ечу. Нужно стучать кувалдой".
   Да, Настя помнила эту фразу, но действительно не придала ей значения.  Ей
тогда казалось важным совсем другое. Неужели Володя прав, и все  дело  вовсе
не в грехах, а именно в этих словах?
   - И что же люди должны услышать?
   - Пока не знаю, у меня слишком мало информации, чтобы догадаться. В любом
случае понятно, что Шутником овладела некая идея, которую  он  пытается  нам
всем растолковать таким вот страшным способом.
   - Хорошо, я подумаю.  А  почему  ты  все-таки  уверен,  что  я  не  стану
следующей жертвой?
   Ларцев рассмеялся:
   - Настюша, у тебя мания величия! На кой черт ты ему сдалась? У него  есть
собственная проблема, и при помощи твоей смерти он  эту  проблему  никак  не
решит.
   - Но ведь он согласился с тем, что я правильно угадала ход его мыслей.  Я
сказала в своем выступлении по  телевизору,  что  он  собирается  убить  еще
двоих, и он это признал. Ты же читал записку, - не сдавалась Настя.
   -  Читал,  -  согласился  Ларцев.  -  И  прочитал  там  только  одно:  он
действительно собирается убить еще двоих, и на этом все закончится.
   - Что закончится? - не поняла она.
   - Все. Или ты его поймаешь, или  нет.  После  седьмой  жертвы  он  никого
больше убивать не будет.
   - Даже если я его не поймаю?
   - Вот именно.
   - Тогда я не понимаю!
   Она в отчаянии обхватила руками голову и зажмурилась.
   - Я не понимаю, почему он все  это  делает!  Я  не  понимаю!  Был  бы  он
маньяком, который убивает до тех пор, пока до него  не  доберутся,  это  еще
куда ни шло, это хоть понять можно. Но наметить  себе  семь  убийств,  чтобы
кому-то что-то доказать, совершить их и остановиться, не  будучи  уверенным,
что цель достигнута и что ему удалось доказать то, что  он  хотел,  -  я  не
понимаю этой логики. И ты мне после всего этого говоришь, что он нормальный?
   - Абсолютно. Абсолютно нормальный. Настюша, все же  очевидно,  как  божий
день. Он хочет, чтобы его поймали. И  чтобы  это  сделал  не  кто-нибудь,  а
именно ты. А если ты не сумеешь этого сделать, то он  не  хочет,  чтобы  его
поймали. Или ты - или никто.


   Глава 19
   ИРИНА

   Звонок Насти Каменской застал ее врасплох. В этот субботний полдень  она,
отправив Стасова с Татьяной и маленьким Гришенькой  на  долгую,  до  вечера,
прогулку, готовилась к свиданию с Мишей Доценко.
   После визита к фелинологу Саше Казакову вопрос о свадьбе  обсуждался  ими
как дело давно решенное, Михаил вполне серьезно прикидывал, когда лучше идти
в загс, чтобы бракосочетание попало на удобный день, ни в коем случае не  на
период Великого поста, а лучше  всего  -  на  Красную  горку.  Ира  со  всем
соглашалась, но окончательно поверить не решалась, хотя и  чувствовала,  что
влюблена в Доценко как юная девочка. Они уже  были  близки,  но  сегодняшнее
свидание, помимо интимных радостей, было запланировано Мишей  как  очередной
этап в обсуждении даты свадьбы и, что  самое  главное,  для  психологической
подготовки Ирины к знакомству с будущей свекровью.  Это  знакомство  Доценко
хотел приурочить ко дню рождения своей мамы, которое  будет  иметь  место  в
начале декабря.
   Разумеется, Ира не отнеслась к Насте как к помехе своей личной жизни, они
были слишком давно  и  хорошо  знакомы,  чтобы  стесняться  друг  друга,  но
все-таки  неожиданное  желание  Насти  заехать  поговорить  вызвало   легкое
недоумение. В субботу? В отсутствие Татьяны? Странно.
   Вид Насти поразил ее до глубины души, Ира,  как  ни  силилась,  не  могла
припомнить, чтобы Настя так одевалась не по случаю торжественного выхода.
   - Ты в гости собралась? - спросила она - Или в театр?
   - Нет, просто экспериментирую над собой, - уклончиво  ответила  Настя.  -
Когда Мишка придет?
   - Мы договаривались - к обеду, часам к двум. А что, он тебе нужен?
   - Пока не знаю, может быть, и нет. Ирочка, у меня к тебе вопрос,  который
может показаться странным, но поверь мне, это очень важно.  Так  что  ты  уж
постарайся не отмахиваться, ладно?
   - Господи, ты меня пугаешь! - всплеснула руками  Ирина.  -  О  чем  таком
страшном  ты  собираешься   спросить?   Погоди,   прежде   чем   мы   начнем
разговаривать, скажи-ка, кофе тебе сварить?
   - Сварить, - кивнула Настя, - и покрепче, а то я  засыпаю  на  ходу.  Всю
ночь глаз не сомкнула.
   Ира сварила кофе и, подав его в красивой изящной чашечке, уселась за стол
напротив Насти, подперев рукой подбородок.
   - Ну, теперь задавай свой страшный вопрос.
   - Откуда ты так хорошо знаешь творчество Босха?
   Ира оторопела. Она ожидала любого вопроса, только не этого.
   - А при чем тут Босх?
   - Ты сначала ответь, потом я тебе объясню.
   - Ну... - Она замялась, но не от смущения, а  от  попытки  сформулировать
ответ как можно точнее и без лишних слов. -  Я  вообще  люблю  живопись,  но
традиционную: портреты, натюрморты. Всегда альбомы собирала,  мне  нравилось
рассматривать репродукции. Когда в Питере жили, я постоянно в Русский  музей
бегала, в Эрмитаж. А тут мы с соседом разговорились, с Андреем Тимофеевичем,
ты должна его помнить...
   Настя молча кивнула.
   - Заговорили о живописи, - продолжала Ирина, - он надо мной посмеялся, но
так необидно, по-дружески, сказал, что у меня вкус неразвитый,  и  стал  про
Босха  рассказывать.  Знаешь,  он  так  интересно   рассказывал,   я   прямо
заслушалась! И показал мне два альбома,  подробно  все  объяснял  по  каждой
картине. А недавно подарил мне альбом Босха.
   - В связи с чем?
   - Ни с чем. Просто так, взял и подарил. А  что  в  этом  такого?  Это  же
альбом живописи, а не бриллианты.
   - И давно это случилось?
   - Нет, где-то в середине октября.
   - То есть после телемоста?
   Ира задумалась. Да, кажется, это было  после  той  передачи.  Точно,  это
произошло на следующий день после истории с рынком.  Котофеич  зашел  к  ней
днем, принес завернутый в подарочную упаковку альбом и сказал, что  живопись
- лучшее лекарство от стрессов.
   - Да, - уверенно ответила она, - после телемоста.
   - Теперь второй вопрос. Ты помнишь моего брата Сашу Каменского?
   - Конечно, - удивилась Ира. - А какая связь между Босхом и твоим  братом?
Я что-то не улавливаю.
   - Погоди, Ириша, дай мне сначала задать все свои вопросы,  потом  я  буду
отвечать на твои. Ты много общаешься со своим соседом?
   - Можно сказать, что много. Особенно в последнее время,  после  того  как
случилась эта история с телемостом. Он очень озаботился моей безопасностью и
настаивал  на  том,  чтобы  я  была  осторожной  и  при  любой   возможности
пользовалась его помощью.
   Настя нахмурилась:
   - Помощью какого рода?
   - Например, не открывала дверь посторонним. Он хотел, чтобы  каждый  раз,
когда в дверь звонит кто-то чужой, я предварительно звонила ему по телефону.
Ну и вообще... Настя, я не понимаю, что мы тут с тобой обсуждаем. Ты  можешь
говорить открытым текстом?
   - Могу, только сначала еще один вопрос, последний. В разговорах с соседом
никогда не всплывал намек на то, что он знаком с моим братом?
   - Нет, - твердо ответила Ира. - Я бы обратила внимание. Это был последний
вопрос, теперь объясняй, в чем дело.
   Она очень  старалась  казаться  спокойной  и  ничего  не  понимающей,  но
беспокойство,  которое  периодически  грызло  ее  на  протяжении  последнего
времени, становилось все сильнее. Вот теперь и Настя заговорила о Котофеиче.
Неужели подозрения ее не беспочвенны?
   - Видишь ли, - неуверенно начала Настя,  -  мы  с  этим  Шутником  совсем
запутались, и в голову стали лезть всякие  бредовые  идеи.  Мне  ни  в  коем
случае не хотелось бы бросать тень на уважаемого человека, поэтому я  просто
поделюсь  с  тобой  некоторыми  своими  соображениями.  Не  принимай  их  за
окончательное решение, хорошо?
   - Хорошо.
   - Так вот, в  результате  долгих  размышлений  я  пришла  к  выводу,  что
преступник должен быть знаком одновременно и с тобой, и с моим братом. Или с
его женой. Поэтому я пытаюсь найти такого человека. Что ты вообще  знаешь  о
своем соседе?
   - Он пенсионер, - быстро начала Ира,  -  вдовец,  жена  умерла  два  года
назад, у него есть сын...
   И запнулась. Собственно говоря, на  этом  ее  информация  о  соседе  была
исчерпана. Только сейчас она сообразила, что даже фамилии его не знает.
   - А чем он занимался до того, как вышел на пенсию?
   - Я не знаю. Он сам не рассказывал, а я не спрашивала. Настя, я... мне...
Ты не смейся надо мной, пожалуйста, я тебе кое-что расскажу.
   - Да почему же я должна смеяться?
   - Потому что ты уже смеялась, помнишь? Тогда, зимой,  когда  я  вас  всех
переполошила насчет криков и крови. Вы  все  надо  мной  смеялись.  Я  давно
хотела поговорить с Таней об этом, но мне казалось,  что  я  полная  дура  и
делаю из мухи слона. Но раз уж ты заговорила о Котофеиче, то я тоже скажу.
   Она набралась храбрости и подробно рассказала обо всем, что ее тревожило.
О странных отлучках  соседа  и  явном  вранье  насчет  рыбалки  и  охоты.  О
постоянно запертых дверях. О том, что он частенько не открывает дверь,  хотя
находится у себя в квартире. О том, что, бывало, недвусмысленно выпроваживал
ее, когда ему кто-то звонил по телефону. О  его  непонятном,  но  назойливом
стремлении быть в курсе всего, что  связано  с  расследованием  преступлений
Шутника, о том, как он ловит каждое слово, сказанное Татьяной или  Стасовыми
этой связи, и ничего не упускает и не забывает. О том, как часто употребляет
он обращение "дорогая". И даже о том, как  он  дважды  солгал,  сказав,  что
видел ту телепередачу, хотя Ира точно помнила, что его в этот момент не было
дома.
   - Ты уверена, что его не было дома? - строго спросила  Настя.  -  Ира,  я
прошу тебя, не спеши с голословными утверждениями, это очень важно.
   - Я уверена, - нетерпеливо повторила Ирочка, - потому  что  я  тогда  так
разнервничалась, что мне необходимо было с кем-то поговорить об этом. Стасов
на работе, Таня на телевидении, ты тоже там, тебе  не  позвонить,  вот  я  и
кинулась к соседу, хоть какая-то живая душа. Я  звонила  и  в  дверь,  и  по
телефону. Не было его дома, это точно.
   - Но ведь ты  сама  сказала,  что  он  иногда  сидит  дома,  а  дверь  не
открывает, - возразила Настя.
   - Дверь не открывает, но к телефону всегда подходит. А в тот раз он  и  к
телефону не подходил. И потом,  я  слышала,  как  он  вернулся.  Это  всегда
слышно,  потому  что  его  собака  громко  лает  от  радости,  когда  хозяин
возвращается. Она его слышит, когда Котофеич еще только в подъезд входит,  и
начинает лаять. Потом лифт подъезжает, а потом уж дверь хлопает.  Настя,  ты
думаешь, что Котофеич - это тот убийца? - напрямик спросила она. - Скажи мне
честно, ведь ты так думаешь?
   Ира сама не знала, какой ответ хотела бы услышать. С  одной  стороны,  ей
неприятно было думать, что она опять выглядит сверхподозрительной  идиоткой,
готовой в самых невинных поступках видеть проявления  преступных  намерений.
Но, с другой стороны,  признавать,  что  ее  милый,  такой  славный,  всегда
готовый прийти на помощь сосед Котофеич - жестокий убийца...
   Настя отодвинула чашку и устало оперлась лбом о руки.
   - Я уже не знаю, что думать, Ириша. Я тыкаюсь в разных направлениях,  как
слепой котенок, я пытаюсь что-то сделать, но у меня ничего не получается,  а
люди гибнут один за другим. И я  все  время  чувствую,  что  виновата  в  их
смерти, потому что не могу поймать этого Шутника. А поймать я его  не  могу,
потому что не могу его понять. Я бессильна перед его логикой, я не  понимаю,
чего он хочет. Сегодня с утра я была  у  психолога,  которому  показала  все
материалы о преступлениях Шутника. Знаешь, что он  мне  сказал?  Что  Шутник
хочет, чтобы я его поймала. Но как я  могу  его  поймать,  если  не  понимаю
смысла его действий? Мне приходится искать его традиционным способом, искать
так,  как  все  ищут  убийц,  -  отрабатывать  связи,  отслеживать  движение
информации. И я это делаю, а сама все время чувствую, что делаю  не  то.  Не
то! Не так его надо искать. Впрочем, извини, я тебя гружу своими  служебными
проблемами, а ты в них вникать не обязана.
   Она посмотрела на часы:
   - Половина второго. В три я должна быть  в  прокуратуре,  у  следователя.
Твой сосед сейчас дома?
   - Не знаю. Можно позвонить ему...
   - Давай зайдем к нему в гости. Если его нет, тогда я сразу поеду.
   - Но ведь ты подозреваешь, что он убийца, - с ужасом  произнесла  Ира.  -
Как же ты пойдешь к нему домой?
   - А что такого? - Настя улыбнулась и погасила сигарету. - Если он убийца,
так к нему уж и в гости зайти нельзя? Он убийца только тогда, когда стреляет
в человека, а в остальное время он обычный сосед. Ты же бывала у него?
   - Да...
   - Ну вот, и  ничего  с  тобой  не  случилось.  Пошли,  попробуем  явочным
порядком без предварительного звонка. Посмотрим, что получится.
   Ире стало не по себе. Конечно, она много раз  заходила  к  Котофеичу,  но
тогда он в ее глазах не был преступником, а это совсем другое дело. Впрочем,
почему другое? Может быть, Настя права, если не знать, что человек - убийца,
то с ним вполне можно общаться как с обычным человеком. У него же на лбу  не
написано... И все-таки ей хотелось, чтобы Котофеич сейчас не открыл дверь.
   Но он был дома.

   КАМЕНСКАЯ

   Трепетная и обязательная Ирочка  решила  непременно  оставить  на  дверях
записку для Миши Доценко, если  он  придет,  пока  они  будут  находиться  у
соседа. Она схватила лист  бумаги  и  принялась  писать,  а  Настя  вышла  в
прихожую и бодро сунула ноги в туфли. Боль оказалась такой резкой, что  даже
в глазах потемнело. Отвыкшая  от  узкой  колодки  и  высокого  каблука  нога
наотрез отказывалась снова втискиваться в модельную обувь. "Сама виновата, -
сердито подумала Настя, - забыла старое правило:  если  с  обувью  проблемы,
нельзя ее снимать, пока не дойдешь до дома. Потому что  снимешь,  дашь  ноге
отдохнуть и потом уже не наденешь. Ну и  что  теперь  делать?  Понятно  что:
терпеть".
   - Ира, у вас в доме есть пластырь? - страдальческим голосом спросила она,
с тоской разглядывая багрово-красную вспухшую пятку, чудесный  цвет  которой
не могли скрыть даже колготки.
   - Конечно.
   Ирочка с готовностью полезла в аптечку, но Настя внезапно передумала:
   -  Погоди,  пока  не  надо.  Ну,  ты  готова?  Написала  послание  своему
ненаглядному?
   - Да, пошли, - обреченно вздохнула Ира и тут же испуганно охнула, увидев,
что Настя стоит босая, держа туфли в руке.
   - Ты что, так и пойдешь?
   - Так и пойду.
   Прихватив с собой  снятый  с  холодильника  магнитный  держатель  в  виде
аппетитного кусочка сыра, Ирина открыла дверь и позвонила к соседу.
   Андрей Тимофеевич открыл им сразу же. Стройный,  подтянутый,  с  красивой
сединой и аккуратно подстриженной бородой,  он  выглядел  актером,  играющим
роли благородных отцов.
   - Какие гости! - радушно воскликнул он, увидев Иру, но,  заметив  стоящую
за ее спиной Настю, немного притушил улыбку.  -  Чему  обязан?  -  сдержанно
спросил он.
   Настя незаметным движением отстранила Ирину и выступила вперед.
   - Ради бога извините за беспокойство, у нас совершенно  дурацкий  вопрос.
Вы не знаете, по какому телефону можно вызвать такси, чтобы машину дали не в
течение часа, а побыстрее? - смущенным тоном произнесла она.
   - Двести тридцать восемь - десять - ноль один, - не  задумываясь  ответил
сосед. - Я всегда пользуюсь их услугами, они очень  быстро  дают  машину,  и
вообще фирма надежная, приезжают без опозданий. Это  "Московское  такси".  А
что, у вас какие-то проблемы?
   - Увы! - горестно сказала Настя, протягивая вперед туфли. - Я так  стерла
ноги, что не могу идти. Видите, что делается?
   Сделав вид, что никогда прежде не слышала ни слова о хорошем  воспитании,
она приподняла ногу и продемонстрировала  Андрею  Тимофеевичу  выразительные
следы обувного изуверства.
   - Вот это да! - протянул сосед. - А  пластырь?  Вам  необходимо  заклеить
ноги пластырем.
   - У меня нет с собой.
   - А у вас, Ира? Неужели в доме нет пластыря?
   Ирочка беспомощно развела руками,  признавая  свою  аптечно-хозяйственную
безалаберность.
   - Присядьте, - не терпящим возражений тоном приказал сосед,  -  я  сейчас
поищу, у меня, кажется, должен быть. Проходите в комнату.
   Пока Ира, выйдя на площадку, прикрепляла держателем адресованную  Доценко
записку,  Настя  быстро  огляделась  по  сторонам.  Да,  похоже,  Иришка  не
ошиблась, из просторной прихожей двери вели в три комнаты, и на двух из  них
отчетливо видны были врезанные замки. Только в одну  из  комнат  дверь  была
распахнута настежь, туда Настя и вошла.
   - Если хотите, позвоните пока, вызовите машину, - донесся из кухни  голос
Андрея Тимофеевича. - Телефон стоит возле дивана.
   Настя  воспользовалась  предложением  и,  разговаривая   с   диспетчером,
внимательно осматривала комнату. Ничего особенного, обычное жилище одинокого
мужчины, в меру опрятное, в меру неприбранное. Книг  совсем  мало,  собрания
сочинений Чехова, Толстого, сказки "Тысячи и одной ночи" в  восьми  томах  и
два десятка разрозненных изданий  советских  писателей  -  Белов,  Астафьев,
Распутин, Богомолов, Васильев... На книжных полках за  стеклом  -  несколько
любительских фотографий.
   - Ира, а кто у него на фотографиях? - шепотом спросила Настя.
   - Не знаю, - так же шепотом ответила Ирочка, -  на  одной,  кажется,  его
покойная жена, а про остальные я не спрашивала.
   Неожиданно лицо ее напряглось, брови сдвинулись. Она  подошла  поближе  к
одной из полок и стала пристально разглядывать стоящую  на  ней  фотографию.
Насте с ее места не видно было, что именно  привлекло  внимание  Ирины.  Она
собралась было задать  вопрос,  но  не  успела  -  в  комнату  вошел  Андрей
Тимофеевич с коробкой пластырей в руке.
   - Вот, нашел! - торжествующе воскликнул он. - Держите. Такси вызвали?
   - Да, спасибо. Пойдем, Ириша, я ноги заклею.
   Настя встала и взяла  из  рук  Андрея  Тимофеевича  картонную  коробочку,
стараясь держать ее только ногтями и при этом так, чтобы он не заметил.
   - Что вас  так  заинтересовало,  дорогая?  -  недовольно  спросил  сосед,
заметив, что Ира как вкопанная стоит перед книжной полкой, не  сводя  с  нее
глаз.
   - Какая красивая женщина. Кто это?
   - Так... одна знакомая.
   Сосед явно не расположен был к обсуждению, видно было, что он  хочет  как
можно быстрее выпроводить своих незваных  гостей.  Горячо  благодаря  Андрея
Тимофеевича за услугу, Настя и Ирина  поспешно  ретировались.  Вернувшись  в
квартиру Стасова, Настя стала торопливо стягивать колготки, чтобы прикрепить
пластырь. Вытряхнув полоски пластыря на стол, она осторожно положила коробку
в полиэтиленовый пакет и сунула в сумку.
   - Ну что? - дрожащим голоском спросила Ирочка. - Как он тебе показался?
   - Никак. Мужик как мужик. Я же тебе говорила, у преступников  на  лбу  не
написано, что они преступники. Обычный сосед.
   - Зачем же тогда мы к нему ходили? Если на лбу не  написано,  то  что  ты
хотела там увидеть?
   -  Хотела  посмотреть,  как  он  на  меня  отреагирует.  Хотела   увидеть
обстановку, в которой он живет.
   - Увидела?
   - Увидела. Что за фотографию ты там рассматривала?  Помоему,  твой  сосед
рассердился. Ему явно не понравилось.
   - Там... Настя, только ты не думай, что я мнительная, что мне  все  время
всякие ужасы мерещатся.
   - Не буду я ничего такого думать. Говори. Не тяни, Ирка, через пять минут
такси приедет.
   - Там на фотографии женщина, очень молоденькая, лет  двадцати  пяти.  Она
похожа знаешь на кого?
   - На кого?
   - На мать того специалиста по кошкам, к которому мы с Мишей ходили  котов
пристраивать.
   Вот это номер! Неужели сосед знаком с этой семьей? Тогда понятно,  что  у
него  могла  оказаться  информация  о  старухе  Фирсовой  и   ее   несметных
сокровищах. Неужели  все  сходится?  И  Босх,  и  Фирсова,  и  странности  в
поведении. И даже привычное с