Кипиани вошел Денис Баженов. По утрам он заходил за
Артемом, и они вместе шли в школу. После уроков вместе возвращались. Ра-
зогревали приготовленный Екатериной обед и  начинали  заниматься.  Денис
делал все, что нужно, чтобы Артем мог приготовить  домашние  задания,  и
еще успевал сделать свои уроки. Задачки, правда, зачастую решал для него
Артем, делая это в уме и диктуя Денису. Впрочем, начиная со второго года
их совместного бытия проблема уроков Дениса стала совсем несложной, ведь
все это он в прошлом году учил вместе со старшим товарищем. Артем научил
своего помощника читать ноты, и тот помогал ему даже заниматься музыкой.
В периоды тридцатидневных курсов общеукрепляющей терапии, которые должен
был регулярно проходить Артем, Денис исправно возил его на уколы.
   Они стали неразлучны, они тосковали друг без друга, как тоскуют расс-
тавшиеся даже ненадолго близнецы. Родители Артема не могли  нарадоваться
на ответственного не по годам, доброго и умного Дениса, ежедневно благо-
даря судьбу за то, что она подарила им этого паренька. Они  считали  его
своим вторым сыном, брали с собой на отдых, делали ему подарки и покупа-
ли одежду, не видя разницы между ним и Артемом. А сами  мальчики  словно
забыли о том, что они далеко не ровесники. Этим летом  Денис  заканчивал
десятый класс, Артем - одиннадцатый, но Артему  было  уже  девятнадцать,
тогда как его товарищу - только шестнадцать. Впрочем, о разнице  в  воз-
расте забыли не только они, ибо Денис бьл рослым и широкоплечим и  рядом
с худеньким невысоким Артемом выглядел чуть ли не старшим по возрасту.
   Выпускные экзамены Артем не сдавал, Екатерине удалось получить справ-
ку об освобождении по состоянию здоровья, и мальчики были  целыми  днями
предоставлены сами себе, дожидаясь августа, когда все  вместе  поедут  к
морю.
   В тот день они сидели во дворе в тени раскидистого  дерева,  и  Денис
читал вслух очередной том Роберта Желязны, а Артем  внимательно  слушал,
привычно крутя в руке шарик, чтобы разрабатывались пальцы, когда  к  ним
подошел незнакомый человек.
   - Здравствуйте, - вежливо сказал он.
   - Здравствуйте, - хором ответили мальчики и тут же рассмеялись  своей
синхронности.

   * * *

   Сергей Зарубин тоже рассмеялся, очень уж забавными выглядели взрослые
парни, говорящие хором. Братья, что ли?
   - Вы живете в этом доме? - осведомился он.
   - Да, - и дружный кивок головами.
   - И всегда отвечаете хором?
   - Как придется, - сказал худенький. - А что?
   - Ничего, просто спросил. Про взрыв слышали?
   - Конечно, - тут же ответил второй, покрупнее. - Это же совсем  рядом
было.
   - А сами не видели?
   Возникла пауза, парни как-то странно переглянулись, и это Зарубину не
очень-то понравилось.
   - Я не видел, - сказал рослый парень. - И он тоже. А почему вы  спра-
шиваете?
   - Я ищу кого-нибудь, кто был в том месте незадолго до взрыва. Или  во
время взрыва, - пояснил Сергей, обращаясь к худенькому. Ему  показалось,
что тот находится в зависимости от своего более крупного товарища, и ему
хотелось разделить их в разговоре. - Я из милиции. Взрывное  устройство,
которое подложили в машину, было радиоуправляемым, значит,  должен  быть
человек, который нажал на кнопку, понимаете? А раз человек был,  значит,
кто-нибудь его видел. Не бывает такого, чтобы никто не  видел.  Ведь  ты
был там перед самым взрывом, верно?
   - Был, - согласно кивнул худенький.
   - И что ты там делал?
   - Стоял. Его ждал, - он кивнул на товарища.
   - И что ты там видел?
   Снова пауза. Сергей пытался поймать взгляд  худенького  парнишки,  но
ему это не удавалось, его глаза вся время убегали куда-то.
   - Там был мужчина, - наконец сказал он.
   - Какой? Что он делал?
   - Сидел на скамейке. Слушал Шотландскую симфонию Мендельсона. У  него
нога сильно болела, он совсем ходить не мог и попросил меня  купить  ему
воды в палатке. Я купил, Вот и все.
   Очень любопытно. Мужчина, у которого так сильно болит нога, что он не
может ходить. И никто из опрошенных, подскочивших к машине  сразу  после
взрыва, такого мужчину не вспомнил, хотя он должен был сидеть на скамей-
ке и всем попадаться на глаза. Стало - быть, он довольно быстро слинял с
места происшествия. Нога как-то моментально  болеть  перестала.  Неужели
попал?
   - Опиши, как он выглядел, как был одет, - попросил Зарубин.
   И снова возникла пауза. На этот раз Сергей не стал мучиться в  догад-
ках.
   - Ребята, что происходит? Почему вы так боитесь отвечать?
   - Понимаете, Артем почти ничего не видит, - произнес рослый парнишка.
- Он не любит, когда об этом догадываются.
   - Как не видит? - оторопел Зарубин. - Совеем?
   - Почти совсем. У него такая болезнь, при  которой  он  видит  только
размытый силуэт и в очень узком поле.
   - А очки почему не носишь? Стесняешься? - спросил Сергей Артема.
   - Нет, - тот застенчиво улыбнулся, - при этой болезни очки не помога-
ют.
   - Значит, ты совсем ничего не можешь сказать про того мужчину?
   - Голос я запомнил, у меня слух хороший. А как выглядел  -  не  знаю.
Даже не могу сказать, сколько ему лет.
   - У него был магнитофон?
   - Плейер.
   - Откуда же ты знаешь, какую музыку он слушал? Он же был в Наушниках"
- удивился Зарубин.
   - У меня слух хороший. Если близко стоять, то слышно даже через науш-
ники. Он, наверное, солидный дядька, - задумчиво произнес Артем.
   - Почему ты так решил? - насторожился Сергей.
   - Молодежь Мендельсона не слушает,  это  не  модно.  Классику  вообще
только старшее поколение любит. А это была хорошая запись.
   - Что значит "хорошая"? - уточнил оперативник. - Ты имеешь в виду ка-
чество записи?
   - Нет, оркестр. Я такой записи и  не  слышал  никогда.  У  меня  Шот-
ландская есть в  исполнении  Берлинского  оркестра.  Венского  и  нашего
Большого симфонического. Ну и еще другие записи я слышал, только у  меня
их нет. Но то, что этот дядька слушал, это что-то  особенное.  Наверное,
дирижер какой-то выдающийся.
   - Да как же ты различаешь такие вещи? - изумился Зарубин.  -  По  мне
так, оркестр - он и есть оркестр, и музыка одна и та же.
   - Просто вы музыкой не, занимались, поэтому не умеете слышать. -  Ар-
тем снова застенчиво улыбнулся.
   - Послушай, а что насчет голоса этого мужчины? -  спросил  Сергей.  -
Если ты так хорошо слышишь, то, может быть, различил  какие-нибудь  осо-
бенности?
   - Особенности... - Артем задумался. - Он медленно говорил. Но мне по-
казалось это нормальным, потому что жарко было очень, в такую погоду все
становятся медленными. Да, правильно, медленно и какбудто с трудом, вот,
знаете, словно у него язык распух и плохо во рту поворачивается. Я,  на-
верное, поэтому и решил, что он старый уже. А он что, молодой?
   - Не знаю, - признался Зарубин. - Если бы знал, не спрашивал бы у те-
бя. Артем, ты мне очень помог, но тебе придется еще раз побеседовать или
со мной, или с моими коллегами. То, что ты рассказал, это важная  инфор-
мация, и ее нужно как следует обсудить и обдумать...  Как  мне  с  тобой
связаться?
   Сергей записал адрес и телефон Артема и протянул ему листок со  своим
номером телефона,
   - Если что-нибудь еще вспомнишь, сразу же звони, хорошо?  Меня  зовут
Сергей Кузьмич, можно просто Сергей.
   - Мы позвоним, - подал голос второй парень. - Артем, нам пора  в  по-
ликлинику.
   В его голосе Сергею почудилось неудовольствие. Странно. Что такого он
сказал или сделал, чтобы вызвать неприязнь этого рослого мальчишки? Надо
исправлять положение, свидетель должен тебя любить, это непреложное пра-
вило сыщицкой работы.
   - А тебя как зовут? - обратился он к парню.
   - Денис.
   - Ты брат Артема?
   - Я, его друг. Извините, Сергей Кузьмич, нам пора. Артему, нужно  де-
лать уколы, а медсестра сердится, если мы опаздываем.

   * * *

   Многодневная жара изматывала людей, мешала думать и принимать решения
и заставляла стремиться только к одному - к прохладе, пусть даже в ущерб
работе и прочим важным вещам. Основной темой для разговоров стали  пере-
даваемые по радио и телевидению прогнозы и" обсуждение степени их досто-
верности.
   Настя Каменская сидела в кабинете. Короткова и  составляла  вместе  с
ним план первоочередных мероприятий по раскрытию двойного убийства,  со-
вершенного минувшей ночью. Дышать было нечем,  несмотря  на  распахнутое
настежь окно, и они периодически открывали дверь в коридор, чтобы немно-
го остыть на сквозняке.
   - Гады, обещали же вчера, что сегодня будет на пять градусов дешевле.
Опять обманули, сволочи, - ворчал Юрий, расстегивая еще одну пуговицу на
рубашке и дуя себе на грудь, влажную от пота. - А оно все дорожает И до-
рожает. С утра на градуснике было уже двадцать девять, а сколько  сейчас
- даже подумать страшно.
   - У погоды тоже инфляция, - улыбнулась Настя.
   Она жару переносила на удивление легко, единственным неудобством были
отекающие ноги, из-за чего она не могла надевать босоножки,  и  приходи-
лось париться в теннисных туфлях.
   - И еще обещали, что вчера будет гроза, - упрямо продолжал жаловаться
Коротков. - Ну и где она? Уже сегодня наступило, а грозы все не  видать.
Дурят нашего брата, ой дурят!
   -  Не  видать  Красной  Армии...  -  пробормотала  Настя.  -  Слушай,
Мальчиш-Плохиш, кончай ныть, а? Ты меня с мысли сбиваешь.
   - Все-все, извини, - Коротков поднял руки. - Ася, мне идет,  когда  я
молчу?
   - Невероятно.
   - Ладно, тогда побуду красивым.
   Ив этот момент зазвонил телефон.
   Поговорив, Юра положил трубку и горестно вздохнул.
   - Что случилось?
   - Не удалось нам Коляна спасти, - сказал он. -
   Поступило указание подключаться к делу гражданина Дударева в  порядке
оказания практической помощи.
   - Жалко. Ну, ничего не поделаешь. Кто у нас там следователем выступа-
ет?
   - Борька Гмыря.
   - Как Гмыря? - удивилась Настя. - Ты же мне другую фамилию вчера  на-
зывал. Ермаков, что ли...
   - Ермилов. Он возбудил дело как дежурный следователь, а потом  Борьке
передал. Ох, наплачется Колян от Гмыри, Борис Витальевич терпеть не  мо-
жет вести дела, которые не сам возбуждал. Ходит злой как...  я  не  знаю
что и на всех свое настроение выплескивает. Между прочим, подруга  люби-
мая, тебя тоже чаша не минует. Одного Селуянова нам явно не хватит,  так
что тебе тоже придется поработать.
   - Да я что, - рассмеялась она, - я завсегда  с  нашим  удовольствием.
Только чтобы никуда не ездить и нигде ноги не оттаптывать. Ну что, солн-
це мое незаходящее, сладостно командовать, а? По  такой-то  погодке  по-
ди-ка побегай по городу. А ты сидишь себе в кабинете и указания раздаешь
   - Сладостно, - согласился Короткое - И еще я предвкушаю  особое  удо-
вольствие, когда меня по начальству тягать начнут за вашу, господа  под-
чиненные, плохую работу. Вам что, вы от меня выволочку получите, но даже
не расстроитесь, потому как я один из вас, вы все меня сто лет знаете и,
стало быть, не боитесь. В случае чего и послать меня  можете  по  старой
дружбе. А для вышестоящих товарищей я молодой,  неопытный  руководитель,
которого нужно воспитывать и натаскивать, тем более когда  он,  в  самом
начале пути остался без надзора, то бишь без Колобка. Ладно, будем жени-
ха нашего искать.

   * * *

   Сергей Зарубин Селуянову понравился. Парень был энергичным,  активным
и любознательным, и Николай подумал, что, если Зарубин проработает в ми-
лиции хотя бы года четыре, он станет хорошим сыщиком. Вообще-то считает-
ся, что хорошим сыщиком можно стать не меньше чем лет за десять, но  лю-
дей, проработавших в уголовном розыске столько времени, сегодня  днем  с
огнем не найдешь. Это надо быть Колобком-Гордеевым, чтобы собрать коман-
ду и удерживать ее около себя много лет. Но таких начальников,  как  он,
еще меньше, чем опытных оперов.
   Следователь Гмыря, против ожидания, совсем не злился на то,  что  ему
передали чужое дело.
   - Одно дело, когда мне передают материалы, с которыми кто-то не спра-
вился, и я понимаю, что нужно подчищать чужие ошибки, и совсем другое  -
когда это действительно производственная необходимость,  точнее,  право-
вая, - объяснил он Селуянову. - Мишка Ермилов не виноват, что подозрева-
емый оказался любовником его жены. Он грамотный следователь и  наверняка
с блеском провел бы дело. Но закон запрещает, против этого не попрешь.
   Выслушав сообщение Зарубина об Артеме Кипиани, Гмыря задумался.
   - Как мальчик-то, ничего? - неопределенно спросил он.
   - Хороший парень, - уверенно ответил  Сергей.  -  Толковый  и  вообще
очень симпатичный.
   Оперативники понимали, о чем сейчас размышляет Борис Витальевич.  Ин-
формация Ермилова о том, что Дударев часто бывает на книжной  ярмарке  в
"Олимпийском", требовала, чтобы и в этой огромной толпе,  помимо  других
мест, выявлялись возможные связи подозреваемого. Работы навалом, а людей
не хватает. И при раскрытии преступления приходится  придумывать  разные
хитрые фокусы, направленные на сокращение объема работ.  Выход  напраши-
вался сам собой: вместо того чтобы тупо искать неизвестно кого  по  всей
Москве, проще выпустить Дударева из камеры,  чем-нибудь  припугнуть  как
следует и посмотреть, кого он побежит предупреждать об опасности.
   - Борис Витальевич, - осторожно сказал Зарубин, -  он  почти  слепой.
Разве мы имеем право вовлекать его в наши дела?
   - Сколько ему лет, говоришь? - вместо ответа поинтересовался следова-
тель.
   - Девятнадцать.
   - Ну вот видишь, он совершеннолетний. И никто его никуда вовлекать не
собирается. Просто мы никому не скажем, что он ничего не  видит,  а  его
попросим быть внимательным и никому из посторонних не говорить  о  своей
болезни, вот и все.
   Селуянов тихонько хмыкнул. Гмыря, как и любой другой человек, не  был
лишен недостатков, но оперативники любили с ним работать, потому что Бо-
рис Витальевич в прошлом сам был сыщиком и понимал проблемы розыскников.
Более того, он в отличие от многих следователей частенько шел на наруше-
ния закона, не грубые, конечно, и не наносящие ущерба правосудию.
   - Надо с родителями Артема поговорить, - предложил Сергей.
   - Тоже правильно, - кивнул Гмыря. - Как говорится, для поддержки шта-
нов. Но вообще-то, ребятки, об этом распространяться не следует.  Узнают
- по головке не погладят.
   - Понял, не дурак, - весело откликнулся Селуянов.
   - Кстати, я слышал, Каменская вернулась, - неожиданно сказал следова-
тель. - Это правда?
   - Истинный крест.
   - Ты можешь попросить ее, чтобы она сходила к родителям этого парня?
   - Да я сам могу сходить, труд невелик, - удивленно ответил Селуянов.
   - Ага, ты сходишь. С тобой даже разговаривать не станут, как  посмот-
рят на твою дурашливую физиономию. И Серегу нельзя засылать, молодой  он
еще, не сможет правильно построить разговор, если они упираться  начнут.
А Каменская их уговорит. И потом, там же, как я  понял,  какой-то  музы-
кальный вопрос, ни ты, ни Зарубин в этом ничего не понимаете,  а  я  тем
более Зато Анастасия ваша - дамочка музыкальная, это я еще по делу Алины
Вазнис помню. Она тогда с оперными либретто разбиралась.
   - Нет проблем, Борис Витальевич, только вы бы сами  позвонили  нашему
начальству, а? Моя просьба для Аськи - так, сотрясание  воздуха.  А  вот
ежели ей начальство прикажет, то она все сделает.
   - Позвоню. Кто у вас там на месте сейчас?
   - Коротков.
   - Кто?!
   Селуянов с трудом сдержал смех. Никто и ничто на свете не могло  зас-
тавить его перестать шутить и веселиться, разыгрывать своих  коллег  или
просто подначивать их. И непередаваемым удовольствием для  него  было  в
этот момент видеть, как  исполненный  собственной  важности  следователь
Гмыря будет стоять перед необходимостью обращаться с просьбой к Юрке Ко-
роткову, которого он столько раз гонял как мальчишку.
   - Почему Коротков? - спросил Гмыря недовольно. - Что, никого из руко-
водства отдела на месте нет?
   - А он и есть руководство. Его неделю назад назначили.
   - А Жерехова куда?
   - На пенсию. По собственному желанию.
   Борис Витальевич внезапно расхохотался и хлопнул Селуянова по плечу.
   - Ну и жук ты, Николай! Но меня не проведешь, сам  таким  был,  когда
опером работал. Хлебом не корми, дай только  следователя  уесть.  Ладно,
позвоню, корона не свалится. Как его отчество?
   - Викторович, - с готовностью подсказал Селуянов.
   Гмыря набрал номер и откашлялся.
   - Юрий Викторович, Гмыря беспокоит. Могу обратиться с просьбой?

   * * *

   К Екатерине и Тенгизу Кипиани Настя решила ехать в  форме.  Ей  отче-
го-то казалось, что так будет проще разговаривать. Все-таки не мальчишка
придет, а старший офицер.
   Расчет оказался правильным, в форменных брюках, затянутых  на  тонкой
талии, и в рубашке с подполковничьими погонами Настя выглядела  одновре-
менно необычно и привлекательно и вызывала доверие.
   - Я не позволю втягивать своего сына в  сомнительные  мероприятия,  -
сразу же заявила мать Артема. - Он еще совсем ребенок.
   - Он не ребенок, - тут же возразил Тенгиз.  -  Ему  уже  девятнадцать
лет, он совершеннолетний. Если бы не зрение, он бы сейчас служил в армии
и, вполне вероятно, находился там, где стреляют.  Ему  пора  становиться
мужчиной.
   - Да какой он мужчина! Он только-только школу закончил!  Нет,  нет  и
нет.
   Екатерина казалась непреклонной, но Настя поняла, что спорит она не с
работником милиции и даже не с собственным мужем, а скорее сама с собой.
   - Катенька, но ведь от Артема ничего особенного не требуется, -  уго-
варивал Тенгиз. - Правда, Анастасия Павловна?
   - Правда, - сказала Настя. - Мы не пытаемся привлечь  вашего  сына  к
своей работе. Мы могли бы вообще ничего вам не говорить, просто мы  соч-
ли, что будет неправильным не  поставить  в  известность  родителей.  Мы
только скажем подозреваемому, что его соучастника видели на месте проис-
шествия и есть юноша, который его запомнил и может  опознать.  Ни  имени
этого юноши, ни тем более его адреса никому  не  скажут...  Единственная
неправда, которая будет иметь место, это утаивание информации о том, что
юноша хоть и был на самом деле, но ничего не видел. И  в  связи  с  этим
просьба к вашему сыну будет состоять в том, чтобы при  незнакомых  людях
он старался не показывать, что плохо видит, вот и все. Я, честно говоря,
никакой опасности здесь не вижу. Но если вы против, то я не смею настаи-
вать.
   - Нет, - снова сказала Екатерина, но, впрочем, уже совсем нетвердо, -
я боюсь за сына. Лучше мы сразу его увезем куда-нибудь. Возьмем отпуск и
увезем.
   - Да глупости ты говоришь! - вспылил ее муж. - Для чего  мы  с  тобой
тянули его столько лет, стараясь, чтобы Артем жил  среди  зрячих  и  вел
полноценную, нормальную жизнь, какую ведут все зрячие? Для  того,  чтобы
при первой же сложной ситуации признать его  инвалидом  и  спрятать  под
крыло? Он мужчина и должен совершать мужские  поступки.  Пора  отпустить
его от своей юбки.
   - Но он же ничего не видит... - слабо сопротивлялась мать.
   - Ну хорошо, давай рассуждать здраво, - вздохнул Тенгиз. - Если бы он
был полноценно зрячим, если бы дело касалось, например,  Дениски,  а  не
Артема, что бы ты сказала?
   - Я бы сказала то же самое. Преступнику все равно, зрячий он или сле-
пой, он найдет мальчика и попытается его убить. Я боюсь.
   - Резонно, - заметил он. - Что вы можете на это  ответить,  Анастасия
Павловна?
   Настя поняла, что он взял на себя роль арбитрапосредника между  своей
женой и человеком из милиции. Он, как истинный хозяин положения, не  до-
пускает разговора втроем, он ведет отдельные беседы  с  Екатериной  и  с
гостьей и в каждой из этих бесед старается занять лидирующее  положение.
Настоящий глава семьи, подумала Настя с улыбкой.
   - Я полагаю, что такого рода опасности нет, - мягко ответила  она.  -
Человек, которого мы хотим освободить, будет проинформирован о том,  что
есть некий свидетель. Об этом ему нужно будет сообщить другому  преступ-
нику, тому, который разговаривал с вашим сыном.