ерном  направлении  и  шесть
больших - в восточном, после чего вступил наконец в холл отеля "Черчилль". Я
шел пешком,  вместо того  чтобы взять такси, по двум причинам:  во-первых, я
спал всего пять часов и  нуждался в хорошенькой порции кислорода,  чтобы мои
мысли прояснились,  во-вторых, миссис Мертон Соррел,  урожденная Рита Рэмзи,
должно  быть,  начинала  принимать  самое  раннее в одиннадцать.  Выяснил ее
местопребывание я  довольно легко - снял  трубку  и позвонил Лону  Коэну  из
"Газетт". Он-то и сказал мне, что она уже два месяца живет а "Черчилле", - с
тех пор как ушла от мужа.
     В моем кармане лежал запечатанный белый конверт, на котором я написал.
     "Миссис Мертон Соррел
     Передать в собственные руки. Секретно"
     В  конверте лежала картонная карточка, на которой была надпись, тоже от
руки:
     "В тот вечер, когда мы  встречались  в кафе, нас засекли.  Звонить  мне
опасно, мне вам - тоже. Можете доверять подателю сего".
     Подписи не было. Когда я вручил этот конверт портье и попросил передать
его по назначению, было без двенадцати минут одиннадцать. Через девять минут
портье  вернулся и проводил меня к  лифту.  Время ожидания далось мне тяжко.
Если  бы  наша  с  Вульфом  хитрость  оказалась  напрасной и  ответ  был  бы
неблагоприятным или его вовсе не  было бы, я б не  смог уже придумать ничего
нового. Так что, когда лифт поднимался вверх, наперегонки с ним подымалось и
мое настроение. Выйдя  на  тридцатом этаже, я увидел в  холле ту,  к которой
шел,  и лицо  мое чуть было не расплылось в дурацкой  ухмылке, но я  вовремя
спохватился.
     В руке миссис Соррел держала ту самую карточку.
     - Это вы написали? - спросила она.
     - Я принес ее с собой.
     Она оглядела меня с ног до головы.
     - Не могла ли я видеть вас раньше? Как вас зовут?
     - Арчи. Арчи  Гудвин. Вы, должно быть, видели мою фотографию в утренней
газете.
     -  Да-да, - кивнула  она, - конечно же. -  Тут  она снова  взглянула на
карточку и спросила: - Что, собственно, это значит? Бред какой-то! Где вы ее
взяли?
     - Написал своей рукой.
     Приблизившись  к молодой женщине, я ощутил свежий аромат шампуня - она,
верно, только  вышла из ванной. А  может,  он исходил из складок ее  желтого
халатика, надо вам сказать, весьма пикантного.
     - Должен признаться, как на духу, мисс Соррел, это  была с моей стороны
лишь хитрость. Я годами следую за вами по пятам. В  сердце  моем  запечатлен
лишь  ваш  образ.  Одна лишь ваша улыбка,  обращенная ко мне, вызовет в душе
моей  небывалый восторг. Я ни  разу не  пытался поговорить с вами с глазу на
глаз, но теперь, когда вы оставили мужа, я почувствовал: надо что-то для вас
сделать, чтобы заслужить вашу улыбку. Я просто  обязан был с вами увидеться,
поэтому  придумал  этот фокус  с карточкой. Мне  надо  было  написать  нечто
достаточно  странное, чтобы  заставить  вас ко  мне  выйти. Пожалуйста -  о,
пожалуйста! - простите меня!
     Она улыбнулась знаменитой своей улыбкой -  действительно улыбнулась мне
и заговорила:
     - Вы  захлестнули меня девятым валом красноречия, мистер Гудвин. Вы так
хорошо говорили! У вас ко мне какое-то дело?
     И мне пришлось признать в душе ее превосходство. Конечно, она прекрасно
знала, что я лжец и болтун. Что я пускаю пыль ей в глаза. Ей  было известно,
что я частный детектив и пришел не просто так, а по делу. Но она и глазом не
моргнула -  вернее  сказать,  моргнула, и не раз. Ее длинные темные ресницы,
подкрашенные  тушью  и  составляющие  живописный контраст с  волосами  цвета
тутовой ягоды, пару  раз надолго опускались, чтобы продемонстрировать, какое
я  ей доставил  удовольствие. Она  была хороша,  как на  сцене, и я  в  душе
вынужден был признать ее превосходство.
     - Нельзя ли мне войти? - спросил я. - Теперь, когда вы уже позабавились
на мой счет.
     - Конечно, можно.
     Она отступила, и я вошел в ее номер. Она подождала, пока я сниму  шляпу
и пальто и положу их на стул, затем провела меня по  коридору, и мы попали в
большую комнату с окнами  на  юг и на  восток.  Миссис Соррел предложила мне
сесть на диван.
     -   Немногие   могут  похвастаться   такой  удачей,   -   сказала  она,
присаживаясь. - Предложением услуг от знаменитого детектива. В чем конкретно
вы хотите мне помочь?
     - Да знаете,  - протянул я, удобно располагаясь на диване,  -  я хорошо
умею пришивать пуговицы.
     - Я тоже, - улыбнулась она.
     Видя ее улыбку, трудно  было представить себе,  что эта  женщина побила
мировой  рекорд, выступая в категории кровососущих  пиявок.  Я чуть  было не
усомнился в  этом сам. Приятно было знать, что  на сей раз выцеживать из нее
информацию буду я.
     - Могу сопровождать вас на прогулке,  - предложил я, - и нести  за вами
галоши на случай снегопада.
     -  Я, знаете ли, мало гуляю.  Если хотите что-то нести,  возьмите лучше
ружье. Вот вы заговорили о  моем  муже. Я  всерьез  думаю,  что  он способен
натравить на меня наемного убийцу. Вы ведь человек сильный. Очень сильный. А
как у вас обстоят дела с храбростью?
     - Смотря при каких обстоятельствах.  Конечно,  если вы  будете за  мною
наблюдать... Кстати,  раз уж  я  здесь,  в честь этого незабываемого события
задам-ка я вам, пожалуй, кое-какие вопросы.  Раз уж вы лицезрели мою фамилию
в газете, думаю, вы  прочли о том,  что случилось вчера в доме Вульфа. Убили
женщину по имени Берта Аарон. Читали, а?
     -  По  диагонали. -  Она  состроила  гримаску.  -  Не люблю  читать про
убийство.
     - Обратили  внимание,  кем она  была?  Личным секретарем Ламонта Отиса,
старшего компаньона адвокатской фирмы "Отис, Эдей, Хейдекер и Джетт".
     Она покачала головой:
     - Нет, этого я не заметила.
     - Я-то  подумал,  что  вы должны  были обратить на это внимание, -  эта
фирма ведь защищает интересы вашего мужа. Это вам, разумеется, известно.
     - О да, конечно. - Зрачки ее расширились. - Я просто не заметила.
     - Сдается мне, эту часть статьи вы не  читали вовсе,  иначе обратили бы
внимание  на  фамилии.  Вы  ведь знакомы  со  всеми  четырьмя  компаньонами.
Спросить же я хотел вот что: вы знали Берту Аарон?
     - Нет.
     - Мне казалось,  что вы могли ее знать, - она была секретаршей Отиса, а
фирма эта долгие годы представляла  интересы вашего мужа.  Кстати,  иногда и
ваши тоже. Вы не были знакомы с этой женщиной?
     - Нет, - ответила она, но на этот раз без обычной улыбки. - Похоже,  вы
многое знаете об этой фирме и о моем муже. Вы  тут  говорили  очень красивые
слова о моем образе, запечатленном в вашем  сердце, и о том,  что вы у  моих
ног. А вас, выходит, послала ко мне эта фирма, а может, Ниро Вульф, которого
нанял мой муж. Так ведь?
     - Нет. Ниро Вульф на него не работает.
     - Ну, значит, он работает на эту адвокатскую фирму. Это то же самое.
     - Опять не угадали. Он работает лишь на самого себя. Он...
     - Вот это уже вранье.
     -  Знаете, я  стараюсь  врать как  можно  реже - обычно лишь пару раз в
день.  Вранье  - товар дефицитный, я очень экономно  его расходую.  В данном
случае суть дела в том, что мистер Вульф очень расстроен, - ведь эту женщину
убили в  его кабинете, так что  он  кочет изловить убийцу. Ни на кого  он не
работает, даже решил не брать никаких других дел, пока не разберется с этим.
Ему  казалось,  что вы должны знать  Берту  Аарон и сможете рассказать о ней
что-нибудь, что помогло бы нашему расследованию.
     - Не смогу.
     - Это весьма прискорбно. Но я все еще у ваших ног.
     - Отлично,  там  и  оставайтесь.  Вы о-очень привлекательный мужчина, -
улыбнулась  она.  - Кстати,  у меня есть  идея. Может,  Ниро  Вульф  захочет
работать на меня?
     - Может  быть. Он не  за всякую работу берется. Если согласится, выжмет
вас как губку. Он ведь  не из тех, кто хранит в сердце  чей-то образ. А если
хранит, то это вовсе не образ женщины - прекрасной или, скажем, домовитой. А
что вы хотите ему поручить?
     - Ну, это я лучше скажу ему сама.
     Она поймала  на себе мой взгляд и для большего эффекта опустила длинные
свои ресницы, и снова я оценил в душе ее умение держаться. Могло показаться,
она и не подозревает, что я точно знаю, она просто от всего отмахивается. Но
я тоже от всего отмахнулся. Она была так чертовски  хороша, что, любуясь ею,
встречая ее взгляд, я всерьез рассматривал возможность того, что она думает:
я написал те слова на карточке просто так.
     - Чтобы  побеседовать с мистером  Вульфом,  надо заранее договориться с
ним о  встрече.  Он  никогда  не  выходит из дома по делам  службы, так  что
придется вам к нему наведаться. - Я достал из портфеля  визитную карточку  и
вручил ее миссис Соррел. - Здесь  его  адрес  и  номер телефона. Если  же вы
захотите посетить его  сейчас, я с  удовольствием вас провожу,  а он сделает
для вас исключение и сразу вас примет. Он сегодня свободен до часу дня.
     - Удивительно, - улыбнулась она.
     - Что удивительно?
     - Да нет, ничего. Это я говорю сама  с собою. - Она встряхнула головой.
- Нет, сейчас не пойду. Может быть...  В общем, мне надо все это обдумать. -
Она встала. - Жаль, что не смогла вам помочь.  Мне действительно очень жаль,
но я никогда не видела эту... Как ее имя?
     - Берта Аарон, - ответил я и тоже встал.
     - Даже не слышала о ней. - Миссис Соррел взглянула на визитную карточку
Вульфа  и сказала.  -  Может быть, позвоню  вам  сегодня  попозже. Когда все
обдумаю.
     Она вышла вслед за мною в коридор. Когда мы  дошли до лифта, она подала
мне руку, и я пожал ее. Ее рукопожатие было не по-женски крепким.
     Когда вы выходите из лифта на нижнем этаже отеля "Черчилль", перед вами
три  возможных пути.  Вы  можете пойти  направо и  тогда попадете к главному
входу, а  можете пойти сначала налево, потом направо - и тогда выйдете через
боковой  выход, если же  два  раза  повернете налево, то попадете к  другому
боковому  выходу.  Я  вышел  из  отеля  через  главный  подъезд,  на  минуту
остановился  на  тротуаре,  застегнул  пальто, поднял  воротник и  не  слеша
направился в  деловую часть города. На  углу ко  мне присоединился маленький
такой  парень  с  длинным  носом,   который  всегда  выглядит  как  полотер,
вкалывающий за сорок зелененьких  в неделю. На самом  же  деле  Сол Пензер -
лучший сыщик в стране, и ему платят десять долларов за час работы.
     - Полицейские тут не шныряют? - спросил я его.
     -  Не встречал  никого из тех, кого я знаю. Похоже, никого и нет. Видел
ее?
     - М-да. Сомневаюсь,  что есть хоть кто-нибудь, кто в курсе ее дел. Я ее
хорошенько  поддел,  так что она,  может, и  зашевелится.  Ребят  по  местам
расставил?
     - Да Фред у северного выхода, Орри - у южного. Думаю, она  выйдет через
главный.
     - Мне тоже так кажется. Ладно, как говорят, увидимся на суде.
     Он отошел. Я шагнул к мостовой и подозвал такси. На моих часах было без
двадцати двенадцать, когда машина остановилась перед нашим домом на Тридцать
пятой улице.
     Поднявшись на крыльцо,  я отпер  ключом дверь, вошел,  повесил пальто и
шляпу и отправился в кабинет. Ну, думаю, Вульф восседает  сейчас на стуле за
своим  письменным  столом,  на котором  лежит  его  еженедельник,  -  время,
посвященное  любованию  орхидеями,  кончалось  ведь в одиннадцать. Но шефа в
кабинете  не  оказалось. Кресло  его пустовало, однако на  другом, обтянутом
красной  кожей,  восседал   какой-то   незнакомец.   Я   глянул  на  него  и
поздоровался. Он тоже пожелал мне доброго утра.
     У посетителя этого была голова поэта - глубоко посаженные  мечтательные
глаза, большой  недовольный  рот, выступающий вперед  подбородок, однако ему
пришлось  бы  продать уж  очень много своих стихов, чтобы заплатить  за свой
наряд  - костюм, рубашку и  галстук, если даже не  упоминать  об  английских
туфлях от самого  Парвиса. Оглядев его  и  не  позаботившись  спросить, куда
делся Вульф, я вернулся в холл, затем пошел  налево, в сторону кухни. Здесь,
в конце коридора, и оказался шеф - он стоял в нише. Там была дырка на уровне
глаз, со стороны кабинета ее прикрывала  картина и изображением водопада, со
стороны же  коридора не прикрывало ничего.  Так  что с этого  места было  не
только слышно все, что говорилось в кабинете, но и все видно.
     Не останавливаясь, я  толкнул  дверь в кухню,  придержал ее и пропустил
вперед Вульфа, после чего дал двери захлопнуться.
     - По-моему, вы забыли оставить на столе галстук, - съязвил я.
     Шеф хрюкнул, затем проворчал:
     -  Об  этом как-нибудь поговорим особо.  О галстуке. Там  сидит Грегори
Джетт. Он  все утро провел в резиденции  окружного  прокурора.  Я  извинился
перед  ним и вышел -  хотел  сперва  услышать ваш  рассказ  и  только  потом
разговаривать  с  ним.  Решил,  что  пока  могу  с  тем  же  успехом за  ним
понаблюдать.
     - Хорошая  идея. Он мог пробормотать вслух "Ага,  ковра-то уже нет!" Он
случайно этого не сказал?
     - Нет. Видели вы эту дамочку?
     - Да, сэр. Это в своем роде перл создания. Теперь больше нет сомнений в
главном  пункте рассказа  Берты  Аарон  - о  том,  что  один из  компаньонов
встречался с миссис Соррел в кафе.
     - Она признала это?
     -  Нет  но косвенно подтвердила.  Мы  говорили двадцать минут, и она ни
разу не упомянула о той самой карточке -  только в первую минуту  разговора,
когда она попросту  заявила,  что  там бред  какой-то, и спросила, где я  ее
взял. Затем  она дважды  назвала  меня  привлекательным мужчиной,  шесть раз
улыбнулась мне, потом заявила, что не знает никакой Берты Аарон, и  закинула
удочку насчет того, не  согласитесь ли вы защищать ее интересы. Если хотите,
могу сейчас воспроизвести наш с нею разговор дословно.
     - Нет, этим займемся позже. Ребята там?
     -  Да, перед  уходом я поговорил  с Солом. Но все это напрасно.  Она не
дура, все, что угодно, но только не это. Конечно, это удар для нее - узнать,
что о свидании  в кафе уже известно, но в панику она не впадает. Разумеется,
она не знает, как мы до этого докопались, может и не  подозревать, что между
этим свиданием и убийством Берты Аарон есть какая-то связь, а может, даже не
догадывается об этом и сейчас, хотя это уже сомнительно. Если эта мысль  все
же  придет ей  в голову, она  должна заподозрить  человека, с  которым тогда
встречалась, в  убийстве той  женщины. С этим  подозрением ей будет  нелегко
примириться, но в панику она все равно не впадет. Она по-прежнему стеснена в
средствах  и  пытается  урвать у  мужа  тридцать  миллионов. Видя,  как  она
улыбается мне, и слыша ее комплименты моей мужской стати, что может отражать
и истинное ее мнение обо мне - могла  же она не заметить моего приплюснутого
носа, - вы  ни за что  бы не  подумали, что я только что послал ей карточку,
извещавшую, что ее сокровенная  тайна раскрыта. Говорю вам, это в своем роде
перл создания.  Если б  у меня было тридцать миллионов,  я  с  удовольствием
сводил бы ее позавтракать. А что не слава богу у Грегори Джетта?
     - Понятия не имею. Сейчас попробуем выяснить.
     С  этими  словами Вульф рывком распахнул дверь, и  мы вышли  в коридор.
Когда шеф обходил вокруг обтянутого красной кожей кресла, Джетт заговорил:
     - Я предупреждал вас,  что у  меня срочное дело. Вы со мной  обходитесь
просто по-свински!
     - Ну-ну,  полегче, - проворчал Вульф, устраивая свои  телеса на любимом
кресле.  После  этого  он повернулся, чтобы оказаться лицом  к посетителю, и
сказал ему: - Если кто-то из нас сейчас в трудном положении, сэр, то  это не
я, а вы. Разве я - подозреваемый в убийстве?
     -  Вы тоже  замешаны  в  это  дело.  -  Он  перевел глаза  на  меня  и,
нацелившись на  меня своими глубоко посаженными глазами, спросил: - Ваше имя
Гудвин? Арчи Гудвин?
     Я подтвердил сей факт.
     - Прошлой  ночью вы  передали полиции заявление о вашей беседе с Бертой
Аарон, а копию его вручили Ламонту Отису, старшему компаньону нашей фирмы.
     - В самом деле? - вежливо осведомился я.  - Знаете, я здесь на службе -
делаю лишь то, что мне поручит мистер Вульф. Так что с вопросами обращайтесь
к нему.
     - Я не спрашиваю.  Я утверждаю. - И он повернулся к шефу: - Хочу знать,
что  было в том заявлении. Мистер Отис - старик, у него слабое сердце. Когда
до него дошла весть о смерти его секретарши, он испытал самый настоящий шок.
А  она  ведь   была  убита  здесь,  в  вашем   офисе,   при   подозрительных
обстоятельствах.  Неужели  ни вы,  ни мистер  Гудвин  не  видели, в каком он
состоянии?  Не видели,  что  перед  вами  дряхлый  старик?  Не понимали, что
показывать ему эту бумагу  было безответственно, просто  преступно?! Как его
компаньон я хочу знать, что в этой бумаге?
     Вульф откинулся на спинку кресла и чуть наклонил вперед голову.
     -  М-да, нашла коса  на камень. Вы явно  человек настойчивый, меня тоже
голыми руками не возьмешь. Предположим, я заявлю, что  никакого заявления не
существует. Что вы на это скажете?
     - Чушь. Я знаю, что оно существует.
     - Ага! Вот и улика, - Вульф загнул палец - Все это очень глупо с  вашей
стороны. Кто-то сказал вам, что заявление существует. Иначе вы  не пришли бы
сюда и не  стали  приставать  ко  мне с  ножом к горлу. Кто вам это сказал и
когда?
     - Один человек, которому я полностью доверяю.
     - Сам мистер Отис?
     - Нет.
     - Тогда кто же?
     Джетт закусил нижнюю губу. Покусав ее немного, он принялся  за верхнюю.
Зубы у него были ровные и белые
     -  Наверное,  вы тоже  в  шоке, - сказал Вульф,  - если  думаете,  что,
обращаясь  ко  мне с  подобным требованием,  не  раскрываете  свой  источник
информации. Это ведь Энн Пэйдж, верно?
     - Я могу подтвердить это лишь конфиденциально.
     -  Тогда  не  надо  подтверждать  вообще.   Я  буду  рассматривать  эту
информацию как полученные в ходе  расследования  данные  и  сохраню  свободу
действий. Зачем мне принимать  это как конфиденциальное сообщение, сделанное
с  условием  хранить тайну?  Кстати, я  все  еще  утверждаю,  что  подобного
заявления не существует.
     - Черт возьми! - вскричал Джетт, грохнув кулаком по ручке кресла. -  Да
она же была здесь с Отисом! Видела, как Гудвин давал ему эту бумагу и как он
ее читал!
     Вульф кивнул:
     - Так-то лучше. Когда мисс Пэйдж сообщила вам об этом? Утром?
     - Нет, ночью. Она мне позвонила.
     - В котором часу?
     - В полночь или чуть позже.
     - Она ушла отсюда с мистером Отисом?
     - Вы же прекрасно знаете, что нет. Она выбралась через окно.
     - И сразу позвонила вам, - Вульф сел прямо.  -  Если вы собираетесь мне
довериться,  поделитесь  со мной информацией. Тогда я решу, говорить  вам, о
чем то заявление, или не говорить. Причина вашей  настойчивости  заключается
вовсе не в том,  о  чем вы говорили  или на что намекали, - это  не забота о
мистере  Отисе. Вы должны объяснить не только то,  почему  вы  интересуетесь
этим  делом,  но и причину того,  что мисс Пэйдж сбежала от  нас через окно.
Вы...
     - Она не сбежала! Гудвин ее запер!
     - Ну, она ведь  могла попросить нас выпустить ее. Вы сказали, что у вас
важное и  срочное дело.  Так вот, почему оно  срочное и для кого  важное? Вы
испытываете мое терпение.  С вашим отточенным умом правоведа вы не можете не
знать, что мне нужны факты.
     Джетт перевел взгляд на меня. Я сжал челюсти и придал  своей физиономии
неприступное выражение, дабы  продемонстрировать,  что  хотя я и не соловей,
баснями кормить меня тоже не следует.
     - Ну  ладно, - проговорил наконец наш гость, снова повернувшись к шефу,
- я вам доверяюсь.  Похоже,  у меня нет другого выхода. Когда Отис  попросил
мисс Пэйдж выйти, она заподозрила, что мисс Аарон что-то сказала Гудвину про
меня. Она решила...
     - Почему именно про вас? Об этом никто и не заикался.
     - Потому  что он сказал ей.  "В этом я положиться на вас не могу".  Она
решила, что он знает: на нее нельзя полагаться в том, что имеет отношение ко
мне.  И это  действ