ти.  Не  исключено,  что
когото нужно будет положить к вам в отделение. Ты меня поняла?
   - Да, - едва слышно прошептала она, не сводя глаз с лица Шоринова.
   - Как ты будешь обманывать своего мужа, будешь ли ты лечить  людей  в
клинике или принесешь препарат мне, меня сейчас не интересует. Мне может
понадобиться твоя помощь, и ты мне эту помощь должна будешь оказать.  Ты
будешь соучастницей. А может быть, и исполнительницей. А теперь  подумай
еще раз. Согласна ли ты? Стоит ли игра свеч?
   - Да, - ответила она хрипло и тихо. Откашлялась, глубоко вздохнула  и
еще раз повторила, громко и отчетливо: - Да. Я согласна.
   На следующий день, в воскресенье, Михаил Владимирович  Шоринов  сидел
за одним столом с человеком, который приходился ему  родственником  и  у
которого он собирался просить денег на то, чтобы выкупить архив  Лебеде-
ва. Но для того, чтобы получить эти деньги, нужно было ввести  родствен-
ника в курс дела.
   А дело состояло в том, что когда-то на одном из закрытых номерных за-
водов в научно-исследовательской лаборатории работал Василий  Васильевич
Лебедев, который изобрел чудодейственные бальзамы, позволяющие в считан-
ные минуты снимать ревматическую и головную боль,  похмелье,  усталость,
бессонницу, стресс. Один бальзам за две недели останавливал  катастрофи-
ческое выпадение волос, другой в течение месяца  избавлял  от  множества
кожных болезней, третий мгновенно снимал все виды аллергических реакций,
а всего их было пять. Бальзамы эти выпускались на том же  заводе,  но  в
очень ограниченных количествах - только для правящей элиты. Но методика,
примененная Лебедевым для составления и изготовления бальзамов, открыва-
ла достаточно широкие перспективы, и Василий Васильевич продолжал  рабо-
тать в этом направлении. Беда, однако, состояла в том, что работал он не
по плану научноисследовательской работы лаборатории, а в свободное  вре-
мя, по вечерам и выходным  дням,  по  собственной  инициативе,  следова-
тельно, что бы он там ни изобрел, завод на это никаких прав не имел. Ес-
ли бы по плану НИР - другое дело, тогда все разработки  Лебедева  счита-
лись бы служебным произведением и принадлежали бы организации, в которой
он работал. А то, что он сделал дома в свободное от основной работы вре-
мя, принадлежало только ему.
   Разрабатывал же Лебедев новый бальзам, который благотворно  влиял  на
творческие способности и вообще на интеллектуальную деятельность.  Разу-
меется, если было на что влиять. От его бальзама человек не делался  ум-
нее или талантливее, чем был. Но зато уж если что в  человеке  было,  то
раскрывалось в полной мере. Василий Васильевич, по-видимому, не был  на-
ивным и доверчивым и прекрасно понимал, что если будет работать над сво-
им препаратом в лаборатории, то при успешном исходе на  бальзам  тут  же
наложат руку, а сам он получит какую-нибудь паршивенькую премию в  конце
квартала. Поэтому работал он дома, кустарно, соорудив мини-лабораторию в
своей комнате,  а  результаты  опробовал  на  своих  близких  друзьях  и
родственниках. Ну и на себе, разумеется. Результаты оказались  потрясаю-
щими, и информация об этом просочилась. А Лебедев возьми и умри.  Прямо,
можно сказать, в расцвете творческих сил, в возрасте шестидесяти  восьми
лет. И случилось это около двух лет назад. Его молодая вдова спустя нес-
колько месяцев после похорон отбыла на постоянное жительство в  Западную
Европу, прихватив с собой весь архив мужа.
   В Москве нашлась группа энтузиастов, которые решили  повторить  путь,
пройденный покойным ученым. Разыскали первым  делом  тех  его  друзей  и
родственников, на которых Лебедев проверял свое изобретение. Они расска-
зали, что он использовал два из пяти официально производимых бальзамов и
добавлял к ним еще что-то, еще какой-то препарат. Какие  именно  два  из
пяти, они не помнят, внимания не обращали, но бутылочки были  заводские,
с  этикетками,  на  которых  крупными  красными  буквами  было  написано
"Бальзам Лебедева". Группа энтузиастов с рвением взялась за дело, раздо-
быв все пять разновидностей бальзама Лебедева и начав экспериментировать
с ними. Первые результаты был обнадеживающими. Найдены те два  бальзама,
которые лежат в основе, и полным ходом идет поиск третьей  составляющей,
которую в тиши своей квартиры изобрел Василий Васильевич.  И  здесь  уже
достигнуты определенные успехи, создан препарат, который назвали  лакре-
ол, но... Необходимый эффект получен, а пациенты умирают. Вот ведь  неп-
риятность какая. И чтобы с этой неприятностью покончить, нужно раздобыть
у вдовы Лебедева архивы. Вдову нашли, уговорили ее отдать архивы, но она
просит за них очень большие деньги. Вот, собственно, и вся  проблема.  А
то, что новый препарат принесет огромные доходы, сомневаться  не  прихо-
дится. Он будет дешев в производстве, потому  что  в  основе  его  лежат
бальзамы, изготовление которых уже давно налажено и никаких новых вложе-
ний, кроме как на закупку сырья, не потребует. Более того, в  ходе  кон-
версии завод, производивший бальзамы Лебедева, был рассекречен и  акцио-
нирован, а в настоящий момент его полновластным хозяином является не кто
иной, как сам Михаил  Владимирович  Шоринов,  лицензии  на  производство
бальзамов Лебедева больше ни у кого нет, так что  конкуренции  опасаться
не следует. Цену новому бальзаму установят сверхвысокую, но покупать его
все равно будут, куда денутся. Его будут литрами закупать  мамы  мальчи-
ков-абитуриентов, которые не допустят,  чтобы  их  чадо  провалилось  на
вступительных экзаменах в институт и загремело в армию. Научные работни-
ки, люди творческих профессий, студенты перед сессией - да все будут по-
купать. Даже дворники. Каждый будет лелеять надежду на  то,  что  в  нем
проснется Пикассо или Эйнштейн.
   - Сколько? - коротко спросил родственник Шорина.
   - Она требует миллион долларов. Но наличными и там, за кордоном.  От-
сюда мне столько не вывезти.
   - В какой стране?
   Михаил Владимирович был слишком осторожен, чтобы назвать родственнику
страну, где проживала вдова Лебедева Вероника. Родственник был  богат  и
могуществен, и с него станется Шоринову отказать и сделать дело  самому.
Если архив Лебедева попадет в его руки, то он и сам  найдет  возможность
изготавливать препарат. Поэтому Шоринов сказал неправду. Более того,  он
скрыл от дорогого дядюшки и то обстоятельство, что Вероника Лебедева уже
вовсе и не Лебедева, поскольку вышла замуж за гражданина Австрии Вернера
Штайнека. Незачем ему знать, ни где живет вдова, ни как ее теперь зовут.
   - В Нидерландах.
   - Значит, наличные нужны в Нидерландах?
   - Не обязательно. Меня устроила бы любая страна  Евросоюза,  я  легко
могу найти людей, которые без проблем перевезут наличные через границы.
   - Как скоро нужны деньги?
   - Как можно скорее, пока вдова не передумала.
   - Что ты предлагаешь мне?
   - Двадцать процентов. Я беру у вас в долг миллион долларов под  двад-
цать процентов в месяц.
   - Тридцать пять, - жестко сказал родственник.
   - Да помилуйте, дядюшка! - всплеснул руками Шоринов. - Какие тридцать
пять! Это ж через три месяца долг вырастет в два раза. Мы  только-только
развернуться успеем за это время.
   - А ты поворачивайся быстрее, - усмехнулся его богатый родственник. -
Хорошо, договоримся так. Я даю тебе деньги на четыре месяца под двадцать
пять процентов. Через четыре месяца ты должен  будешь  вернуть  мне  два
миллиона. Если ты не успеваешь, я получаю долю в прибылях. Тридцать про-
центов в течение первого года, а там посмотрим. Так что в твоих  интере-
сах шевелиться быстро, а то обдеру тебя как липку.  Позвони  мне  завтра
вечером, скажу, где и когда получишь деньги. Все, Миша, свободен.
   Из дома своего дядюшки Михаил Владимирович вышел с мокрыми подмышками
и колотящимся сердцем. Бог мой, в какую кабалу он  влезает!  Если  Ольга
ошиблась и в архиве Лебедева нет того, что им нужно? Если они не  успеют
развернуться за четыре месяца? Если... Если... Черт бы его побрал, живо-
дера! Но деньги пообещал, и на том спасибо.
   На следующий день вечером Михаил Владимирович  получил  информацию  о
том, с кем нужно связаться, чтобы получить деньги за  границей.  Дядюшка
дает ему "лимон" на месте, чтобы не рисковать и не тащить доллары  через
таможню.
   К этому времени Михаил Владимирович принял решение. Если все  пройдет
успешно, он сможет вернуть родственнику долг уже через неделю,  тогда  и
проценты нарастут мизерные. С ними Шоринов уж как-нибудь справится.
   Вероника Штайнек, в недавнем прошлом носившая фамилию Лебедева, прок-
линала тот день и час, когда решила, что в России ей живется плохо, а за
границей будет гораздо лучше. И с чего это она так  решила?  Теперь  она
уже не могла вспомнить, то ли в книжках прочитала, то ли подруги расска-
зывали, но убеждение такое у нее было с самого детства. При  этом  никто
почему-то не объяснил ей, что за границей хорошо только тем, у кого есть
деньги, а тем, у кого есть деньги, и в России очень даже неплохо  живет-
ся.
   С симпатягой Вернером Штайнеком она познакомилась, когда Василий  Ва-
сильевич еще был жив. Штайнек частенько наведывался в Москву, он работал
в фирме, имевшей в России несколько представительств, и  в  каждый  свой
приезд неизменно приглашал Веронику к себе в гостиницу,  угощал  ужином,
ублажал в постели и задавал ставший дежурным вопрос:  "Ты  станешь  моей
женой?" Вероника смотрела на себя в  зеркало  и  пребывала  в  полнейшей
убежденности, что Вернер покорен ее неземной красотой и феерической сек-
суальностью. Ведь именно об этом постоянно твердил ее старый  муж  Лебе-
дев, весь из себя заслуженный, лауреат всяких разных премий,  профессор,
почетный член и так далее. Уж он-то должен понимать толк в женщинах, ес-
ли выбрал среди множества желающих ее, медсестру физкультурного  диспан-
сера Веронику. Коль выбрал ее, значит, она и в самом деле лучше их всех,
разнаряженных в кожу и меха интеллектуалок, рвущихся  замуж  за  недавно
овдовевшего представительного седовласого Лебедева.
   Когда они познакомились, Веронике было двадцать три года, а  Лебедеву
шестьдесят два, но он многим молодым мог нос утереть.  Стройный,  муску-
листый, с сухими поджарыми ногами, без  устали  отмахивающими  километры
быстрой ходьбы, с гривой белоснежных волос над высоким лбом,  с  орлиным
носом и сверкающими глазами, он рассыпал комплименты дамам, целовал руч-
ки и был предметом вожделения для тех, кто хотел выйти замуж  не  только
удачно, но и красиво. Понятно ведь, что можно найти богатого преуспеваю-
щего мужика и женить его на себе, но частенько  оказывается,  что  жизнь
рядом с ним превращается в тошнотворную муку, унижение, отчаяние и вооб-
ще гадость. Такие иногда попадаются, что с ними на люди-то выйти стыдно.
А брак с Лебедевым обещал стать во всех отношениях приятным, а главное -
недолгим, учитывая разницу в возрасте.
   Василий Васильевич оказался в диспансере, где работала Вероника, пос-
ле того, как получил травму ноги, играя в волейбол. Через год они  поже-
нились, и молоденькая медсестра была своим супружеством вполне  удовлет-
ворена, ибо получила все, чего и ожидала от брака с  шестидесятитрехлет-
ним Лебедевым. Единственное, чего он не мог дать ей, это жизни за грани-
цей. Уезжать Василий Васильевич  отказывался  категорически,  утверждая,
что ему и здесь очень неплохо. Поэтому, побыв какое-то время женой  зас-
луженного и известного ученого. Вероника стала подумывать о новом  заму-
жестве, на сей раз с иностранцем, а молодой резвый Штайнек подходил  для
этой цели как нельзя лучше. Вероника уже принялась составлять план,  как
она поведет дело к разводу со старым профессором, чтобы оттяпать у  него
изрядную долю имущества, нажитого задолго до их знакомства, но все  раз-
решилось само собой. Василий Васильевич скоропостижно скончался, оставив
молодую вдову на произвол судьбы и на съедение двум взрослым дочерям  от
первого брака и их семьям, которые, естественно,  претендовали  на  нас-
ледство и терпеть не могли папочкину новую жену. Вероника  оказалась  не
настолько крепкой и зубастой, чтобы достойно встретить вызов и  вступить
в борьбу с людьми, которые были и старше ее, и опытнее,  и  жестче.  Она
сдалась без боя, утешая себя тем, что все равно выйдет замуж за Штайнека
и уедет отсюда к чертовой матери. Так и случилось - Узнав о том, что Ве-
роника овдовела, австрийский бизнесмен чрезвычайно воодушевился,  немед-
ленно зарегистрировал брак с ней в Москве и через полгода,  покончив  со
всеми формальностями, увез к себе в небольшой городок Гмунден,  располо-
женный в живописнейшем месте, на берегу озера Траун, в предгорьях Альп.
   Разочарования начались сразу же. Во-первых, не блистательная  Вена  и
даже не Зальцбург (других австрийских городов малообразованная  Вероника
просто и не знала), а какой-то заштатный Гмунден. По жизни в России  она
твердо знала, что есть Москва и Питер, а все остальное - периферия, про-
винция, откуда в эти города ломятся лимитчики. Ей и в голову не приходи-
ло, что может быть и по-другому, что на Западе большие города отличаются
от маленьких только размерами, а также шрифтом, которым их названия  на-
носятся на географические карты. Уровень жизни и комфорта там всюду оди-
наков, плати деньги и получай, чего душа желает. Но к этой  мысли  нужно
было еще привыкнуть, и первое время Веронику ужасно  угнетало,  что  она
покинула столицу, а оказалась чуть ли не в деревне.
   Во-вторых, Штайнек оказался вовсе не крупным  бизнесменом,  а  мелким
служащим, мальчиком на побегушках, которого посылали в Москву отнюдь  не
для ведения переговоров, а для выполнения разных поручений, не требующих
высокой квалификации. Тут бы Веронике-то и задуматься, откуда  же  у  ее
новоиспеченного мужа столько денег, если он никакой не крупный  воротила
финансового мира. Но она не задумалась, ибо о жизни  за  границей  знала
мало и в основном хорошее: там все богатые и у всех все  есть,  денежные
купюры растут на деревьях, а о благосостоянии каждого члена общества за-
ботится государство, выплачивая пенсии и пособия по безработице, на  ко-
торые вполне можно существовать, не бедствуя.
   В-третьих, очень скоро выяснилось, что мода на русских жен, на  волне
которой Веронике и удалось подцепить своего Штайнека,  имеет  под  собой
весьма прочное основание. С одной стороны, русскую жену  можно  запереть
дома, приставив к кухне и детской и ничего не давая взамен.  Языка,  как
правило, они не знают, поэтому подружек не заводят, никуда  не  шляются,
никого в дом не зовут и вообще всего боятся. Права не качают, потому что
в России у них никаких особенных прав и не было, а про то, какие  у  них
права здесь, они и знать не знают. Голову им заморочить -  раз  плюнуть.
Можно и домой не приходить, и ночевать где вздумается, и  напиваться,  и
денег не давать, они все стерпят. Потому как что толку скандалить, когда
деваться им некуда. Ну хлопнут дверью, ну уйдут, а дальше что? Папы-мамы
нету, к подругам уходить здесь не принято, это вам не Россия,  где  оби-
женных жалеют да привечают, нет, здесь каждый кусок хлеба, каждая порция
мяса, каждая таблетка аспирина на счету. Жить-то на что? Работать?  Кем?
Кому ихние российские дипломы нужны на Западе?  Остается  неквалифициро-
ванный труд, так и на такую работу очередь - студенты да школьники всег-
да рады подработать в свободное от учебы время. Помоет  строптивая  жена
посуду в ночную смену, постирает чужое грязное белье в какой-нибудь  за-
холустной гостинице, да и прибежит назад к мужу. Что ни говори, а Россия
- страна отсталая, нецивилизованная, редко какой женщине  удается  спра-
виться с западными порядками, освоиться с ними  и  наладить  свою  жизнь
так, как нужно.
   Но, с другой  стороны,  Россия  хоть  и  нецивилизованная  страна,  а
все-таки европейская. И женщины в России красивые, с  европейской  внеш-
ностью. В постели с ними интересно, а на кухне - безопасно, что тоже не-
маловажно. Ведь много на свете отсталых стран, можно  жену  и  из  Кореи
привезти, из Вьетнама, из Монголии, из Зимбабве какого-нибудь.  Но  поди
знай, чем она тебя накормит, у них кулинарные  традиции  совсем  другие,
такое приготовит, что неделю будешь животом маяться и с горшка  не  сле-
зать. Покорных и беспомощных жен-домработниц можно сейчас найти только в
Азии и Африке, но уж больно они отличаются от европейцев и по  культуре,
и по традициям, и по быту. Нарвешься еще... Так что жена из России - ва-
риант оптимальный. Будет сидеть тихо и не чирикать, денег на  нее  нужно
мало, внимания особого тоже можно не уделять, все равно никуда не денет-
ся. А деток нарожает опять-таки с европейской внешностью,  а  не  молоч-
но-шоколадных и не с раскосыми глазками.
   Совместная жизнь с мужем-австрийцем радовала Веронику ровно две неде-
ли, потом она оказалась одна в небольшом коттеджике наедине с весьма ог-
раниченной суммой денег, на которую ей предстояло  вести  хозяйство  всю
ближайшую неделю. Вернер сказал, что будет давать ей деньги каждый поне-
дельник и требовать письменного отчета за  каждый  истраченный  шиллинг,
так что пусть не забывает складывать чеки и  записывать  расходы.  Кроме
того, оказалось, что командировки у Штайнека бывают не только в  Москву,
поэтому отсутствовать он будет весьма часто и подолгу.
   Первый скандал не заставил себя ждать. Вероника была дома одна, когда
в дверь постучали. На пороге стоял приятный молодой человек с  блокнотом
в руках. Немецкого языка Вероника не знала, в школе учила с грехом попо-
лам английский, с Вернером объяснялась на чудовищной смеси плохого  анг-
лийского и вполне приличного русского, которым владел муж, а из речи мо-
лодого человека она поняла, что речь идет об участии в уборке улицы. Она
подумала, что это что-то вроде субботника, и с милой улыбкой отказалась.
Молодой человек лучезарно улыбнулся, что-то черкнул в своем  блокнотике,
отпустил комплимент по поводу ее красоты и удалился. А  в  конце  недели
Вернер ворвался на кухню с белым от ярости  лицом,  размахивая  какой-то
бумажкой.
   - Тебе что, трудно было жопу оторвать и улицу подмести?! - орал он. -
Из-за твоей лени я вынужден оплачивать еще и эти счета! Чтобы больше та-
кого не было! Каждое утро метлу в руки - и на улицу.
   Оказалось, что за чистоту тротуара владельцы домов, расположенных  на
улице, несут коллективную ответственность, и каждый  домовладелец  ежед-
невно должен убирать строго определенный участок перед своим домом. Если
же домовладельцы по каким-то причинам не могут или не  хотят  этого  де-
лать, муниципальные власти организуют уборку улицы или ее части,  но  за
работу государственных дворников выставляют счет  тому  хозяину,  вокруг
чьего дома было не убрано. Не хочешь улицу мести - не мети,  никто  тебя
не заставляет. Но, поскольку улица должна быть чистой и опрятной, отчис-
ляй в муниципальный бюджет денежки на оплату работы дворников. Не хочешь
платить - мети. Все справедливо.
   На следующий день, взяв в руки метлу и совок и собирая с тротуара чу-
жие окурки и обертки от жевательной резинки, Вероника с недоумением  по-
думала о том, что еще полгода назад она была  профессорской  женой.  Это
недоумение стало первым, пока еще небольшим шагом  на  пути  к  открытию
неприятной истины, состоящей в том, что решение уехать со Штайнеком было
ошибочным.
   Но, как говорится, лиха беда начало. Первый-то шажок был маленьким  и
робким, а потом процесс постижения истины пошел просто-таки семимильными
шагами. Финишный рывок на этом тернистом пути был  совершен  спустя  еще
полгода, когда Вернера арестовали за участие  в  контрабанде  оружия  из
стран Латинской Америки в Россию и посадили, всерьез и  надолго.  Причем
настолько всерьез, что конфисковали практически все, что лежало  на  его
счетах. И Вероника Штайнек осталась одна. Ну, не совсем одна, конечно, с
коттеджем, мебелью и машиной.
   Поразмышляв над сложившейся ситуацией, она поняла, что выхода  у  нее
т