Нет! - проревел  Вулф.  Он пытался встать, по  не  мог,  потому  что
распростертое на полу тело не позволяло ему отодвинуть кресло.
     Тогда я встал на  четвереньки и склонился над ней. Ноги уже  больше  не
дергались. Пульс тоже не прощупывался. И тут сзади послышался голос:
     -  Извините, что я  так  вошел,  мистер  Вулф,  но  входная  дверь была
открыта. Я хотел  только  сказать,  что  Генеральный прокурор  готов вынести
решение...
     Я  обернулся  и увидел физиономию  Шталя  - фэбээровца, -  вежливую, но
решительную. И тогда уже присел на пятках и покатился от хохота.


        ГЛАВА 19 

     Вулф устало произнес:
     - Фриц сказал мне, что еда  на вашем подносе так и осталась нетронутой.
Должны же вы хоть что-то поесть, черт побери!
     Карла покачала головой.
     - Я не могу. Извините меня. Я просто не в состоянии.
     Я привел  ее сверху в кабинет. Стрелки настенных  часов  показывали уже
двадцать минут двенадцатого. Кресла были расставлены по местам.
     Вулф со вздохом сказал:
     - Уже почти полночь. Мистер Гудвин  беспрерывно зевает. Вы вольны  идти
куда захотите. Либо, если вы в  настроении говорить правду,  могу задать вам
еще пару-тройку вопросов.
     - Я уже согласна сказать правду.
     - Жаль, что вы только сейчас пришли к такому решению, - посетовал Вулф.
Его мясистые плечи поднялись и опустились на одну шестнадцатую дюйма. - Я бы
спросил - сознаете ли вы сами, что эта женщина - маньяк.
     -  Но  она  вовсе  не  была... - Карла умолкла,  прокашлялась  и  снова
заговорила: - Я даже не подозревала...
     Ее рука взлетела и бессильно рухнула на колено.
     - А вы и в самом деле дружили с ней?
     -  Нет...  Нет,  конечно. Дело совсем  не в  том. Когда  умерла  миссис
Кэмпбелл, я осталась на попечении семьи Доневичей. Потом Нийя вышла замуж за
князя Стефана  и очень  быстро прибрала  к рукам  все его дела.  Со мной она
обращалась, как того  и следовало ожидать,  исходя из того, что  я  не  была
членом семьи Доневичей. Но враждебных чувств я к ней вовсе  не питала. Разве
что только немного побаивалась  - как  и все остальные, включая самого князя
Стефана. Когда она решила, что поедет в Америку, она выбрала меня в качестве
сопровождающей, и я  согласилась. Мне тогда показалось,  что она сделала это
из-за того, что  знала про  вас  и  подумала, что  это может ей пригодиться.
Должно быть, именно поэтому она  попросила, чтобы я захватила с собой бумагу
об удочерении...
     - Да. Прошу прощения. Достань эту бумагу. Арчи.
     Я  открыл  сейф, вынул  из  него нужный документ  и  отдал Вулфу.  Вулф
развернул  бумагу,  пробежал ее глазами,  снова  свернул  и протянул  Карле.
Девушка кинула на нее испуганный взгляд, словно опасалась, что бумажка может
укусить, потом шагнула вперед и взяла.
     - Мне и самой хотелось приехать в Америку, - продолжила она. - Все-таки
приключение. Я... Я, конечно,  знала, с какой целью  едет она. Она посвящала
меня во все тайны. Я  сознавала, что это  очень опасно, но мне и в голову не
приходило,  что  она  способна   убить  человека.  Когда  убили   Ладлоу,  я
заподозрила, что  это может  быть ее  рук дело, но  доказательств у  меня не
было. Потом  же,  когда  я вернулась в  квартиру и увидела на  полу мертвого
Фабера, я уже все поняла. Я жутко перепугалась и совсем  потеряла голову. Не
могла же я пойти в полицию и выдать ее... Но и лгать и изворачиваться я тоже
была уже  не в состоянии. Вот почему я попыталась скрыться... Но я вела себя
ужасно глупо, и потом я совсем не знаю вашу страну...
     Она умолкла и беспомощно всплеснула руками.
     Вулф проворчал;
     - Хорошо, когда люди сами понимают, что ведут себя глупо.
     Карла промолчала. Тогда Вулф спросил:
     - Что вы собираетесь делать теперь?
     - Я... - Она покачала головой. - Не знаю.
     - Что ж, по закону вы - моя дочь. Это накладывает на меня  определенную
ответственность.
     Ее подбородок вздернулся вверх.
     - Я ни о чем не прошу!
     -  Пф! Я и  сам  знаю.  Можно  подумать, что прежде вы  ни  от  кого не
зависели. Вы собираетесь вернуться в Югославию?
     - Нет.
     - В самом деле?
     - Да.
     - А что вы намереваетесь делать - остаться в Америке?
     - Да.
     - И продолжать оказывать помощь банде Доневича?
     В глазах девушки сверкнула молния.
     - Нет! Ни за что!
     - Где вы собираетесь сегодня ночевать - в квартире на  Тридцать восьмой
улице?
     Карла содрогнулась.
     - Я...  - Она замялась. - Не знаю.  Вряд  ли я найду в себе силы. Я  не
смогу туда вернуться. Нет, я подыщу другое жилье. У меня есть немного денег.
- Она встала. - Я могу сейчас уйти...
     -  Вздор! Вы попадете под  машину  или провалитесь  в открытый люк.  Вы
ничего не ели, и ваш мозг плохо функционирует. Фриц принесет вам ужин.
     - Нет, что вы, я вовсе не хочу навязывать...
     - Вы должны выспаться, а утром как следует позавтракать. Сейчас  вы все
равно  не в  состоянии принять сколько-нибудь разумное решение. Обсудим ваши
планы завтра.  Если вы  решите остаться в Америке и  не порвете эту бумажку,
вас  будут  звать  Карла  Вулф. В  таком  случае... Арчи,  какого дьявола ты
ухмыляешься? Бабуин!  Отведи мисс... Отведи мою, э-э,  дочь наверх, в  южную
комнату! И предупреди, чтобы она ненароком не ввалилась  в мою комнату, если
вдруг вздумает спуститься по пожарной лестнице.
     Я встал.
     - Пойдемте со мной, мисс Карла Вулф.
     Десять минут  спустя  я вернулся в кабинет. Я знал, что Вулф  еще  там,
поскольку  не слышал  шума лифта. Вулф  сидел за  столом в окружении  свежей
батареи пивных бутылочек.
     Я потянулся, едва не проткнув потолок, и сладко зевнул.
     - Что ж,  -  благодушно  промолвил  я,  - чертовски выгодное  дельце вы
провернули.  Потратили сотни четыре долларов, не  считая затрат драгоценного
серого вещества, но зато приобрели ответственность за  весьма изящную  форму
собственности.
     Вулф отставил в сторону  опустевший стакан, но отвечать на мой выпад не
стал.
     - И еще кое-что, - не унимался я. -  Мне хотелось бы выяснить это раз и
навсегда. Я, конечно,  виноват,  что оставил дверь нараспашку,  когда  вышел
провожать Кремера, но больше винить меня не в чем. Эта бесовка за пять минут
до того, как мы  вышли на улицу, подвалила к шоферу Барретта  и заявила, что
босс велел  подождать его  в машине,  и  этот дуралей послушно открыл дверцу
лимузина и  впустил  ее. Двое сыщиков внимательно наблюдали за этой сценкой,
но  ни один даже рта не раскрыл. Потом они уверяли, что  не распознали  ее в
сумерках. Она выскочила из  машины и порвалась в  дом, когда я  еще не успел
даже к крыльцу подбежать. Так что перехвалить ее я был уже не в силах.
     Вулф пожал плечами.
     - Как видишь, я справился и без тебя, - невозмутимо пробурчал он.
     Я сжал  зубы, проглотил оскорбление  и  постарался  как  можно  слаще и
протяжнее зевнуть. Получилось довольно изящно, с подвыванием.
     - Ладно, -  сонным  голосом произнес я.  - Будь  по-вашему. У меня  еще
несколько маленьких вопросиков. Что,  например,  было в конверте, который вы
вручили сыщику с наставлением отдать ей?
     - Ничего. Одна  лишь фраза, удостоверяющая, что  она - не мой клиент, и
никогда им не была.
     - А что она вам сказала,  когда выходила? Это прозвучало как "Тиига мии
борни рууза", или что-то в этом роде.
     - Это на ее родном языке.
     -  Угу, я так и  подумал,  но просто чуть-чуть подзабыл  его. А что это
значит?
     - "Через мой труп".
     - Вот как? Что ж, она сдержала слово. И еще кое-что. Я теперь  понимаю,
почему она воспользовалась бумагой Карлы и  сама представилась вашей дочерью
-  ей  это было  выгодно, -  но  вот  почему Ладлоу заявил,  что она пошла в
раздевалку,  чтобы  принести  ему  сигареты? Британский шпион  и  балканская
княгиня! Почему он...
     -  Она ходила в  раздевалку, чтобы выкрасть  что-то у  него из кармана.
Скорее всего ту самую бумагу, которую прислала на следующий день сюда, чтобы
мы ее спрятали в надежном месте. Эту бумагу прежде похитил у нее сам Ладлоу.
И  он  просто  дал  ей  понять, что  знает,  с  какой  целью она  залезла  в
раздевалку.
     Вулф вздохнул, отодвинул кресло и с усилием приподнял свою тушу.
     - Я пошел спать, - возвестил он и потопал к двери в прихожую.
     У самой двери он обернулся
     - Кстати, напомни мне завтра, чтобы я попросил  Кремера вернуть мне эту
сотню  долларов.  Пора уже мне отучиться  от  своих  идиотских романтических
выходок.
     - Вы имеете в виду  вот эту  сотню? - Я потрепал себя по карману -  Она
уже здесь. Это было самое первое, что я сделал. Hvala Bogu.

     Издательская фирма <КУбК а>. 1994
     О. Траубенберг, А. Санин перевод 1994
     Н. Емельянникова перевод 1994



   Рекс Стаут.
   Недостаточно мертв

---------------------------------------------------------------
     Not Quite Dead Enough (1944)
     OCR: Сергей Васильченко
---------------------------------------------------------------



        1

     Самолет  начал плавно снижаться  и в 1.20 дня коснулся бетонной полосы,
идущей  параллельно Потомаку.  Случилось это  в дождливый понедельник начала
марта.
     Я не знал, суждено ли мне задержаться в Вашингтоне или  лететь дальше в
Детройт, а  то и а Африку, а потому  сдал  свой  багаж в камеру хранения при
аэропорте, вышел  и  остановил такси.  В  течение  двадцати минут я  сидел и
смотрел,   как    водитель   пробирается    сквозь    двухмиллионную   толпу
государственных  служащих в форме и цивильных костюмах, на машинах и пешком,
и еще двадцать минут после входа  в здание ушло  на предъявление документов,
ожидание, пока  мне  дадут разрешение,  и  поведут по коридорам,  я  наконец
впустят в огромный кабинет с большим письменным столом.
     Впервые в  жизни я  увидел главу  военной разведки  Соединенных Штатов.
Облаченный  в форму,  он  имел два  подбородка  и  такие  глаза, которые  не
упускали ни времени, ни места. Я было приготовился протянуть ему руку, но он
коротко велел мне сесть,  взглянул на бумагу, лежавшую на самом  верху пачки
документов, и сухим, ломким голосом сказал мне, что меня зовут Арчи Гудвин.
     Я без  особого  энтузиазма  кивнул. Насколько  мне  известно,  это была
военная тайна.
     - Что, черт побери, случилось с Ниро Вулфом? - кисло спросил он.
     - Понятия не имею, сэр. А что, разве он болен?
     - Вы  работали  на него десять лет В качестве главного помощника в  его
сыскной деятельности, не так ли?
     - Совершенно справедливо, сэр. Но я ни разу не слышал, что с ним что-то
случилось. Однако, если вам требуется квалифицированное предположение...
     - Вы, по-моему, неплохо расхлебали ту кашу в Джорджии, майор Гудвин.
     - Премного обязан вам, сэр. Что же касается Ниро Вулфа...
     - Об этом  я и хочу с вами поговорить. - Он отодвинул от себя бумага. -
Я вызвал вас спросить, он что, ненормальный?
     -  Можно  и  так сказать.  - Я  старался выглядеть  рассудительным, но,
положив  ногу на ногу, вспомнил, кто я  сейчас,  и тут же  выпрямился  -  Он
гений, признаю,  но  вам  известно,  но  какой причине  австралийская собака
остается дикой. Помощник  - не то слово.  Я был одновременно акселератором и
тормозом. Могу добавить, что жалованье я получал примерно раза в три больше,
чем сейчас. Разумеется, если бы мне дали звание полковника.
     - Как давно вы стали майором?
     - Три дня назад.
     Он произнес одно слово, всего одно, но весьма к месту.
     - Да, сэр, - подтвердил я.
     Он  коротко  кивнул, давая мне  понять,  что  с  этим  мы  покончили, и
продолжал:
     -  Нам  нужен Ниро Вулф. Не обязательно  в военной форме, но нужен.  Не
знаю, заслуживает ли он своей репутации...
     - Заслуживает,  -  заявил я - Не хочется этого  признать, но что да, то
да.
     - Очень хорошо.  Вы  меня убедили. Нам  он  нужен, и мы  попытались его
заполучить.  Его навестили Кросс и  полковник  Райдер, но  он отказался даже
звонить генералу Файфу. У меня здесь их рапорт.
     - Они неправильно с ним обращались, - усмехнулся я. - Он не позвонил бы
и китайскому императору, если бы такой существовал. Сомневаюсь, что он  хоть
раз вышел  на  улицу с тех пор, как я  два месяца назад уехал. Единственное,
что у него есть, -  это его  мозги, и  единственный  способ, каким его можно
заставить ими шевелить, - это доставить ему факты, проблемы, людей...
     Генерал раздраженно покачал головой.
     - Мы пытались это сделать.  Полковник Райдер отправился  к  нему, чтобы
заставить его принять  участие  в работе  над очень  важным делом, однако он
категорически отказался. Судя но нашим сведениям, он не фашист и не из  тех,
кто считает, что мы напрасно ввязались в войну. Так в чем же дело?
     -  Ни в  чем,  сэр.  Ничего серьезного.  Наверное,  пребывал  в  плохом
настроении,  что  часто  испытывает,   а   теперь,  по-видимому,   к   этому
присоединилось и  чувство  одиночества, потому что  там  нет меня. Главное -
уметь с ним обращаться.
     - А вам известно, как?
     - Да, сэр.
     - Тогда  поезжайте  и сделайте  это.  Мы готовы платить ему  за  каждые
рабочие сутки. Причем он нужен нам немедленно по  тому вопросу, с  которым к
нему обратился полковник Райдер.  Никто так  и  не сумел даже подступиться к
этой проблеме. Сколько времени вам потребуется?
     -  Не могу сказать. В  зависимости от обстоятельств. - Я  встал - пятки
вместе, носки врозь.  - Час,  день,  неделя, две недели. Мне придется жить у
него в доме, как было раньше. Легче всего вести с ним беседу поздно вечером.
     -  Отлично.  По  прибытии доложитесь полковнику  Райдеру  по  телефону,
докладывайте ему же о прогрессе и сообщите, когда он сможет повидать мистера
Вулфа.  - Он встал и протянул  мне руку, которую я не  замедлил пожать. - Не
теряйте времени.
     В  другой  комнате  внизу  я  узнал,  что  мне  уже  заказан  билет  на
нью-йоркский рейс в три часа дня, а такси доставило меня в аэропорт  как раз
вовремя, чтобы успеть взвесить мой багаж и пройти на посадку.


        2

     Все места кроме одного у прохода в носовой части  самолета были заняты.
Я поздоровался с  человеком  в очках и с  утомленным  лицом, который сидел у
иллюминатора,  сунул свои  плащ  и шляпу на  полку  и уселся.  Через  минуту
самолет, вибрируя, тронулся  по взлетной полосе, набрал скорость и оторвался
о  земли.  Не успел  я  отстегнуть  привязной  ремень, как  изящные  дамские
пальчики ухватились за ручку кресла,  передо мной возникла фигура  женщины с
головой,  покрытой густыми  светлыми  волосами.  Обращаясь к  моему  соседу,
женщина спросила:
     - Не поменяетесь ли вы со мной местами?
     Не  желая привлечь к себе внимание пассажиров, мне не оставалось ничего
другого,  как подняться,  позволив мужчине  встать, а  женщине сесть на  его
место. Затем я снова опустился в свое кресло, как раз перед тем, как самолет
качнуло в сторону.
     -  Здравствуй, милый, - погладив меня по руке, сказала она.  - Не целуй
меня здесь. Господи боже, до чего же тебе идет форма!
     - У меня и не было никакого намерения  целовать тебя где бы то ни было,
- холодно отозвался я.
     Ее голубые  глаза были  полузакрыты, а  уголок рта чуть приподнят. Если
рассуждать объективно, ничего плохого я не видел, но я был не  в  настроении
смотреть на  Лили Роуэн  объективно. Я  уже где-то рассказывал,  как впервые
встретился с  ней за изгородью пастбища, принадлежавшего  одной из  ферм под
Нью-Йорком. Эпизод этот начался с того, что я попался на  глаза быку на этом
самом  пастбище  и что,  когда я  добрался до изгороди,  мой  вид и  чувство
собственного  достоинства  меня  мало волновали. Тем  не  менее  мне удалось
перепрыгнуть  через изгородь и, прокатившись ярдов  десять по земле, кое-как
встать,  когда какая-то девица в желтой рубашке и брючках захлопала в ладоши
и насмешливо протянула:
     - Восхитительно, Эскамильо! Давай-ка еще раз!
     Это была Лили, Одно пошло за другим. Потом еще. Пока наконец...
     Но сейчас...
     - Эскамильо, милый! - стиснув мне руку, повторила она.
     Я посмотрел ей в глаза.
     -  Послушай! Я не встаю и  не  обращаюсь  с  просьбой к  кому-нибудь из
пассажиров поменяться со мной местами  только по той причине, что я в форме,
а служба в армии требует держаться с достоинством в общественных местах. Мне
хорошо известно, что ты  способна вести себя, как невменяемая.  Я же намерен
читать газету.
     И развернул "Таймс". Лили засмеялась горловым смехом,  который когда-то
казался  мне  очень привлекательным,  и расположилась в  кресле  так, что ее
плечо касалось моего плеча.
     - Иногда, - сказала она, - мне хочется, чтобы в тот день три года назад
бык забодал тебя. Я никогда не думала, увидев тебя прыгающим через изгородь,
что мы дойдем до этого. Ты не отвечал на мои письма и  телеграммы. Поэтому я
поехала в Вашингтон разузнать, где ты, и добраться туда - и вот  я здесь. Я,
Лили Роуэн! Эскамильо, посмотри на меня!
     - Я занят газетой.
     - Господи боже, до чего же ты хорош в форме! Очень мужественный. Неужто
ты не потрясен тем, что мне стало известно, каким  ты летишь рейсом, и сесть
в самолет раньше тебя? Разве я не умница?
     Я промолчал.
     - Ответь мне, - потребовала она, и в ее голосе послышалось раздражение.
     Она была способна на все.
     - Да, - согласился я, - ты и вправду сообразительная.
     - Спасибо. Я сообразила также, что ты  разозлился на  меня из-за  того,
что   я  утверждала,  будто  сообщение  о  том,  что  Ирландия  отказывается
предоставить    какую-либо   военно-морскую    или   военно-воздушную   базу
американцам, - фальшивка.  Мой  отец  приехал  сюда из Ирландии и  заработал
восемь миллионов долларов на прокладке канализационных труб. Я ирландка, что
тебе известно, значит, ты разозлился на меня вовсе не из-за этого. По-моему,
тебе показалось, что ты от меня устал. Верно?
     Я не отрывал глаз от газеты.
     - Я сейчас служу в армии, ласточка.
     - Ну  и что? Я послала тебе сорок телеграмм, предлагая  приехать и быть
возле  тебя, ухаживая  за  тобой на  тот случай,  если ты  заболел  или  еще
что-нибудь.  Я трижды  посетила  Ниро  Вулфа, чтобы  узнать, нет  ли у  него
каких-либо  сведений о  тебе. Между прочим, что  с ним,  черт  побери? Он не
пожелал встретиться со мной. А ведь я ему нравлюсь.
     - Ты ему не нравишься. Он не любит женщин.
     - Ему нравится, что  я интересуюсь орхидеями. И, кроме  того я написала
ему, что у меня для него есть работа, за которую я сама с ним расплачусь. Он
не пожелал даже поговорить со мной по телефону.
     - Какая работа? - посмотрел на нее я.
     Уголок ее рта приподнялся,
     - Хочешь знать?
     - Иди к черту.
     - Скажи, Эскамильо, я для тебя что-нибудь значу?
     - Нет.
     -  Глупости!  Мне  нравится,  как ты  подергиваешь  носом, когда  чуешь
работу.  Этот случай касается моей приятельницы, или просто доброй знакомой.
Ее зовут Энн Эймори. Я беспокоюсь за нее.
     -  Я вижу,  ты  беспокоишься  о девушке  по  имени  Энн  Эймори  или  о
какой-либо другой, за исключением той, которую зовут Лили Роуэн.
     Лили погладила меня по руке.
     - Вот это  больше  похоже  на  тебя.  Так или  иначе, а  мне  нужен был
предлог, чтобы повидать Ниро  Вулфа, потому что Энн  попала в беду. Все, что
ей на самом деле требовалось, был совет. Она узнала об одном человеке  нечто
такое, что поставило ее в тупик.
     - Что она узнала и о ком?
     - Понятия  не имею. Мне она не сказала. Ее отец раньше работал у  моего
отца, и  я  помогала  ей,  когда он умер.  Она работает  о национальной лиге
голубеводства и получает тридцать  долларов  в неделю. -  Лили задрожала.  -
Господи боже, подумать только - тридцать долларов в неделю! Конечно, это  не
намного  хуже, чем  тридцать  долларов  в день. На такие деньги  практически
нельзя  жить. Она пришла и  попросила  порекомендовать ей адвоката. Она явно
была чем-то  расстроен