е,  он  вытаращился  на
меня, словно проглотил язык, а затем  тупо  уставился  на  кофе,  даже  не
пытаясь взять в руку чашку. Подойдя к стоящему рядом с Рэкхемом креслу,  я
невзначай заметил, что в Вестчестер мы поедем вместе с Редером.
     С профессиональной точки зрения беседу с Барри Рэкхемом я бы не отнес
к своим достижениям. К счастью, Рэкхем уже и сам решил, что иного  выхода,
кроме попытки достичь хоть какого-то соглашения с Арнольдом Зеком, у  него
нет. Наконец я сообщил, что нам пора, а Рэкхем налил себе лошадиную порцию
виски и проглотил ее, глазом не моргнув.
     Несколько кварталов до здания, в котором располагался  мой  офис,  мы
прошли пешком. Пока мы  стояли  на  тротуаре,  я  все  глаза  проглядел  в
ожидании седана  "шевроле",  но  поскольку  подкатившая  машина  оказалась
новехоньким   черным   "кадиллаком",   я   порадовался   за   честь,   нам
предоставленную. Я забрался на переднее сиденье,  а  Рэкхем  устроился  на
заднем, по соседству с Редером. Я  познакомил  их,  рукопожатиями  они  не
обменялись. Водителя  -  коренастого  детину  средних  лет,  чернявого,  с
недружелюбными черными глазами - я видел впервые. Всю  дорогу  он  рта  не
раскрыл, да я у остальных, видно, не нашлось, что  сказать,  так  что  все
молчали как рыбы. Лишь однажды,  когда  на  шоссе  Тейконик-стейт  машина,
перестраивающаяся в наш ряд, едва не царапнула бампер "кадиллака", угрюмый
водитель что-то пробурчал, а я отважился метнуть на него взгляд, но  особо
высказываться тоже не стал. Тем более, что мозг был занят важными мыслями.
     Должно быть, Рэкхему уже приходилось ездить сюда, так как предложений
поваляться на полу с завязанными глазами не  поступило.  Через  пару  миль
после Милвуда мы съехали  направо,  проползли  по  проселку,  вырулили  на
другое шоссе, опять свернули и, еще немного покрутившись, вновь  оказались
на трассе. Гараж находился недалеко от Маунт Киско, и я до сих пор не могу
понять, зачем нам надо было столько петлять. Снаружи гараж выглядел совсем
обычно: с заправкой, с покрытой гравием  площадкой,  с  ямой  для  ремонта
машин и  всякой  всячиной.  Своеобычность  состояла  в  том,  что  был  он
крупноват для глухой провинции. Нас встретили двое -  один  в  комбинезоне
механика, а второй в летнем костюме при галстуке; когда мы подъехали,  они
поздоровались только с водителем.
     Помещение, в которое мы въехали, также с виду было устроено  довольно
непритязательно, как и тысячи других.  Наш  "кадиллак",  миновав  колонки,
подкатил к дальнему концу гаража  и  притормозил  перед  крупной  закрытой
дверью.  Дверь  стала  медленно  подниматься,  и   "кадиллак"   въехал   в
образовавшийся проем. Дверь тут же начала опускаться, и  к  тому  времени,
как машина остановилась, она уже закрылась, а нас встретили двое  с  одной
стороны и один с другой. Двоих из встречавших я уже знал, а третьего видел
впервые. Он был без пиджака, но с пистолетом в кобуре на поясе.
     Выходя я предупредил:
     - Учтите, у меня под мышкой такая же пушка.
     - Хорошо, Гудвин, - пропищал тенор. - Мы вернем вам  ее  на  обратном
пути.
     Обыск производился тщательно. Обыскивали нас  по  очереди  -  сначала
меня, потом Рэкхема и в заключение Редера. С  Редером  обошлись  чуть-чуть
вежливее. Его ощупали не слишком,  впрочем,  усердно,  а  портфель  только
раскрыли и, заглянув внутрь, возвратили.
     Еще одно новшество по сравнению с прошлым  моим  визитом  сюда  -  до
двери в дальней стене проводил нас уже не один, а двое; они же сопроводили
нас через прихожую и вниз по лестнице  в  четырнадцать  ступенек,  до  той
самой железной двери. Цербер, открывший ее и впустивший нас, был  все  тот
же отечный субъект с заостренным подбородком - Шварц. Второй  охранник  на
сей раз не остался сидеть за столом за своими бухгалтерскими записями.  Он
встал рядом со Шварцем  и  зорко  всматривался  в  прибывших,  особенно  в
Рэкхема.
     - Мы приехали чуть раньше, - произнес Редер, - и получили  разрешение
пройти.
     - Да, - бросил Шварц. - Хозяин освободился.
     Он подошел к большой металлической  двери  в  противоположной  стене,
открыл ее и мотнул головой:
     - Входите!
     Первым вошел Редер, за ним последовал  Рэкхем,  а  потом  я.  Замыкал
шествие Шварц. Он сделал три шага и остановился. Арнольд Зек, сидевший  за
столом, сказал своим  холодным  педантичным  голосом,  который,  по-моему,
никогда не менялся:
     - Все в порядке, Шварц.
     Шварц  оставил  нас.  Когда  дверь  за  ним  закрылась,  я  про  себя
взмолился, чтобы она и в самом деле  была  такой  звуконепроницаемой,  как
казалась с виду.
     Зек заговорил:
     -  В  последний  раз,  когда  мы  были  здесь,  Рэкхем,  вы  потеряли
самообладание и на собственной шкуре теперь, наверно, ощутили, к чему  это
привело.
     Рэкхем не ответил. Он стоял, заложив руки за спину, с видом  оратора,
готового начать речь, но по выражению его лица я догадался, что  руки  его
судорожно сжались.
     - Присаживайтесь, - разрешил Зек.
     Так как выбор мест для сидения был  важной  частью  разработанного  с
Вульфом сценария, я сразу направился к самому дальнему стулу,  чуть  левее
от стола Зека и почти на одном уровне с ним, а Редер занял ближайший  стул
справа  от  меня.  Рэкхему  ничего  не   оставалось,   как   усесться   на
противоположный от нас стул. От Зека его отделяло  футов  двенадцать,  так
же, как и Редера, ну а я был чуть ближе.
     Зек спросил Редера:
     - Вы обсудили условия сделки?
     Редер отрицательно покачал головой.
     - Я считаю, будет лучше, если вы сами объясните мистеру Рэкхему  суть
нашего предложения. Но мне уже известно, что мистер  Рэкхем  желает  точно
знать, что предстоит ему делать. - Он поднял с пола портфель, водрузил  на
колени и раскрыл.
     - Об операции, - сказал Зек, - должны рассказать вы, поскольку вы  ее
придумали и будете руководить ею. Но вы правильно сделали, что  подождали.
- Он повернулся к Рэкхему. - Помните, о чем вы говорили в прошлый раз?
     Рэкхем промолчал.
     - Помните? - голос Зека прозвучал как удар хлыста. А он  повысил  тон
лишь какую-то малость.
     - Да, - еле слышно пролепетал Рэкхем.
     - И помните, какую позицию вы тогда выбрали? Я бы никогда  к  вам  не
обратился, если бы со смертью супруги наше положение  не  изменилось.  Еще
тогда я понял, что наступит момент, когда мы сможем этим  воспользоваться,
и вот час настал, во многом благодаря Редеру, который присутствует  здесь.
Нам нужна ваша помощь, и мы ее обеспечим. Что вы на это скажете?
     - Не знаю. - Рэкхем  облизнул  пересохшие  губы.  -  Я  должен  знать
подробнее, что задумано.
     Зек кивнул.
     - Но сначала об обязанностях: вам придется признать,  что  существуют
взаимные интересы - ваши и мои.
     Рэкхем безмолвствовал.
     - Вы согласны? - голос едва заметно повысился.
     - Черт побери, конечно, я признаю!
     - Хорошо. Приступайте, Редер.
     Редер вытащил из  портфеля  ворох  бумаг.  Одна  из  них  отлетела  в
сторону, и я слез со  стула,  чтобы  поднять  ее.  Думаю,  он  сделал  это
нарочно. Знал, наверное, наперед, что мои мышцы и нервы будут напряжены до
предела, и предоставил возможность чуть расслабить их.
     - Насколько я понимаю, - сказал Редер, - мы собираемся брать  Рэкхема
в долю, поэтому прежде чем я  перейду  к  этому,  я  хотел  бы,  чтобы  вы
взглянули на мои расчеты по распределению прибыли. Ваша доля, конечно,  не
изменилась, и мне хотелось бы, чтобы и моя часть не уменьшилась...
     Он держал в руке лист бумаги. С портфелем на коленях  и  кипой  бумаг
вставать ему было неудобно, поэтому я решил прийти на выручку. Я  протянул
руку, Редер отдал мне бумагу,  и  мне  пришлось  встать  со  стула,  чтобы
подойти к Зеку. Протянув руку с бумагой Зеку, я разжал пальцы чуть раньше,
чем требовалось, и  лист  начал  падать.  Я  попытался  схватить  его,  но
промахнулся, так что пришлось шагнуть вперед и наклониться -  при  этом  я
занял идеальную позицию и  помешал  Зеку  дотянуться  ногой  до  одной  из
скрытых от посторонних глаз кнопок под столом.
     Чтобы не опрокинуть Зека, я левым коленом  оттолкнул  его  вместе  со
стулом назад и одновременно правым коленом придавил его ноги к сиденью,  а
руками обхватил шею. Едва я оторвал его от стола, меня начал мучить страх,
как бы не сломать ему шею. Мне нужно было не только гарантировать, что  он
даже не пикнет, но и обезопаситься от того, чтобы он не ткнул пальцами мне
в глаза, впрочем, Бог свидетель, что перестараться я  вовсе  не  хотел,  а
ведь прочность костей и связок у всех далеко не одинакова. Что одному лишь
легкий массаж, другого может запросто отправить на тот свет.
     Рот Зека был широко разинут, акульи глаза вылезли из  орбит.  Тяжесть
моего колена не позволяла ему лягаться, а руки лишь беспомощно  болтались.
Редер был уже тут как тут с кляпом из  носового  платка  в  одной  руке  и
куском бечевки в другой. Запихнув кляп в открытый рот,  он  обошел  вокруг
стула, прихватив по пути правую руку Зека, а потом потянулся за левой. Она
пыталась  вырваться,  но  я  чуть  усилил  давление  на  горло,  и   Редер
окончательно угомонил Зека.
     - Поторопитесь, - прорычал я, - не то он отдаст концы.
     Кажется, Редер возился целый год. А может, и вечность. В конце концов
он  выпрямился,  осмотрел  кляп,  воткнул  его   поглубже,   попятился   и
пробормотал:
     - Хорошо, Арчи, достаточно.
     Когда я оторвал руки, то ощутил сильную боль в пальцах, впрочем, боль
скорее была нервная, чем мышечная. Я пригнулся ухом к носу  пленника.  Зек
дышал - сомнений не было.
     - Пульс в порядке, - сказал Редер, перестав гнусавить.
     - Вы свихнулись, -  хрипло  пролепетал  Рэкхем.  -  Боже  всемогущий!
Вконец свихнулись!
     Он вскочил со стула и стоял, дрожа как  осиновый  лист.  Рука  Редера
нырнула в карман и появилась на свет  божий,  сжимая  тупорылый  "карсон",
который Редер вытащил из тайника в портфеле вместе с моточком  бечевки.  Я
выхватил пистолет и прицелился в Рэкхема.
     - Сядьте, - приказал я, - и не рыпайтесь.
     Он плюхнулся на стул. Я подошел к краю стола, уголком глаза  наблюдая
за Рэкхемом, и посмотрел на Зека. Редер-Вульф, стоявший по левую  руку  от
меня, заговорил торопливо, но отчетливо:
     - Мистер Зек, два года назад вы сказали  по  телефону,  что  искренне
восхищаетесь мной. Я надеюсь, что случившееся здесь сегодня поспособствует
еще большему восхищению. Вы уже, конечно, догадались, что я - Ниро  Вульф.
Я мечтал бы высказать вам очень многое и,  возможно,  так  когда-нибудь  и
выйдет, но не теперь.  Разумеется,  если  дверь  вдруг  откроется,  мистер
Гудвин, не задумываясь, пристрелит вас, но мне не хотелось бы,  чтобы  нам
помешали. Так что я  продолжу.  Уж  коль  скоро,  по  вашему  собственному
признанию, я не уступаю вам в интеллекте, давайте же исправим  заблуждение
относительно моей воли. Вы  сказали,  что  воля  мне  изменила,  и  я,  не
выдержав, бежал с поля боя. Это совсем не так. Проклятье,  как  жаль,  что
из-за кляпа во рту вы не можете говорить.
     По глазам Зека, предельно вылезшим из орбит, легко  было  догадаться,
насколько он разделяет мнение Вульфа.
     - Вот в чем дело, -  продолжал  Вульф.  -  В  течение  двух  месяцев,
которые были проведены здесь в этом диком  обличье,  я  собрал  достаточно
улик, чтобы осудить вас по трем десяткам Федеральных законов. Заверяю вас:
обвинения  эти  сверхнадежные  и  убедительные,  находятся  они  в   руках
человека, остановить или запугать которого вам не под силу.  Придется  вам
поверить мне на  слово,  ибо  когда  они  будут  оглашены,  с  вами  будет
покончено. А обвинения непременно будут оглашены, если что-то  случится  с
мистером Гудвином или со мной. Думаю, что вы поверите, раз уже  признаете,
что я не уступаю вам в  интеллекте.  Завершать  пять  кошмарных  для  меня
месяцев жалким блефом было бы по меньшей мере безрассудно. Однако, если вы
полагаете, что я  блефую,  пожалуйста,  помотайте  головой  из  стороны  в
сторону.
     Зек не шелохнулся.
     - Если верите в то, что я действительно располагаю  необходимыми  для
суда сведениями, пожалуйста, кивните.
     Кивка не последовало.
     - Предупреждаю вас, - в голосе Ниро Вульфа зазвенел металл,  -  мы  с
мистером Гудвином не остановимся ни перед чем!
     Зек кивнул.
     - Вы согласны, что  у  нас  есть  убедительные  доказательства  ваших
преступлений?
     Зек снова кивнул.
     - Отлично.  Тогда  мы  достигнем  цели.  При  всем  моем  уважении  к
Федеральным законам, я, по твердому своему  убеждению,  не  обязан  ловить
тех,  кто  их  нарушает.  Поэтому  без  малейших   угрызений   совести   я
предоставляю это право другим. Однако я брал на себя  обязательства  перед
одним лицом. Обстоятельства очень сильны, и я должен их  соблюсти.  Миссис
Рэкхем уплатила крупную сумму, чтобы я действовал в ее  интересах,  но  на
следующий день ее убили. Я, безусловно, обязан разоблачить убийцу - обязан
не только ради ее памяти, но и ради собственного самоуважения -  не  желаю
терпеть поражение. Я никогда прежде не  знал  неудач  и  в  дальнейшем  не
намерен. Работающий со мной мистер Гудвин разделяет это  бремя  неудачи  и
также не хочет примириться с ней.
     Зек вновь кивнул, возможно, чтобы выказать одобрение по поводу  наших
высоких моральных качеств.
     - Так что мы можем заключить сделку, - предложил Вульф.  -  Позавчера
вы сказали, что располагаете или можете  легко  заполучить  свидетельства,
которых вполне хватит, чтобы осудить Рэкхема за убийство жены. Это правда?
     Зек кивнул. Акульи глаза впились в Вульфа.
     - Очень хорошо. Я  вам  верю.  Предлагаю  следующее:  я  передам  вам
свидетельства  против  вас  в  обмен  на  свидетельства  против   Рэкхема.
Согласны?
     Зек кивнул.
     - Обмен произойдет на моих условиях, ибо мне можно  доверять,  вам  -
нет. Итак,  вы  отдаете  мне  свои  свидетельства.  Впрочем,  я  прекрасно
понимаю, что детали такого важного церемониала следует тщательно взвесить,
поэтому предлагаю обсудить все немедленно и покончить с этим  делом  прямо
сейчас. Мы развяжем вам руки и вытащим из вашего рта кляп, но прежде  хочу
еще раз вас предупредить. Вы не должны двигаться до тех пор,  пока  мы  не
поставим последнюю точку. Если вы попытаетесь  дотянуться  до  кнопок  или
подать любой другой сигнал вашим людям,  вы  умрете  сразу  на  месте.  Не
говоря уже о том, что против вас останутся убийственные свидетельства. Это
вам понятно?
     Зек кивнул.
     - Вы готовы обсудить условия?
     Зек кивнул.
     - Освободи его, Арчи! - приказал Вульф.
     Так как мне нужны  были  свободные  руки,  чтобы  развязать  Зека,  я
положил "карсон" на полированный стол. Я отдал бы годовое жалованье, чтобы
кинуть взгляд на Рэкхема, но это могло все  испортить.  Так  что,  отложив
пистолет,  я  обогнул  стул  Зека,  опустился  на  корточки   и   принялся
распутывать узел. Сердце колотилось в грудной клетке, как отбойный молоток
в забое.
     Я не видел, что случилось, я мог  только  прислушиваться.  Заметил  я
только одно: руки Зека внезапно конвульсивно дернулись, словно он  пытался
защититься от Рэкхема,  который  метнулся  к  оставленному  без  присмотра
пистолету. В эту секунду еще больше,  чем  на  Рэкхема,  мне  хотелось  бы
посмотреть на Вульфа, который обещал кинуться под какое-нибудь  прикрытие,
как только Рэкхем  бросится  за  пистолетом.  Я  отчаянно  пытался  успеть
освободить руки Зека вовремя; хотя  Вульф  использовал  именно  тот  узел,
который мы с ним разучили, затянул он его слишком сильно. Я едва  распутал
узел и начал стягивать веревку с запястий Зека, когда раздался выстрел,  а
за ним и второй.
     Не успел я спрятать бечевку  в  карман,  как  тело  Зека  накренилось
набок, а потом осело вперед. Распростершись на полу, я повернул голову  и,
увидев прямо над собой искаженное до неузнаваемости лицо Зека, выдернул  у
него изо рта носовой платок, потянулся под  стол  и  надавил  на  одну  из
кнопок.
     В ту минуту я не знал, да  и  по  сей  день  не  знаю,  донеслись  ли
выстрелы через звуконепроницаемую дверь или  сработал  мой  сигнал.  Я  не
слышал, как открылась дверь, и почти тут же уши оглохли  от  беспорядочной
пальбы; немного спустя я осторожно выбрался из-под  стола  и  поднялся  на
ноги. Шварц и его напарник стояли в дверях, у одного  из  них  в  руках  я
разглядел  сразу  два  пистолета,  а  у  второго   один.   Рэкхем   лежал,
растянувшись, на полу лицом вниз. Вульф стоял у края стола, с  выражением,
какого я за ним еще не знал, - лицо было перекошено от гнева.
     - Подонок, - глядя на Рэкхема, горько произнес я.
     - Руки вверх! - велел Шварц, наступая.
     Ни Вульф, ни я и не подумали повиноваться. Вульф заговорил:
     - С какой стати? - В  голосе  его  слышалось  презрение.  -  Это  его
пропустили с оружием, а не нас.
     - Смотри за ними в оба,  Гарри,  -  бросил  Шварц  и,  обогнув  стол,
приблизился ко  мне.  Не  обращая  на  меня  внимания,  он  склонился  над
бездыханным телом Зека, провозился с полминуты, выпрямился и провозгласил:
     - Он мертв.
     Гарри истерично выкрикнул:
     - Господи, неужели и вправду мертв?
     - Да, - окончательно подтвердил Шварц.
     Гарри развернулся, толкнул дверь и был таков.
     Шварц секунды три, не больше,  провожал  его  взглядом,  потом  вдруг
подпрыгнул, словно его ущипнули, быстро зашагал к двери и вышел вон.
     Я подошел к Рэкхему, убедился, что он еще более  мертв,  чем  Зек,  и
повернулся к Вульфу:
     - Что ж, похоже, на сегодня с нас хватит. Пойдемте.
     - Нет, - мрачно сказал Вульф. - Безопаснее подождать,  пока  они  все
разбегутся. Позвони в полицию.
     - Прямо отсюда?
     - Да.
     Я подошел к  столу  Зека  и  придвинул  к  себе  один  из  телефонных
аппаратов.
     - Подожди! Сначала набери номер Марко. Я хочу поговорить с Фрицем.
     - Сейчас?!
     - Именно сейчас. Должен же  я  получить  удовлетворение,  равноценное
кошмарным лишениям, которые я претерпел. Я должен с телефона Зека  сказать
Фрицу, чтобы он немедленно отправлялся домой и приготовил ужин.
     Я вызвал телефонистку.



                                    20

     Три дня спустя, в пятницу, я сказал Вульфу:
     - Ну теперь-то, наконец, дело кончено?
     - Нет, чтоб меня  разорвало,  -  сварливо  буркнул  он.  -  Надо  еще
отработать аванс.
     Было шесть часов, и он только  что  спустился  из  оранжереи,  осыпая
свежими проклятиями Хьюитта,  который,  дескать,  не  умеет  обращаться  с
цветами. На  мой  взгляд,  Хьюитт  проклятий  не  заслужил.  Учитывая  два
тягостных путешествия, которые выпали на долю наших нежных орхидей,  -  на
Лонг-Айленд, а потом обратно - пребывали они в  отменной  форме.  Особенно
самые капризные - мильтонии и фаленопсисы. Вульф просто  пытался  внушить,
по крайней мере себе, что орхидеи скучали без него.
     Фриц  хлопотал  вокруг  него,  как  мать,  которой  вернули  ребенка,
заплутавшего  в  пустыне  и  питавшегося  мякотью  кактусов  вперемешку  с
хвостами ящериц. За семьдесят два часа Вульф набрал десять  фунтов,  и  ни
унцией меньше, несмотря на всю суматоху, связанную с переездом и, судя  по
подобным темпам, должен  был  восстановить  прежний  вес  задолго  до  Дня
Благодарения [праздник в память первых колонистов Массачусетса  (последний
четверг ноября)]. Складки на его лице уже стали понемногу  разглаживаться,
бороду он обрил и сразу же вымыл все масло из волос.
     Смерть Арнольда Зека, как  и  следовало  ожидать,  вызвала  настоящую
бурю, и  в  первое  время  нас  с  Вульфом  хотели  было  сделать  козлами
отпущения, но улик против нас не оказалось, а когда донеслись слухи о том,
что  Вульф,  будучи  особой,  приближенной  к   Зеку,   собрал   сведения,
компрометирующие ряд высокопоставленных людей, - отношение к нам,  как  по
мановению волшебной палочки, круто изменилось.