доров и не шлялся по подворотням с плохой  ком-
панией. Класса примерно до третьего Вадик наивно пытался обсуждать с ма-
терью свои школьные дела, показывал ей дневник  с  пятерками,  хвастался
хорошими успехами на уроках рисования и труда. У него и в самом деле бы-
ли золотые руки, и изготовленные Вадиком Бойцовым забавные игрушки и по-
делки из года в год занимали главное место на школьных выставках и заво-
евывали призы. Но мама и на это внимания почему-то не обращала.
   Она вообще была непонятной Вадику и оттого загадочной,  как  заколдо-
ванная принцесса, превращенная злой колдуньей в нервную сумасбродную ис-
теричку. Однажды Вадик проснулся среди ночи  и  услышал  доносящиеся  из
ванной отчаянные рыдания. Он испуганно побежал в  комнату  к  родителям.
Отец лежал в постели и курил, не зажигая света.
   - Папа, что случилось? - спросил мальчик.
   - Ничего, сынок, все в порядке, - спокойно ответил отец, будто ничего
особенного не произошло.
   - Почему мама плачет? Вы что, поссорились?
   - Нет, сынок, что ты. Ты же знаешь, мы с мамой никогда  не  ссоримся.
Просто ей стало грустно, и она ушла в ванную поплакать. Ничего  страшно-
го, с женщинами это часто бывает.
   Отец сказал правду, они с матерью действительно никогда не ссорились.
В реальной жизни все происходило так: мать закатывала истеричные  сцены,
явно провоцируя отца на ответные выпады, из которых можно было  бы  раз-
дуть скандал и уж тут-то дать себе волю, покричать, поплакать, даже, ес-
ли повезет, разбить пару-тройку тарелок, выпустить пар, сбросить  напря-
жение. Но отец ни разу, сколько Вадим себя помнил, не поддался на прово-
кацию. Это выводило мать из себя, но, как ни странно, сама она этого  не
понимала. Ситуация разыгрывалась каждый раз по одному и тому же  класси-
ческому сценарию.
   - Я сойду с ума, - заявляла мама, врываясь домой, швыряя на пол сумку
и плюхаясь на диван прямо в пальто. - Я больше не в состоянии  это  тер-
петь. Они хотят сжить меня со свету за эту рецензию. Все считают Лебеде-
ва светилом и королем сцены, в рот ему смотрят, задницу лизать готовы, а
я, видите ли, посмела написать, что мизансцена во  втором  акте  "Мещан"
выстроена неудачно. Нет, я ничего не говорю, Лебедев - великий режиссер,
но это не означает, что у него не может быть промахов и ошибок. А  я  на
то и критик, чтобы их замечать. Но слышал бы ты,  как  на  меня  сегодня
орал заведующий редакцией! Просто смешал меня с грязью. Жить не хочется.
   На этом месте мама обычно переводила дух и оглядывалась по  сторонам.
И как в любом нормальном доме, если только в нем  не  живет  сумасшедшая
чистюля, на глаза ей попадался какойнибудь "непорядок". Иногда это быва-
ло что-то "серьезное" вроде пыли на полированной поверхности  мебели,  а
иногда мелочь какая-нибудь наподобие взятой с полки и брошенной на дива-
не книги. Масштаб "непорядка" роли не играл, ибо важен был повод,  изна-
чальный толчок для перевода злости с отсутствующего в данном месте  зав-
редакцией на имеющийся в наличии контингент.
   - Господи! - принималась она стонать. - Я  столько  нервов  трачу  на
этой проклятой работе и в результате даже дома не могу  расслабиться.  Я
вынуждена хватать тряпку и начинать убирать за вами. Двое взрослых мужи-
ков - и не можете поддерживать элементарный порядок. Ну почему все долж-
на делать я, почему вы всю домашнюю работу спихнули на меня, я и обед, я
и стирка, я и уборка, и, между прочим, я еще и деньги вам зарабатывай.
   - Успокойся, милая, - обычно отвечал отец, - ложись отдыхай, ты уста-
ла, сейчас мы с Вадиком все уберем, все приведем в порядок, не сердись.
   Вадик всегда удивлялся, почему отец не закричит на  маму,  не  скажет
ей, что, между прочим, тоже работает, и не меньше ее, и денег  зарабаты-
вает гораздо больше, а в квартире достаточно чисто, потому  что  они  не
далее как вчера все пропылесосили.
   Мать заводилась все больше, предъявляя мужу и сыну все новые  претен-
зии. Убедившись в бесплодности своих попыток вызвать  ответную  реакцию,
начинала рыдать, потом уходила на кухню, закрывала за собой дверь и ни в
какие разговоры не вступала. Через какое-то время она снова  становилась
веселой и ласковой, словно ничего и не произошло.
   - Папа, почему ты не скажешь маме, что ты тоже работаешь и тоже  при-
носишь зарплату? - спрашивал мальчик.
   - Потому, сынок, что это бессмысленно и никому не  нужно,  -  туманно
объяснял отец. - Ты же не думаешь, что мама не знает  об  этом,  правда?
Конечно же, она прекрасно знает, что я работаю, что работа у меня  тяже-
лая и опасная, поэтому и зарплата у меня большая.
   - Тогда почему она тебя упрекает? Она же все знает, - недоумевал  Ва-
дик.
   - Это сложно объяснить, но  я  постараюсь,  ведь  ты  уже  достаточно
взрослый, чтобы понять. Она не меня упрекает, сынок, она злится на свое-
го начальника и на своих врагов, но поскольку она их боится и  не  может
на них кричать, она кричит на нас с тобой. Это потому, что она нас с то-
бой любит, нам она доверяет и нас не боится. А своим врагам она не дове-
ряет, она их побаивается, поэтому не может открыто  показывать  им  свою
злость. Понимаешь?
   - Выходит, она устраивает сцены потому, что любит нас?
   - Конечно.
   - А почему тогда ты никогда на меня не кричишь? Ты меня не любишь?
   - Ох, сынок, да что ты такое говоришь! - улыбался отец. -  Ты  -  мой
самый любимый человек на свете. Но я - мужчина, а мама - женщина. Женщи-
ны не такие, как мужчины, они устроены совсем по-другому, они  и  мыслят
по-другому, и чувствуют. Никогда не пытайся понять  женщин,  сынок,  это
занятие бесполезное. Нам, мужчинам, понять их не дано. К ним надо просто
приспособиться, вот как я к маме.
   Годам к пятнадцати у Вадика Бойцова сложилось твердое убеждение,  что
отец был прав. Женщины устроены не так, как мужчины, и относится это  не
только к области физиологии. С ними невозможно иметь  дело,  потому  что
они непредсказуемы, непрогнозируемы, алогичны,  они  постоянно  нарушают
правила игры, причем как раз те правила, которые сами же и  устанавлива-
ют. Говорят: "Не забудь, ровно в восемь", - и  не  приходят  вообще  или
опаздывают часа на два. Говорят, что хотят пойти в кино на фильм с  Аде-
ном Делоном, а когда им приносишь билеты, швыряют их тебе в лицо и  фыр-
кают: "Да сто лет мне нужен этот старый педераст!" Никогда не дают  спи-
сывать у себя, но постоянно ноют, что не могут решить задачку, и  просят
помочь (подразумевается, дать списать).
   Вадик пришел к выводу, что нужно стараться не иметь дела с женщинами.
За исключением одного, но необходимого момента. Он долго не мог для себя
решить, как сочетать нежелание связываться с дамами и желание близости с
ними. Пока он мучительно продумывал собственную  схему  жизнеустройства,
все решилось само собой.
   Вадик был красивым парнем. Даже очень  красивым.  Природа,  словно  в
насмешку, наградила его умением смотреть так  ласково  и  проникновенно,
что девицы теряли голову от одного его взгляда. Точно так же  ласково  и
проникновенно умел он и прикасаться к женским  рукам,  волосам,  плечам.
Сам того не желая, он сводил их с ума. А уж если добавить к этому  ясные
глаза, красиво очерченные скулы, прямые брови и подбородок с ямочкой, то
картина получалась весьма впечатляющей.  На  семнадцатилетнего  десятик-
лассника Бойцова положила глаз старшая сестра его соученика, которой бы-
ло в ту пору аж двадцать три года. Недостатка в партнерах у нее, судя по
всему, никогда не было, но она захотела Вадика. И она его получила.
   Процесс соблазнения малолетки прошел быстро и без особых сбоев.  Сна-
чала парень просто не понял, чего Анна добивается, и расценивал ее  неп-
рикрытый  интерес  к  себе  как  обыкновенную  вежливость  и  доброжела-
тельность. Наконец Анна сообразила, что Вадик сам никогда  за  девушками
не ухаживал, практических навыков в тонком деле флирта не имеет, поэтому
не в состоянии отличить искреннее дружелюбие от  сексуального  интереса.
Она пошла напролом, умышленно создав  ситуацию,  в  которой  любой  нор-
мальный мужик должен был возбудиться. Ну, Вадик Бойцов,  конечно  же,  и
возбудился.
   Это был его первый опыт, и о том, что и как  нужно  делать,  он  знал
только из рассказов приятелей и сальных анекдотов. Беда вся была в  том,
что рассказы приятелей тоже не имели  под  собой  реальной  практической
почвы, являясь пересказом услышанных краем уха баек, сдобренных  плодами
юношеских  эротических  фантазий.  Подростковый   сексуальный   фольклор
культивировал силу и выносливость. Поэтому когда Вадику удалось "отрабо-
тать" на своей партнерше целых пятнадцать минут, он был страшно  горд  и
доволен собой. Особенно учитывая предостережения приятелей о том, что  в
первый раз все кончается до неловкости быстро, и женщины  обычно  бывают
не удовлетворены. С ним такого не случилось, он не опозорился.
   - Ну как? - самодовольно спросил он Анну на  шестнадцатой  минуте.  -
Хорошо?
   То, что произошло дальше, оказалось для него  полной  неожиданностью.
Анна спихнула его с себя, натянула одеяло, прикрыв наготу, и заорала:
   - Убирайся отсюда, идиот! Чтобы я тебя больше не видела! Господи, ду-
ра, какая же я дура, я думала, ты человек, а ты... Урод! Кретин! Вон от-
сюда!
   Примерно через неделю, после бессонных ночей и напряженных  раздумий,
Бойцов понял, что повел себя как-то не так. Он чего-то  не  сделал,  че-
го-то важного, чего Анна от него ждала. Но что это было, он так и не до-
гадался. Более того, он был совершенно убежден, что,  поскольку  женщины
постоянно нарушают те правила игры, которые сами же и устанавливают, ни-
когда нельзя быть до конца уверенным, что ведешь себя с ними  правильно.
Можно делать все, как они хотят, и в итоге получить плевок в душу и  пи-
нок под задницу.
   В течение последующих трех лет Вадик несколько раз пытался сблизиться
с девушками, которые ему нравились, но результат  каждый  раз  получался
плачевным. Такой ласковый и привлекательный в  общении  (хотя  один  Бог
свидетель, какого труда ему это стоило!), он оказывался  совершенно  не-
состоятельным, когда дело доходило до интима. Спасибо  Анне,  которая  в
несколько секунд двумя десятками  слов  создала  непреодолимую  пропасть
между понятиями "секс" и "человеческие отношения". Ему так  трудно  было
общаться с женщинами, что необходимость вступать с ними в какие-то  эмо-
циональные отношения нагоняла на него ужас. В то же время случай с Анной
показал, что без таких отношений или хотя бы их видимости никакого секса
ему не будет, как не будет ребенку похода в зоопарк без трех пятерок  по
географии. Молодой организм требовал своего, и Вадик  пришел  к  выводу,
что ему нужно искать женщину, предоставляющую ему свое тело и не требую-
щую в ответ его душу. Ответ был прост, как, впрочем, простым бывает  ре-
шение почти всех сложных задач: ему нужна проститутка.
   К тридцати годам жизнь Бойцова устоялась. Как  хороший  профессионал,
он мог подолгу общаться и с женщинами, и со стариками, и с  детьми,  мог
втереться в доверие и к директору коммерческого банка,  и  к  бомжу.  Но
спал он по-прежнему только с проститутками, ибо совершенно  точно  знал,
что с ними не нужно мучительно выдавливать из себя слова и подлаживаться
под придуманные ими правила игры. Платишь и получаешь свое. И больше ни-
чего не должен. В последние два года у него была  постоянная  партнерша,
молчаливая спокойная девушка, которая брала недорого, а обслуживала  хо-
рошо. С ней не нужно было напрягаться, и это вполне  устраивало  Вадима.
Жил он вдвоем с любимым псом, симпатичным молодым ризеншнауцером, о  же-
нитьбе и не помышлял, женщин по-прежнему не понимал и  боялся,  хотя  на
его профессиональной деятельности это никак не сказывалось.
   Выполнять задание, связанное с Анастасией Каменской, ему  было  инте-
ресно. И немножко страшно. Читая информацию о ней,  собранную  за  много
лет наблюдения за ее женихом Чистяковым, Бойцов видел, что здесь  что-то
не так. Столько лет они вместе, столько лет являются любовниками - и же-
нятся только сейчас. Очень странно. Судя по имеющимся  данным,  Чистяков
неоднократно делал ей предложение, но она всегда  отказывалась.  Почему?
Что это за женщина, которая отказывается выйти замуж за мужчину, с кото-
рым все равно живет? Логика Вадима была простой: если не  хочешь  замуж,
потому что он тебе не нравится, тогда не живи с ним. Если  ты  живешь  с
ним, потому что он тебя устраивает, то почему не хочешь замуж?
   В первый раз увидев Каменскую "живьем", он удивился ее некрасивости и
невзрачности. И подумал в первый момент, что, пожалуй, понимает,  почему
она продолжает жить с Чистяковым, даже если он ей  не  нравится.  Потому
что другого мужчины может в ее жизни вообще больше не оказаться.  А  так
хоть какой-то, да есть. Но в следующий момент он подумал о том, что Чис-
тяков почему-то очень хочет на ней жениться. Интересно,  что  же  в  ней
есть такого?
   Людей, нанятых Мерхановым для "разборки" с Каменской, Супрун вычислил
быстро. Среди них только один был "лицом  неславянской  национальности",
представляющим интересы. Мерханова, остальные были москвичами.  За  ними
постоянно следили люди Супруна, при малейших признаках опасности  связы-
ваясь с Бойцовым, лично отвечавшим за безопасность Анастасии  Каменской.
Конечно, безопасность эта была относительной, и отвечал  за  нее  Бойцов
только до тех пор, пока ему не  покажется,  что  покушение  организовано
достаточно хорошо и шансы на раскрытие убийства минимальные.
   1 марта в 15.10. Вадим получил сигнал о том, что машина с  наемниками
движется в сторону Щелковского шоссе, где  живет  Каменская.  Он  хорошо
знал городские магистрали, да и машина у него  была  достаточно  мощная,
поэтому к дому Каменской он подъехал всего на несколько минут позже, чем
убийцы. Он знал, что ее дома нет. Получив сигнал, он первым делом набрал
номер ее рабочего телефона и, услышав в трубке женский голос,  отключил-
ся. Он запомнил ее голос, потому что специально несколько раз звонил  ей
домой, молчал и слушал ее нетерпеливое "алло, перезвоните, вас не  слыш-
но".
   Сейчас он сидел в своей машине и ждал, когда убийцы выйдут из дома  и
уедут. После этого он поднимется в квартиру Каменской, ключи от  которой
у него уже были, и посмотрит, чего они там  наворочали.  Поправит,  если
что не так.
   - Опять машину здесь поставили! - раздался истеричный старушечий  го-
лос. - Единственное место, где еще можно пройти, чтобы не утонуть, а они
опять поставили машину. Безобразие, ну сколько можно говорить...
   Вадим посмотрел в сторону, откуда раздавался голос, и увидел  тучную,
опирающуюся на палку старуху, которая пыталась подойти к дому со стороны
специальной выгородки для парковки автомобилей, в быту называемой просто
"карманом". Выгородка была спланирована не очень удачно, потому что  на-
ходилась прямо напротив трамвайной остановки, и выходящие из вагона  лю-
ди, желающие попасть в подъезд дома, должны были либо  обходить  грязный
газон, делая довольно внушительную петлю, либо протискиваться мимо плот-
но стоящих автомобилей, рискуя испачкать пальто и плащи. Окружавший  вы-
городку газон был похож на черное мутное болото, и идти  прямиком  через
него мог позволить себе только камикадзе с безупречным зрением и  непро-
мокаемой обувью. И только в одном месте  какая-то  добрая  душа  бросила
длинные доски, по которым можно было в относительной безопасности  пере-
сечь грязное место, чтобы не делать огромный крюк вокруг газона. Наемни-
ки ухитрились поставить свой "сааб" как раз на эти доски...
   - Прямо хоть милицию вызывай! - продолжала  возмущаться  старуха.  Ей
действительно было трудно ходить, и обход вокруг газона превращался  для
нее в проблему.
   - Правильно, - поддержали ее две другие старушенции, сидящие  на  ла-
вочке возле дома. - Ездят и ездят, бросают свои машины, где им удобно, а
о людях и не думают. Им что, они молодые, здоровые, а на нас, на  стари-
ков-то, им наплевать. Понаехали тут с периферии, всю Москву  заполонили,
пройти негде, чтобы ихнюю рожу не увидеть...
   Взаимный обмен мнениями быстро перешел на правительство Москвы, потом
на Государственную Думу и лично президента. Старушки оказались единомыш-
ленницами и еще какое-то время оживленно беседовали, выкрикивая нелицеп-
риятные оценки деятельности органов власти и управления достаточно гром-
ко, чтобы их могла слышать тучная приятельница, отправившаяся в  трудное
путешествие вокруг газона. Позабавившая Вадима ситуация закончилась  со-
вершенно неожиданно.
   - Нет, Вера Исааковна, я все-таки позвоню в милицию, пусть они  води-
теля оштрафуют. Смотрите, и номера не московские, я же говорю, все  неп-
риятности у нас от приезжих. Сейчас я номер запишу...
   Старуха вытащила из сумки клочок бумаги и карандаш и  записала  номер
машины. И тем самым спасла жизнь своей соседке Насте Каменской.
   Через некоторое время наемники вышли из подъезда, сели в "сааб" и уе-
хали. Было 16.30.
   Еще через несколько минут Вадим поднялся на девятый  этаж,  где  жила
Анастасия, цепким взглядом обшарил дверь ее квартиры и заметил  в  самом
низу аккуратный надрез черной дерматиновой обивки. Он присел на корточки
и осмотрел подозрительное место. Потом слегка прикоснулся пальцами - так
и есть, надрез сверху покрыт прозрачной клейкой лентой, чтобы вылезающая
из-под дерматина набивка не бросалась в глаза и не привлекала  внимания.
Вытащив из кармана небольшой кожаный футляр с инструментами, Вадим  при-
нялся за работу, и через минуту у него на ладони лежало  ставшее  совер-
шенно безобидным маленькое взрывное устройство, которое должно было сра-
ботать, когда Каменская будет открывать  дверь  своей  квартиры.  Тонкая
проволока соединяла дверь с деревянным  порогом.  При  открывании  двери
проволочка разрывается и происходит процесс, аналогичный вырыванию  чеки
из гранаты"лимонки". Дверь вместе с хозяйкой разнесет в клочья.
   Бойцов перевел дыхание и спрятал опасную игрушку в карман. Все бы ни-
чего, если бы не настырная старуха, записавшая номер машины, на  которой
приезжали убийцы. Околоподъездные старушки - первые, кого всегда опраши-
вают работники милиции, когда в доме что-то происходит, будь то квартир-
ная кража или убийство. Если бы не это, уже сегодня можно было бы покон-
чить с Каменской, и завтра возобновилась бы работа над прибором, который
так нужен Супруну.
   Он вернулся к себе и снова позвонил Каменской на  работу.  Она  снова
была на месте. Часы показывали 17.42.
   Огромный зал Совета в Институте был заполнен людьми едва  наполовину.
Защита диссертации давно уже перестала вызывать интерес научной  общест-
венности. Кроме членов Совета на заседания приходили только те, чьи воп-
росы решались на этих заседаниях, а также "болельщики" соискателей  уче-
ных степеней: их коллеги, друзья и родственники (если, конечно, тематика
была открытой, а не засекреченной).
   Сами члены Ученого совета вели себя как на приеме, мирно  беседовали,
объединившись в группки по два-три человека, обменивались  впечатлениями
с теми, с кем давно не виделись, вставали и пересаживались  с  места  на
место, выходили из зала и снова  возвращались.  Беднягу  диссертанта  не
слушал никто, он что-то бубнил себе под нос, даже не  пытаясь  перекрыть
голосом царящий в зале ровный гул. Когда дело дошло до официальных оппо-
нентов, гул несколько поутих: оппоненты были людьми уважаемыми,  и  хотя
слушать их никто не собирался, но вежливость проявить следовало.
   - Слово предоставляется официальному  оппоненту  доктору  технических
наук, профессору Лозовскому, -  торжественно  провозгласил  председатель
Совета Альхименко, делая строгое лицо и бросая на членов Совета  уничто-
жающий взгляд. - Пожалуйста, прошу вас, Михаил Соломонович.
   - Уважаемые коллеги! - начал Лозовский, взгромоздившись на трибуну  и
обняв ее, словно кто-то пытался ее отобрать. - Перед нами плод многолет-
него упорного труда, ко