ийства, но выступить инициатором она вполне могла. Вместе с кем
же, интересно? С родителями Элены? С матерью Турбина? С брошенным любов-
ником Маратом Латышевым?
   Другая часть дня ушла на странную Веронику Матвеевну Турбину, которую
на седьмом десятке внезапно одолела охота к перемене мест. Конечно, суб-
бота была не самым удачным днем для таких исторических изысканий, потому
что в мае уже начался дачный сезон и застать кого-нибудь дома было труд-
новато. Но все-таки кое-какие наметки у него появились.
   Домой к Селуянову они приехали вместе, встретившись на середине доро-
ги. По пути зашли в большой универсам и накупили кучу продуктов. Правда,
покупал в основном Коротков. Так бывало всегда, когда он приходил к дру-
гу в гости с ночевкой. Первое время Коля еще пытался разыгрывать гостеп-
риимного хозяина и готовить ужины для Короткова, но  Юра  быстро  пресек
кулинарные тренировки Селуянова.
   - Коля, меня дома кормят такой едой, на которую я смотреть не могу. И
дело не в том, что Лялька плохо готовит, просто у нас четыре рта на  две
не очень большие зарплаты, и ей приходится экономить. Конечно, я  бы  на
те же самые деньги питался совсем по-другому, но разве я  могу  ей  хоть
слово сказать поперек? У нее на все один ответ: когда будешь приносить в
дом столько денег, сколько Иванов, Петров или Сидоров, вот тогда  и  бу-
дешь мне указывать, как тебя кормить и какие продукты  покупать.  Что  я
могу ей возразить? Что я не виноват, потому что во времена моей молодос-
ти получать юридическое образование и работать в милиции было  престижно
и почетно, а изучать цивилистику, хозяйственное и финансовое право озна-
чало обречь себя на скучное монотонное прозябание  на  должности  юриста
предприятия? И что двадцать лет назад, когда я выбирал вуз, нельзя  было
предположить, что все изменится с точностью до наоборот? Что все  финан-
систы, экономисты, плановики, бухгалтера,  цивилисты,  которых  двадцать
лет назад, мягко говоря, за людей не считали, сегодня окажутся хозяевами
жизни и миллионерами, а мы, гордость и элита, окажемся на обочине, опле-
ванные и обосранные всеми, кому только не лень. Короче,  Коля,  если  ты
будешь пускать меня к себе поспать, я буду сам  готовить  еду.  Пальчики
оближешь.
   Селуянова это устраивало.
   Нагрузив полные авоськи какими-то  немыслимыми  соусами,  приправами,
овощами, названий которых Селуянов даже никогда и не слышал и  представ-
ления не имел, как их готовить и с чем есть, и которые  Юра  покупал  по
одной-две штучки, они быстрым шагом двинулись к Колиному дому.
   - Чем пахнет у тебя из сумки? - спрашивал невысокий  Селуянов,  робко
заглядывая снизу вверх в лицо массивного Короткова и судорожно сглатывая
голодную слюну.
   - Не скажу, - строго отвечал Юра, для которого наивысшим удовольстви-
ем было заставить друга мучиться в догадках. Он никогда не говорил зара-
нее, что собирается готовить и из каких именно продуктов. Но  получалось
всегда отменно.
   - Сволочь ты, Коротков, - обижался Коля. - Ты же знаешь, я  все  могу
вытерпеть, кроме неудовлетворенного любопытства. Ну скажи,  чем  пахнет,
а? Маринованный чеснок?
   - Нет.
   - Черемша?
   - Нет. Коля,  отстань,  -  расхохотался  Коротков,  распахивая  дверь
подъезда. - Через час узнаешь.
   - Да ты охренел! - возмутился Николай. - Я за час сдохну от голода  и
любопытства.
   - Будешь себя хорошо вести - пущу на кухню посмотреть на работу  мас-
тера, - пообещал Коротков.
   Они устроились на кухне. Юра повязал фартук и принялся чистить и  ре-
зать овощи, а Селуянов разложил перед собой листки с записями, вырванные
из блокнота.
   - Короче, Латышев сознался, что был в момент убийства возле  Кунцевс-
кого загса, - сообщил он, рассказав Юре вкратце свою эпопею с Маратом  и
его подружкой Емельянцевой.
   - А кто видел его машину? - поинтересовался Коротков,  мелко  нарезая
лук и утирая тыльной стороной ладони слезы.
   - Честно говоря, никто. Это я сблефовал, - признался Коля.
   - Что, вот так, внаглую?
   - Ну, не совсем. Какая-то зеленая машина была, это точно, есть  чело-
век, который ее видел. Но номер - это, конечно, полет  фантазии.  Оказа-
лось, "в цвет".
   - И что за человек?
   - Парень, на соседней стройке на кране работает. Сидит высоко, глядит
далеко. Я первым делом к этим строителям и кинулся, хорошо, что  они  по
субботам работают. Крановщик сказал, что площадь, на  которой  находится
загс, с его места хорошо просматривается, и он туда все время поглядыва-
ет. Сам скоро жениться собирается, поэтому интересно. Вот он и вспомнил,
что примерно в начале одиннадцатого от загса через  площадь  на  большой
скорости отъезжала машина зеленого цвета.
   - Повезло тебе, - кивнул одобрительно Коротков. - И что дальше  соби-
раешься делать?
   - С тобой советоваться, - усмехнулся Николай. - Кроме того факта, что
Латышев был возле загса, у меня против него ничего  нет.  Я  говорил  со
следователем, он категорически отказывается производить обыск у Латышева
с целью найти пистолет.
   - Он прав. Неделя прошла, если пистолет до сих пор у него, то он  там
и останется, так что сделать обыск никогда не поздно. А если он его  уже
сбросил, то обыскивать тем более бессмысленно. Теперь только  комбинации
всякие проводить остается, с радикальными мерами мы уже опоздали. В кон-
це концов, людей, заинтересованных в том, чтобы сорвать свадьбу Бартош и
Турбина, оказалось слишком много, и убийство мог совершить любой из них.
Просто Марата там видели, а остальным повезло, их никто не увидел  и  не
узнал, но это же не значит, что их там не было.  Та  же  Голованова  или
старуха Турбина. Или сама мамаша Бартош. Совершила убийство, внесла  су-
мятицу в работу загса, сунула комуто пистолет,  например  Кате,  которая
находится неподалеку и старается не попадаться на  глаза  невесте.  Катя
быстренько уезжает на машине Марата, который ждет ее возле загса. Вот  и
вся недолга. Так что или  обыскивать  квартиры  всех,  или  затаиться  и
действовать исподтишка.
   - Вот-вот, слово в слово, - подхватил Селуянов, - он  так  и  сказал.
Кстати, никаких связей Латышева с работниками загсов я не обнаружил. Так
что если мы с тобой собираемся его разрабатывать как основного  подозре-
ваемого, то надо будет в первую очередь заняться именно этим. А  у  тебя
какие новости?
   - А у меня Вероника Матвеевна, - тяжело вздохнул Коротков. - Непонят-
ная особа. Вот послушай, я тебе расскажу, что сумел узнать.  Родилась  в
1925 году в семье крупного архитектора. Росла в достатке, холе  и  неге.
Поступила в медицинский институт, стала врачом-отоларингологом.  Замужем
не была. Отец ее умер в 1956 году, мать - в 1963-м. Осталась одна в  ог-
ромной роскошной квартире, набитой книгами, картинами и антиквариатом. В
1968 году рожает сына Валерика, при этом никто не знает, от кого. У  нее
были две близкие подруги, которые, наверное, знали, кто  отец  мальчика,
но они уже умерли, одна - в прошлом году, другая -  четыре  года  назад,
так что спросить мне не у кого. А просто бывшие соседки и бывшие коллеги
по работе, разумеется, не знают. Спрашивать не  принято,  если  сама  не
рассказывает. Так вот, жила себе Вероника Матвеевна в своей  антикварной
квартире до 1985 года, растила Валерика, а потом вдруг как шлея  ей  под
хвост попала. Стала переезжать с квартиры  на  квартиру,  причем  каждая
следующая - меньше и хуже предыдущей.
   - Обмен с доплатой? - предположил Селуянов.
   - Очень похоже, - кивнул Юра. - Встает законным  образом  вопрос:  на
что нужны деньги? Если учесть, что первый переезд состоялся, когда Вале-
рию было семнадцать лет, можно предположить, что деньги  были  нужны  на
большую взятку. Чтобы уберечь мальчика от армии или устроить его в  инс-
титут, что, впрочем, одно и то же.
   - Погоди, но ведь ей-то в это время уже было шестьдесят? Верно? Тогда
ни о какой армии и речь не шла, он был  единственным  сыном  престарелой
матери и подлежал освобождению от службы.
   - Ах, черт, я и забыл совсем про этот закон, -  досадливо  поморщился
Коротков. - Значит, все мои рассуждения отбрасываем в сторону и начинаем
сначала. Зачем ей в 1985 году вдруг срочно понадобились деньги? И  такие
большие.
   - Или она хотела от кого-то скрыться, сменить место жительства. Ты не
помнишь, куда она в первый раз переехала?
   - У меня в куртке, в нагрудном кармане, блокнот, притащи, будь  добр.
Там записано.
   Николай принес куртку и на глазах у Короткова вытащил справку,  кото-
рую сам же оставлял ему два дня назад на столе в кабинете.
   - Странно, - он пожал плечами, - жила шестьдесят лет в одном и том же
доме и вдруг переезжает буквально на соседнюю улицу.
   - Точно?
   Коротков опустил нож, которым помешивал на сковороде жарящийся лук, и
уставился на друга.
   - Ты уверен, что ее новый адрес - это соседняя улица?  -  переспросил
он.
   - Да точно, точно. Три минуты средним шагом. Не веришь - поехали, по-
кажу.
   Коротков верил. Коля Селуянов знал Москву, как собственную  квартиру,
поэтому на его слова можно было полагаться полностью.
   - Значит, она не скрывалась, - задумчиво пробормотал Юра, слизывая  с
ножа приставшие к лезвию золотистые кусочки лука. - Значит, Коляныч, это
все-таки деньги. Но не на освобождение от армии и не на институт.  Тогда
на что же? Валерик совершил преступление, и нужно было откупиться от по-
терпевших или дать взятку следователю?
   Несколько минут они молчали, потому что Коротков приступил к тонкой и
требующей сосредоточенности процедуре  -  приготовлению  маринада.  Пос-
кольку мерных стаканчиков в хозяйстве у Селуянова не  водилось,  отмери-
вать все ингредиенты приходилось на глазок. Тут уж  никакие  посторонние
разговоры не допускались.
   Соорудив маринад, Юра положил в него аккуратно нарезанное и предвари-
тельно отбитое мясо и засек время.
   - Отбивные по-таджикски должны мариноваться ровно сорок пять минут, -
объявил он. - Это будет наше второе горячее блюдо. А первое будет готово
через десять минут.
   - А что на первое? - ерзая от нетерпения, спросил Коля.
   - Рагу из десяти разных овощей. Не бойся, тебе понравится, это  вкус-
но. Так вот, вернемся к моей старушонке. Оставим пока открытым вопрос  о
деньгах и поглядим, чем она занимается сегодня. А сегодня, друг мой сер-
дечный Селуянов, она, во-первых, не хочет, чтобы ее сын женился на Элене
Бартош, причем не хочет без всяких разумных объяснений, а во-вторых, за-
чем-то ездит к черту на кулички, аж в Люберцы, и вступает  в  непонятные
мне контакты с дважды судимым алкоголиком Павлом Смитиенко.
   - С кем, с кем?! - вдруг переспросил Селуянов, от неожиданности стря-
хивая пепел с сигареты не в пепельницу, а в стакан с минеральной  водой.
- С Пашей Смитиенко?
   - Ну да. А ты его знаешь?
   - Да ты что, Юрок, забыл? Ты сам его знаешь. Не может быть, чтобы  ты
не помнил. Восьмидесятый год, нас же всех свидетелями  вызывали,  потому
что мы все его знали. Ну, вспомнил?
   - Ох ты, елки-палки!
   Коротков тяжело опустился на стул, отирая руки о фартук.
   - Так это тот самый?
   - Иуда. Смитиенко.
   - Как же я фамилию-то забыл. Ну надо же! Точно, теперь вспоминаю, Па-
вел Смитиенко. Господи, гадость-то какая! - он брезгливо  поморщился.  -
Как вспомню - так тошнота подкатывает. И что общего может быть у  такого
омерзительного типа с пенсионеркой, бывшим врачом, дочерью крупного  ар-
хитектора?
   - Заказ? - высказал догадку  Николай.  -  Она  заказала  ему  сорвать
свадьбу сына?
   - Возможно. Только зачем? Почему ей до такой степени не хочется, что-
бы он женился на Элене? Впрочем, если Смитиенко действительно алкаш,  то
вытянуть из него правду - дело двух минут. Завтра с утречка и поеду, бу-
ду поить его дармовой водкой.
   - Я с тобой, - решительно отозвался Селуянов.
   - Это зачем? - удивился Юра. - Я и один справлюсь, труд невелик.
   - Так любопытство ж разбирает, - улыбнулся Николай. - Да и  на  Пашку
посмотреть хочется, столько лет его не видел.
   - Ладно, - согласился Коротков, - поехали вместе.
   Они поужинали, выпив вдвоем бутылку водки, из которой на долю  Корот-
кова пришлось чуть меньше трети. Потом еще долго сидели на кухне, словно
за рабочую неделю не успевали наговориться. Коля тосковал о  детях  и  с
ненавистью вспоминал о жене-предательнице. Юра сетовал на то, что не мо-
жет бросить свою Ляльку, оставив ее одну с сыном  и  парализованной  ма-
терью. И конечно же, обсуждали странное запутанное дело о двух убийствах
невест и двух одинаковых записках, полученных  накануне  убийств  совсем
другими невестами. И оба они вместе периодически вздыхали:
   - Жаль, что Аська в отпуске! Она бы разобралась...
   Воскресенье, которое для Насти Каменской обещало быть днем  неспешным
и ленивым, неожиданно обернулось сплошной напряженкой. Сначала позвонила
ее мать, Надежда Ростиславовна. Настя с Алексеем должны были сегодня ид-
ти на воскресный обед к ней и Настиному отчиму, но  планы,  как  выясни-
лось, переменились. Леонид Петрович был срочно вызван на работу, в  Юри-
дический институт, где преподавал криминалистику. Скоропостижно скончал-
ся один из руководителей института, и нужно было организовывать похороны
и поминки, а по случаю воскресенья почти никого найти не удалось.
   - Настюша, поскольку папа сейчас уезжает и, по-видимому, до  позднего
вечера уже не вернется, мы сделаем  по-другому,  -  решительно  говорила
мать. - Он завезет меня к тебе, а вечером, когда управится со всеми  де-
лами, заберет обратно. Мы с тобой пообщаемся, почирикаем,  а  вы  к  нам
приедете, например, во вторник или в среду.
   - Конечно, мамуля.
   Неожиданный визит матери означал, что предполагаемые полдня спокойной
работы над переводом пошли псу под хвост. Нужно  было  затевать  уборку,
пылесосить, раскладывать по местам разбросанные вещи,  идти  в  магазин,
готовить обед. Никакого удовольствия это Насте не доставило. Но  отказы-
ваться от встречи с матерью ей и в голову не пришло.
   В самый разгар уборки позвонил Антон Шевцов.
   - Анастасия Павловна, ради Бога, извините меня, я понимаю,  что  веду
себя неприлично, но главный взял нас за горло.
   - Что случилось? - не поняла она.
   - Помните, мы говорили с вами про интервью, которое вы  дадите  нашей
газете в обмен на то, что мы опубликуем фотографию женщины?
   - Помню. И что?
   - Понимаете, фотографию мы поставили во вчерашний  номер,  а  главный
редактор сказал, чтобы под фотографией  и  объявлением  о  розыске  дали
текст: "Подробности о кровавом преступлении, в связи с которым  разыски-
вается эта женщина, - в нашем следующем номере, который выйдет в свет  в
понедельник. Читайте интервью нашего  корреспондента  с  очевидцами".  С
точки зрения коммерции я его понимаю, под такой анонс он  продаст  место
для рекламы в завтрашнем номере втридорога.
   - Разумно, - согласилась Настя. - Так в чем проблема?
   - Да в том, что если интервью должно быть опубликовано завтра, то де-
лать его нужно сейчас. Я понимаю, воскресенье, у вас другие планы, но...
   - Что ж с вами сделаешь, - вздохнула она. -  Давайте  договариваться.
Только имейте в виду, я не могу никуда ехать. Ко мне сейчас приедет мама
и пробудет до самого вечера.
   - Конечно, конечно, Анастасия  Павловна,  мы  приедем  к  вам  домой,
только назначьте время.
   - Давайте часа в три, хорошо?
   - Будем ровно в три, как штык, - радостно заверил ее Антон.
   Сердито чертыхаясь про себя и кляня в душе свое  неумение  отказывать
людям, Настя с остервенением водила щеткой пылесоса по лежащему в комна-
те паласу. Ну надо же, какая незадача, в один день на нее  обвалились  и
мама, и эти журналисты. К сожалению, это оказалось еще не все. В тот са-
мый момент, когда Настя закончила уборку, приняла душ и села в своем лю-
бимом старом халате на кухне, чтобы выпить чашку кофе и перехватить  ка-
кой-нибудь бутерброд, раздался звонок в дверь и в квартиру влетела Даша.
   - Дашунчик, у тебя в животе не ребеночек, а воздушный шарик, и ты  на
нем летаешь, - пошутил Леша, целуя ее. Он, который всю жизнь  был  худым
и, по образному выражению друзей, гремел при ходьбе костями, не мог себе
представить, как можно жить с таким огромным животом, и не просто  жить,
а передвигаться, ходить и даже почти бегать.
   - Ты одна? А Саня где? - спросила Настя, обнимая ее.
   - Внизу, машину закрывает.
   - Да? - подозрительно бросила Настя. Она давно уже обратила внимание,
что ее брат не тратил на это ни одной лишней секунды, объясняя, что сиг-
нализация включается автоматически, как только он запирает на ключ дверь
со стороны водительского места. Что-то здесь было не так.
   Подозрения ее оказались не напрасными. Через несколько минут в  квар-
тиру ввалился Саша, сгибаясь под тяжестью огромного ящика.
   - Что это? - с ужасом произнес Алексей, глядя на ящик, который  весил
не меньше сорока килограммов.
   - Это фрукты и свежая рыба. Еще сегодня ночью плавала в Каспии, - тя-
жело переводя дыхание, ответил Александр. - Друг прислал из Баку.  Хотел
к свадьбе, к прошлой субботе успеть, но у  них  там  заварушка  какая-то
случилась, аэропорт закрыли. Вот вчера только  рейсы  возобновились.  Он
мне позвонил, мол, встречай, утренним рейсом отправляю  фрукты,  которые
только что сорвали, и рыбу, которую только ближе к вечеру еще пойдут ло-
вить. Я ему говорю, не надо, спасибо тебе за заботу, но свадьба уже  не-
делю назад состоялась, а он - ни в какую. Я, мол, сам  для  себя  решил,
что должен послать тебе фрукты и рыбу, - и точка. Пусть жена кушает,  ей
полезно.
   - И это правильно, - со смехом согласилась Настя, - ей  полезно,  так
что пусть кушает. Зачем ты нам-то это притащил?
   - А куда девать? - развел руками Александр. - Там таких  пять  ящиков
было. Родителям отвезли по ящику, моим и Дашки - ным, тебе, надо бы  еще
один пристроить. Фрукты нельзя хранить, они очень спелые, их надо съесть
максимум дня за три, лучше - за два. А про рыбу и говорить нечего. Замо-
раживать ее уже поздно, полсуток она по жаре болтается. Надо  немедленно
готовить и есть. Ася, никому из твоих знакомых не нужно? Жалко ведь, ес-
ли пропадет. Человек старался, упаковывал, отправлял...
   Настя ласково провела рукой по мокрому от пота лицу брата и  чмокнула
его в нос.
   - Саня, от тебя можно рехнуться. Зачем ты тащил  такую  безумную  тя-
жесть один? Лешка спустился бы и помог. Ты же надорвешься. Тоже мне, Жа-
ботинский выискался. А лишний ящик я пристрою, об этом не беспокойся.  У
нас с Чистяковым тоже родители есть.
   - Здорово, - обрадовался Саша. - Тогда налей мне чегонибудь попить, и
мы поедем дальше, повезем эти чертовы ящики.
   Настя принесла брату стакан минеральной воды и с  нежностью  смотрела
на его худую шею, по которой в такт большим глоткам двигался  выпирающий
кадык. Внезапно ей пришла в голову мысль.
   - Саня, а пусть Дашка останется у нас, пока ты ездишь, ладно? Чего ей
с тобой мотаться, только выхлопом дышать. Мы с ней фрукты разберем, рас-
сортируем, что нужно есть немедленно, а что еще может полежать, поболта-
ем о всякой бабской ерунде. Дашуня, как тебе мое предложение?
   С этими словами Настя незаметно подмигнула Даше, чтобы  дать  ей  по-
нять, что дело вовсе не в фруктах.
   - Ой, правда, Сашенька, давай я останусь, а? А ты потом за мной прие-
дешь.
   - Ладно, - пожал плечами Каменский, - оставайся. Я вернусь  за  тобой
часам к пяти.
   Они вместе с Лешей спустились вниз и приволокли еще один точно  такой
же ящик, содержимое которого предстояло разделить между Лешиными и  Нас-
тиными родителями.
   Не успели они  закрыть  дверь  за  Сашей,  как  явилась  роскошная  и
убийственно элегантная Надежда Ростиславовна. За ее спиной Настя увидела
отчима с огромной сумкой в руке.
   - Ребенок, сдаю тебе маму с рук на руки и уезжаю, - быстро сказал Ле-
онид Петрович, который понимал падчерицу с полувзгляда. Он сразу заметил
некую тень ужаса и отчаяния на Настином лице, а также стоявшую в комнате
Дашу и понял, что дл