и не по-
тому, что они были тяжелыми и полными  лишений,  вовсе  нет.  Нормальное
детство в нормальной семье. Но Игорь его почему-то не любил.
   Мать, как обычно, была всем недовольна. Он  привез  ей  две  огромные
сумки с продуктами, но она начала противно склочничать и корить его, что
вот навез ей всякой заграничной ерунды, а обычного мяса в  доме  нет.  И
теперь, сунув в карман матерчатую авоську, Игорь шел пешком на маленький
рыночек, чтобы купить парной телятины.
   Выйдя на параллельную улицу, он остановился как вкопанный: прямо  пе-
ред ним стояли белые "Жигули". Те самые. Он зажмурился и  тряхнул  голо-
вой, но машина по-прежнему стояла, дерзко демонстрируя ему свои номера.
   Ерохин отошел в сторону, немного постоял, задумавшись, потом зашел  в
ближайший магазин и встал у окна, из которого хорошо  видна  была  белая
машина. Он совсем не думал о том, сколько может  так  простоять,  ожидая
владельца машины. Просто он знал, что должен ждать столько, сколько нуж-
но, чтобы попытаться узнать, кто этот человек.
   Молоденькая кассирша бросала на Игоря недоуменные взгляды, но  он  не
обращал на нее внимания. Просто стоял и ждал.
   Время близилось к часу дня, магазин пустел, по залу зашмыгала тетка с
ведром и тряпкой.
   - Молодой человек, у нас обед, - сказала она Игорю таким  возмущенным
тоном, словно он вырывал у нее изо рта кусок хлеба.
   И в эту минуту он увидел его. Владелец "Жигулей" вышел из дома вместе
с девушкой в черном пальто и с черным шарфом на голове. Игорь  ее  узнал
сразу. Он не мог не узнать ее, хотя прошло столько лет... Он слишком хо-
рошо помнил ее лицо тогда. И если говорить правду, она за  эти  годы  не
сильно изменилась.
   "Боже мой, - подумал он, - это же ее отец, они поразительно похожи  -
оба высокие, стройные, с твердо очерченными лицами и серыми глазами  под
прямыми разлетающимися к вискам бровями. Как их фамилия? Кажется, Вакар.
Да, точно, Вакар".
   ... Потерпевший Вакар Андрей...
   ... Потерпевшая Вакар Елизавета...
   От суда над братом Юрки Орешкина остались смутные обрывочные воспоми-
нания. Их, малолеток, не судили, они выступали свидетелями  по  делу  по
обвинению Орешкина-старшего в подстрекательстве к  убийству.  В  суд  их
привезли родители, участковый, молоденькая инспекторша по делам несовер-
шеннолетних и работник уголовного розыска. Всех четверых крепко  держали
за руки и никуда от себя не отпускали. Ему, Игорю, было  очень  страшно,
это он помнил отчетливо, а все остальное терялось в тумане. В  зале  су-
дебного заседания народу было много, но все лица сливались в одно  неяс-
ное зыбкое пятно. Он никого не разглядел и никого не запомнил.
   Но девушка... Она вела за руку мальчика в голубой куртке и показалась
тогда Игорю невероятно красивой, наверное, потому, что ее лицо светилось
счастьем и надеждой. Когда Колька Закушняк сбил ее с  ног,  а  маленький
сопляк Равиль начал пинать ногами, Игорю стало на какой-то  момент  даже
жалко ее...
   Ерохин вернулся домой, так и не дойдя до рынка.
   - А мясо? - недовольно спросила мать, глядя на вернувшегося с пустыми
руками сына.
   - Рынок сегодня не работает, санитарный день, - соврал Игорь. -  Слу-
шай, мать, ты не знаешь, Юрик Орешкин никуда не переехал, на старом мес-
те живет?
   - Да ты что? - Мать удивленно уставилась на Игоря. - Не  знаешь,  что
ли? Помер твой дружок, уж года два как схоронили.
   - Как - помер? Игорь почувствовал, как у него отнимаются ноги, и при-
сел в кухне на табуретку.
   - Вот так и помер, - торжествующе сообщила мать, которая  никогда  не
любила друзей Игоря и считала, что они его испортили. - Допился.  Кто-то
его прибил, как пса шелудивого. В подъезде полдня валялся, пока  его  не
забрали. Люди мимо ходили - думали, пьяный спит. Там винный магазин  ря-
дом, Юрка твой вечно в очереди ошивался.
   Ерохин немного пришел в себя. Нет, ничего, не так страшно. Юрка прев-
ратился в алкаша, а все алкаши рано или поздно дохнут под забором.  Пло-
хо, что он, Игорь, совсем порвал с друзьями детства. После специнтерната
они еще немного покантовались вместе, потом ушли в армию, а после  армии
ни разу не встретились. Почему так получилось? У каждого сложилась  своя
жизнь и к старым приятелям уже не тянуло? Или где-то в глубинах  подсоз-
нания таился черный неизбывный ужас от совершенного когда-то убийства, и
ужас этот не позволял встречаться, чтобы не вспоминать?
   Все они жили рядом, в десяти минутах ходьбы друг от друга. Пройдя ми-
мо дома, где жил Юра Орешкин, Игорь свернул за угол, пересек сквер и че-
рез несколько минут уже поднимался в квартиру Закушняка.  Дверь  открыла
древняя старуха, Колькина бабка. Ерохин удивился, что она еще жива. Ког-
да они были пацанами, бабка была ужасно старая, сухонькая,  морщинистая,
подслеповатая. Странно, но и сейчас она была в точности такая же.
   - Здравствуйте, бабуля, - бодро крикнул Игорь. - Вы меня не помните?
   - Не кричи, сынок, - неожиданно спокойным и совсем не старым  голосом
ответила старуха, - я слепая, но слышу хорошо. Тебе чего?
   - Я Игорь Ерохин, помните меня? Мы с Николаем в одном классе учились.
   - Помню я тебя, Игорь Ерохин, помню. Так чего ты хочешь-то?
   - Мне бы Николая, - попросил он, почему-то вмиг оробев. Он  никак  не
ожидал, что бабка хорошо слышит да вдобавок еще помнит его.
   Бабка помолчала, потом сказала тихую непонятную фразу:
   - Мне бы тоже.
   - А что, он не живет здесь? Переехал?
   - Переехал, - вздохнула старуха. - Далеко переехал.
   - Адрес не дадите? Она повернулась и молча  ушла  в  глубь  квартиры.
Ерохин остался стоять на пороге, не решаясь ни окликнуть ее,  ни  пройти
за ней. Через минуту бабка вернулась, Игорю показалось, что она  отирает
глаза платочком.
   - Зачем тебе Николай? - спросила она требовательно.
   - Повидаться хотел. А что, нельзя? Друзьями были все-таки.
   - Успеешь еще повидаться-то, туда спешить не надо. Придет время - по-
видаешься, - грустно сказала старуха.
   - Он что, в тюрьме?
   - Хорошо бы, коли так. Только нету его там. На том свете  Николай,  -
тихо ответила бабка и заплакала. - Убили его в прошлом году.
   - Кто? - спросил он, судорожно сглотнув. В горле стало сухо, и  снова
начали неметь ноги.
   - Кто ж знает. - Она горько вздохнула. - Шпаной был, шпаной и  остал-
ся. Следователь говорил, он деньги у кого-то  вымогал,  их  много  было,
группа целая. Чего-то все делили, делили, не то рынок  какой-то,  не  то
магазин, я не поняла. Да какая разница, кто его убил? Нету  его  больше,
вот что главное. А почему да отчего - на то воля Божья. Ты  ступай,  сы-
нок, не трави мне душу.
   Пройдя еще квартал и подходя к дому, где когда-то  жил  с  родителями
Равиль Габдрахманов, Игорь понял, что боится. Юрка Орешкин  -  алкаш,  с
ним все понятно. Колька Закушняк - рэкетир, его смерть неумолимо вытека-
ла из его образа жизни, помноженного на глупую безалаберную голову. Если
сейчас окажется, что Равиль жив-здоров, значит,  ничего  страшного.  Все
еще, может быть, обойдется. Все может оказаться случайностью, диким сов-
падением. Господи, сделай так, чтобы Равиль был жив!
   На звонок в квартиру никто Игорю не открыл. Он постоял  еще  немного,
потом позвонил к соседям. В одной  из  квартир  ему  открыла  девочка  в
школьной форме. Одна нога ее была в сапожке, другая - в домашнем  тапоч-
ке, видно, она только-только пришла из школы.
   - Здравствуй, сестренка, - приветливо улыбнулся Игорь. - Ты  не  зна-
ешь, Габдрахмановы в сорок второй квартире живут?
   - Нет, - покачала головой девочка, пыхтя над сапожком, у которого за-
ело "молнию". - В сорок второй живут Петриченко, у них сын на два класса
старше меня, он меня по утрам в школу водит. А вы дяди Равиля друг, да?
   - Точно, сестренка, ну и умница же ты, - отчего-то  обрадовался  Еро-
хин. - А где он?
   - Они переехали. Дядя Равиль женился на Розе, и  тогда  они  разменя-
лись.
   - Чего они сделали? - не понял Игорь.
   - Разменяли квартиру, чтобы молодые жили отдельно.
   Девочка с деловым видом повторяла слова и фразы, услышанные от взрос-
лых, но делала это так естественно, словно сама  была  обладателем  всей
информации о жильцах дома и всего квартала.
   - Погоди, ты так застежку сломаешь, - рассмеялся Игорь, глядя на  де-
вочку. - Давай я тебе помогу.
   Он присел на корточки и ловко расстегнул "молнию".
   - А кто такая Роза? - спросил он.
   - Роза - дочка тети Нурии и дяди Шурытатарина. Вы что, Розу не  знае-
те? Ее весь дом знает. Она бездомных собак прикармливала. Такая  добрая,
прямо золотое сердце.
   Игорь прыснул. В устах девчушки это звучало ужасно смешно. Конечно же
он прекрасно помнил и дядю Шуру-татарина, и его дочку. На самом деле его
звали Шарафетдином, но соседи быстро сократили неудобное для  произноше-
ния имя до привычного русского Шуры. Он был мастером на все руки и чело-
веком безотказным, помогал соседям всегда и с удовольствием, поэтому  во
всем огромном многоквартирном доме не нашлось бы ни одного человека,  не
знающего, кто такой Шура-татарин. У него была тихая вечно беременная же-
на Нурия и куча детей, самой младшей из которых и была  Роза,  обожавшая
животных, выхаживавшая больных птиц и прикармливавшая бездомных собак  и
кошек. Роза была на два года младше Равиля, и сколько  Игорь  его  знал,
столько слышал о том, что дети из двух татарских семей "жених  и  невес-
та". На самом же деле Равиль обратил на девочку  внимание  только  после
специнтерната, когда ему было семнадцать, а ей - пятнадцать.
   - А ты случайно не знаешь адрес Равиля? - спросил Игорь  словоохотли-
вую малышку.
   - Нет. Папа знает, но он вечером придет. Вы приходите  вечером,  папа
вам скажет.
   - Приду, - кивнул Игорь. - Спасибо тебе, сестренка.
   - Пожалуйста, - важно и с достоинством ответила девочка.
   И снова Игорю Ерохину пришлось провести бессонную ночь. Вчера вечером
он вернулся в дом, где жила забавная словоохотливая девчушка, и узнал  у
ее родителей новый адрес, правда, не Равиля, а  родителей  Розы.  Оказа-
лось, в многоступенчатом обмене с целью отделить молодых участвовали обе
семьи, получив в результате из двух трехкомнатных квартир  три  двухком-
натные. Но Шура-татарин, много лет проживший бок о бок со своими соседя-
ми, на прощанье всем оставил свой новый адрес и  наказал  в  случае  ка-
ких-либо поломок или неисправностей обращаться только к нему.
   Ехать к родителям Розы было поздновато, и Игорь отложил визит на сле-
дующий день, проведя ночь без сна и перебирая в уме возможные объяснения
тому странному факту, что двое из них четверых погибли, а отец  мальчика
несколько раз попался Игорю на глаза.  Иногда  ему  удавалось  придумать
очень правдоподобную версию, и он на несколько минут  успокаивался  и  с
облегчением вздыхал. Но мысли попрежнему  лезли  в  голову,  и  вот  уже
только что  придуманное  объяснение  казалось  притянутым  за  уши,  ис-
кусственным и глупым, а то, другое объяснение, лежащее на поверхности, -
единственно правильным. Но верить в это не хотелось,  и  Игорь  вновь  и
вновь представлял себе, как завтра найдет Равиля, как расскажет ему  обо
всем, как они вместе посмеются над его страхами.
   Равиль в их подростковой компании был белой вороной.  Отличник,  зуб-
рилка, всегда первым успевающий сделать упражнения по немецкому,  хорошо
знавший историю, худенький субтильный очкарик, он  тянулся  к  плечистым
накачанным двоечникам, курившим в туалете, смачно матерившимся и  длинно
сплевывающим. Пацаны списывали у него домашние задания по всем  письмен-
ным предметам, он помогал им на контрольных по физике  и  математике,  а
они за это разрешали ему быть с ними в одной компании.  Учили  его  пить
вино, играть в  карты  и  рассказывать  сальные  анекдоты.  Приобщали  к
"взрослой" жизни, хотя были ровесниками. Милостиво позволяли  восхищенно
наблюдать из уголка, как они "кидают железки" под руководством спившего-
ся дисквалифицированного спортсмена-тяжелоатлета. Равиль их  обожал.  Он
им поклонялся. Он готов был на все, чтобы заслужить их одобрение.
   Теперь, спустя много лет, Игорь Ерохин вдруг понял, что маленький Ра-
виль не был дурачком, каким они его тогда считали. Он был слабым и  нес-
частным. Но он был умнее их. И сейчас вся надежда была только  на  него.
Равиль во всем сможет разобраться, он все объяснит, он  успокоит  Игоря.
Не может быть, чтобы все было так плохо, этого не должно быть!
   На другой день Игорь помчался к дяде Шуре-татарину. Выйдя от него че-
рез полчаса, он понял, что надежды не осталось. Равиль тоже погиб, а его
жена Роза, оставшаяся с крошечным малышом на руках, каждый месяц получа-
ет от кого-то деньги. Деньги хорошие, говорил дядя Шура, Розе они  очень
помогают. Видно, нашелся добрый человек, наверное, кто-нибудь из  банка,
где работал Равиль, там все сотрудники - люди состоятельные, не  грех  и
помочь бедной девочке, когда такое горе свалилось.
   Но Игорь твердо знал, что благотворительностью здесь и не  пахнет.  У
наивного дяди Шуры слово "банк" было накрепко связано со словом  "доста-
ток", а достаток - с благородством. Ерохин не обольщался, он слишком хо-
рошо понимал, что банк - это деньги, а деньги - это  злоба,  жадность  и
жестокость. Да и откуда в Сбербанке состоятельные  люди?  Обычная  госу-
дарственная структура, там работают такие же нищие, как и всюду. Но раз-
ве понимает это старый татарин с пятью классами образования?
   Этот человек убил Равиля и шлет деньги его  юной  вдове.  Значит,  он
убежден в своей правоте и тверд в своих намерениях. Значит, он не отсту-
пится. Игорь Ерохин - последний, кому Вакар собирается воздать по заслу-
гам, покарать за прошлый грех. Он столько лет выжидал, он так долго тер-
пел, что теперь выполнит задуманное, чего бы ему это ни стоило.
   Вернувшись вечером домой, Игорь впервые  в  жизни  испытал  настоящий
страх. Это был даже не страх, а ужас, ужас перед неизбежным, тот  самый,
который лишает человека воли и коварно предлагает смириться и  обреченно
ждать конца. Первым желанием было напиться до бесчувствия, чтобы хоть на
какоето время забыться. Но Игорь сумел преодолеть слабость. К утру, про-
маявшись всю ночь, он пришел к выводу, что должен опередить своего  про-
тивника. Он, Игорь Ерохин, не позволит себя  убить.  Он  первым  нанесет
удар. Если Вакар сумел убить трех человек и остаться на  свободе,  стало
быть, никто в милиции не связывает эти три смерти с той давней историей.
А коль так, то и убийцу Вакара не станут искать среди тех, кто  когда-то
убил его сына. И никто никогда не узнает...
   Владимир Сергеевич Вакар отнес в учебный отдел экзаменационную  ведо-
мость и уже собрался было выйти в коридор, как услышал удивленный  возг-
лас Вероники - преподавателя-методиста.
   - Ну и дела! Вы сегодня поставили только одну пару. Что это  с  вами,
Владимир Сергеевич?
   Вакар славился на всю Академию Генштаба тем, что бывал  на  экзаменах
абсолютно нетерпим к незнанию своего предмета. Его нельзя было  умаслить
ничем - ни протежированном, ни лестью, ни подарками.
   - Есть профессии, в которых неграмотность приводит к  фатальным  пос-
ледствиям, - повторял он. - Это относится в первую очередь к врачам, ин-
женерам и военным. Если от вашей ошибки могут погибнуть люди, вы не име-
ете права на ошибку.
   Он не стеснялся ставить "неуды" и категорически запрещал  пересдавать
экзамен другому преподавателю. Если такое все же случалось и пронырливый
слушатель ухитрялся добиться разрешения на пересдачу кому угодно, только
не профессору Вакару, Владимир Сергеевич находил возможность  опротесто-
вать результаты экзамена и упорно гонял хитреца  по  всем  темам  такти-
ко-специальной дисциплины, пока не убеждался в том, что вероятность  той
самой ошибки достаточно мала.
   Сегодня он был на удивление снисходителен,  и  хотя  отличных  оценок
поставил, как обычно, мало, но двойка была  действительно  только  одна.
Сегодня он заметил, что его будущая жертва  следит  за  ним.  Сегодня  и
впрямь был необычный день.
   - Я сегодня добрый, - улыбнулся он Веронике. - Наверное, расположение
планет благоприятное и слушатели отвечали на удивление прилично.
   Вернувшись в свой кабинет, он снял генеральскую форму и переоделся  в
штатское. Подумав немного, снова разделся, повесил костюм в шкаф,  надел
спортивную форму и спустился в зал.
   - Товарищ генерал! - вытянулся перед ним в  струнку  инструктор-мето-
дист.
   - Добрый вечер, капитан, - кивнул Вакар и быстро прошел в дальний ко-
нец зала, где стояли макивары.
   Он наносил удары и старался уклониться от  многочисленных  имитаторов
рук и ног, которые стремились ударить его в голову, в плечо,  в  голень.
Его тренированные руки не чувствовали боли от соприкосновения с  жесткой
деревянной поверхностью макивары, ноги  автоматически  совершали  мягкие
пружинистые движения, уводя его поджарое тело от коварных  деревяшек,  а
глаза цепко держали в поле зрения все источники опасности.
   Сегодня все изменилось. У Владимира  Вакара  появился  противник.  Не
безвольная жертва, не спившийся алкоголик, не глупый и доверчивый мерза-
вец рэкетир, не тихий и ничего не подозревающий бухгалтер,  а  настоящий
противник. Жестокий убийца, знающий, что за ним ведется охота, и стремя-
щийся первым напасть на охотника. Вакар видел, как  Ерохин  вывел  моло-
денького милиционера на стройку, а вышел без него. Генерал тогда не стал
больше преследовать Игоря, а остался возле метро и спустя некоторое вре-
мя заглянул на огороженную территорию. То, что  он  увидел,  подтвердило
его подозрения. Он никому об этом не  сказал  по  единственной  причине:
чтобы никто не связал их имена и  не  открылась  тайна  трех  предыдущих
убийств. И еще он боялся, что, если Игоря привлекут за убийство милицио-
нера, он, Вакар, не сможет выполнить свой долг перед Еленой и  Лизой,  и
дом снова погрузится в вечный тягостный и так опротивевший ему траур.
   Вакар бил по макиваре, видя перед собой ненавистное лицо Ерохина. Ему
отпущено Еленой четырнадцать дней, из которых два уже прошло. Если он не
успеет, то может потерять жену, которая в  своем  маниакальном  упорстве
обязательно сделает по-своему и наймет какого-нибудь проходимца, который
потянет ее за собой на скамью подсудимых. Он должен успеть, повторял про
себя Владимир Сергеевич в такт наносимым  ударам  и  быстрым  прыжкам  и
"уходам", он должен успеть. И теперь он полностью владеет ситуацией,  не
ждет покорно, пока Ерохин соберется с ночевкой к своей пассии  и  ранним
утром пойдет по удобному пустырю. Нет, теперь он может взять все в  свои
руки. Если Ерохин за ним следит, его можно, как осла за  морковкой,  от-
вести туда, куда нужно. Заманить туда, где можно будет наконец покончить
со всей этой историей.
   Как следует потренировавшись, Вакар отправился в душ. Стоя под  прох-
ладными струями воды, он ощущал приятную мышечную усталость и с удовлет-
ворением отметил, что одышки нет совсем. Генерал Вакар  был  в  отличной
форме.
   Виктор Костыря даже не сразу понял, отчего он проснулся. На светящем-
ся табло электронных часов горели зеленые цифры 4.00.  Он  снова  закрыл
глаза, и в этот момент услышал звонок в дверь.
   - Ты чего лежишь? - сонно пробормотала его очередная подружка,  пере-
ворачиваясь на другой бок. - Уже второй раз звонят. Кого это к тебе чер-
ти носят посреди ночи?
   Костыря быстро натянул трусы, вышел в прихожую и прильнул к  дверному
глазку. Лестничная площадка была хорошо освещена, и в глазке  он  увидел
искаженное линзами женское лицо.
   - Кто? - осторожно спросил он.
   - Открой, Костыль, надо два слова сказать, - послышался  женский  го-
лос. - Открывай, не бойся.
   Виктор накинул на дверь цепочку и щелкнул замком.  Перед  ним  стояла
молодая женщина, с ног до головы затянутая в ярко-алую кожу. Густая коп-
на длинных черных кудрей тоже была перехвачена  алой  кожаной  повязкой.
Верхние пуговицы на куртке были расстегнуты, и ему была хорошо видна ви-
сящая н