ни девушки бросали  на  меня  быстрые  взгляды  и  тут  же  их
отводили, другие глазели подолгу. Это  был  интересный  эксперимент,  вернее
сказать, был бы,  если  бы  у  меня  было  настроение  для  исследований.  В
сложившихся обстоятельствах из этого ничего не вышло. Конечно,  я  не  ждал,
что кто-нибудь промчится по  проходу  на  украденном  седане,  направится  в
комнату Эстер и переедет ее. Я был бы удивлен,  если  бы  вообще  что-нибудь
произошло; и хотя так ничего и не случилось, я ни разу не отвлекся в течение
всего времени, и не было ни одного интервала более чем в три секунды,  когда
бы дверь Эстер оставалась без моего внимания.
   Фактически эта дверь открывалась семь раз. В 2.35 на ее пороге  появилась
Эстер Ливси, которая прошла в комнату Розенбаума и в 2.48 вернулась  в  свою
комнату. В 3.02 она появилась снова, прошла в  конец  зала,  где  находилась
женская комната, и вернулась к себе  в  3.19  В  3.41  по  дальнему  проходу
прошествовал Самнер Хофф, открыл дверь комнаты Эстер и вошел, закрыв  ее  за
собой. В 3.55 он вышел оттуда и направился прямо ко мне, но  об  этом  более
подробно я расскажу позже. В 4.12 вышла  Эстер  -  подробнее  об  этом  тоже
потом. Стало быть, всего семь раз.
   Первое доказательство того,  что  я  правильно  рассчитал,  выбрав  Гуинн
Феррис  в  качестве  доверенного   лица   для   сообщения   конфиденциальной
информации, я получил около трех часов, когда картина зала, который я держал
под наблюдением, была заслонена объектом, появившимся в проеме двери  в  мою
комнату.
   Этим объектом была Роза Бендини.  Ее  глаза  сияли  от  возбуждения,  но,
подойдя ко мне, она сказала лишь несколько слов:
   - Сегодня понедельник. Арчи.
   Я кивнул:
   - Тридцать первое марта, тесть дней до Пасхи.
   - Ты помнишь последний понедельник?
   - Я никогда его не забуду. А четверг я запомню еще лучше.
   - И я тоже. Что ты тут делаешь?
   - Вспоминаю понедельник и четверг. Извини, детка. Пригнись немного.
   Я вытянул шею, чтобы посмотреть в зал. Из своей комнаты появилась  Эстер.
Когда я убедился, что  она  направляется  в  туалет,  я  вновь  обратился  к
посетительнице.
   - Что это у тебя глазки так разгорелись? Наверняка не из-за меня.
   - Закрыть дверь?
   - Нет, мэм. Только не в рабочее время.
   Она подошла поближе.
   - Эстер тебе лжет, - сказала она с неожиданным чувством.
   Она мотнула головой, бросив взгляд на дверь, и снова повернулась ко  мне.
- Разве я тебе не рассказывала про нее?
   Она может знать, кто убил Уалли, тут  все  в  порядке,  но  она  пытается
сыграть с тобой шутку. Ведь я тебе про нее рассказывала, правда?
   - Да, рассказывала. Говори потише. Почему ты думаешь, что она знает,  кто
убил Уалли?
   - Она тебе так сказала, - Роза положила свою руку мне на  плечо,  поймала
мой взгляд, направленный на открытую дверь, и убрала руку.
   - Не позволяй ей дурачить тебя. Арчи. Дальше она  скажет  тебе,  кто  это
был.
   - Если она это сделает,  это  будет  больше  того,  что  сделала  ты.  Ты
сказала, что знаешь, кто убил его,  но  не  будешь  упоминать  имени.  Затем
сказала, что не знаешь. Разве это не называется дурачить?
   - Я... Я... - она снова оглянулась. - Я собираюсь закрыть дверь.
   - Зачем? Ты готова назвать имя?
   - Я не знаю ни одного имени,  Арчи.  Я  хочу,  чтобы  ты  обнял  меня.  Я
закрою...
   Я схватил ее за локоть, пытаясь остановить.
   - Нет, Роза, не сейчас: прибережем это  для  следующего  раза.  Кто  тебе
сказал...
   Она отпрянула, глаза ее горели.
   - Следующего раза может не быть, - сказала она и вышла.
   Я с удовольствием узнал, что Гуинн не  обманула  меня  в  моих  надеждах,
однако сомневался, будут ли результаты. Вульф ждал каких-нибудь слов, жестов
и действий, и в мои инструкции входило держать его в курсе событий, но я  не
мог увидеть ничего полезного для  дела  в  желании  Розы  очутиться  в  моих
объятиях. Для нее это выглядело логичным. С четверга прошло  четыре  дня.  Я
уже подумывал, не пойти ли позвонить Вульфу из автомата и не доложить ли ему
об этом, но решил подождать по крайней  мере  до  тех  пор,  пока  Эстер  не
вернется из туалета, и в этот момент в дверях моей комнаты  снова  появилась
тень.
   Это был Бен Френкель.  Он  сделал  три  больших  шага  в  глубь  комнаты,
остановился, уставившись на меня сверху вниз, постоял так некоторое время  и
прогремел своим громоподобным голосом:
   - Я не помешал?
   - Нисколько, - ухмыльнулся я. - Что случилось?
   - У вас сегодня был ленч с мисс Феррис.
   Я кивнул.
   - Ничего особенного. Просто кое-что хотели обсудить - Я не верю этому,  -
раскаты его голоса стали тише - Значит, я снова вру. Спроси ее сам.
   - Мне не нужно ее спрашивать. Она все рассказала мне.  Вы  говорили,  что
хотели спросить у нее совета, что является нелепостью.  Вы  говорили  с  ней
несколько раз и довольно подолгу - вы и мистер Вульф, - и невозможно,  чтобы
вы хотели спросить у нее совета. Вы  должны  понимать,  что  она  совершенно
лишена интеллекта и, таким образом, ее мнение по  какому-нибудь  вопросу  не
имеет  никакой  ценности.  Она  не  умственно  отсталая,   но   уровень   ее
сообразительности явно ниже допустимого.
   - Что такое? - вскричал я, уставившись на него. - Я думал, ты ее любишь!
   Он отмахнулся, сделав широкий жест своей большой костистой рукой.
   - Я не люблю ее. Я испытываю по отношению к ней определенные  чувства,  и
вы это знаете. Я продолжаю: вы что-то конфиденциально рассказали ей, но  это
еще более абсурдно.
   Гуинн совершенно неспособна держать рот закрытым. Вы знаете  это.  У  вас
есть полная уверенность в том, что я не убивал Уальдо Мура, и Нейлора  тоже.
Если бы я это сделал, я бы не смог держать это в секрете от нее: я ничего не
могу от нее скрыть. А если бы она это знала, то уже давно разболтала,  и  не
только вам, а всем. Теперь вы знаете, что я невиновен.
   - Здесь есть разумное зерно, - признал я.
   - Конечно, есть. Тогда как же вы можете говорить ей  что-либо,  по  вашим
словам, строго конфиденциальное и просить ее никому не говорить?
   - Я не понимаю, почему... извини, - я снова вытянул шею, чтобы посмотреть
в зал.
   Эстер возвращалась из туалета. Как только она вошла к себе в  комнату,  я
взглянул на часы и отметил время - 3.19. Я повернулся к Френкелю:
   - Ты можешь ошибаться насчет мисс Феррис. Не надо принимать как  должное,
что чужое мнение о ее  умственных  способностях  обязательно  согласуется  с
твоим. Может, ты ослеплен страстью?
   Френкель пожал плечами.
   -  Вы  просто  болтаете,  -  пророкотал  он.  -  Вы  пытаетесь  перевести
исключительно серьезное дело в разряд тривиальных.
   Вы также используете мисс Феррис как инструмент, причем  это  может  быть
опасно для нее. Это жестоко. Жестокость  даже  не  то  слово.  -  Его  глаза
дырявили меня. - Она неспособна видеть опасность или защититься от нее, и  я
имею право спросить, я имею право  потребовать,  чтобы  вы  передали  мне  в
точности, что вам сказала мисс Ливси. Точные  слова.  Поскольку  вы  выбрали
мисс Феррис  в  качестве  вашей  марионетки,  я  допускаю,  что  мисс  Ливси
упомянула и мое имя. Это так?
   - Не совсем,  -  я  задрал  голову,  чтобы  видеть  его  получше.  -  Как
интересно, ты повторяешься. То же самое было, когда мы говорили  о  Нейлоре,
помнишь? Ты пришел спросить  меня,  упоминал  ли  он  твое  имя.  Любопытно,
правда?
   - Вовсе нет, - Френкель повернулся, сделал шаг, схватил стул, стоявший  у
стола, развернул его в мою сторону и сел. У меня создалось впечатление,  что
его глаза ни на мгновение не отрывались от меня.
   - Я - вещь в себе, - заявил он, как будто это все объясняло.  -  Вы  даже
можете сказать, что я эгоцентричен. Вот почему слепая страсть к мисс  Феррис
так глубоко затронула мою личность. Она создала внутренний конфликт...
   Он умолк. Конечно, существовали разные способы остановить его,  но  я  не
видел необходимости воздействовать на его чувства, поскольку мог  заниматься
наблюдениями на своем посту, не прерывая беседы: ведь  Бен  отвлекал  только
мой  слух,  тогда  как  мои  глаза  были  заняты  другим  делом.  Поэтому  я
внимательно его слушал, питая слабую надежду, что слово или  действие  могли
исходить и от него тоже, и иногда подбрасывал вопрос или замечание. Я слушал
его в 3.41, когда я увидел,  как  по  проходу  через  зал  в  комнату  Эстер
проследовал Самнер Хофф. Я продолжал внимательно слушать  и  в  3.55,  когда
Хофф появился снова и направился ко мне.
   Хофф подошел прямо к моей двери и переступил порог. К тому времени, когда
он вошел, я был уже на ногах, потому что в  комнатушке  не  было  места  для
того, чтобы слегка повозиться.
   Бен Френкель остановился на середине фразы и тоже встал.
   Хофф посмотрел на него.
   - Я хочу поговорить с Гудвином. Когда вы закончите?
   - Я никогда не закончу, - заявил Френкель и направился  к  двери,  бросив
нам через плечо:
   - Я никогда не закончу, - и ушел.
   Хофф стал закрывать дверь. Я вмешался, протянул руку и снова раскрыл ее.
   - Я хочу смотреть наружу. У вас здесь такие красивые  девушки.  Если  это
будет приватный разговор, просто говорите потише.
   На мгновение мне показалось, что Хофф будет настаивать,  чтобы  я  закрыл
дверь, но он передумал. Он подошел к стулу, на  котором  сидел  Френкель,  и
сел. Я с трудом узнавал в нем  того  Хоффа,  которого  знал  раньше.  Он  не
выглядел ни агрессивным, ни возмущенным, я вообще сомневался, что он  считал
себя достаточно подготовленным для обсуждения каких-либо проблем.
   - Я недооценивал вас, - сказал он. - Либо  вас,  либо  Вульфа,  либо  вас
обоих.
   - Не стоит благодарности, - сказал я дружеским тоном. - Как  сказала  Ева
Адаму, все мы совершаем ошибки.
   - Вы собираетесь докладывать руководству компании и полиции  о  том,  что
мисс Ливси сказала вам, что она знает, кто убил Мура и Нейлора?
   Итак, за время нашего знакомства в нем произошла перемена  к  лучшему  и,
возможно, этот процесс начался из-за Гуинн.
   - Полиция меня не нанимала, - заявил я. - А  сообщать  клиенту  обо  всех
важных событиях является обычной и обязательной практикой. - Я похлопал себя
по нагрудному карману:
   - Да, собираюсь.
   - Она отрицает, что говорила  вам  это.  Она  вообще  отрицает  сам  факт
общения.
   Я с сожалением кивнул.
   - Я ожидал этого, хотя надеялся,  что  она  не  станет  так  делать.  Она
отрицает и то, что прогуливалась с Нейлором в течение часа и  трех  минут  в
тот вечер, когда он был убит. Она от всего отказывается.
   Хофф провел языком по губам и нервно сглотнул.
   - Вы подготовили доклад. Он в вашем кармане.
   - Да, сэр, - Я взялся за лацканы и широко распахнул пальто.  -  В  правом
кармане находится доклад. Слева под мышкой - кобура  с  моим  автоматическим
"уэмбли". Все на своих местах.
   Кобура его не впечатлила. Хоффа интересовал карман.  Затем  он  посмотрел
мне прямо в глаза. Его  взгляд  не  был  таким  пронизывающим,  как  у  Вена
Френкеля, но смотрел он твердо.
   - Что вы хотите заставить сделать мисс Ливси? - спросил он.
   Я покачал головой:
   - Это пусть решает она сама. Может быть, мы  просто  хотим  проучить  ее.
Ведь нехорошо отрицать факты.
   - Она, - он снова провел языком по губам, - она сказала правду.
   - О'кей, парень. Вам лучше знать.
   - Я знаю. Я небогатый человек, Гудвин. Когда речь идет о  деньгах,  я  не
могу  говорить  о  больших  суммах.  Мне  приходится  считаться  с  реальным
положением вещей. Я дам вам пять тысяч долларов наличными; я могу достать их
завтра, если вы подумаете еще раз и решите, что вы не правильно  ее  поняли.
Это будет нетрудно, вам не нужно будет  забирать  доклад  назад:  вы  можете
просто сказать, что не правильно ее поняли.
   - Я не могу, даже за пять кусков.
   - Но я... - он остановился, чтобы подумать:
   - Сколько?
   - Вопрос не в деньгах. Я не люблю деньги. Они загибаются на углах. Я  мог
бы еще подумать, если бы мисс Ливси сейчас пришла сюда или пошла бы со  мной
к Вульфу и мы получили  бы  от  нее  стоящую  и  правдивую  информацию.  При
условии, что у нас будут гарантии, что информация полностью правдива.
   - Она сказала вам правду.
   - Вам лучше знать.
   Хофф замолчал. Его пальцы  медленно  сжались  в  кулаки,  но  явно  не  с
намерением напасть или сокрушить что-либо.
   Некоторое время они были сжаты, затем непроизвольно расслабились.
   - Ради Бога, - сказал он умоляющим голосом. - Неужели вы не  видите,  что
вы делаете? Неужели не понимаете, какой опасности вы ее  подвергаете?  -  Он
почти хныкал. - Вы же знаете, что случилось с Нейлором. Неужели вам не ясно,
что теперь ее  жизнь  находится  в  опасности?  Какой  же  вы  хладнокровный
негодяй!
   Я наклонился вперед и похлопал его по колену.
   - Послушай, друг, - сказал я медленно и отчетливо, - дело обстоит  именно
так, как ты думаешь. Тут все завязано.
   Нравится тебе это или нет.
   Он дернулся в сторону,  как  будто  мои  пальцы  были  усеяны  микробами,
отодвинул стул, встал и вышел из комнаты.
   Мне показалось, что этого было  достаточно,  чтобы  оправдать  наш  риск,
поэтому, проследив, как  Хофф  пересек  зал  и  зашел  в  комнату  Эстер,  я
направился по проходу к углу, где находились телефонные будки.
   Я кратко информировал Вульфа о том, что случилось, и спросил, должен ли я
пересказывать  ему  подробности  по  телефону.  Он  сказал,  что  это  может
потерпеть до моего возвращения домой, а  затем  стал  расспрашивать  меня  о
разных вещах, противореча сам себе. Он в гораздо  большей  степени,  чем  я,
считал, что все идет как надо. Наконец он отпустил меня. Когда я возвращался
по проходу к себе, три сотни машинисток  перестали  стучать  по  клавишам  и
уставились  на  меня.  Этого  было  достаточно,  чтобы  мое  тщеславие  было
полностью удовлетворено.
   Дойдя до двери моей комнаты, я остановился, но не затем, чтобы  растянуть
удовольствие для моих зрительниц. Дверь была закрыта, а я  был  уверен,  что
оставлял ее широко открытой. Я открыл дверь, вошел в комнату и закрыл ее  за
собой, поскольку увидел, что там была Эстер Ливси.
   Я сделал один шаг, а она - два, и ее правая рука взяла мою левую руку.
   - Прошу вас, - сказала она, подняв ко мне лицо.
   - Просите? О чем? - спросил я твердо.
   - Пожалуйста, не делайте этого! -  ее  рука  отпустила  мою  руку.  -  Не
делайте, пожалуйста!
   Я стоял не двигаясь, не предлагая оставить мою руку в покое  и  не  делая
никаких  движений,  которые  свидетельствовали  бы  о  том,  что  я   ощущаю
неудобство от ее прикосновения. Лицо Эстер было так  близко,  что  я  видел,
какие черные у нее зрачки.  Близость  эту  создала  она  сама,  и  поскольку
близость эта устраивала ее, постольку она устраивала и меня.
   - Я ничего не делаю, - сказал я. - Я думаю, что вы прекрасны...
   - Делаете! Вы клевещете на меня! Вы  намеренно  распространяете  обо  мне
ужасную ложь!
   Я кивнул:
   - Конечно. - Дыхание ее меня почти волновало. - Вы никогда  не  встречали
Саула Пензера, не правда ли?
   - Кто... кого... вы просто...
   - Саула Пензера. Это мой друг и лучший сыщик на земле. Он видел вас в тот
вечер с Нейлором. Поэтому это вы лжете. Я  восхищаюсь  вами  настолько,  что
хочу делать все, что делаете вы, и я не перенесу, если  не  добьюсь  своего.
Поэтому я солгал.
   Мисс Ливси убрала руки и сделала шаг назад.
   - Теперь я чувствую себя лучше, - сказал я.
   - Вы признаете, что это ложь, - шепнула она.
   - Ради вас, безусловно. Но не ради других. Это наш первый общий секрет, о
котором знаем только мы с вами. Если ваша нелюбовь ко  мне  такова,  что  мы
можем иметь общие секреты, то это поправимо. Мы можем пойти к Ниро Вульфу  и
сознаться, что оба солгали, и сказать ему правду Пойдем?
   Эстер тяжело дышала - так же волнительно, как, вероятно, и всегда,  но  я
уже не находился так близко к ней чтобы насладиться этим.
   - Вы это серьезно, - сказала она без вопросительной интонации.
   - Я всегда серьезен, когда говорю. Пойдемте к мистеру Вульфу и покончим с
этим вопросом.
   - Я подумала... я подумала - вы... - она остановилась. Ее голос был готов
задрожать, но подбородок оставался твердым. - Вы ужасный человек. Я подумала
- вы ужасный человек!
   Она не спеша пошла к двери, открыла ее настежь и вышла.

***

   В тот вечер в четверть двенадцатого в кабинете Вульфа зазвонил телефон. Я
поднял трубку, и голос Фреда Дэркина сказал мне:
   - Свет погас, значит, она спокойно легла спать.  Ради  Христа,  Арчи,  ты
ведь не хочешь, чтобы я...
   - Хочу, - сказал я твердо, - и хочет Ниро Вульф. Инструкции  ты  получил.
Тем более, что это твоя работа! Терпи и наблюдай хорошенько.
   Я повесил трубку и сказал Вульфу:
   - Фред говорит, что свет  погас.  Мне  стало  легче,  и  я  могу  в  этом
признаться. Я собирался жениться на ней, если бы в этой чертовой лжи  у  нее
не было таких партнеров, как Хофф, моя же ложь  меня  совсем  не  беспокоит.
Думаю, сегодня мне будут сниться кошмары.
   Вульф даже не хрюкнул.
   Хотя я знаю Вульфа гораздо лучше, чем кто-либо,  я  бы  не  мог  сказать,
почерпнул ли  он  из  моего  доклада  за  тот  день  какие-нибудь  ожидаемые
сведения, которые  можно  было  бы  считать  словами  или  действиями.  Сидя
неподвижно, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, он все  выслушал  с
вниманием, которого заслуживала моя информация, и задал массу вопросов.
   Он хотел даже знать, что  сказала  мисс  Абраме,  секретарша  с  тридцать
шестого этажа, когда я вручал ей доклад для передачи Пайну. Я передал доклад
в 4.30, как обычно, и, по ее словам, Пайн был в  это  время  занят,  но  она
божилась, что он получит доклад до конца рабочего дня.
   В эту ночь кошмары меня не преследовали, но если бы я был женат, то жена,
возможно, спросила бы меня на следующее утро, почему я все время вертелся  и
метался. Впервые в жизни я безусловно чувствовал ответственность за то,  что
подвергаю опасности жизнь другого человека, жаждущего  счастья,  и  это  был
особый случай. Вещи сами по себе превращались в свою противоположность. Едва
увидев ее, я  понял,  что  Эстер  Ливси  находилась  в  какой-то  неприятной
ситуации и никто, кроме меня, не мог помочь ей выбраться из  нее,  а  вместо
этого я делал из нее мишень для  убийцы,  который  уже  нанес  два  жестоких
удара, и это было, конечно, с моей стороны совсем не по-джентльменски.
   Когда во вторник утром, первого апреля, в День дураков, я вышел из  дома,
меня волновало  отсутствие  телефонных  звонков,  хотя  серьезных  оснований
ожидать их тоже не было. Фред, разумеется, не позвонит до тех пор,  пока  не
появится сама Эстер, а потом такой возможности уже  не  будет.  Я  дошел  до
здания на Уильям-стрит в 9.15, на четверть часа раньше обычного, и нырнул  в
вестибюль, заняв наблюдательный пункт, который мы с  Саулом  выбрали  восемь
дней назад. Народ начинал прибывать. Она пришла  за  пять  минут  до  начала
работы. Когда она вошла в лифт, я  заметил  фигуру  Фреда  Дэркина,  который
последовал за ней в вестибюль и остановился шагах в  двадцати  от  нее.  Как
только я заметил его,  с  другой  стороны  появился  Билл  Гор;  обменявшись
сигналами с Фредом, он прошествовал дальше. Фред  подошел  к  киоску,  купил
газету и ушел.
   Я поднялся на лифте на тридцать четвертый этаж, прошел  в  свою  комнату,
оставил дверь открытой и занял свой наблюдательный пункт.  Терпение  у  меня
кончалось. Несмотря на все напряжение момента, Эстер не раскрывалась, и было
похоже, что она так и будет держаться до конца.  Мне  с  моим  темпераментом
становилось все труднее просто так сидеть здесь и ждать, пока что-нибудь  не
произойдет. Однако сидел я так недолго. Зазвонил телефон,  и  я  бросился  к
нему, как сиделка в роддоме, получившая известие о рождении мальчика весом в
десять фунтов. Но это был всего-навсего приказ подняться к Джасперу Пайну. Я
подчинился.
   На тридцать шестом этаже меня без задержек проп