дни  -  чтобы
что-то рассказать, другие, наоборот, чтобы выслушать ваш рассказ, третьи
выполняют долг вежливости и навещают больных или страдающих. Если  повы-
сить уровень обобщения, то в одних случаях  к  друзьям  приходят,  чтобы
оказать им помощь, а в других - чтобы эту помощь получить. К  какому  из
этих двух случаев относился последний визит Стрельникова к вам на дачу?
   - Он хотел собраться с силами перед похоронами Милы, неужели это  не-
понятно?
   - Почему же, вполне понятно. Стрельников обращался к вам с какими-ли-
бо просьбами или поручениями?
   - Нет. Он просто хотел побыть в тишине, подальше от людей и  телефон-
ных звонков.
   - Вячеслав Петрович, подумайте, пожалуйста, и скажите,  есть  в  этом
доме или на территории вашего участка какиелибо предметы,  принадлежащие
Стрельникову?
   - Нет. Если вы имеете в виду то, что он привез с собой...
   - А что он привез с собой?
   - Продукты, спиртное.
   - И больше ничего?
   - Больше ничего.
   - Дача самого Стрельникова находится где-то рядом?
   - Да, вон там, ее из окна видно.
   - Почему же он провел эти дни не у себя на даче, а у вас?
   - Он... Он ушел от жены, это случилось давно... Дачу оставил  ей.  Он
там вообще никогда не появляется, кроме тех  случаев,  когда  Алла  сама
просит его приехать. Починить чтонибудь или помочь на участке.
   - В этот раз он на свою дачу не заходил?
   - Нет.
   - Вы совершенно уверены?
   - Разумеется. Мы все время были вместе.
   - А ночью? Мог он выйти из дома так, чтобы вы этого не заметили?
   - Вряд ли. Мы спали в одной комнате. Я бы услышал. Я сплю чутко. Пос-
лушайте, к чему эти вопросы?
   Ольшанский проигнорировал вопрос Томчака.
   - Оставлял ли Стрельников в вашем доме что-нибудь?
   - В каком смысле? - не понял Томчак.
   - Может быть, дал вам что-то и просил сохранить. Не было такого?
   - Не было. Он ничего у меня не оставлял.
   - Ну что ж, Вячеслав Петрович, вам  предлагается  добровольно  выдать
следствию все не принадлежащие вам предметы, в  том  числе  те,  которые
принадлежат Владимиру Алексеевичу Стрельникову.
   - Но я же сказал вам, у меня нет...
   - Я понял, Вячеслав Петрович, я прекрасно вас понял. Еще раз  предла-
гаю вам добровольно выдать то, что у вас оставил Стрельников. В  против-
ном случае на вашей даче будет произведен обыск.
   - С какой стати?! - возмущенно выкрикнул Томчак. - Это произвол!
   - Отнюдь. Это процессуальное действие. И у меня есть санкция прокуро-
ра.
   - Но я не понимаю... - Томчак сбавил тон, но все  равно  было  видно,
что он возмущен до крайности. - Что Володя мог у меня спрятать? Вы  что,
подозреваете его в убийстве Милы? Это же полный бред.
   - Вячеслав Петрович, я не обязан отчитываться перед вами в своих  по-
дозрениях и тем более в своих действиях. В последний раз спрашиваю  вас:
будем оформлять добровольную выдачу или производить обыск?
   - Да делайте вы что хотите, - махнул рукой Томчак. - Все равно у меня
ничего нет. Только время потеряете. Глупость какая - то...
   - Хорошо, - вздохнул Ольшанский, вытаскивая из папки лист  бумаги.  -
Вот постановление о производстве обыска, ознакомьтесь, и мы приступим.
   Он вышел на крыльцо и позвал в дом остальных. Обыск  начался.  Томчак
демонстративно попытался было устраниться от оскорбляющей его  процедуры
и с обиженным видом уединиться на  кухне,  но  следователь  настоятельно
попросил его присутствовать вместе с понятыми. Не прошло и часа, как Ко-
ротков обратился к присутствующим:
   - Понятые, прошу подойти сюда. Константин Михайлович, есть.
   - Что вы там нашли? - недоуменно вскинулся Томчак.
   Коротков стоял возле старого дубового комода, ящики которого были уже
выдвинуты.
   - И вы, Вячеслав Петрович, тоже подойдите. Это ваш пакет?
   Томчак подошел ближе и увидел среди старых теплых вещей  обернутый  в
полиэтилен пакет. Он видел его впервые.
   - Нет... То есть я не знаю... Может быть, Лариса... - неуверенно про-
бормотал он.
   - Открывайте, - скомандовал Ольшанский.
   К комоду подошел эксперт Олег Зубов, долговязый и вечно хмурый. Натя-
нув на руки перчатки, он аккуратно вынул пакет из ящика  и  открыл.  Это
были конверты с письмами.
   - Так, письма, адресованные Людмиле Широковой, - удовлетворенно конс-
татировал следователь. - И как же они к вам попали,  уважаемый  Вячеслав
Петрович? Подойдите поближе и  взгляните.  Вы  когда-нибудь  видели  эти
письма?
   Томчак метнулся к столу, на котором лежали конверты.
   Нет, он никогда их не видел. Но Боже мой, как они сюда попали? Неуже-
ли Володька..? Но зачем? Почему?
   Эксперт тем временем при помощи пинцета вытащил  из  одного  конверта
листок бумаги.
   - Посмотрите, Вячеслав Петрович, - сказал Ольшанский,  -  вам  знаком
этот почерк?
   - Нет, - твердо ответил Томчак.
   - Это не почерк Стрельникова? Подумайте как следует, посмотрите  вни-
мательно.
   - Я уже сказал - нет. Я впервые это вижу. И потом, как Володя мог пи-
сать эти письма? С тех пор как он познакомился с Милой, они и не расста-
вались, насколько мне известно. Зачем бы он стал писать ей?
   - Действительно, зачем, - усмехнулся Коротков.  -  Ладно,  посмотрим,
кем эти письма подписаны. Вот это писал некто Бакланов Сергей. Кто такой
Бакланов?
   - Понятия не имею, - пожал плечами Томчак.
   - Так, вот это письмо от гражданина Лопатина Николая Львовича. И это-
го не знаете?
   - Нет, не знаю.
   - А вот это от гражданина Дербышева. Тоже не слыхали?
   - Нет.
   - Что ж, Вячеслав Петрович, будем подводить итоги. Ваш друг Стрельни-
ков привез и спрятал у вас на даче переписку своей невесты с некими пос-
торонними мужчинами. Вы как-нибудь можете это прокомментировать?
   - Нет. Я ничего не понимаю... Как это произошло?
   Томчак растерянно топтался  посреди  комнаты,  переводя  затравленный
взгляд со следователя на Короткова.
   - Ничем не могу вас утешить, - сухо ответил Ольшанский. - Я тоже пока
мало что понимаю, кроме одного: Стрельников знал, что его  невеста  вела
переписку с этими мужчинами, и по каким-то причинам  хотел  скрыть  этот
факт от следствия. А это уже достаточно веская причина, чтобы его подоз-
ревать.
   Оставшись один, Вячеслав Томчак обессиленно сел на диван и закрыл ли-
цо руками. Так вот зачем Володя приезжал на дачу! Спрятать письма.  Мила
до знакомства со Стрельниковым была шлюхой, шлюхой и осталась, правильно
Любаша говорила, ничего не преувеличила. Володя нашел эти  письма  и  не
стал отдавать их следователю, не  хотел,  чтобы  имя  Милы  смешивали  с
грязью после ее гибели. Но если он  их  нашел  не  после  ее  смерти,  а
раньше, значит, он знал... Значит, у него был повод для ревности. И  для
убийства... Да нет, чушь все это, не может этого быть! Не мог  Стрельни-
ков убить Милу.
   Приехал, наговорил кучу слов о дружбе и  доверии,  извинялся,  обещал
новую должность,  а  на  самом  деле  ему  нужно  было  просто  спрятать
письма... Гадость, какая гадость! А он, Томчак, слюни  распустил,  пове-
рил. Помощь обещал. Дурак. Неужели Ларка права, они с  Геной  Леонтьевым
смотрели Володьке в рот невидящими глазами, а он ими манипулировал,  как
манипулируют вещью, предметом обихода: когда нужно - достают из ящика  и
используют, а когда не нужно, то о ней и не вспоминают.
   И все равно, Стрельников не может быть убийцей. А если все-таки..?
   Звонок в дверь показался Любе оглушительно громким.
   Она была дома одна, родители на работе, и никого она не ждала. С тру-
дом стряхнув с себя оцепенение, в котором она пребывала почти все  время
с тех пор, как умерла Мила, Люба поплелась к двери. Посмотрела в  глазок
и увидела приятное женское лицо.
   - Кто там? - спросила она на всякий случай.
   - Откройте, пожалуйста, - раздался голос из-за двери. - Я из общества
евангелистов.
   Люба торопливо открыла дверь. Все, что было связано с церковью, вызы-
вало у нее доверие и какую-то почти болезненную тягу. Перед  ней  стояла
молодая женщина с выражением бесконечного терпения на  гладком  округлом
лице и с добрыми глазами.
   - Простите за беспокойство, - сказала она, робко улыбаясь, - вы  поз-
волите задать вам несколько вопросов?
   - Да, пожалуйста, - с готовностью откликнулась Люба.
   - Верите ли вы в то, что Бог - един для всех?
   - Да, - быстро ответила она.
   - А как вы думаете, чем же тогда объяснить  существование  нескольких
религий? Вы полагаете, что наш, христианский Бог, и, к примеру, Аллах, -
это один и тот же Бог?
   - Да, я думаю, что это так.
   - Но ведь их учения совсем разные. И даже  противоречат  друг  другу.
Означает ли это, что одна из религий - правильная, а остальные -  непра-
вильные?
   - Нет, - твердо сказала Люба, - все религии  правильные.  Просто  они
создавались в разных условиях, я имею в виду разную цивилизацию, культу-
ру, да климат наконец! Каждая религия правильная для того народа,  кото-
рый ее исповедует.
   - А вы сами веруете?
   - Да.
   - Тогда позвольте подарить вам наши книги. Вам будет интересно прочи-
тать рассуждения теологов по этому поводу. Мы распространяем наши  книги
бесплатно, мы хотим, чтобы люди задумались, тогда, быть может, они обра-
тятся к Христу и найдут в Его учении ответы на многие  вопросы,  которые
их терзают.
   Девушка протянула Любе две книжечки, одну  совсем  тоненькую,  другую
потолще, в ярко-красной обложке.
   - Спасибо, - улыбнулась Люба, втайне радуясь, что непонятный и  слиш-
ком сложный для нее разговор так быстро  и  легко  закончился.  Открывая
дверь, она и не предполагала, что ей придется вести беседу о том, о  чем
она никогда, в сущности, не задумывалась и что ее совсем не  интересова-
ло. Она думала, что у нее будут просить пожертвования на бедных, сирых и
нищих, и готова была дать денег, тем самым сделав хоть что-нибудь, чтобы
вымолить у Него прощение. А оказалось, что ей предлагают чуть ли не тео-
софскую дискуссию.
   - Вы позволите мне зайти через несколько ней, чтобы узнать,  понрави-
лись ли вам наши книги? Может быть, у вас появятся вопросы,  которые  мы
могли бы с вами обсудить. Если содержание книг  вас  заинтересует,  я  с
удовольствием приглашу вас на собрание нашего общества...
   - К сожалению, вы вряд ли застанете меня, - торопливо сказала Люба. -
Днем я обычно на работе и прихожу очень поздно. Сегодня вы  меня  совер-
шенно случайно застали, у меня отгул.
   - Очень жаль, - огорчилась девушка. - Простите за беспокойство и спа-
сибо вам за беседу.
   Люба с облегчением закрыла дверь и вернулась в комнату.  Усевшись  на
диване, она стала рассматривать книги. Одна из них,  красная,  оказалась
Новым заветом, вторая, тоненькая, называлась "Лучший подарок - жизнь"  и
имела подзаголовок "Евангелие от Иоанна". Она почувствовала, как  внутри
у нее все оборвалось. Лучший подарок - жизнь. Жизнь - самое лучшее,  са-
мое ценное, самое прекрасное, что Бог может подарить  человеку.  А  она,
Люба, посмела в этом усомниться и пожелать смерти другому человеку.  Бог
решил дать жизнь Миле Широковой. Он же не мог не видеть, какой стала эта
жизнь и сколько страданий она причиняет другим людям, но не отнял  ее  у
Милы, потому что на то была Его воля, его разумение. А Люба посмела сво-
ей волей изменить Его решение. Нет ей прощения...
   Она читала наугад раскрытую книгу, и ей казалось, что с глаз  спадает
пелена. Не посторонние люди заставляют нас  страдать  по  злому  умыслу,
нет, это Господь посылает нам испытания, чтобы мы закалились, укрепились
духом, заглянули внутрь себя и увидели, что на самом деле важно и ценно,
а что - ветхо и преходяще. Страдание очищает, и это означает,  что  пос-
ланное Им испытание призвано изменить нас, сделать нас  лучше,  сильнее,
добрее. Господь наш все видит, в его воле не допустить наших  страданий,
и если он их допускает, значит, на то есть Его  воля.  Ему  виднее,  как
правильно. Ему виднее, кому посылать эти испытания. Она испытания не вы-
держала, сломалась, пала духом и пошла по тому неверному пути, от  кото-
рого всегда предостерегал Господь:  по  пути  возмездия.  Нельзя  желать
смерти другому человеку, ибо только Всевышний знает, кому давать жизнь и
у кого и когда ее отнимать.
   Нет ей прощения... Нет и быть не может.


   Глава 6

   Лариса Томчак сидела на полу посреди комнаты в квартире своего свекра
и, поджав под себя ноги, листала очередной семейный альбом.  Вокруг  нее
лежали пачки фотографий, а она все никак не могла выбрать самую  лучшую.
Недавно Томчак похоронил мать, подошло время ставить памятник, и  Вячес-
лав Петрович попросил жену порыться в семейных фотографиях, в том  числе
и старых, и найти самый удачный снимок. Лариса к своей свекрови  относи-
лась всегда очень хорошо, искренне горевала, когда та скончалась, и  те-
перь ей хотелось, чтобы на памятнике лицо матери мужа было именно таким,
каким было в жизни: ласковым, постоянно готовым к улыбке и добрым.
   В последние десять лет свекровь много болела,  поэтому,  несмотря  на
веселое выражение лица, выглядела она на фотографиях все-таки плохо. Ла-
риса решила поискать более ранний снимок, когда свекровь еще была здоро-
вой цветущей женщиной, модницей и хохотушкой. Постепенно перебирая сним-
ки, Лариса добралась и до альбомов двадцатилетней давности, когда Слава,
ее муж, учился в институте, а свекрови было чуть больше  сорока  пяти  -
самый расцвет зрелой женственности. В этом альбоме множество снимков ле-
жало между страницами, и она старательно их просматривала. Какие они бы-
ли молодые, и Слава, и Генка Леонтьев, и Стрельников! Все  трое  учились
на одном курсе и очень дружили. Даже на фотографиях они почти всегда бы-
ли вместе: на даче, на картошке, на студенческих вечерах, на военных ла-
герных сборах, на соревнованиях по  волейболу...  Веселые,  улыбающиеся,
беззаботные. Сейчас Слава уже совсем седой, Гена потерял почти всю шеве-
люру, лысиной сверкает, один только Стрельников  по-прежнему  хорош,  не
берут его годы.
   Лариса прикрыла глаза и окунулась в воспоминания. Был  момент,  когда
Стрельников ей больше чем нравился. Да что там душой  кривить,  влюблена
была как кошка, взгляд его ловила, вздрагивала, когда слышала его голос.
Она уже встречалась с Томчаком, но о замужестве речь тогда еще  не  шла,
так, молодежное ухаживание. Как ей  хотелось  тогда,  чтобы  Стрельников
"увел" ее от Томчака... Она даже не выдержала однажды и прямо  намекнула
ему на свои ожидания. А он? Ларочка, ты чудесная девушка, в иных обстоя-
тельствах я был бы счастлив, но Славка - мой друг, и все остальное  даже
не обсуждается. Вот если он сам тебя разлюбит и бросит, тогда можно  бу-
дет вернуться к этому разговору. Джентльмен. Друг. Томчак  ее,  конечно,
не бросил и не разлюбил.  Но  и  она  после  этого  разговора  остыла  к
Стрельникову. Лариса всю жизнь интересовалась только теми мужчинами, ко-
торые сами интересовались ею. Роль настойчивой завоевательницы ей  никак
не подходила. В ее отношении к Стрельникову не осталось ни капли  обиды,
в те годы романтизм юношеской дружбы казался ей совершенно  естественным
и даже как бы приподнял Володю в ее глазах. А заодно и  самого  Томчака:
ну как же, если такой парень, как Володька Стрельников, дорожит  дружбой
со Славой, бережет ее и не хочет портить с ним отношения  ради  девушки,
значит, сам Томчак - не пустое место в этой жизни. Короче, ситуация рас-
сосалась к обоюдному удовольствию сторон.
   Лариса снова взялась за фотографии. Внезапно одно из  лиц  на  снимке
привлекло ее внимание. Красивая рослая девушка с темными длинными  воло-
сами о чем-то увлеченно разговаривала с другой девушкой, пониже  ростом,
не замечая, как за ее спиной трое друзей строят страшные рожи и поднима-
ют над ее головой плакат: "Плоды эмансипации". Лариса совершенно опреде-
ленно видела когда-то эту девушку, и не просто видела, а разговаривала с
ней о чем-то серьезном. Да, точно, это была она, и даже  свитер  на  ней
был тот же самый, она его хорошо помнит, белоснежный, длинный, с  огром-
ным вышитым на правой стороне груди цветком...
   ...Ей было тогда двадцать лет, она закончила  медицинское  училище  и
работала медсестрой в женской консультации. Врач-гинеколог Альбина  Лео-
нидовна, вместе с которой работала Лариса, была теткой грубой и бесцере-
монной, к будущим матерям относилась с нежностью и заботой,  а  с  теми,
кто собирался прерывать беременность, обращалась по-хамски, как со  ско-
тиной, которая доброго слова не стоит.
   Девушка в белом свитере с большим вышитым цветком пришла на  прием  в
марте. Лариса помнила, что день был холодным, ветреным и дождливым.  Во-
лосы у девушки были мокрыми, видно, она шла без зонта, и даже  за  время
ожидания в очереди они не успели просохнуть. Альбина безошибочно опреде-
лила с первого же взгляда, что пациентка не относится к категории  буду-
щих матерей.
   - Что у вас случилось? - неприветливо спросила  она,  открывая  меди-
цинскую карту.
   - У меня, по-видимому, какое-то нарушение, - спокойно ответила девуш-
ка. - Месячные задерживаются.
   - Кода была последняя менструация?
   - В середине декабря.
   - Половой жизнью живете?
   - Нет.
   - Сколько вам лет?
   - Девятнадцать.
   - Боли, недомогания?
   - Голова болит и тошнота. А так ничего не беспокоит.
   - Снимайте свитер.
   Врач встала и начала прощупывать молочные железы пациентки.
   - Раздевайтесь и на кресло, - хмуро скомандовала Альбина.
   Девушка зашла за ширму и начала раздеваться. Альбина  продолжала  де-
лать записи в карте, потом швырнула ручку на  стол  и  пошла  к  креслу.
Звякнули инструменты, потом до Ларисы донесся возмущенный голос врача:
   - Что ты мне голову-то морочишь?
   - Я не морочу, - растерянно ответила девушка. - У меня  действительно
какая-то задержка...
   - Какая-то задержка у нее! - фыркнула Альбина. - Беременность у тебя,
а не задержка. Тоже мне, девицу из себя корчить будешь. Ты что,  в  цирк
пришла? Развлечений тебе надо? Кого ты обдурить-то хочешь?
   - Да нет же, вы ошибаетесь. Беременности не может быть. Я  никогда...
Это, наверное, опухоль...
   - Одевайся, - резко сказала врач. - И не учи меня. Уж как-нибудь опу-
холь от беременности я могу отличить. У тебя уже десять-одиннадцать  не-
дель.
   Она как фурия вылетела из-за ширмы, уселась за стол и  снова  взялась
за карту.
   - Совсем обнаглели, - громко ворчала она, быстро делая записи, - вра-
чей за полных дураков держат. Как же, никогда она...  Святым  ветром  ей
надуло. Развратничают небось прямо с детского сада, а потом  удивляются,
что задержка... Что за поколение растет, нет, я не понимаю, что  это  за
поколение!
   Девушка вышла из-за ширмы полностью одетая, и Ларису поразила  проис-
шедшая в ней перемена. Лицо ее было похоже на маску, застывшее и  страш-
ное.
   - Это правда? - спросила она каким-то мертвым голосом. -  Я  действи-
тельно беременна?
   - Нет, я пошутила, - огрызнулась Альбина Леонидовна. - Тебе же сказа-
но: десять-одиннадцать недель. Русского языка не понимаешь? Садись, сей-
час направление выпишу.
   - Какое направление? - тупо спросила девушка.
   - На анализы. Небось аборт будешь делать?
   - Аборт? - повторила та, словно плохо понимая, что ей говорят.
   - Ну да. Или рожать будешь?
   - Не знаю.
   Она встала и пошла к двери. Это было так неожиданно, что ни  Альбина,
ни Лариса слова сказать не успели. Первой пришла в себя врач.
   - На, - сказала она, протягивая Ларисе бланки направлений на анализы,
- догони ее и отдай. Так или иначе, анализы делать все равно нужно.
   Лариса сорвалась с места и выскочила в коридор. Девушки нигде не было
видно. Лариса добежала до крыльца и увидела ее, стоящую под  дождем  без
пальто, оцепеневшую, с опущенными плечами.
   - Послушай, - Лариса осторожно тронула ее за плечо, - ты что, в самом
деле не знала?
   Она молча покачала головой.
   - Как же так могло получиться?
   - Я знаю, - тихо ответила девушка. - Это было в Новый год.  Мне  пить
совсем нельзя, я вроде и не пьянею, а потом отключа