маю над вашим  предложением.  Стратегически  оно  выглядит
весьма привлекательным, но тактически, боюсь,  несет  в  себе  некоторую
опасность. Вы должны понимать, что убийством Нурбагандова занимается ми-
лиция, и как это будет выглядеть, если вдруг пойдут разговоры о том, что
к этому причастен вполне конкретный человек?
   - Не нужно упрощать, Василий Валерианович. Вы меня уверяли, что  дер-
жите руку на пульсе, стало быть, ход расследования этого убийства должен
быть вам известен. Я понимаю, что контролировать ситуацию  и  влиять  на
нее вы не можете, но знать, что происходит, должны. Исходя из существую-
щего положения дел мы и разработаем технологию осуществления комбинации.
Тем более у нас есть такой опытный оперативник, как  Григорий  Иванович.
Могу вас заверить, эта технология не будет топорной и шитой белыми  нит-
ками. Если вы даете принципиальное "добро", я представлю вам общую  тео-
ретическую схему, затем мы ее откорректируем исходя  из  реального  хода
расследования убийства.
   - Я подумаю, - уклончиво ответил Галузо.
   Всю дорогу обратно в Москву он пытался преодолеть какое-то  непонятно
откуда взявшееся смущение и даже неловкость. Черт  его  знает,  Зеленина
этого... С одной стороны, он, безусловно, прав, надо форсировать события
на случай назначения досрочных выборов, а если выборов и  не  будет,  то
деньги все равно нужны на программу, и особенно - на ее секретную часть.
Но с другой стороны, очень уж  его  предложение  сомнительное.  Опасное.
Страшное. Хотя, если с третьей стороны взглянуть, на то и существует еще
одна, самая секретная часть программы, о которой знает только узкий круг
людей. Рискнуть, что ли?
   Когда свернули с Кольцевой дороги, Галузо из машины позвонил Боровко-
ву.
   - Виталий Аркадьевич, дождитесь меня, не уходите.
   Нужно переговорить. Аня Лазарева не знала слова "сомнение". Колебания
были ей не свойственны, она легко и быстро  принимала  решения,  хотя  и
знала отлично, что за этой поспешностью часто следует раскаяние в совер-
шенной ошибке. Еще в той, другой жизни, когда у нее были подруги по  ко-
манде, она всегда удивляла их своей способностью быстро делать  покупки.
Подруги долго выбирали вещь, приценивались, потом шли искать ее в другое
место, опасаясь, что купят, а в следующем магазине найдут  что-то  лучше
или дешевле. Аня покупала сразу, брала первую же более или менее  подхо-
дящую вещь и на этом успокаивалась. Но, надо отдать ей должное,  никогда
и не расстраивалась, если действительно на ближайшем же прилавке  видела
то же самое, к примеру, в два раза дешевле. "Анька, это рынок, -  увеще-
вали ее приятельницы, - не покупай сразу, обойди всех продавцов,  навер-
няка найдешь дешевле, здесь цены не фиксированные, как  при  социализме,
их с потолка берут. Или хотя бы торгуйся". Но она не слушалась,  хотя  и
понимала, что чем ближе к входу, тем дороже. И никогда не торговалась  с
продавцами.
   И так было во всем. Она не колебалась, вступая в скоропалительные ро-
маны с мужчинами, а приняв какое-либо решение, не сомневалась в его пра-
вильности. Но была в ее характере еще одна черта: она  совсем  не  умела
ждать. Есть терпеливые люди, которые обладают этой замечательной способ-
ностью ждать неделями, месяцами, годами, не нервничая и  не  раздражаясь
оттого, что желанный результат все не наступает. Они умеют  отвлекаться,
заниматься повседневными делами, прекрасно понимая, что эти дела не  ме-
нее важны, чем то, чего они ждут. Аня этого не умела совершенно. Она то-
ропила события, безоглядно несясь навстречу желанному результату, совер-
шая при этом ошибки и делая очевидные глупости, а потом, когда ничего не
получалось, впадала в отчаяние.
   Ей очень захотелось выйти замуж за Парыгина. Желание это было тем бо-
лее сильным, что казалось ей вполне реальным, ведь Евгений - первый в ее
жизни мужчина, который сделал ей предложение. И поскольку для скорейшего
исполнения желания нужно было достать деньги, она без малейших колебаний
готовилась сделать все, что Парыгин сочтет нужным. Даже если  это  будет
что-то противозаконное, как он ее и предупреждал.
   - Тебе нужно пойти в редакцию и разыскать  там  журналиста  Валентина
Баглюка, - сказал ей Евгений.
   - И что сказать?
   - Сказать, что есть человек,  который  хочет  побеседовать  с  ним  о
статье "Трупы на свалке" и дать кое-какую дополнительную информацию.
   - Этот человек - ты?
   - Ну разумеется, я. Но дело это щекотливое, и я не хочу вам  лезть  в
редакцию, не поняв, что за парень этот Баглюк. Это я  доверяю  тебе,  ты
девочка умная и тонкая, сама разберешься. Если почувствуешь, что он хит-
рит и крутит, ни на чем не настаивай, вежливо прощайся и уходи, поняла?
   - Но как же, Женя... - растерялась она. - Если я не буду  настаивать,
он не придет к тебе на встречу. Зачем же тогда все это?
   - Анечка, в таком деликатном деле настойчивость может  только  повре-
дить. Если Баглюк - честный и нормальный, он сразу же согласится, и  это
будет означать, что можно иметь с ним дело напрямую. Если же  он  начнет
финтить, значит, я с ним все равно не договорюсь, если буду  действовать
прямо и открыто. Тогда ты уйдешь, а я уже потом прослежу за ним, посмот-
рю, к кому он побежит рассказывать о тебе, и таким образом выйду на  лю-
дей, обладающих конфиденциальной информацией. Вот с  этими-то  людьми  и
надо иметь дело.
   - Ты будешь их шантажировать? - догадалась Анна.
   - Посмотрим. Может быть, я еще не решил. Ты сделаешь то, о чем я про-
шу?
   - Конечно, Женя, - тепло улыбнулась она. -  Приказывай,  мой  повели-
тель, я все исполню.
   По дороге в редакцию она немного волновалась, ей  казалось,  что  там
она окажется в центре всеобщего внимания и  все  будут  знать,  что  она
пришла к Баглюку, и задавать ей вопросы: кто такая, откуда,  зачем  ищет
журналиста. Но, войдя в здание и поднявшись на второй этаж, где на двери
висела табличка с названием газеты, она моментально успокоилась.  Народу
было много, все суетились, бегали, громко разговаривали,  окликая  собе-
седника через весь длинный коридор, и никто даже не посмотрел на слишком
высокую девушку Анне отчего-то представлялось, что у входа будет  сидеть
строгий охранник или вахтер какой-нибудь, которому она  скажет,  что  ей
нужен Валентин Баглюк, и который направит ее в определенный кабинет. Ни-
чего подобного. Никакого вахтера не было, и никто никаких вопросов ей не
задавал. Анна осмотрелась и решительно открыла первую же дверь.
   - Извините, как мне разыскать Валентина Баглюка? В комнате было много
народу, но, услышав ее голос, все подняли головы и замолчали. Из-за  са-
мого дальнего стола поднялся широкоплечий мужчина лет сорока,  о  чем-то
разговаривавший с худощавой невзрачной блондинкой. Сделав в сторону Анны
приветственный жест, он громко сказал:
   - Одну минуту, подождите, пожалуйста, я сейчас подойду.
   Люди в комнате снова занялись своими делами, и АННА удивленно подума-
ла о том, как все оказалось просто. Вошла, открыла  первую  же  дверь  и
сразу нашла того, кого искала. А она-то, дурочка,  боялась,  переживала.
Да и на ее нестандартный рост никто внимания не обратил, видно, в газету
и не такие, как она, приходят.
   Она вышла в коридор, и буквально через несколько секунд следом за ней
вышел тот мужчина.
   - Здравствуйте, - обаятельно улыбнулся он.
   - Здравствуйте. - Анна тоже улыбнулась ему в ответ. - Вы  -  Валентин
Баглюк?

   * * *

   Сердце у Короткова екнуло. Два варианта. Либо выдать себя за Баглюка,
либо сказать правду. Только два варианта, и решение нужно принимать  не-
медленно, на раздумья нет и десятой доли  секунды.  Ему  очень  хотелось
попробовать сыграть втемную, но он знал, что оставшаяся в комнате  Настя
не одобрит эту авантюру. Кто эта девица? Она не может быть знакомой жур-
налиста, потому что не знает его в лицо. Тогда кто она? Может быть,  са-
мая обыкновенная молодая женщина, только высокая  очень...  Высокая.  О,
черт, это же Лазарева! Ну конечно, баскетболистка, которую Мишаня разра-
батывал по делу о семи трупах. Ее фотографию Коротков видел у  Насти  на
столе. Что общего может быть у этой неуравновешенной психопатки, как ха-
рактеризовал ее Доценко, с журналистом, написавшим о Никите Мамонтове?
   - Валя сейчас в отъезде, - уверенно соврал он. - Но  он  мне  поручил
принимать всех его посетителей и все подробно записывать, кто и что  ему
просил передать.
   - А когда он вернется?
   - Трудно сказать. Он уехал в Таджикистан собирать материал  о  журна-
листах-заложниках. Пока их не отпустят, он будет там сидеть. Я могу быть
вам чем-то полезен?
   - Думаю, нет. Я подожду, пока он вернется.
   - Если он позвонит, что ему передать?
   - Ничего. Я его дождусь. До свидания.
   Девица резко повернулась и пошла к выходу. Коротков  пулей  влетел  в
комнату, где оставил Настю беседовать с коллегами Баглюка в надежде  вы-
яснить, с кем он мог встречаться после ухода с Петровки в тот день, ког-
да погиб.
   - На минуточку, - пробормотал он, хватая Настю за руку  и  пробираясь
вместе с ней к двери.
   Снова оказавшись в коридоре, Юра потащил ее в  самый  дальний  конец,
где было поспокойнее.
   - Ты знаешь, кто приходил к Баглюку?
   - Я не видела, я же спиной к двери сидела.
   - Твоя Лазарева.
   - Кто?!
   - Лазарева, баскетболистка.
   - Ты уверен? Она назвала тебе свою фамилию?
   - Под два метра ростом, и лицо в точности как на фотографии,  которую
вы с Мишкой мне показывали. Таких двойников не бывает.
   - Не бывает, - согласилась Настя. - Что она хотела?
   - Не сказала. Но она его не знает, во всяком случае, раньше не  виде-
ла. Она сначала меня приняла за Баглюка.
   Что делать будем, Ася? Может, пойти за ней? Далеко она не ушла,  а  у
меня машина. Можно еще догнать.
   - И что дальше?
   - Посмотреть, куда она двинется, с кем будет встречаться.
   - Погоди, Юрик, не гони волну. Она тебя уже видела, так что долго  ты
за ней все равно не проходишь. И потом, мы знаем, кто она такая, где ра-
ботает, где живет, так что никуда она от нас не денется. И подход к  ней
есть. Плохо, конечно, что мы поторопились и отпустили Мишу,  но  ничего,
всего два дня прошло, как он с ней не встречался. Вполне можно все восс-
тановить. Вот Миша нам и узнает, зачем она искала Баглюка.
   - Разумно, - кивнул Коротков. - Тогда пошли назад к народу, мы еще не
всех опросили.
   В редакции они провели несколько часов, но так и не смогли  выяснить,
с кем пил в тот вечер легкомысленный  журналист.  Баглюк  был  человеком
компанейским и открытым, что называется, душа нараспашку, с удовольстви-
ем знакомил своих коллег с другими приятелями, и всех этих приятелей по-
именно и с номерами телефонов Насте и Короткову назвали. Оставалась  на-
дежда, что после разговора с Барином Баглюк встречался и пил с кем-то из
"нередакционных" знакомых. Поиск облегчался расчетом времени: между ухо-
дом с Петровки и аварией прошло не больше двух с половиной часов, за эти
два с половиной часа да по скользкой дороге вряд ли  можно  было  успеть
уехать на другой конец Москвы и там напиться.  Следовательно,  последний
раз в своей жизни Валентин Баглюк набрался скорее всего где-то  в  цент-
ральной части города.
   Выйдя из редакции, они поехали в разные стороны. Юра отправился рабо-
тать по другим делам, а Настя вернулась на Петровку на метро. Подходя  к
воротам, она заметила Мельника, который садился в машину. Она  поднялась
на пятый этаж и заглянула к Жерехову, заместителю начальника отдела.
   - Павел Васильевич, Мельник надолго уехал?
   - Уже не вернется. Он тебе нужен?
   - Наоборот.
   - Анастасия, мне не нравится твой настрой. Виктор Алексеевич тебя  не
одобрил бы, - заметил Жерехов. - Нельзя бегать от начальников.
   - Сама знаю. Я исправлюсь, - лицемерно пообещала она.
   Ну что ж, уже легче, по крайней мере сегодня Барин не будет  ее  дер-
гать. И если ей удастся, засев за телефон, разыскать всех приятелей Баг-
люка и найти того, с кем он провел последние часы своей жизни, то, может
быть, эта проклятая бутылка с заштрихованной  этикеткой  перестанет  так
мучить ее, тогда и настроение поднимется, и трусливая  мысль  об  уходе,
глядишь, и рассосется.
   Капитан Доценко созвонился с человеком, чей телефон  дала  ему  утром
Настя, и почти полдня провел у сотрудника  регионального  управления  по
организованной преступности Владимира Овчарова. Пока по делу об убийстве
начальника службы безопасности банка "Русская тройка"  Дмитрия  Вавилова
никакой ясности не было. В первую очередь отрабатывались версии, связан-
ные с коммерческими "разборками" и попытками "наехать" на банк.  Вавилов
был с такими "наезжальщиками" крут, умел разговаривать с ними на  понят-
ном им языке, а кроме того, проработав некоторое время в тот самом  РУО-
Пе, которое теперь и пыталось раскрыть его убийство,  имел  определенные
личные контакты с "сильными криминального мира".  Контакты,  разумеется,
не дружеские, но вполне достаточные для того, чтобы снять трубку, позво-
нить кому надо и сказать нужные слова, смысл которых сводился в целом  к
следующему: отзови своих псов, пусть на другой  лужайке  пасутся,  иначе
сам знаешь, что будет.
   Руоповцы тщательно выясняли, кто в последнее время пытался конфликто-
вать с банком, и искали подозреваемых как в среде  коммерческих,  так  и
чисто криминальных структур. И пока что не нашли  ничего.  Попутно,  ес-
тественно, проверялась и личная жизнь Вавилова, ибо всем хорошо  извест-
но, как часто убийства заметных и влиятельных людей совершаются по сугу-
бо личным мотивам, из ревности, например. Но в личной  жизни  начальника
службы безопасности ничего яркого не происходило,  он  был  женат  около
пятнадцати лет, и все уверяли, что брак у него прочный, на зависть  мно-
гим. И дети хорошие растут.
   - А в чем твой интерес? - без обиняков спросил Овчаров. - Зачем  тебе
Вавилов?
   Каменская строго-настрого предупредила Михаила, чтобы он  по  возмож-
ности не упоминал фамилию Нурбагандова. Поэтому капитан Доценко  загото-
вил вполне правдоподобное вранье.
   - Про статью "Трупы на свалке" слыхал?
   - А то. У нас все отделение зачитывалось и плевалось.
   - Так вот, там проехались по нашему Юрке Короткову.
   А тот парень, о котором шла речь, Никита Мамонтов, был  в  работе  не
только у нас, но и у вас. И вполне возможно, Вавилов как раз им и  зани-
мался. Вот мы и подумали, что между их убийствами может  быть  какая-ни-
будь связь. Чем черт не шутит, а? Юрка этого паренька  не  вербовал,  но
может быть, это сделал Вавилов. И впоследствии сдал его.
   - Ну и что? - не понял Овчаров. - Если и так, то понятно, что  Мамон-
това убили свои же за стукачество. А Вавилова-то за что?
   - Ну мало ли, - многозначительно протянул Доценко. - Может  быть,  за
то, что он в свое время при помощи Мамонтова им какое-нибудь дело разва-
лил. Или еще за что-нибудь. Мне важно понять, нет ли чего-то такого, что
связывало бы эти два убийства, а уж дальше мы сами ковыряться будем. Как
ни странно, но такая, прямо  скажем,  слабенькая  аргументация  Овчарова
вполне убедила, и он, перелистывая бумаги в папке, стал подробно расска-
зывать Михаилу всякие мелочи, которые выяснялись в  ходе  восстановления
последних дней жизни начальника службы безопасности банка "Русская трой-
ка".
   Примерно недели за три до гибели с ним что-то  произошло.  Сотрудники
банка отмечали, что Вавилов стал не то чтобы рассеянным, но каким-то за-
думчивым, словно пытался что-то вспомнить или  понять.  Или  решить  ка-
кую-то проблему. Нет, нервным он  не  казался,  и  впечатления  человека
расстроенного или подавленного тоже не производил. Нет,  никаких  особых
посетителей в те дни у него не было, во всяком  случае,  таких,  которых
никто, например, не знал. Все на работе шло как обычно. Нет,  непонятных
телефонных звонков Вавилову тоже, по свидетельству его  сотрудников,  не
поступало, по крайней мере они ничего такого не слышали.
   То же самое сказала и вдова. Ни странных звонков, после которых Дмит-
рий ходил бы сам не свой, ни непонятных гостей в доме не было.
   Слушая рассказ Овчарова, Миша Доценко запомнил фамилию, повторявшуюся
при изложении свидетельских показаний чаще всего. Василий  Клыков,  бли-
жайший помощник Вавилова в службе безопасности банка. Дослушав до  конца
и сочувственно повздыхав, Михаил распрощался с Овчаровым и  вернулся  на
Петровку.
   - Анастасия Павловна, - сказал он Насте ближе к вечеру, - я все пыта-
юсь понять, как работают эти службы безопасности в коммерческих структу-
рах. Ведь у них нет вообще никакой возможности получать информацию, кро-
ме как собственными ногами тротуары вытаптывать. Они же никто, не  долж-
ностные лица, не государственные служащие, им никто ничего  рассказывать
не обязан. А ногами много не натопчешь. Поэтому  понятно,  что  в  такие
службы идут наши ребята. У них хоть связи остались в системе, можно  ка-
кие-то справки наводить.
   - Правильно, - кивнула она, не отрываясь от очередной схемы, вычерчи-
вание которой помогало ей думать
   - Ну вот, я ознакомился с послужным списком Вавилова.  И  знаете  что
оказалось? Он на оперативной работе всего два года проработал. А вся его
служебная биография, кроме этих двух лет, прошла в ГАИ и  в  службах  по
работе с личным составом. Раньше они назывались отделами по политиковос-
питательной работе. Вот он и  был  таким  политическим  воспитателем.  И
только в девяносто четвертом году ушел на практику. Год проработал в от-
делении и еще год - в РУОПе. И зачем его туда взяли, хотел бы  я  знать?
Много он понимал в организованной преступности.
   - Ничего не понимал скорее всего, - согласилась Настя. - Но ведь  как
комплектовали эти управления? С миру по нитке, кого  удалось  уговорить,
того и брали, кто согласился работать, тому и спасибо. Людей-то всюду не
хватает, вы это не хуже меня знаете. Мишенька, не стесняйтесь, излагайте
свою гениальную мысль, я же вижу, что она у вас есть, а вы жметесь,  как
скупердяй на ярмарке.
   Она отодвинула от себя схему и с удовольствием  потянулась,  разминая
затекшую поясницу. В общем, она примерно представляла, что сейчас скажет
ей Доценко, и была с этим полностью согласна. Она ведь совсем ничего  не
знала о Вавилове, когда отправляла молодого капитана к Овчарову, поэтому
такая простая мысль ей и в голову не приходила. Вавилов, работая в  бан-
ке, должен был регулярно обращаться к товарищам по старой службе с  раз-
ными просьбами, в основном касающимися проведения проверок. Если  бы  он
обращался к сослуживцам по РУОПу, то Овчаров наверняка знал бы об  этом.
Значит, Вавилов общался не с ними, а с теми, с кем работал в  отделении.
Найти этого человека или этих людей большого труда не составит. Найти  и
спросить, не обращался ли Вавилов к ним с вопросами или просьбами в  де-
кабре минувшего года. Может быть, по характеру этих  вопросов  и  просьб
можно будет понять, что же его так озадачило. И проще всего начать поис-
ки через того самого Василия Клыкова, чье имя чаще всего мелькало в  пе-
ресказе свидетельских показаний.
   Она угадала, Миша Доценко собирался преложить ей именно это
   - Хорошо, Мишенька, свяжитесь с Клыковым и попросите  его  припомнить
все имена и фамилии, которые он когда-либо вообще слышал от  своего  на-
чальника. Это работа как раз по вашей части, вы это умеете делать  лучше
всех в Москве. А вечерком съездите-ка к своей подружке, которую  вы  так
радостно и поспешно бросили, посмотрите, как она себя чувствует, что по-
делывает.
   - Анастасия Павловна!
   Лицо у Доценко стало несчастным и обиженным, как у ребенка,  которого
заставляют есть ненавистную манную кашу, хотя не далее как полчаса назад
родители обещали, что, если он уберет в своей комнате и сложит  все  иг-
рушки в ящик, его освободят от каши и разрешат съесть большой кусок тор-
та.
   - Надо, Миша, ничего не попишешь. Ваша красавица сегодня появилась  в
совершенно неожиданном месте, в редакции