у  нас
через двадцать минут. Я повернулся к шефу;  он  взглянул на  часы  и ответил
категорическим нет.
     - Сожалею, мистер Теддер, но мистер Вулф будет...
     - Я так и знал! Моя сестричка!
     - Ваша сестричка тут не при чем. Мистер Вулф отказал ей, договоренность
с  вами остается в силе. Но мистер Вулф занят  с четырех  до шести. Может ли
мистер Парселл прийти в шесть?
     - Сейчас узнаю. Не вешайте трубку. - Спустя полминуты. - Да, он будет у
вас в шесть.
     - Хорошо. - Я  повесил трубку  и снова повернулся  к Вулфу. -  Придет в
шесть. Разве не  занятно, если он наведет нас на горячий след, а из-за ваших
орхидей  мы потеряем  два часа и за  это время  кто-нибудь сможет  завладеть
полумиллионом!
     Вулф хмыкнул.
     - Ты отлично знаешь, что если я буду допускать  исключения в распорядке
дня, то  скоро от  распорядка ничего не останется. Ты, конечно, был бы этому
рад.
     Я  мог  бы  высказать по меньшей мере десяток доводов,  но какая от них
польза?  Я  повернулся  к  пишущей  машинке и уткнулся  в  карточки.  В  три
пятьдесят девять, когда Вулф отправился в оранжерею, я включил радио. Ничего
нового. В пять  часов тоже. Никаких новостей. Когда принесли "Газетт", в ней
были помещены фотографии четырнадцати человек, бывших в ресторане "Фоулер" и
"Жирный теленок" в среду вечером, что доказывало могущество прессы, если она
захочет информировать своих читателей. Я все еще возился с картотекой, когда
без пяти минут  шесть  раздался  звонок. Я прошел  в прихожую, сквозь глазок
узрел Ральфа Парселла и растворил перед ним дверь.
     - Кажется, я пришел  немного раньше, - произнес он извиняющимся тоном и
протянул  руку.  Я  пожал  ее. Какого  черта, это будет  не  первый  убийца,
которому я пожимал руку.
     Когда я взял у него  шляпу, внизу остановился лифт, открылась дверца, и
из  лифта  появился  Вулф на три  минуты  раньше  обычного.  Он предпочитает
встречать посетителей, восседая в своем кресле за письменным столом.
     Парселл направился к нему.
     - Я Ральф Парселл,  мистер Вулф. -  Он  протянул руку.  - Ваш искренний
поклонник. Я брат миссис Вэйл.
     Конечно, Вулфу пришлось пожать ему руку, и если  уж он это  делает, что
случается  крайне  редко,  то делает  по-настоящему.  Направляясь в контору,
Парселл  все  время  шевелил  пальцами. Вулф  предложил ему  занять  красное
кожаное кресло, сам втиснулся в свое и заговорил:
     - Надеюсь, мистер Теддер объяснил вам ситуацию?
     Парселл  глядел в мою сторону.  Когда я  отчитываюсь  перед  Вулфом, то
должен включать в отчет  все  до  мелочи, как  я обычно и делаю.  В  четверг
вечером, в доме доктора Волмера, я имел достаточно времени для этого, однако
совершенно упустил из виду одну подробность в отношении Парселла. Конечно, я
дал его портрет  -  круглолиц,  как  его  сестра,  пухл, лысоват и т.д.,  но
упустил, что когда кто-нибудь начинав говорить, он всегда смотрел на другого
человека. Теперь я узнал, что он все же  зашел не так далеко, чтобы смотреть
на А, когда обращался к Б. Он перевел взор на Вулфа и ответил:
     - Да, Ноэль объяснил мне, но я не уверен... Это кажется несколько...
     - Возможно, мне удастся все разъяснить вам. Что он вам рассказал?
     - Он  сказал,  что  вы взялись отыскать  для  него  деньги, которые моя
сестра уплатила похитителю. Он спросил, помню ли я,  что моя  сестра обещала
отдать эти деньги ему,  если он их найдет, и я, конечно, подтвердил. А потом
у меня в голове все перепуталось. Будто вы хотели расспросить меня о чем-то,
якобы  считая, что  я  осведомлен  в  отношении Дины, Дины  Атли, и  еще мне
показалось, что  он сказал о том, что кто-то из нас отравил Джимми, но когда
я переспросил, то он сказал, что вы мне все объясните.
     Значит, Ноэль был честен, хотя бы с дядюшкой Ральфом.
     Вулф кивнул.
     -  Это  немного путанно. Лучше  всего... Почему вы смотрите  на мистера
Гудвина, когда я разговариваю с вами?
     Парселл отвел от меня взгляд, щеки его зарделись.
     - Привычка... - вымолвил он, - очень дурная привычка.
     - Бесспорно.
     - Да, я знаю. Вы обратили внимание, что у меня глаза навыкате?
     - Не так уж сильно.
     -  Благодарю  вас,  однако это  не  так.  Когда  я  был  мальчиком, все
говорили, что я пялю глаза. Особенно одна персона. Она... -  Он вдруг умолк,
но тут же продолжал: - Это было очень давно, но с тех  пор я  отвожу глаза в
сторону. Я  делаю это  тогда, когда кто-нибудь обращается ко мне.  Но  после
того, как  я  разговорюсь,  все приходит  в норму.  Вот и сейчас уже  все  в
порядке.
     - Тогда я продолжу.  -  Вулф утвердил локти  на подлокотниках  кресла и
соединил кончики пальцев, выстроив подобие палатки. - Знаете ли вы, что мисс
Атли замешана в похищении?
     - Нет, сэр, не  знаю. Я хочу сказать,  что не только не  знаю,  но и не
верю в это.  Я  слышал, что моя сестра говорила  мистеру Гудвину  и  что  он
говорил ей, вот  и все, что мне известно. А не верю я потому,  что похищение
человека  очень  опасно,  и если  похититель попадется,  у  него нет никаких
шансов оправдаться,  а это вовсе не похоже на Дину. Она не из тех, кто любил
рисковать. Я знаю, как она  играла  в  карты. Джим-румми.  Она держалась  за
какую-нибудь  карту, совершенно  не нужную  ей, только потому,  что  думала,
будто этой  картой  я  могу  закончить роббер.  Конечно,  так делают все, не
только когда знают, что эта карта действительно нужна противнику, она же это
делала при одной мысли, что карта может пригодиться. Вы меня понимаете?
     Вулф, конечно,  не  понимал, потому что никогда в жизни  не брал в руки
карт, но утвердительно кивнул.
     - А вы любите рисковать?
     - О да,  я прирожденный  игрок, это у меня в  крови. Трижды моя  сестра
втягивала меня в рискованные предприятия, трижды, нет даже четыре раза, и ни
одно  из них  не  принесло успеха.  Я готов биться на пари по любому поводу.
Когда у меня есть на что, конечно.
     -  Что  ж,  наша жизнь нуждается  в приправе, - допустил Вулф.  -  Но в
отношении мисс Атли вы ошибаетесь. Она замешана в похищении. Расскажи я вам,
как это доказано, вы, возможно, продолжали бы относиться скептически к моему
утверждению. Но если вы пошли навстречу мистеру Теддеру, то теперь, явившись
сюда,  может быть,  пойдете навстречу  и  мне? Если  мисс  Атли  замешана  в
похищении, то, по крайней мере, один из похитителей был ей знаком, поэтому я
хотел  бы получить  от  вас информацию  о круге  ее знакомства. Надеюсь,  вы
знаете ее друзей и приятелей, хотя бы некоторых?
     Парселл заерзал в кресле.
     - Смешно, право... Друзья Дины... Конечно, у нее наверняка были друзья,
но я, право, никого не знаю. Она часто уходила  по вечерам в кино, в театр и
так далее, но я не  знаю  с кем.  Это забавно. Я  думал, что довольно хорошо
знаю ее...
     Зазвонил телефон. Я взял трубку и услышал знакомый голос:
     - Арчи.  Это Фред. Говорю из  автомата на  углу. Можно  мне отлучиться?
Перекушу чего-нибудь и тут же вернусь. Или не оставлять его до самого  дома?
Как долго он у вас пробудет?
     -  Подожди.  -  Я  обернулся  к  Вулфу.  -  Фред.  Его объект  вошел  в
полуразрушенную  лачугу,  которая  может  являться  притоном  греха.  Просит
инструкций. Вломиться ли ему туда?
     Вулф зло взглянул на меня.
     - Ом может быть свободным до  утра, - сказал он и обернулся к Парселлу.
- Простите, так что вы говорили?
     Но дядюшка Ральф ждал, пока я  не положил трубку и не повернулся к ним.
Это  свидетельствовало  о  хорошем  воспитании, пусть он и  не принадлежит к
высшему свету.
     -  Относительно знакомств  Дины, - произнес он.  - Она  встречалась  со
многими  людьми в доме, с гостями, приглашенными к обеду, а иногда на вечер,
но это вряд ли вам интересно. Вам нужны другие знакомства, которые она могла
использовать для такого опасного дела, как похищение человека.
     - Или кто-нибудь, кто мог использовать ее.
     - Нет, сэр, - покачал головой Парселл.  - Не думаю, чтобы Дина рискнула
пойти  на такое  преступление,  но если  бы уж и  пошла, то  была  бы только
главной. Она была бы боссом. - Он поднял руку. - Я сказал, что являюсь вашим
почитателем, мистер  Вулф, и это действительно так. Искренним почитателем. Я
знаю, вы никогда не допускаете ошибок,  и если вы  убеждены в  том, что Дина
замешана в  этом деле, то у  вас должны быть веские основания. Мне казалось,
что я довольно хорошо знаю ее, и, естественно, что меня терзает любопытство,
но, конечно, если не хотите рассказать...
     - Почему же, я уже кое-кому сообщил об этом. - Вулф внимательно оглядел
собеседника. - Я  сообщил об этом полиции, и, возможно, что скоро это станет
достоянием гласности, поэтому я вполне могу удовлетворить ваше  любопытство.
Записки, одну  из  которых  ваша  сестра получила  по  почте, и  две другие,
которые  она  обнаружила  в телефонных  книгах, напечатала  мисс  Атли.  Это
неоспоримо.
     Никакой  заметной  реакции.  Можно  было подумать, что  мистер  Парселл
ничего не слышал. Он только моргал, глядя мимо Вулфа, затем произнес:
     - Благодарю вас за то, что вы мне это сказали. Это доказывает, что я не
такой  уж  простофиля, как некоторые думают. Я подозревал нечто в этом роде,
когда меня спросили, не знаю  ли я, кто забрал  пишущую машинку из  кабинета
моей сестры.
     - Вас спрашивала об этом полиция?
     - Да. Я не сказал им, потому что я... В общем не сказал, но вам  скажу.
Я  видел, как Дина забрала машинку. Во  вторник вечером. Я видел, как она ее
вынесла, по-видимому, в свою машину, которая стояла у дома.
     - В какое время?
     -  Не  обратил  внимания, но до девяти  часов. Приблизительно через час
после того, как моя сестра уехала с чемоданом.
     - Откуда вы знаете, что с чемоданом?
     - Я сам  помогал ей вынести чемодан и положил в багажник. Я встретил ее
на лестнице и предложил поднести  чемодан. Она не сказала, куда едет, и я не
спрашивал.  Я подумал, что  тут что-то не  так,  но не  знал,  что именно. Я
подумал, что  она едет  к  Джимми.  Он  уехал в  воскресенье,  и  сестра  не
говорила, где  он. -  Парселл покачал головой.  -  Значит,  Дина  напечатала
записки и поэтому увезла машинку... Я должен поблагодарить вас за то, что вы
сказали мне об этом. Стало быть, вы правы, а я-то думал, что хорошо ее знаю.
Ведь еще неделю назад я  играл с ней в карты... В четверг, нет, в пятницу, и
уже тогда  она  все спланировала.  Трудно  поверить... Но теперь  я понимаю,
почему вас интересуют  ее друзья.  Если  бы знал, я бы  непременно рассказал
вам. Можно ли сказать сестре, что это Дина печатала записки?
     -  Ваша сестра,  возможно, уже  знает об этом от полиции. Вы не  многим
помогли мне,  мистер  Парселл,  но  вы были откровенны,  я ценю это.  Мистер
Теддер должен поблагодарить вас, и я уверен, что он это сделает. Не смею вас
больше задерживать.
     - Но вы хотели мне рассказать о том, что кто-то отравил виски Джимми.
     - Да. Это случилось в среду вечером в библиотеке. Вы тоже там были.
     - Да.
     - Вы поднесли коньяк мистеру Хладу.
     - Да, кажется. Но как... Ах, это вам рассказал Ноэль!
     - Нет, его сестра. Я хотел выяснить у нее, кто мог подсыпать снотворное
в  виски мистера Вэйла, но отказался от  этого намерения. Подобные расспросы
практически всегда бывают тщетными; память может ошибиться, а интересы людей
слишком переплетены. Суть  весьма проста: мистер Вэйл был усыплен. Когда  он
спал, его подтащили к статуе, поэтому кто-то должен был подсыпать снотворное
в его напиток. Вот вам и объяснение.
     Парселл, не мигая, уставился на Вулфа.
     - Подтащили? - переспросил он. - Вы сказали - подтащили?
     - Да.
     - Но его никто не подтаскивал! Он сам...
     -  Он  был  в  коматозном  состоянии.  Кто-то притащил  его к статуе  и
столкнул  статую  на  него.  Не  буду  распространяться  о  подробностях.  Я
рассказал об этом только потому, что должен был разъяснить вам слова мистера
Теддера относительно напитка мистера Вэйла.
     - Но вы говорили, что Джимми убили?
     - Да.
     - А полиция этого не говорит!
     - Нет?
     - Но вы же не сказали об этом Ноэлю!
     - Нет, сказал.
     - Вы сказали Ноэлю, что Джимми был убит?
     - Да.
     - Вы этого не знаете. Не можете знать.
     -  Глагол  "знать"  имеет  много значений. Я  пришел к заключению,  что
мистер Вэйл был убит.
     -  Тогда, значит, вы... вам вовсе незачем было  расспрашивать  меня про
Дину  Атли. Вы  воспользовались  мной...  -  Щеки у  него  покраснели.  - Вы
одурачили  меня.  -  Он  поднялся  с  кресла.  -   Ноэль   должен  был  меня
предупредить. Это нечестно. Вы  тоже должны были  сказать  мне. Кажется,  я,
действительно, дурак. - Он повернулся и направился к двери.
     Я оставался на  месте. Бывают случаи,  когда лучше позволить  уходящему
посетителю самому взять  свою шляпу  и отпереть дверь. Когда я услышал,  что
дверь захлопнулась, я вышел в прихожую проверить, что он захлопнул ее  после
того, как пересек порог, и вернулся к своему рабочему столу. Вулф выпрямился
в кресле и корчил рожи.
     - Если он не дурак, - сказал я, - то можете вычеркнуть и его.
     Он скорчил еще одну рожу.

     Глава 10

     Я  никогда не понимал  отношения  Вулфа к  еде и, возможно, никогда  не
пойму. Конечно, это его сугубо личное дело. Если Фриц приносит блюдо жареных
голубей и один из  них чуть-чуть жирнее других или лучше подрумянился,  Вулф
берет  его себе. Если запас дикого тимьяного  меда из Греции истощается, мне
дается понять, что для оладий вполне годится обыкновенный отечественный мед.
И так далее. Но если я задерживаюсь  по делам в городе и не поспеваю к обеду
или  ужину, его  это всерьез беспокоит. Видите  ли, я могу испортить аппетит
каким-нибудь сандвичем, съеденным на скорую руку в закусочной,  или, что еще
хуже, загубить себе желудок. Если он сочтет  посетителя голодным,  даже если
это кто-нибудь из тех, кого он собирается разнести вдребезги, он велит Фрицу
принести поднос, и  отнюдь не с  остатками от обеда. Перерыв в принятии пищи
для него исключен начисто. Раз уж  он уселся в свое кресло, то встанет из-за
стола, только съев последний кусочек  сыра или покончив с десертом. Это  его
личное дело, но он пытался во  что бы то ни стало распространить это правило
и на  меня и добился  бы своего, если бы  я поддался. Меня интересует только
один вопрос: он не любил обращаться ко мне во время еды, потому что при этом
отрывается от еды сам, или не хочет отрывать от еды меня?..
     Телефонный звонок раздался как раз, когда я приступил ко второму  куску
филе. К телефону подошел  Фриц и, вернувшись, сказал, что миссис Вэйл просит
мистера  Вулфа. Я отодвинул стул, чтобы пойти к  телефону,  и Вулф  принялся
ворчать. Он, правда, не сказал, чтобы я оставался на месте, потому что знал,
что я все равно пойду.
     Когда  я  объявил  нашей  бывшей  клиентке, что Вулф  обедает  и  может
позвонить  ей  через   полчаса,  она  ответила,  что  хочет  повидать   его.
Немедленно. Я сказал "хорошо", если она выедет через десять минут, то сможет
встретиться с  ним, на что она ответила отказом: приехать  она не может, она
измучена, и, судя по ее голосу, так оно и было в действительности.
     - Это  осложняет дело, - сказал я. -  Если вы  не  можете  изложить  по
телефону, что вам нужно, то  я могу  приехать поговорить с  вами  и передать
все, что вы пожелаете, Вулфу. Иначе придется свидание отложить.
     - Откладывать нельзя. Неужели он никогда не выходит из дому?
     - Только не по делам.
     - Вы можете приехать немедленно?
     Я взглянул на часы.
     - Могу быть у вас в девять. Устраивает?
     Она  ответила, что устраивает, я вернулся  в столовую и попросил  Фрица
подать мне  кофе  со сладким  пирогом. Когда  Вулф  прикончил  свой  пирог и
отложил вилку, я  сказал, что по просьбе миссис Вэйл еду  к ней, и  спросил,
какие будут указания.
     Он хмыкнул.
     -  Действуй по  обстановке, на основании собственного опыта. Ты  знаешь
положение дел. Мы ничем ей не обязаны.
     Я  отправился в путь. Выйдя  на  крыльцо  и поглядев, что за  погода на
улице, я решил, что останусь в живых и без пальто. На Восьмой авеню  я  взял
такси  и  по  дороге  принялся  размышлять. Утверждение  Вулфа,  что я  знаю
положение дел, было  не совсем точно;  я знал их со своей точки зрения, не с
его.  Возможно,  что  он  уже  пришел  к  какому-нибудь  логическому выводу,
например, что  Ноэль Теддер  похититель,  убийца  и лжец. Или не  он, а  его
сестра Маргот или же дядюшка Ральф. Это было бы  не первый и не в  двадцатый
раз, что Вулф не делился со мной своими умозаключениями.
     По-видимому, Ноэль ждал меня в холле, потому что не успел я отнять руку
от кнопки звонка,  как  он открыл дверь.  Он  был  в  темном костюме,  белой
рубашке и сером галстуке:  видимо,  оделся так для похорон. Он закрыл дверь,
обернулся ко мне и произнес:
     - Какого черта Вулф сказал дядюшке Ральфу, что Джимми был убит?
     - На это может быть три ответа, - отозвался я. - Мой заключается в том,
что,  поскольку  вы  сказали  вашему  дядюшке,  что кто-то  подсыпал  Джимми
снотворное,  то мистер Вулф  был вынужден объяснить  это. А почему вам нужно
было рассказывать об этом дядюшке?
     -  Сорвалось  с  языка.  Но раз уж Вулф считает себя  таким умным, черт
возьми, почему он разболтал? Неужели он не мог увильнуть от ответа?
     -  Конечно, мог. Но иногда я  понимаю,  почему он  делает  то или иное,
иногда  узнаю  об  этом часом позже, иногда  неделю  спустя, а бывает, что и
никогда. А что, разве мистер Парселл рассказал об этом вашей матери?
     - Конечно! Заварилась такая каша...
     - Ничего. Я умею подобные каши расхлебывать. Где миссис Вэйл?
     - Что вы собираетесь ей сказать?
     - Узнаю, когда услышу самого себя.  Я играю на слух. Я обещал прийти  в
девять, сейчас уже пять минут десятого.
     Он хотел сказать  еще что-то, но решил приберечь это  для себя и  повел
меня  в  глубь  дома. Я поглядывал  по  сторонам, надеясь  еще  раз  увидеть
библиотеку и посмотреть,  лежала ли все еще  статуя Бенджамина Франклина  на
полу, но в лифте Ноэль нажал кнопку  третьего этажа. Когда лифт остановился,
я последовал за  своим  провожатым в комнату, одного взгляда на которую было
достаточно, чтобы  сказать, что она вполне подошла бы моей жене, если  бы  я
когда-нибудь  женился. Комната была  большая  и  мягкая  - мягкое освещение,
мягкая мебель,  мягкие серо-розовые шторы, мягкие ковры. Я прошел  следом за
Ноэлем к  большой  постели, в  которой  лежала миссис Вэйл,  укрытая  мягкой
розовой накидкой с мягкими подушками под головой.
     - Можешь идти, Ноэль, - сказала она.
     Она  выглядела   ужасно.  Конечно,  все  женщины   выглядят  иначе  без
косметики,  но  даже  с учетом  этого она выглядела  ужасно.  Лицо  бледное,
отекшее, щеки обвисли, вокруг  глаз черные круги. Когда Ноэль вышел,  закрыв
за собой дверь, она предложила мне сесть, и я подвинул себе стул.
     - Не знаю, какая может быть польза от вашего прихода, - заговорила она.
- Но я хочу понять, чего добивается Ниро Вулф этим... этим надругательством.
Объясните,  что заставило его сказать  моему сыну  и брату, что  мой муж был
убит?
     Я покачал головой.
     - Не знаю, что именно он имел в виду. Надеюсь, вы знаете, зачем ваш сын
приходил к нему вчера вечером?
     - Да. Чтобы просить помочь найти проклятые деньги. Когда Ноэль спросил,
может ли он взять  деньги себе, если он их найдет, я ответила утвердительно.
Деньги не имели для меня  никакого значения; главное,  что мой муж вернулся.
Но он умер, и теперь вообще ничто не имеет значения. Но он не был убит.
     - Ваш сын снова  спрашивал вас об этом вчера, и вы вновь ответили "да".
Не так ли?
     - Кажется, так. Теперь уж ничто  не имеет значения, тем более деньги...
Нет, я не  права, кое-что все же имеет значение.  Если вы не объясните  мне,
почему Ниро Вулф считает,  что мой муж был убит, тогда он сам расскаж