ванная,  то  способ
убийства должен быть другим, чтобы никаким ушлым ментам не пришло в  го-
лову их связывать. Холодное оружие? Возможно, но что-то  слабо  верится.
Профессионалы этого не любят: на одежде и руках остается кровь, а ведь с
места убийства надо уйти, и тебя обязательно кто-нибудь  увидит  в  этой
окровавленной одежде. Чем-нибудь тяжелым по черепу? Может  быть,  вполне
может быть. Но тоже на профессионала не похоже.
   - У Асатуряна есть машина? - спросила она внезапно.
   - Ну ты даешь!
   У Короткова чуть челюсть не отвисла от изумления.
   - Как ты догадалась?
   - О чем?
   - Насчет машины.
   - Я пока не догадалась, а только спросила. Так где его машина?
   - Там, рядом с трупом.
   - Ясно. Сколько раз его переехали?
   - Похоже, два. Туда и обратно. Нет, правда, Аська, как ты догадалась?
   - Не знаю. - Она пожала плечами. - Случайно, наверное. Интересно, как
же это Асатурян дал себя задавить своей же собственной машиной? В беспа-
мятстве был, что ли?
   - Вскрытие покажет, - хмыкнул Юра. - Хорошо, что я вовремя подсуетил-
ся, вместе с трупом судебным медикам бутылку привез, чтобы  без  очереди
пропустили. Они, бедные, совсем зашиваются, ничего не успевают. Ты поду-
май, как времена меняются! Раньше живые в очереди за финскими сапогами и
сырокопченой колбасой стояли, а теперь мертвые ждут в очереди на  вскры-
тие. Аська, тебе никогда страшно не бывает? Мне порой кажется, что  наша
действительность как-то плавно переходит в непрерывный кошмар.  И  вроде
переход такой мягкий, незаметный, что успеваешь адаптироваться и уже ни-
чего странного в происходящем не замечаешь. А потом вдруг вспомнишь, как
жил совсем еще недавно, всего несколько лет назад, - и оторопь берет. Во
что мы свою жизнь превратили? Ты же статистикой все  время  занимаешься,
тебе должно быть заметно.
   - Заметно, - кивнула Настя. - В те времена, о которых ты говоришь,  в
Москве совершалось в среднем три-четыре убийства в неделю.  А  сейчас  -
четыре-пять в день, а то и семь-восемь. Я вообще не понимаю, как мы  ус-
певаем хоть что-то раскрывать. По-моему, это просто чудо. Но если  мы  с
тобой будем сидеть и охать, чудес больше не будет.
   - Конечно, - проворчал Коротков, - так я и знал. Никогда не дашь  по-
философствовать, о жизни поговорить.  Небось  опять  бежать  куда-нибудь
заставишь?
   - Обязательно. Во-первых, нужно пообщаться со следователем. Ты, кста-
ти, Гордееву доложил про этого Асатуряна?
   - Не волнуйся, сам сообразил. Дело Ольшанский заберет.
   - Во-вторых, открываем записную книжку Гарри Робертовича и планомерно
начинаем опрашивать всех его знакомых.
   - Которые, как ты надеешься, знают его убийцу? - скептически  подхва-
тил Юра.
   - Которые, как я надеюсь, могут знать другого убитого,  чья  личность
до сих пор не установлена. Вера, между прочим, сказала, что они вели се-
бя как добрые старые знакомые. Якобы часто вместе ездят по делам. И Аса-
турян даже изволил пошутить, что, дескать,  все  его  женщины  рано  или
поздно отдают предпочтение высокому  представительному  седому  мужчине.
Конечно, это мог быть дурацкий треп, но насчет малознакомых людей и слу-
чайных попутчиков так обычно не шутят. Ты согласен?
   - Не во всем.
   - Тогда поправь меня.
   - Так действительно обычно не шутят. Но во всей этой  истории  вообще
нет ничего обычного. Ладно, я пошел сливаться в экстазе с записной книж-
кой Асатуряна.
   Они вместе вышли Из кабинета. Насте нужно было добежать до  фотолабо-
ратории, чтобы сделать еще один отпечаток с фотографии Асатуряна.  Пусть
Миша Доценко попробует показать его тем, кто находился в банкетном  зале
гостиницы "Россия", когда там отравился Олег Иванович Юрцев.


   Глава 12

   Посещение Института судебной психиатрии всегда оставляло у Насти неп-
риятный осадок. Жалость к несчастным больным людям, невиноватым в  своей
болезни, боролась с ужасом при мысли о том, какие  жестокие  и  кровавые
преступления они совершили. Конечно, это относилось далеко  не  ко  всем
обитателям института. Многие вообще не были серьезно  больны,  а  только
находились здесь на экспертизе. Некоторые симулировали, "косили".  Часть
действительно тяжелых больных не совершила ничего жуткого и злодейского,
а попалась на дурацкой краже или хулиганстве. Но как бы Настя ни убежда-
ла себя, какие бы резоны ни приводила, все равно каждый раз, пройдя про-
ходную и оказавшись во внутреннем дворе, она начинала  чувствовать,  как
сердце ее разрывается от противоположных, разнонаправленных чувств - жа-
лости и отвращения.
   Кирилл Базанов, расстрелявший работника Генпрокуратуры и  задержанный
на месте преступления, находился здесь. Тщательная проверка его  показа-
ний в части, касающейся приобретения оружия, ничего толкового  не  дала.
Сосед у этого Базанова действительно работал в милиции и имел  табельное
оружие, но оно находилось на месте и никуда не пропадало. У  соседа  был
еще один ствол, официально зарегистрированный, и его тоже никто не крал.
Конечно, всегда следовало помнить о том, что у милицейского соседа  ору-
жия могло быть сколько угодно, и если на  нем  официально  числится  два
ствола, то это вовсе не означает, что их действительно  только  два.  Их
могло быть и пять и десять. Но дело все в том, что сколько бы этих ство-
лов ни было у соседа на самом деле, украсть пистолет Базанов у него вряд
ли смог бы. Сосед-милиционер был человеком опытным и предусмотрительным,
растил двух пацанов и твердо знал, как нужно хранить огнестрельное  ору-
жие, особенно если в доме есть дети. Во  встроенном  стенном  шкафу  был
спрятан высокий оружейный сейф, где сосед хранил не  только  разрешенный
ему пистолет, но и охотничьи ружья и боеприпасы. И даже  охотничьи  ножи
он от греха подальше прятал здесь же. Сейф имел номерной замок и  хитрый
ключ, так что украсть из него что-нибудь  без  взлома  и  автогена  было
просто невозможно.
   Врач встретила Настю приветливо, они были хорошо знакомы  и  общались
не один раз.
   - От диагноза пока воздержусь, но могу сказать почти с полной уверен-
ностью: о так называемой большой психиатрии здесь речи нет. Базанов пре-
красно ориентируется в происходящих событиях, он вполне адекватен.  Судя
по медицинским документам из его поликлиники, имеет место олигофрения  в
степени легкой дебильности. Я не понимаю, что с ним  могло  произойти  в
тот день, - сказала она, листая карту Базанова.
   - А сам он что говорит?
   - Говорит, слышал голос, и голос ему приказал. Вот,  записано  с  его
слов: "Голос мне сказал, что я должен пойти и убить его".
   Врач протянула Насте запись.
   "Вопрос: Кого - его? Голос вам назвал фамилию и сказал адрес?
   Ответ: Он сказал, что я должен убить того человека.
   Вопрос: Какого - того? Почему вы были уверены, что голос приказал вам
выстрелить именно в того, в кого вы выстрелили, а не в кого-то другого?
   Ответ: Накануне я проходил по этой улице и увидел, как подъехала  ма-
шина и из нее вышел человек. Мужчина. И голос  мне  сказал:  "Это  очень
плохой человек, он хочет причинить вред сначала тебе, потом твоим  близ-
ким, а потом всему человечеству. Его нужно остановить.  Смотри,  у  него
волосы черные, а на виске родинка - это  знак  греха,  знак  сатаны.  Ты
возьмешь пистолет и застрелишь его, как только представится возможность.
Ты должен сделать это ради себя, ради своих близких и ради всего челове-
чества". Поэтому я его выследил.
   Вопрос: Вам было известно его имя?
   Ответ: Нет.
   Вопрос: Вы знали, где этот человек работает, чем занимается?
   Ответ: Нет, тогда не знал. Это мне потом уже в милиции сказали.
   Вопрос: До этого случая вы когда-нибудь слышали голоса,  которые  вам
приказывали бы что-то сделать?
   Ответ: Нет... Я такого не помню. Не было.
   Вопрос: А после этого случая? Голос ничего вам не говорил?
   Ответ: Нет.
   Вопрос: Как вы сами считаете, что же такое с вами произошло? Вы може-
те как-то объяснить случившееся?
   Ответ: Нет, не могу. Я не понимаю, как это случилось.  Я  не  понимаю
почему. Наверное, я сошел с ума. У меня помутился рассудок".
   - Вот видишь, - сказала врач, забирая у Насти записи и вкладывая их в
папку. - У него нет логичного объяснения событий, он не считает их обыч-
ными и нормальными. Более того, и это самое главное, он готов допустить,
что психически нездоров.  А  это  один  из  первых  признаков  здоровья.
По-настоящему больной человек не считает себя больным, как раз от  этого
все проблемы. Если бы нашему больному можно было сказать: "Ты, дружочек,
нездоров, тебе чудятся голоса, поэтому когда в следующий  раз  услышишь,
как голос тебе велит зарезать доктора, знай, что это проявление болезни,
ложись в постель, накрывайся одеялом и не подчиняйся этому плохому голо-
су", так у мировой психиатрии проблем бы не было. В том и беда, что  они
уверены в своей полноценности и считают, что с ними все в порядке. Пото-
му они и опасны. Мало ли чего им голоса прикажут, это ведь не спрогнози-
руешь.
   - Значит, ты считаешь, что Базанов - не такой?
   - Абсолютно, - уверенно ответила врач. - Я сама не понимаю, что с ним
могло случиться. То есть на самом деле я допускаю, что он  просто  врет,
симулирует бредовое состояние. Его наняли для  убийства  и  посоветовали
ему выдать легенду про голос, если попадется. Одно дело убийство, совер-
шенное сумасшедшим, и совсем другое - киллерство. Но я, Настя; в это  не
верю. Дураков теперь нет. За заказное убийство у него все-таки есть шанс
остаться живым. Сколько бы ни дали, но когда-нибудь он выйдет на  свобо-
ду. Учитывая то, что у него олигофрения, вышку ему не дадут. За убийство
в состоянии психотического бреда он автоматически попадает в спецбольни-
цу, и это уже навсегда. Оттуда не выходят, и это всем прекрасно  извест-
но. А если и выходят, то с отшибленными мозгами и атрофированными мышца-
ми. Я не знаю человека, который пошел бы на это добровольно. Пусть в зо-
не страшно и тяжело, но это - жизнь. А в тех больницах, где держат  нев-
меняемых преступников, жизни нет. Один сплошной ужас, боль и  страдание.
А потом, когда лекарства свое дело сделают, - полное безразличие и  рас-
тительное существование.
   Кирилл Базанов, двадцати четырех лет от  роду,  был  разнорабочим  на
обувной фабрике. Закончил в свое время спецшколу для детей  с  дефектами
умственного развития. Ни о каком институте, разумеется, и речи  быть  не
могло, а вот в армию его с большим удовольствием взяли, хотя и не  пола-
галось бы. Добродушный, покладистый, дисциплинированный - ну как  такого
упустить. И военком не упустил. Правда, внезапные вспышки неконтролируе-
мой ярости... Но зато отходчив, успокаивался так же быстро, как и  вспы-
хивал. Чрезвычайно податлив и внушаем, как почти все страдающие  олигоф-
ренией. После армии устроился на фабрику разнорабочим, ни к  чему  более
серьезному способностей у Базанова не хватало. Разумеется,  ни  о  каком
киллерстве и речи быть не могло. Наемный убийца - олигофрен, пусть  и  в
степени легкой дебильности? Конечно, наша страна славится своим  умением
быть во всем первой и не похожей на других. Космос, балет, идея  разбав-
лять бензин, рукоприкладство в парламенте - во многом мы  неповторимы  и
оригинальны. Но не до такой же степени...
   Из Института судебной психиатрии Настя  Каменская  уходила  в  полном
смятении. Гибель работника Генеральной прокуратуры  Лученкова  с  каждой
минутой выглядела все более и более случайной. Но  принцип,  как  твердо
считала Настя, должен быть единым. Если списать  убийство  Лученкова  на
несчастный случай, то точно так же следует поступить с убийством Малько-
ва, которого ни с того ни с сего застрелила его собственная  дочь-нарко-
манка. Но тогда что же получается? Юрцев и Мхитаров покончили  с  собой,
депутат Изотов попытался убить жену, бизнесмен Семенов погиб  в  автока-
тастрофе, грубейшим образом нарушив правила дорожного движения. И не по-
лучается ничего. Ровным счетом ничего. Никакой связи, каждый сам по  се-
бе, у каждого свой грех и своя беда, у каждого своя судьба и своя кончи-
на.
   Правда, тут есть и другое. Двое мужчин, приходившие в дом, где  живет
Мхитаров. К кому они приходили, пока точно  установить  не  удалось,  но
вполне возможно, что и к Глебу Арменаковичу. Мхитаров покончил с  собой,
а через некоторое, причем весьма короткое, время убиты  эти  мужчины.  И
пусть тот, кто считает, что и здесь нет никакой  связи,  бросит  в  нее,
Анастасию Каменскую, увесистый булыжник.
   Рита снова осталась одна, но на этот раз ей не  было  так  страшно  и
тоскливо, как раньше. На этот раз все было по-другому.
   Павел сказал, что какое-то время они не будут видеться.  Но,  во-пер-
вых, эта разлука уже не будет такой долгой, как та, двухлетняя. Он  обе-
щал появиться примерно через месяц. А во-вторых, он вернется к  ней.  Он
не может не вернуться, потому что они любят друг друга.
   - Ты снова уезжаешь? - грустно спросила Рита.
   - Нет, детка, я буду здесь, поблизости...  Просто  нам  нельзя  будет
встречаться. Я должен сделать одно важное дело, и,  пока  я  не  закончу
его, я не приду. Зато потом мы с тобой больше не будем расставаться. До-
говорились?
   Павел весело улыбался, но Рита чувствовала, как он напряжен и собран.
Она всегда очень точно его чувствовала, любую перемену настроения угады-
вала моментально. То ли оттого, что любила сильно, то ли от природы была
наделена этим умением.
   Прошло четыре дня, и Рита снова окунулась в привычное  будничное  су-
ществование. Работа в Сбербанке была сменная, день с утра - день с  обе-
да, раз в две недели рабочая суббота. Ей почему-то казалось,  что  Павел
вернется непременно во второй половине дня, поэтому в те дни,  когда  ее
смена была с обеда, она места себе не находила, представляя,  как  в  ее
пустой квартире надрывается телефон, а в дни, когда работала с утра, Ри-
та в два часа пулей выскакивала на улицу и мчалась домой ждать. Она была
похожа на преданную собаку, брошенную хозяином на  вокзале  и  терпеливо
встречающую каждый поезд на протяжении долгих недель и месяцев.
   В этот день она как раз работала с утра. По дороге с работы заскочила
в магазин за продуктами, быстренько схватила первое, что под руку  попа-
лось, и почти бегом направилась к дому. Она постоянно  думала  о  Павле,
она просто не могла о нем не думать, поэтому перестала на  многое  обра-
щать внимание, чтобы не отвлекаться от воспоминаний о том, как  нежно  и
пылко они любили друг друга целые две недели. Вот и сейчас она не  обра-
тила внимания на то, что ключ в дверном замке провернулся не  с  первого
раза, а когда все-таки провернулся, то издал какой-то  противный  болез-
ненный скрежет. Для человека опытного и осторожного это  было  бы  явным
признаком того, что дверь открывали "неродным" ключом или отмычкой и по-
вредили замок. Но Рита, хотя и знала об этом теоретически, была не в том
душевном состоянии, чтобы обратить на это внимание и принять  меры  пре-
досторожности. Она распахнула дверь и вошла в свою квартиру. Тут же  от-
куда-то сбоку мотнулась тень, что-то впилось ей в шею, стало трудно  ды-
шать. Рита разжала пальцы, сумки с продуктами упали на  пол,  послышался
влажный глуховатый хлопок - разбились три десятка яиц  в  полиэтиленовом
пакете. Лишенный кислорода мозг отключился быстро.
   Мужчина аккуратно положил замершее тело молодой женщины на пол,  отк-
рыл ее сумочку, достал маленький флакон духов и, зажав его в руке, обтя-
нутой перчаткой, осторожно приоткрыл дверь на лестницу. Время было удач-
ное, все, кто работает, еще на работе, а те, кто не работает, уже сходи-
ли в магазины и теперь стоят у плиты, с обедом возятся.  Он  повернулся,
встав на пороге, снял крышку с флакончика и резкими движениями стал вып-
лескивать содержимое на пол в прихожей, туда, где только неравно  стоял.
Ему, к счастью, удалось преодолеть вполне естественное любопытство и  не
заходить ни в комнату, ни в кухню. Нигде, кроме прихожей, нет его следов
и запаха. А теперь и там не будет.
   Опустошив флакон, он запер дверь, стараясь не щелкнуть замком,  спус-
тился по лестнице вниз и исчез.
   Настя и Юра Коротков с ног сбились, разыскивая знакомых Гарри  Робер-
товича Асатуряна и расспрашивая их о высоком седом мужчине лет  примерно
пятидесяти пяти с яркими черными глазами. Никто никогда этого мужчину не
видел и не помнит, чтобы Гарик о нем рассказывал. Разумеется, среди тех,
чьи координаты были указаны в записной книжке  Асатуряна,  его  тоже  не
оказалось.
   - Чудеса какие-то! - разводил руками Коротков. -  Проводница  Верочка
уверяет нас, что из беседы этих деятелей можно было сделать вывод, будто
они систематически и уже много лет ездят вместе в деловые  поездки.  Как
же может быть, чтобы никто из окружения Асатуряна его не знал?
   - Да врали они, - вяло отмахивалась Настя. - Проводнице зубы  загова-
ривали.
   - Но зачем? - удивлялся Коротков. - Я логики не вижу, Ася. Когда  хо-
рошо знакомые люди скрывают близкое знакомство - это я могу понять.  Это
часто встречается в нашей с тобой практике. Но наоборот? Такого  никогда
не было. Раз незнакомы, раз нет близких отношений, то и подозрений ника-
ких нет, потому что нет сговора. Ведь ты вспомни,  сколько  преступлений
мы раскрыли, когда оказывалось, что какие-то фигуранты скрывают  от  нас
факт своего знакомства друг с другом, чужими прикидываются.
   - А тут все с точностью до наоборот, - терпеливо объясняла  Настя.  -
Они разыгрывают из себя давних приятелей, к тому же  вместе  работающих,
потому что если их по этим признакам будут искать, то никогда не найдут.
На самом же деле они, может быть, вообще друг друга в первый раз в  этом
вагоне увидели. Или во второй.
   Юра хотел было что-то возразить, но не успел. Они  с  Настей  шли  по
длинному коридору в здании на Петровке, 38, возвращаясь после очередного
безрезультатного захода по знакомым Асатуряна, когда прямо на них  нале-
тел Коля Селуянов.
   - О, вот и вы, а я уж с ног сбился вас по всем закоулкам  отыскивать.
Давайте в темпе к Колобку, они сильно гневаются. Велели вас  срочно  ра-
зыскать.
   Коля собрался уже было промчаться мимо, но Юра крепко ухватил его  за
рукав.
   - Их светлость одни изволят быть? Или там высокие гости?
   - Какие гости! Мишаня там, несчастный, за вас отдувается.
   Юра и Настя прибавили шагу и через несколько секунд уже стояли  перед
своим начальником, сверкающим пунцовой от злости лысиной. Миша  Доценко,
высокий черноглазый симпатичный парень, сидел за столом для совещаний, и
лицо у него было совершенно растерянное.
   - Садитесь, - буркнул Виктор Алексеевич, кивнув вошедшим. - Михаила я
уже поздравил, теперь ваша очередь. Неприятность у нас, дети мои. Не на-
прягайтесь, не напрягайтесь, не провинились. Влипли мы с вами в  очеред-
ное дерьмо, не при даме будет сказано. Только что звонил Костя  Ольшанс-
кий, он получил заключение судебно-химической экспертизы таблеток, кото-
рыми отравился Юрцев. Короче, история эта длинная, времени у нас с  вами
нет ее обсуждать, скажу только итог: этот препарат мгновенного отравляю-
щего действия разрабатывался в специальной лаборатории ГРУ еще в  начале
восьмидесятых. Сами понимаете, не маленькие, для шпионских  дел  быстро-
действующие яды всегда были нужны. Формула у препарата именно та,  кото-
рая была разработана в лаборатории. А вот технология  изготовления  нес-
колько иная. Не принципиально другая, а только чуть-чуть иная. Причем  с
убойными качествами таблетки изменение технологии никак не связано. Про-
сто, видимо, там, где делали эту партию, стоит другая аппаратура. Все, я
устал, я уже полчаса рот не закрываю. Давай, Стасенька, теперь твоя оче-
редь.
   - Стало быть, таблетки, которыми отравился Юрцев, не были в свое вре-
мя изготовлены именно в ГРУ, - продолжила Настя. - Там была  разработана
формула и технология, а потом кто-то это использовал. Либо украл большую
партию препарата и подверг ее тщательному анализу, провел множест