отрывать. Я  прикинул  и решил  сперва  обратиться  к  Делу
Бэскому. Только я стал  набирать его номер, как появились сразу двое: Вулф -
из своей оранжереи и Сол Пензер - с задания.
     По лицу Сола ни  черта не  узнаешь, если он играет с  тобой в покер или
если ему  нужно что-то  от тебя  утаить.  Однако  в остальных случаях он  не
осторожничает,  поэтому  я, едва  впустив его  в  дверь, усек, что он принес
горяченькое.
     Вулф тоже просек и стал подавать признаки явного нетерпения.
     - Ну? - потребовал он, когда Сол уселся.
     - С самого начала? - поинтересовался Сол.
     - С самого начала.
     - Я  позвонил в девять тридцать две, трубку сняла женщина, и я попросил
позвать к телефону Эллу  Рейз. Она поинтересовалась, кто ее спрашивает,  и я
сказал, что следователь службы социального страхования. Она спросила,  какое
у меня дело  к Элле Рейз, и я ответил, что тут явно напутали с именами и мне
необходимо свериться. Тогда  она сказала, что ее  нет и что  она  не  знает,
когда Элла  придет,  после чего я  ее, разумеется,  поблагодарил.  Уже здесь
что-то  было не  так  -  чтобы  хозяйка не знала,  когда появится горничная,
которая  ночует  в их  квартире? Я  подъехал прямо  к  дому и познакомился с
привратником.
     Знали бы вы,  что значило "познакомился с  привратником"! Это  значило,
что после  трех минут общения  они  были  в таких отношениях, что привратник
разрешил  ему подняться в квартиру на лифте, не уведомляя заранее хозяев. Но
Солу подражать невозможно, он неподражаем.
     - Я поднялся в квартиру и дверь мне открыла миссис Ирвин. Я сказа