ками Самнера Хоффа и я пришел  к  выводу,  что  если  я
попытаюсь повторить приглашение на следующий день или через день,  я  только
буду унижен и, чего доброго, заработаю комплекс неполноценности.  Поэтому  я
плюнул на эту идею и нанес удар  по  возможному  свежему  источнику  слухов,
который весил около ста пятидесяти фунтов  и  носил  имя  Элис  Граймс.  Она
оказалась неудачным партнером во всех отношениях, и  в  четверг  я  повторил
приглашение Розе, а в пятницу - Гуинн. Я не стал бы утверждать, что время  и
старания были потрачены совсем напрасно, но мне стоило усилий убедить  себя,
что мною двигала действительная необходимость, а  не  рутина  (что  было  на
самом деле), когда я включал стоимость понесенных затрат в счет клиенту.
   В течение недели Вульф и я трижды  крепко  поспорили  об  Эстер  Ливси  и
Самнере Хоффе. Первый спор я проиграл, так как питался убедить его,  что  мы
должны дать полиции возможность  попробовать  их  расколоть.  Вульф  начисто
отверг этот вариант.
   Он сказал, что, во-первых, Кремер будет раздражаться  и  подозревать  нас
из-за того, что мы долго скрывали этот факт от него.  Во-вторых,  Кремер  не
сможет как следует ими заняться, поскольку  он  не  уверен,  что  мы  больше
ничего не скрываем и что Саул не солгал. В-третьих,  если  даже  он  поверит
Саулу, все равно их будет двое против одного, и Эстер с Хоффом выкрутятся.
   Два других спора закончились вничью. Я настаивал на том, чтобы пригласить
к нам Эстер и Хоффа по очереди,  с  тем  чтобы  Вульф  хорошенько  над  ними
поработал. Я брался доставить их сам, не принимая во внимание  то,  что  они
будут при этом чувствовать. Вульф утверждал, что это безнадежно. Он  сказал,
что, кроме одного маленького факта, относительно которого  они  договорились
соврать, у него для разговора ничего нет, а они знали, что мы в курсе  дела.
Это был вечный шах, и начать было неоткуда. Я сказал, что  это  единственная
трещина, которую мы обнаружили, и что ему следовало попытаться тем или  иным
способом вбить туда клин. Вульф наотрез отказался. Одно время я даже  думал,
что делается это из чувства противоречия, но,  вероятно,  он  уже  обдумывал
эксперимент, который решил наконец осуществить в воскресенье вечером,  и  не
хотел рисковать, чтобы не испортить его.
   По крайней мере, это не было ленью. Он действительно работал.  Почти  без
напоминаний с моей стороны  он  согласился,  что  руководители  и  директора
компании тоже заслуживали внимания, и, к моему удовлетворению,  даже  принял
мой совет начать в четверг утром с  Эммета  Ферпоссона.  Тот  вначале  решил
поиздеваться надо мной, когда я говорил с  ним  по  телефону,  но  несколько
удачно подобранных наглых инсинуаций поставили его на надлежащее место, и  в
два часа дня он неистово ворвался в кабинет Вульфа в свеем  десятидолларовом
галстуке от  Сулка,  полный  праведного  гнева  и  готовый  к  битве.  Вульф
занимался с ним часа полтора, и когда наконец он вырвался от нас, выяснилось
два момента. Первое: Ферпоссон всегда выступал против того, чтобы  кто-либо,
когда-либо и для какой угодно цели нанимал Вульфа или меня; и  второе:  если
бы Вульф или я пожелали пренебречь моралью и состряпать ложное  обвинение  в
связи с этими убийствами, мы теперь могли бы, не сговариваясь, решить,  кого
нам избрать в качестве жертвы.
   Я бы сказал, что, по-видимому, никто  из  занятых  расследованием  смерти
Нейлора ничего не добился и ничего не выиграл в течение этой  недели,  кроме
меня. Оказалось, что это дело не только давало возможность изучать женщин за
счет клиента, о чем мог лишь мечтать любой детектив до восьмидесяти  лет;  я
также получил сезонные билеты на стадионы "Джаянтс" и "Янки". Получил не  по
почте или с посыльным:
   Цецилия принесла их сама. Когда в четверг я пришел домой за  полночь,  то
обнаружил, что Вульф еще бодрствует и, сидя  за  своим  столом  в  кабинете,
читает только одну книгу.
   Он заворчал на меня:
   - Где ты был?
   - Я же говорил вам, куда направляюсь. С Розой. Однажды, кажется несколько
месяцев назад, я подумал, что Роза считала  убийцей  Мура  своего  мужа,  но
теперь я начинаю думать, что она сделала это сама. Мисс Вендини очень  живая
девушка.
   Вульф пожал плечами.
   - Записи о растениях ведутся очень плохо, а Теодору они нужны.
   - Конечно, нужны, - согласился я. - Что же я могу поделать, если дело это
настолько сложное, что я вынужден работать день и ночь. - Я зевнул. - Вы мне
устроили эту работенку в компании. Вы мне сказали, чтобы я  использовал  все
мои силы, какие только потребуются в этих обстоятельствах...Я зевнул:
   - Пойду, пожалуй, спать.
   - Нет, сейчас придет миссис Пайн. Она  позвонила  и  сказала,  что  хочет
передать тебе билеты на бейсбол, и я ей  ответил,  что  ты  скоро  вернешься
домой.
   - Боже мой! Может быть, вы тогда оставите нас вдвоем?
   - Нет. Я хочу ее увидеть. В конце концов, она действительно этого  хочет.
И какого черта она хочет дать тебе эти бейсбольные билеты?
   Мне показалось, что мы сейчас поспорим, и я сел,  чтобы  сосредоточиться,
но прежде чем я произнес хоть слово, мне пришлось снова встать,  потому  что
зазвонил  звонок  входной  двери.  Я  вышел  в  холл  и,  разглядев   сквозь
светонепроницаемую панель миссис Пайн, открыл дверь и пригласил ее войти.
   Она протянула мне руку, и мы обменялись твердым  дружеским  рукопожатием.
Она одарила меня теплой, открытой улыбкой, внимательно заглянула мне в лицо,
кивнула - не мне, а самой себе - и весело сказала:
   - Я предвидела, что вы именно такой, даже когда ваше лицо было красным  и
исцарапанным. А толстяк дома? Я бы хотела увидеть его.
   Не ожидая разрешения, она двинулась вперед, и я последовал за ней в  холл
и дальше в кабинет. Она не протянула Вульфу руку,  только  вежливо  кивнула,
пожелав доброго вечера, и села на стул с прямой спинкой, на котором когда-то
сидела, после того как я подвинул его к ней поближе.
   - Я полагаю, мадам, - сказал Вульф капризным голосом,  -  что  вы  хотели
увидеть меня не меньше чем мистера Гудвина.
   - Не то чтобы очень, - заявила она. - Разве что всегда приятно  напомнить
человеку, особенно такому тщеславному, как вы, что я была права. Если бы  вы
сделали то, о чем я вас просила, моего брата не убили бы.
   - Неужели?
   - Конечно, нет, - миссис Пайн взглянула на меня. - Вы  прекрасно  знаете,
Арчи, что несете ответственность за распространение слуха о том, что он  вам
сказал, будто знает, кто убил Уальдо Мура. Если бы вы держались в стороне от
этого, как я того хотела, этого бы не случилось. Я вас не обвиняю, поскольку
вы работаете на этого Вульфа и вынуждены делать то, что он вам велит.  Разве
не так?
   Миссис Пайн мило улыбнулась мне.
   - О, вот ваши билеты. - Она открыла  сумочку  среднего  размера,  вышитую
золотым орнаментом, запустила туда руку и вытащила конверт. Я подошел к ней,
чтобы взять его, и поблагодарил. Она попросила меня помочь снять манто, и  я
взял его - на этот раз это была шиншилла - и положил на диван.
   По-видимому, она носила траур, так как серое с черным платье  по  большей
части закрывало ее роскошное тело там, где раньше, до смерти брата, оно было
открыто.
   - Я сомневаюсь, - пробормотал Вульф, - что это заключение верно. Ваш брат
начал поступать беспечно и неразумно задолго до того,  как  появился  мистер
Гудвин. Кроме того, на прошлой неделе вы сказали, что  смерть  мистера  Мура
была случайной.
   Теперь вы считаете, что он был убит  и  тот  же  преступник  убил  вашего
брата, чтобы отдалить разоблачение. Вы не можете придерживаться  двух  точек
зрения одновременно, мадам.
   Он снова пытался воздействовать на нее логикой.
   Миссис Пайн полностью проигнорировала это:
   - Мой брат беспечный? Боже мой! - И добавила:
   - Вчера были похороны.
   Констатировала ли она прискорбный факт или намекала, что если бы  не  мы,
то Керр Нейлор остался бы живым, сказать было трудно. Очевидно, она имела  в
виду первое, поскольку не стала развивать эту тему,  а  только  послала  мне
взгляд без улыбки.
   - Вот видите. Арчи, этого  бы  не  случилось,  если  бы  вы  приняли  мое
предложение, бросили работать  с  Вульфом  и  начали  бы  собственное  дело.
Сколько это будет стоить?
   - Одиннадцать тысяч четыреста шестьдесят пять долларов, - сказал я ей.
   - Так много?
   - Да, инфляция.
   - Многовато, но посмотрим, -  она  переключилась  на  Вульфа.  -  Что  вы
собираетесь теперь делать?
   - Мне поручили, - сказал он, - поймать убийцу вашего брата.
   - Это я знаю, но что вы собираетесь делать?
   - Поймать его. Или ее, - Вульф погрозил ей пальцем. - А теперь, мадам, не
хотели бы вы помочь?
   - Нет, - сказала она решительно. - Я не  мстительная.  -  Она  посмотрела
через плечо:
   - Прикройте, пожалуйста, дверь. Арчи!
   Или принесите мне мех.
   Я предпочел первое и пошел закрывать дверь.
   Между тем миссис Пайн продолжала:
   - Полиция интересовалась  отношениями  между  моим  братом  и  мной,  что
является неуместным и смехотворным. Один из них, вульгарный маленький  лысый
человек, открыто негодовал, что я не переполнена скорбью!  Я  в  самом  деле
очень любила моего брата, но мои чувства к нему и к его смерти являются моим
личным делом и никого больше не касаются. Желание, которое  было  ему  всего
дороже, желание стать  активным  руководителем  компании,  основанной  нашим
отцом, было совершенно безнадежным, потому что он не годился для этого.  Ему
надо было бы стать либо полицейским, либо  пожарным  -  тем,  кем  он  хотел
стать,  когда  был  маленьким  мальчиком.  Вы  не  сможете  сделать  его  ни
полицейским, ни пожарным, когда найдете убийцу. Я не  думаю,  чтобы  он  был
убит, во всяком случае преднамеренно. Очевидно, это был  несчастный  случай.
Что вы думаете. Арчи?
   - Мне интересно, о чем вы думаете, миссис Пайн, - я изобразил  улыбку  со
значением. - Я хочу сказать, о чем вы действительно думаете, а не то, что вы
говорите.  Если  вы  склоняетесь  к  тому,  чтобы  заплатить  наличными   за
доказательство того, что это был несчастный случай, забудьте это,  никто  не
сможет вам его предоставить, даже мы. Вы за этим к нам пришли?
   - Нет, - она улыбнулась мне. - Эти  билеты  пришли  сегодня,  я  захотела
принести их вам, а заодно посмотреть, как выглядит ваше лицо.
   Она наклонилась вперед, чтобы лучше разглядеть меня.
   - У вас, должно быть, исключительно хорошая кровь: заживает очень быстро.
Сколько вам лет?
   - Тридцать три.
   - Прекрасно. Мужчины в двадцать лет еще такие сырые. У  вас  есть  список
проблем, для решения которых нужны одиннадцать  тысяч  четыреста  шестьдесят
пять долларов?
   Вульф  издал  многозначительный  звук   без   слов,   поднялся,   пожелал
посетительнице спокойной ночи и покинул комнату.
   Через минуту мы услышали, как открылась и закрылась дверь его лифта.
   - Нет у меня никакого списка, - сказал я обиженным голосом. -  Если  ваше
доверие ко  мне  настолько  неустойчиво,  что  вам  нужно  познакомиться  со
списком... Что касается моей крови, то она должна быть хорошей,  так  как  я
наполовину цыган.
   Я пересек комнату и положил руку ей на плечо.
   - Вот почему я могу понимать вещи, которых даже  Вульф  не  понимает.  Об
этих двух смертях, Уальдо Мура и вашего брата...
   Она засмеялась.
   - Вы меня, конечно, не  поняли,  -  заявила  она,  продолжая  смеяться  и
демонстрируя при этом безупречные зубы. - Вашего  отца  зовут  Джеймс  Арнер
Гудвин, и вы родились в Кантоне, штат Огайо, в девятьсот четырнадцатом году.
Девичья фамилия вашей матери была Лесли. У вас два брата и две сестры.  Нет,
не цыгане. Я очень осторожная  женщина.  Арчи,  осторожная  и  заслуживающая
доверия.
   Она резко встала.
   - Причина, по которой я хочу увидеть список,  заключается  в  том,  чтобы
убедиться, что вы включили все. Давайте сядем на диван и поговорим об этом.
   Мы были одни, весь этаж находился в нашем распоряжении.
   Фриц пошел спать. Я был  на  ногах  около  восемнадцати  часов,  Цецилия,
возможно, не более двенадцати. В  подобной  ситуации  нельзя  было  обойтись
полумерами.
   - Это опасно, - сказал я. - Мистер Вульф уже подозревает меня. Ради  меня
вы должны идти. Если я останусь здесь наедине с вами,  он  подумает,  что  я
собираюсь обмануть его в этом деле, и отзовет мою лицензию,  и  тогда  я  не
смогу начать свое дело, даже если вы этого хотите. Мы поговорим,  когда  эта
история закончится... Но сейчас вы должны идти, миссис Пайн. Я подумал,  что
мог бы закрепить эти отношения, и добавил:
   - Цецилия.

***

   На следующий день, в пятницу, я вернулся  домой  из  "Нейлор-Керр"  около
половины шестого и потел к себе наверх, чтобы принять ванну и переодеться. В
тот вечер Гуинн Феррис уговорила меня сходить в один из  модных  ресторанов,
чтобы познакомиться с тамошней кухней и послушать музыку, поэтому нужно было
переодеться во фрак. Мне следовало торопиться, так как Вульф просил, чтобы в
шесть часов, когда он спустится из своей оранжерея, я был у него в  кабинете
и доложил ему о событиях дня. Доклад получился не ахти  какой  -  совершенно
бесцветный, но к этому времени Вульф с радостью хватался даже за  недозрелую
соломинку и внимательно выслушивал все детали.
   Он их так и не получил. Когда в пять минут седьмого я спустился к нему  в
кабинет,  с  ним  сидел  инспектор  Кремер,  исполненный  решимости   начать
очередную утомительную свару.
   Услышав первые ворчливые слова, слетевшие с уст Кремера, я понял, что  он
пришел попытать счастья там, где не раз пробовал делать  это  и  раньше,  но
никогда не добивался успеха.
   Он пришел, чтобы, так сказать, снять с Вульфа крышку и заглянуть  внутрь.
Это означало, что он пришел опустошенный.
   Все зашло в полнейший тупик.
   - Значит, вы следили за Нейлором, - заговорил  он  сварливым  голосом.  -
Клянусь Богом, вы знали, что с ним должно было  что-то  случиться.  Я  скажу
вам, что я думаю! Этот Саул Пензер - лучшая ищейка  в  Нью-Йорке.  Я  ни  на
минуту не поверю, чтобы он потерял Нейлора! Он своих подопечных  не  теряет.
Даже если с ним это случилось, когда Нейлор приходил  сюда,  неужели  вы  не
велели  бы  ему  проследить  за  Нейлором,  когда  тот  ушел,  раз  вы  были
заинтересованы в нем? Конечно, вы бы сделали это! Я думаю, Пензер  оставался
с Нейлором весь тот вечер: и тогда, когда он был убит,  и  тогда,  когда  на
Тридцать девятой улице его переехал автомобиль!
   - Фу, - Вульф негодующе фыркнул.
   - Посмотрите сюда,  -  Кремер  поднял  палец.  -  Во-первых,  вас  наняли
разнюхать, не является ли Нейлор причастным  к  смерти  Мура.  -  Он  поднял
второй  палец.  -  Во-вторых,  Гудвин  поставил  его  жизнь  в   смертельную
зависимость от кого-то. - Третий палец. - В-третьих, вы  приставили  к  нему
вашего лучшего человека,  чтобы  тот  следил  за  ним.  -  Еще  один  палец.
В-четвертых, вы скрывали от меня Пензера  в  течение  двух  дней.  -  Кремер
поднял большой палец. - В-пятых, вы старались натравить нас на Хоффа, и  это
оказалось обманом. - Из пальцев Кремера образовался кулак. - И в-шестых,  вы
держите Гудвина там, в компании, чтобы он развлекался  с  девочками,  вместо
того чтобы заниматься делом. Посмотрите на него, разодетого для вечеринки!
   - Я не знал, что вы меня заметили, - вежливо пробормотал я. - Спасибо.
   Но Кремер не просто заметил меня.
   - Посмотрите на это, - заревел он.
   - Я смотрю, - сухо  сказал  Вульф.  -  И  это  все,  что  вы  хотите  мне
показать?
   Кремер откинулся назад, затем неожиданно снова ринулся вперед  и  положил
кулак на стол Вульфа.
   - Я собираюсь сделать заявление, - сказал он медленно, подчеркивая каждое
слово. -  У  меня  было  много  возможностей,  Вульф,  взяться  за  вас  или
попытаться сделать это. Но вы знаете, что в действительности  я  никогда  не
обвинял вас в укрывательстве убийц и никогда не считал, что вы  способны  на
подобный поступок.
   Он поднял кулак и снова опустил его.
   - Сейчас я это сделаю. Теперь  я  думаю,  что  вы  способны  на  это,  и,
полагаю, вы занимаетесь этим. Мне  кажется,  вы  знаете,  кто  убил  Мура  и
Нейлора, и я думаю, вы препятствуете мае схватить его. Достаточно просто?
   - Вы понимаете, что вы говорите, мистер Кремер?
   - Вы чертовски правы, понимаю.
   - Арчи, - глаза Вульфа перешли на меня. - Выдвори его из моего дома. Если
понадобится - силой.
   Я,  однако,  проигнорировал  показание   шефа.   Кремер   как-никак   был
полицейским инспектором и, возможно, был вооружен, а на мне был  мой  лучший
костюм.
   Я продолжал сидеть на своем стуле.
   - Джентльмены, - сказал я усмехаясь. - Я думал, что вы оба  благоразумные
люди, но теперь вижу, что ошибался. Вы оба уже побиты, и тут  уж  ничего  не
поделаешь. Вы пытаетесь драться, действуя, как дети.  Инспектор  Кремер,  вы
же, черт возьми, хорошо знаете, что  мистер  Вульф  -  большой  хитрец.  Вам
должно быть известно, что он слишком умен, чтобы заниматься  укрывательством
убийцы. Он не станет ходить или (что вернее) сидеть с убийцей в кармане  под
предлогом заботы о его здоровье. Вы просто сошли с ума и зря ломаете мебель.
А вы, мистер Вульф, прекрасно понимаете, что все сказанное инспектором - это
просто слова, и если бы вы держали себя в руках, вам бы  ничего  не  стоило,
сохраняя  вежливость,  заставить  его  ретироваться,   вместо   того   чтобы
приказывать мне изображать из себя осла. Вы просто огорчены и взбешены,  так
как в конце концов вам попался противник, слишком ловкий для вас.
   Я поднялся, направился к двери в холл и обернулся:
   - Прошу извинить меня, джентльмены, у меня свидание  с  подозреваемой.  Я
детектив и работаю по делу об убийстве.
   Я так и не узнал, чем закончился  разговор.  Вульф  никогда  об  этом  не
упоминал, и когда немного позднее я попытался пару раз спросить его об этом,
то получал в ответ лишь тяжелый вздох.
   Суббота и воскресенье были действительно очень грустными.
   В субботу утром во время завтрака Вульф вызвал меня к себе в  комнату,  и
когда я пришел,  разрешил  мне  сесть  и  молча  наблюдать,  как  он  мрачно
расправляется с четырьмя тостами и блюдом из яиц  с  маслом,  помня  о  табу
насчет разговоров о  делах  за  едой.  Покончив  с  завтраком,  он  дал  мне
несколько сногсшибательных поручений. Он определенно  решил  наброситься  на
это дело. Я  должен  был  провести  эти  выходные  дни  с  Беном  Френкелем,
Гарольдом Энтони, Розой Бендини и Гуинн Феррис по очереди и  привести  их  к
нему. И он собирался провести выходные, выуживая у них сведения!
   Так все и случилось. За этими занятиями мы провели субботу и воскресенье,
во время которых обделали еще два-три небольших дельца: я, например,  сходил
к лейтенанту Роуклиффу ознакомиться с бумагами и вещами Нейлора. Вульф  тоже
что-то делал в эти выходные дни. В субботу он провел три  часа  с  Гарольдом
Энтони и четыре часа с Гуинн Феррис. В воскресенье он пять часов  общался  с
Розой Бендини и шесть часов - с Беном Френкелем. Он  действительно  копал  и
потел.
   Поздним вечером, после того как ушел Бен Френкель, Вульф  довольно  долго
неподвижно просидел в своем кресле,  после  чего  заметил  низким  рокочущим
голосом, который перенял у своего последнего собеседника:
   - Мне, наверное, надо бы увидеться с  другими  людьми.  С  директорами  и
руководителями отделов. Ты можешь позвать их  сюда  завтра  утром,  часов  в
одиннадцать?
   Я  печатал  на  машинке,  пытаясь  побыстрее  покончить  с   записями   о
прорастании растений. Не поворачивая головы, я твердо заявил:
   - Не могу. Они занятые люди, инженеры. Они считают, что  мы  даем  ложный
сигнал тревоги. Даже Армстронг -  вы  знаете,  это  тот  маленький  жилистый
мужчина, - даже он начинает  подозревать,  что  они  попусту  тратят  деньги
компании.
   Он не стал спорить, даже не хмыкнул. Я продолжал печатать.
   Закончив с милгониями, я начал про фаленопсис. Бежали минуты, я  трудился
уже больше часа. Наступила